Тень

      Даф бы предпочла жариться в Аду, нежели терпеть призрачное присутствие насильника, врага, убийцу её матери, палача её отца, куска человеческого дерьма и прочим неприятным эпитетам по совместительству. С тех пор, как тень-Андреа появился на кухне её квартиры, Дафна предпочитала проводить всё своё свободное время вне квартиры, ранее бывшей её домом. Дракон, Он опорочил то место, которое она считала безопасным: все тарелки, содержимое холодильника, её книжных полок, телевизор, ноутбук и кровать.       Поэтому она бежала на задания на других планетах первая, рубила врагов, спала в палатках и крепостях, думая о доме, из которого её выжил Мордгиериг, как бы он ни пытался убедить её в обратном. Дафна сходила с ума от гнева, когда слышала Его голос в своей голове. Он звал её, пытался материализоваться рядом с ней, а молодая женщина закрывала уши, пытаясь думать о хорошем. О покойной матери, об отце, который её ждёт, о будущих муже и детях. Но Андреа смеялся над ней. Не злорадно, конечно, но эта снисходительность в его голосе удручала. «Неужели ты думаешь, что сможешь избавиться от меня и от той Связи, что соединяет нас? Очень наивно с твоей стороны». Он никогда не говорил об этом напрямую, но его поведение было одним сплошным намёком. Он давил. А Даф бежала от этого давления с помощью своих обязанностей, которых она ненавидела всё больше.       Так продолжалось около полугода, пока обеспокоенный состоянием своей дочери отец не попросил остальных Генералов отправить Огненную Деву в отпуск. Те, тоже заметив изменения в своей соратнице, согласились.       Сказать, что женщина была зла — ничего не сказать. Сама мысль о том, что ей три месяца придётся каждый вечер видеть тень Мордгиерига в своей квартире, претила ей. И ввергала в депрессию. Но противиться Дафна не могла, не смела, поэтому не стала в лучших своих традициях артачиться и ругаться матом, а только кивнула. Выбора нет, и придётся вернуться домой, где её ждёт Андреа-тень.       Войдя в квартиру и бросив сумку в прихожей, Даф увидела эфемерного чёрного мага перед собой.       — Я ждал тебя, — произнёс Он. — Что, теперь будешь продавать квартиру?       В ответ — игнор. Его нет, Его нет, Его нет. Нужно просто не поддаваться на Его провокации. Он исчезнет, стоит ему осознать, что ей, его соулмейту, плевать на его не-существование. Он здесь не нужен. Но разве чёрного мага это останавливало? Нет. Никогда. Андреа всегда плевал на мораль и чувства других, считая их лишь препятствиями на пути к своей цели. После этого Он смеет говорить, что любит её. Дафна уже не удивлялась подобному.       — Игнорировать вздумала? — усмехнулся Андреа, а молодая женщина сняла куртку, обувь и направилась в спальню. Спать не хотелось, но, если попытаться притвориться спящей, может, Он и уйдёт в другую комнату. — Дафна, Дафна…       И несчастный вздох. Огненная Дева щелчком пальцев отключила освещение в прихожей, погружаясь в темноту. В ней было даже безопаснее, чем при свете дневного солнца и электрических звёзд в миниатюре: так Его хотя бы не было видно, как ту же чёрную кошку. Осталось только взять наушники, включить растворяющую в себе музыку — и всё. О существовании преследующей её тени Мордгиерига можно забыть. Пусть и ненадолго, но всё же забыть. Это было приятно.       Войдя в спальню и скинув с себя одежду прямо на пол (наведением порядка можно заняться и утром), почти обнажённая Даф вытащила смартфон, спрятанный в одной из сумок вместе с наушниками, и привычным движением упала на кровать. Ночная прохлада мягко окутывала её разгорячённое долгим напряжённым путешествием и мысленной руганью тело.       — Дафна.       Голос Андреа, произносящий её имя, приобретал доселе невиданную чувственность. Нежность. Нескрываемую страсть. Нет, не животную похоть, которой они предавались уже давным-давно, а чистое чувство. Искренний порыв: восхищение, благоговение, тоску. Голос чёрного мага в такие мгновения напоминал голос человека, который наконец-то нашёл смысл своей жизни после долгих изнурительных поиском. Пять букв. Дафна. Смысл. И, казалось, он ставил между этими словами знак равенства.       Даф промолчала, напуская на себя равнодушие. Она не собирается верить. Мордгиериг — прекрасный актёр. А светлые чувства, которые он вложил в свой зов — мастерски созданная их имитация. Она не должна в это верить, хотя какая-то её часть — глупая и мазохистская (?) — очень этого хотела. Хотела поверить в Его ложь и совершить непоправимое — отправиться за Ним на Омегу. За это её саму туда вышвырнут.       Хватит. Пора взрослеть. Как говорила покойная мать, горбатого могила исправит. И некоторым людям верить не стоит. И в них верить не стоит. А вся эта система соулмейтов — чушь.       Дафна огородила себя от мира наушниками и, прикрыв глаза, включила первую попавшуюся песню. Не так уж и громко, но достаточно, чтобы Его голоса не было слышно. Молодая женщина любила музыку и считала её своим утешением. Она позволяла страхам, гневу и одиночеству уплывать далеко-далеко, оставляя саму Огненную Деву позади. Она наполняла тело щекочущей дрожью, оседающей глубоко внутри. Она напоминала ласки любимого человека, нежные, но властные и сильные. Она вместе с чужими руками способна довести Даф до сладостного исступления. И когда заиграло что-то невообразимо чувственное, было трудно удержаться и не запустить руку себе под ткань. Лишь чей-то внимательный взгляд заставил её остановиться и приподняться на кровати, срывая с себя провода.       — Опять ты, — буркнула Дафна; на стуле у её ложа сидел Андреа-тень и не отрывал от неё своего внимательного алчущего взгляда.       Она снова опустилась на простыни, накрылась одеялом с головой и зажмурилась в попытках заснуть. Не выходило: Он продолжал смотреть. Чуть ли не облизываться. Интересно, а у теней есть языки? Магесса огня откинула ткань и посмотрела на незваного гостя.       — Может, ты прекратишь на меня пялиться и свалишь в другую комнату? — окрысилась Даф. Чёрный маг усмехнулся и наклонил голову.       — Странно.       — Что?       — Что ты раньше меня не замечала. Я каждую ночь провожу здесь и смотрю на тебя. — Андреа понравилось наблюдать, как на мгновение вытягивается от удивления её лицо, а потом принимает выражение скепсиса и негодования.       — Зачем?       — Ты красивая. Особенно когда спишь. — Сказать, что Даф просто красивая — соврать. Дафна для Андреа всегда была чем-то большим, чем просто хорошенькая молодая женщина. Хорошеньких молодых женщин много, а Дафна — особенная.       — И всё? — Огненная Дева прислонила руку к лицу. — Дракон, я… я тебя не понимаю. Тебе делать не… Как же я забыла, что ты мёрзнешь в Омеге. Почему бы тебе не насладиться видом на ледяные просторы и огромных змей, а?       — Неужели я не заслужил никакого утешения за все те страдания, что выпали мне? — Он протянул руку к её локонам и мягко погладил их. Она вздрогнула и, отшатнувшись, отсела чуть дальше. Сжала губы. Прикрыла глаза. Поморщилась. Мордгиериг любил наблюдать за своей суженой, как меняется её родное лицо под влиянием эмоций. Как она кусает губу, когда думает о чём-то или извивается под Ним. Как она закатывает глаза, как зажимает пальцами переносицу, как улыбается, как едва сдерживает слёзы. Она в любой своей ипостаси прекрасна, как бы она ни пыталась наговаривать на себя.       — А я? Раз ты так клянёшься, что любишь меня… — мучительный вздох. Андреа подумал, что такие бабники, как Алдон, попросту не в состоянии оценить малышку Даф по достоинству. — Почему ты обо мне не думаешь? Почему ты продолжаешь мучить меня?       — Ты сама себя мучаешь, маленькая Даф, — прошептал бесплотный мужчина, поднимаясь со стула. Дафне он показался густой чёрной субстанцией, полупрозрачной, но не эфемерной, как при их первой встрече после войны.       — Уходи.       Но соулмейт не ушёл. Кровать немного просела под тяжестью Его тела, когда Он опустился рядом с ней. В щель между шторами светила полная луна, накрывая её тело и его не-плоть в форме мужчины. Дафна задрожала, когда мужские пальцы, сотканные из Тьмы, коснулись её щеки.       — Не надо бояться. Не надо.       — Андреа, я сказала… — начала было шипеть женщина, но не-губы Андреа накрыли её собственные. Нагло, беспардонно, вероломно и жадно. Шок и что-то другое не позволили Даф оттолкнуть ненавистного соулмейта. Его не-руки обвили её талию и прижали к не-груди, а холодный не-язык проскользнул к магессе огня в рот. Дафна вздрогнула, опомнилась, замычала, попыталась выскользнуть из объятий, кривясь и жмурясь. Но тщетно: чёрная магия держала её слишком крепко. Всё — от кожи до самых костей — наполнилось трепетом, странным и давно забытым. «Только не это», — подумала она. Оставшаяся без внимания метка приятно обожгла кожу, и нежеланный сожитель, воспользовавшись коротким замешательством, перевернул Хранительницу на спину, вжимая в пошедшие дюнами простыни. На миг показалось, что всё пространство наполнил Его запах. Мускусный. Немного животный, пробуждающий низменное в ней. Но это всего лишь болезненные воспоминания. Его предательство. Его похоть. Его беспросветный удушающий мрак.       Он оторвался от неё, прошептав что-то невнятное. Дафна тяжело дышала и подрагивала. От этого подобия поцелуя всё внутри горело. Её тело вспомнило те прикосновения, следы от которых так и не смыли все эти терапии, сессии в душе, ночи с другими. Её потянуло к нему снова. Ненавистная связь звенела, натянутая титановым канатом, и с силой тянула её к Нему. Мордгиериг, прижимая её одной рукой за шею к кровати, другой принялся проводить по пылающей коже, от грудей к резинке трусов. Поддев её не-пальцами, он прополз под ткань. Дафна сжала ноги и вцепилась в свободную руку. Там приятно пульсировало. Лучше ему не знать об этом.       — Андреа, нет, — процедила она.       — Андреа, да, — ухмыльнулся Он, напрочь игнорируя крепкую бульдожью хватку маленькой Даф, сомкнувшуюся на Его кисти. Молодая женщина вспыхнула от ласкового прикосновения прохладной неведомой субстанции из чёрной магии к сокровенному. По спине пробежались мурашки.       — Ты холодный. И мерзкий.       — Освободи меня, — усмешка обожгла её, — и согреешься.       — Пошёл нахер.       Пошёл нахер. Не лучший способ прогнать своего соулмейта, обернувшегося странной смесью тени и инкуба, который даже не собирается её слушать, который не собирается прекращать поползновения даже в такой форме. Она хотела использовать пламя, но оно застряло комом в горле и обожгло нёбо.       — Ты всегда так говоришь, а потом умоляешь меня не останавливаться.       Молодая женщина зажмурилась, едва сдерживая морскую соль, рвущуюся из глаз. Он не увидит её сломанной, хрипло стонущей и выгибающейся под Его не-ласками. Он просто любит мучить людей, особенно своего соулмейта. Это какое-то извращённое удовольствие. Ей лучше не знать, что за грязные эмоции он испытывает. Ликование. Наслаждение властью над чужой жизнью.       Даф выругалась, стоило Андреа толкнуться в неё пальцами. Остальное прошло как в тумане из чёрной магии, густом и напоминающем скорее водную толщу. Она не могла использовать магию, чтобы спасти себя от… очередного поругания? От странного чувства, охватившего её тело, пока Его ненастоящие пальцы двигались в ней? Чёрный маг слишком хорошо изучил её в плену — от каждого прикосновения тело пронзало томлением, горькой сладостью и стыдом, а ноги невольно раздвигались шире, оставляя женщину беззащитной и доступной. Оно накатывало всё сильнее и сильнее, а чёртова Связь не позволяла противиться, не позволяла даже думать о том, чтобы оттолкнуть, лишь о том, что Дафне этого мало. Она хотела жара, хотела плоти в себе и на себе, а не эту чушь из магии.       Оргазм обрушился на неё, и магесса огня с хриплым вздохом обмякла, из последних сил цепляясь пальцами за не-одежду или что-то другое. Слишком сладко и слишком непонятно. Андреа потянулся за очередным поцелуем и уткнулся в волосы — Даф отвернулась. Пальцы разжались и упали на простыни. Хотя тело охватила нега, ей не хотелось спать. По крайней мере, пока рядом этот.       — Ты что, нахуй, сделал? — прохрипела она, закрывая лицо руками. — Тебе было мало того, что ты творил со мной тогда? Решил и сейчас меня до психушки довести?       — Прекрати…       — Это ты прекрати! — она оттолкнула «суженого» и, вскочив с кровати, метнулась прочь. Слёзы не было смысла сдерживать, и те чертили солёные дорожки на её щеках. А всхлипы походили на скулёж побитой собаки, которая искренне не понимала, почему с ней так жестоко обошлись.       Дафна влетела в ванную, захлопнула за собой дверь (шпингалет защёлкнулся, отрезая владелицу квартиры от остального мира) и, открыв кран с холодной водой, принялась мыть лицо. Она тёрла по нему дрожащими после пережитого пальцами, силясь стереть и смыть с него отпечатки Его не-губ: с уст и с щёк. Кожа уже горела, но невидимая другим грязь всё ещё хорошо чувствовалась. Огненная Дева хотела войти в душевую, крутануть кран с кипятком и соскрести с себя кожу, но только рухнула на колени и прислонилась к стене. Сдерживаться уже не было сил, и она разрыдалась.       Она снова провалилась. Она снова позволила этому прикасаться к ней и лезть своими полуфантомными руками куда вздумается. А если Он освободится? Если эта чёртова Связь даст Ему доступ к Её магии, что тогда? Снова война. Он не остановится, пока не заполучит то, чего так жаждет. А первой Мордгиеригу под руку попадёт именно она, его «суженая». Надо было всё же покончить с собой. Отец бы помучился, затем успокоился и нашёл бы себе новую семью. И всё.       Но сейчас мысль о смерти вызывала в Дафне дрожь — инстинкт самосохранения снова дал о себе знать. Почему ей никто не дал этого сделать тогда?       — Ты пидор, Мордгиериг, ты пидор, понимаешь?! — не прекращала рыдать она, сидя на холодном кафельном полу. Он не отвечал на оскорбления, стоя где-то за закрытой дверью.       — Уходи отсюда! Уходи! Найди себе другую жертву, мразь!       Даф закрыла лицо руками, судорожно дыша от непрекращающихся слёз и кома в горле. Дракон, надо что-то с этим делать. Хоть в Храм Дракона идти и вызывать жреца, самого сильного, самого опытного в делах изгнания всяких тёмных сущностей. Но если она сделает это, поползут слухи, которые непременно дойдут до отца и Генералов. И какой будет позор, если те узнают, что Огненная Дева позволяет насиловать себя даже чёртовой тени, которая невесть как стала ощутимой!       Драконья срань, за что?!