Тень

      Андреа спал. Или дремал, или пытался заснуть — непонятно, сколько прошло времени, и непонятно, что он пытался сделать. Он осознавал только упорные попытки достучаться до Дафны, увидеть мир её глазами и дать ей знать о том, что он всё ещё жив. Он почти чувствовал его шум в её голове, удивительно обеспокоенный голос Айси, разум которой Он ревниво вытолкнул (мысли маленькой Даф принадлежат только Ему и Ей самой), хриплые стоны боли и такие знакомые ладони, прижимающиеся к не-его вискам.       Дамбы треснули, и Он хлынул в её голову прохладным потоком, укрепляя перерождающуюся связь и сливаясь с соулмейтом. В тот момент малышка лишилась сознания. Он бы лопнул от радости, если бы не был заточен во льды. Теперь он не будет сходить с ума в одиночестве. Они снова вместе. Увы, пока только мыслями. Но это событие вселило в него знакомый первобытный жар, слабо ощущаемый, но такой желанный. Как он скучал, Феникс, как он скучал. И она здесь, на Омеге, в кои-то веки приехала проведать своего суженого.       Он не мой суженый. Он мёртвый сукин сын, который меня изнасиловал, отца пытал, а маму и вовсе убил. Вот он кто. Больной ублюдок.       Врёт маленькая Даф, врёт и не краснеет. Причём всем и, что ещё печальнее, самой себе. От себя не убежишь, а она отказывается это понимать и принимать. Глупышка. Маленькая дикая глупышка.       Андреа услышал глухой стук каблучков о лёд. Они идут сюда, сосулька и Его строптивый соулмейт. Стало чуть-чуть теплее, и мышцы уже не казались куском дерева. Он наконец-то почувствовал, как Она приближается, в смятении, волнуясь и боясь. Зачем бояться?! Разве они были чужими друг другу? Никогда. Даже на поле сечи и в пыточной камере они были близки, слишком близки и для врагов, и даже для просто любовников. Если бы не обстоятельства, мир уже был бы у их ног.       Как глупо.       Он уже хочет её увидеть. Воочию. Прикоснуться к ней в реальности. Чёртова капсула. Чёртов лёд. Чёртовы светлые, которые промыли Его девочке мозг и заточили Его здесь.       — Давно не виделись, Мордгиериг! — по-ведьмински глумливо обратилась к нему Донна. Когда он освободится, первым делом он отрежет ей грешный язык. Она забалтывается, будто совсем Его, Андреа Гадеса Мордгиерига, не боится.       Желанная же гостья молчала. Усилием воли чёрный маг поднял веки, чтобы взглянуть на неё, не на эту обнаглевшую ведьму. Та всего лишь зазнавшаяся мошка, как и все, кто пытался захватить Магикс до него (разве что кроме Феникса, да и тот провалился из-за идиоток Трикс).       — Ой, смотрите-ка, он открыл глаза! Прогресс! Он ещё живой! Даф, ты только посмотри!       Разбитая льдом на криво склеенные фрагменты Даф вздрогнула и подняла голову. Он почти не видел её разноцветных глаз, но её локоны продолжали гореть огнём витражных стёкол в Храмах Дракона. Она даже такой была прекрасна. Но как жаль, что нельзя выбраться отсюда. Во плоти Дафна гораздо лучше, как ни крути.       Здравствуй, маленькая Даф. Направить импульс мысли в её голову. Ты скучала по мне?       Пошёл в жопу. Она обескуражена. Её удивление можно черпать ложками и смаковать, как хорошие взбитые сливки. Если их ещё размазать по её нежной алебастровой коже и слизывать, с наслаждением слушая её еле сдерживаемые вздохи…       Я так-то уже в ней, как ты видишь.       И я несказанно этому рада. У меня будет муж, будут дети, и я буду счастлива, пока ты мёрзнешь здесь.       Ну-ну. Ну-ну.       Она совсем не умеет врать даже в собственных мыслях. Может, внешне это обывателю и не видно, но Он видит людишек насквозь. А Дафну, чьё тело и душу Он изучил вдоль и поперёк, он знает слишком хорошо, чтобы поверить в эти слова. Даже если соулмейт найдёт муженька и родит тому детишек, она никогда не будет счастлива в полной мере. По одной простейшей причине. Этот муж — не Он, а дети будут не Их. Вот и всё. Лживой сказочке конец, а кто слушал — молодец. Если Даф сможет убежать от самой себя достаточно далеко, она лишится последней своей возможности обрести хоть какое-то счастье. Глупенькая.       Не нунукай, мудила. Вот увидишь, я буду счастлива без тебя. Хотя нет. Не увидишь. Ты будешь мёрзнуть здесь.       У-тю-тю. Андреа бы смешно пошевелил пальцами и передразнил её по-детски злые интонации. Она бы рассердилась ещё больше и начала бы рычать, а то и вовсе плеваться пламенем. Дафна-Дафна. Дурочка. Продолжает врать напропалую, хотя её ложь шита белыми нитками.       Андреа обуревали и злость, и печаль, и недоумение. Злость — на весь мир, на Феникса, на ту же страшно упрямую Огненную Деву, на собственное опостылевшее бессилие. Печаль — от всего перечисленного. И недоумение — от бессмысленной лжи малышки-соулмейта. Зачем лгать, если Он всё знает и всё чувствует? Она от него больше ничего не скроет. Никогда.       Судя по спокойствию Донны, та не узнала, что барьер, разделявший их умы и их магии, треснул, позволяя им слиться в одну Связь. Соулмейты — единое целое, состоящее из двух разных (иногда даже противоположных) личностей. И никакие ритуалы не способны разделить их. Это всего лишь придуманная судами, врачами, правительством Магикса обнадёживающая ложь для несчастных глупцов и глупышек вроде Дафны. Всем из них невдомёк, что от себя не убежишь. От Связи не убежишь. Она всегда будет с тобой, всегда будет наступать тебе на пятки, цепляться за шиворот и тянуть к суженому, пока твои глаза будут смотреть на другого. На не того.       В голове Мордгиерига раздался вздох. Унылый, печальный, обречённый.       — Было бы очень хорошо, если бы он сдох ещё во время полёта сюда, — какими бы твёрдыми и язвительными ни были её интонации, внутри у малышки Даф всё ныло. Сопротивление бесполезно. — Но так даже лучше. Пусть мучается до скончания времён. Пошли.       Фрагментированные глаза Огненной Девы услаждали взор, а внимательный их взгляд грел душу, пока Генеральши не скрылись из виду, оставляя Андреа в одиночестве.       Она принадлежит Ему. И будет принадлежать.