Тень

      За его спиной переговаривались и шептались. Голоса потерпевших, охранников-громил ростом с самого чёрного мага и просто зевак сливались в один раздражающий гул. Эти людишки шли ради того, чтобы посмотреть, как неугодный им отправляется в ледяной ад, в ледяную кунсткамеру, хранящую всех самых опасных преступников. Даже Трикс, которые сломались и перешли на сторону никчёмного Света, побывали там. Правда, недолго: было величайшей ошибкой поместить в лёд ведьму льдов.       Раз уж Донна, Айси Фростбитт, смогла выбраться оттуда, он-то, Андреа Гадес Мордгиериг, тем более способен на стремительный кровавый побег из тюрьмы. Жаль, только эти наручники блокируют магию. Ещё ими руки сомкнули за спиной. Не убежишь так просто, каким бы ты громилой, каким бы ты могущественным магом ни был.       Раздражение перерастало в злобу по мере того, как в смеси из шепота, смешков и болтовни появлялись нетерпеливое ликование и злая радость. В хорошие дни, когда руки не закованы в антимагические наручники, от этого чёрная магия начинала искриться на пальцах. Но сегодня Андреа не чувствовал её. Зато чувствовал отсутствие Даф и её отца-занозы-в-заднице. Она не пришла. Малышка не пришла понаблюдать, как её соулмейта будут отвозить в безмолвную тюрьму. Интересно, почему? Вопрос не нуждался в ответе, потому что чёрный маг знал его.       Она. Не сможет. Смотреть. На это.       Потому что всё же любит и нуждается.       Дура. Какая же ты дура, Даф.       Под улюлюкание и болтовню он, ведомый группой рыцарей-в-голубых-плащах, взобрался на корабль. Толчок в спину. Шаг вперёд. Страж в шлеме прошёл за осуждённым, и двери с тихим шорохом закрылись. Сразу стало тихо. Но даже в этой тишине чёрный маг не мог различить её голос, её мысль, хоть хлёсткую и коротенькую.       Блядь.       Он вздрогнул от звука её голоса. На душе стало так хорошо. Они солгали. Она солгала. Уже в который раз. Не только Ему, Андреа Мордгиеригу, но и самим себе. Связь такой силы не разорвать. Он был прав, как всегда.       — Снимайте наручники, — в этих шлемах стражи были на одно лицо, из-за чего на мгновение показалось, что разум потихоньку развеивается, покуда приближается ледяная вечность. У него есть шанс призвать Тьму, его alma mater, и разорвать на части этих роботов, но в ответ магия молчала, а грубая сила померкнет под ударами. Он один, а этих — шестеро.       Щёлкнул замок. Магия так и не откликнулась, а эти подтолкнули его к криокамере нового поколения. Капсула из прочнейшего сплава, не боящегося экстремально низких температур, и непробиваемого стекла, ставшего передней стенкой, чтобы стражи видели заключённого. Изнутри эта штуковина отражает любые виды магии, иначе как можно помещать туда опаснейшего чёрного мага?       Стекло с тихим шумом опустилось. Снова малоболезненный, но раздражающий толчок в спину рукояткой. Это не конец, попытался себя убедить молодой мужчина, про себя повторяя смертельные заклинания, прошивающие подобных этим молодчикам насквозь, минуя любые виды брони. Но жидкая Тьма снова не откликалась. А огонь — тем более.       Андреа послушно вошёл в капсулу под гробовое и даже благоговейное молчание стражи. Эти неудачники боятся Его. И правильно делают. Он освободится, когда придёт время, и устроит кровавую баню. Затем захватит корабль и вернётся в Магикс, где его ждёт учитель, замок, долгие годы планирования возмездия и… Его маленькая Даф. Вся её так называемая ненависть — спасительно-отравляющая ложь, которой она кормит саму себя и всех окружающих. Она говорила этим следователям, что Он её изнасиловал, хотя на самом деле хотела Его. Всегда. С самой первой их встречи.       Внутри просто прохладно. Пока. Ему уже стало не хватать тепла, нет, жара Дафны, которая даже не удосужилась посмотреть на его отлёт. Дурочка, которая продолжает маяться самообманом. От себя не убежишь.       Капсула тут же закрылась за крепкой спиной, и Андреа пригвоздило к полу. Заложило уши — корабль взлетел, а на ступнях защёлкнулись кандалы, чтобы осуждённый не метался по камере, хорошо промёрз и покрылся толстой коркой льда со всех сторон. Во времена только-только разрушенного Домино почти так же сделали и с Валтором — тот пробыл во льдах семнадцать лет, будучи магом огня. Но кто такой Валтор? Жалкий неудачник с завышенным самомнением, нелепое создание окончательно свихнувшихся Ведьм-Прародительниц, вот кто. Даже тёмный Огонь Дракона ему не помог.       Голоса переговаривавшихся о чём-то стражей звучали будто сквозь плотное одеяло или плохие беруши; молодой мужчина с трудом понимал, что эти говорили. Постепенно голоса слились в один мерзкий гул, мерзкий настолько, что хотелось зажать уши. Тьма не лилась из пальцев, не искрилась на их кончиках, не шипела змеёй, чтобы высвободить своего любимого сына.       Треск радио.       — Корабль оснащён особыми печатями светлой магии, заглушающими все подвиды чёрной магии, — сказал кто-то из них — Мордгиериг даже не обращал внимания на того, кто из этих говорил. — Физическая сила бесполезна.       Ему уже всё равно. Здесь Он вряд ли выберется. Жаль. Очень жаль, что так выходит. А ведь Андреа так хотел смыться отсюда и залечь на дно на два-три года, чтобы отдохнуть, набраться сил; чтобы вынести план мести и захвата мира (и маленькой Даф в том числе). А раздумывать о возмездии во льду ему не представлялось удобным. Чёрный маг мог бы заставить Огненную Деву пойти за ним, запутав ту в паутину, но Он с трудом чувствовал даже самого себя.       Снова треск.       — До измерения Омега осталось три минуты. Включить заморозку.       Ноги начали нещадно мёрзнуть и сковываться льдом, постепенно и неумолимо.       Андреа прикрыл глаза и подумал о Дафне. Это единственное, что он в состоянии сейчас сделать.