Bleeding heart

Расписание наконец-то стабилизировалось, и так сложилось, что понедельник стал самым разгруженным днем по количеству пар. Это была только вторая неделя, но Маттиас уже чувствовал себя превосходно, ведь это давало время оклематься после бессонных выходных, проведённых за домашним заданием и компьютером. Ничего так сильно он не ждал теперь, как понедельников. Вот, сейчас, почти вприпрыжку, он подходит к остановке автобуса до общежития. В голове уже пусто, как в пробке, если не считать того, что ее заполняет лирика песен, играющих тихонько в наушниках. После резко и сильно упавшего зрения за слухом юноша следит усердно.       Веки прикрылись. Солнце нежно целует мелкие веснушки на скулах, гладит по спине. Маттиас безумно любит солнце, практически считает его своим ещё одним родителем. Для него самым лучшим воздухом, которым можно одарить свой организм при вдохе, это прогретый солнечными лучами, продезинфицированный природным ультрафиолетом. К дождю он такой любви не испытывает, а, скорее, безразличие. Влажность повышается и прибивает пыль к земле, воздух свежий, но сразу становится холодным. Из плюсов для глаз: освещение равномерно распределяется из-за облаков, но оно все равно не всегда самое удачное. Гулять некогда, большая часть времени проводится в помещении, чтобы жаловаться на промокшую одежду или простуду, - сейчас так; как там оно было в детстве, разве ж кто помнит… Его постоянно окружали ровесники и сверстники, играли в любую погоду, поэтому, наверное, внимания на нее должного не обращалось. В университете, если задуматься, никого толком и нет. …Однако рядом сейчас однозначно кто-то появился. Шаги были тяжелые, поэтому Андерсен услышал их и через наушники. Ему было лень открывать глаза. Раздался своеобразный щелчок. Глубокий вдох. Терпкий дым стал поперек горла и сразу же стал вырываться наружу с кашлем. Рядом кто-то закурил. Маттиас наконец откашлялся и, открыв глаза, глянул в сторону: сбоку от него стоял блондин с сигаретой во рту. Странно, но в ту же секунду ему хотелось что-то сразу предъявить, отчитать за курение в неположенном месте, но как испорченный воздух резко вошел в его легкие, так там и задержался. Брови слегка сдвинулись, образовав между собой недовольную складку. Пару секунд взгляд голубых глаз потупил на рядом стоящего парня: его ничего не смущало в одежде – только покрытые черным лаком ногти, подведенные глаза и темные губы. Даже среди девушек он такого еще пока не видел. Черный цвет на бледном лице казался очень жестким, и черты его из-за этого выглядели, словно выточенные из камня.       Чужой взгляд расслабленно и безразлично пробегал по строкам с экрана телефона, которых было не видно с того расстояния, на котором стоял от другого датчанин. Кого и за что он не хотел бы некоторое время назад отчитать, сам сейчас поступает не самым культурным образом. Ничего поделать, правда, с этим не мог. Любопытство было выше его сил и устоев, даже если результатов это особых не принесло. Вот незнакомец отошел, чтобы потушить сигарету о мусорный бачок, вернулся на место и вдел в уши наушники-таблетки. Большой палец правой руки уже пролистывал, судя по всему, список песен. Конечно, названия ее не увидел, но запомнил очертания обложки альбома. И зачем?       Долгое ожидание автобуса творит с людьми ужасные вещи. К счастью, экипаж до общежития наконец соизволил прибыть. Андерсен нетерпеливо почти забежал внутрь и уселся у окна на свободное место. Автобус тронулся с места, наблюдаемая ранее фигура осталась на остановке. «Он не из общежития?..» — краем глаза он все еще цеплялся за другого, но как только силуэт пропал из поля зрения, Маттиас прикрыл глаза и развалился на сидении и опрокинул голову назад. Очки чуть не свалились с лица, и это заставило его снова сесть ровно. Как бы он ни старался усесться, комфорт был недостижим. Янссона на месте еще, разумеется, не было… *** — Долго ждал? — грубые пальцы нагло отобрали сигарету, лениво тлеющую на воздухе, поместили ее меж губ. Воздух, пропитанный никотином со вкусом темного шоколада, умело наполнил легкие, а после очень медленно вышел наружу. Хорошо. — Прилично, — норвежец вскинул брови. — А ты – не приличный… — он практически сразу отобрал свою вторую за час сигарету. Абель частенько так делал, но и в первый раз подобное не вызвало раздражения, а лишь позабавило. — Ты украл последнюю затяжку. — Vertel mij dank u, Lucas.* — Янссон серьезно бросил свою коронную фразу и пошел по направлению к выходу из студенческого городка. — Aldri.** — с усмешкой, так же по-привычке, ответил панк и медленным широким шагом пошел следом. *** …И вернулся он не раньше обычного. Маттиас уже одолел объем программ, которые завтра пойдут на проверку его новому другу, и улегся на кровать дремать в наушниках. Изменения коснулись не только расписания занятий, но и встреч в библиотеке: единогласно было решено встречаться там по вторникам, потому что если в этот день было просто тяжело, по сравнению с понедельниками, то в остальные дни выживать вообще было нереально. Большая часть группы раз в неделю да пропустит какую-то пару, либо вообще не придет, ссылаясь на болезни, вызванные стрессом. Но если часть из этих оправданий окажется на самом деле правдой, никто не удивиться, а лишь пожалеет однокурсника, а эстонец вовсю начнет советовать различные способы лечения. Зря, что ли, так углубился в изучение биологии и свойства лекарственных трав? Услышав шаги в комнате, датчанин, будто вовсе и не спал, от стены повернулся лицом к противоположной части комнаты. Лицо украсила улыбка, он приподнялся на локте. Но голландец не обращал ни на что внимания: аккуратно положил сумку на тумбу рядом с рабочим столом, сам уселся на стул и включил настольную лампу. На стол легли какие-то учебники и тетради. Движения его неживые, они – дело многолетней привычки, считавшейся у его родителей верхом прилежности и гордостью за себя. Кто еще воспитал такого восхитительного сына? У него явно светлое будущее, полное широких возможностей! Вот только сам Янссон так не считал. Если быть честным с самим собой, он вообще никак не считал и не знал, что делал в этом месте, не имея никаких целей, планов на будущее, как минимум мечты. Хотя, согласитесь, по нему так вообще не скажешь. Скажешь ли вообще что-нибудь? — Слушай, Аб? — М? — так просто его полное внимание привлечь тяжело. — У тебя тут есть знакомые, судя по всему, с кем ты общаешься вне университета. Они собираются вместе? — подобно маленькому мальчику, интересующемуся у старшего брата, наивно спросил у него Маттиас. — Да. — сухо. — Часто? — Не очень. Конкретика. Нужно спрашивать сразу прямо, о том, что тебе надо. Голландец был разговорчив только при родителях: много рассказывал и много интересовался, как требовало того правило хорошего тона. Это бесило, потому что умение добиваться чего-то без лишних размышлений и сомнений было, к сожалению, вовсе не в стиле Андерсена. Вечно приходилось идти как-то медленно, извилистыми тропками, а что еще хуже – пробивать тупой киркой скалу: да, если проложить там тоннель, то путь будет короче, ну а сколько времени уйдет на тоннель? Это так глупо. Его никто не учил прямолинейности. Было дело, просили открыто говорить о своих чувствах, и этим навыком с горем пополам да овладел. Отец очень веселый, открытый, но в пример его вряд ли можно было поставить, стоит только вспомнить, как долго он добивался заслуженного повышения… — И… как? Тишина. — Что? — Абель не повернулся к нему лицом, но со спины можно было увидеть, как тот перестал писать. Его рука замерла на бумаге, не закончив элемент литеры. — Ну… — А прямее? — и внимание наконец привлечено полностью на него. Маленькая победа, но до поставленной цели еще далеко. — Я не знаю, ты периодически поздно приходишь. Тусишь где с ними? Ходите в кафешку посидеть или, возможно, выпить стаканчик пива в баре студенческого городка. Янссон вскинул бровь. Андерсен тяжело вздохнул, больше не в состоянии добиваться своего. — И что с этим? — Я все еще хочу тебя узнать. Ты же неплохой, и мы, практически, дружим. Если не против, я бы тоже хотел провести время с тобой и с твоими друзьями, если те тоже не будут против… — Тебе не понравится. — Ты-то откуда знаешь? — почти обиженно спросил Маттиас. Он даже приподнялся с кровати. — Да знаю и все, — другой продолжил наконец писать, что-то исправляя. — Я же тебя знаю, к слову. Это была явная насмешка. По неизвестным причинам открываться ему никто не собирался совершенно. «Удачи!» – пожелание очень зря показалось ему приглашением во внутренний мир, скорее наоборот – обороной от нежелательных посетителей. Его хотели испугать глубиной, наполненной секретами не самой лицеприятной стороны, заставить отказаться от затеи, отступить. Но как бы не «хвастался» друг, невозможно кого-то знать на все сто процентов, это касается и такого открытого и добродушного человека, как Маттиас.       Для себя решил на эту неделю устроить операцию по внедрению в компанию, разведке её досуга и обязательному попаданию в одно из мероприятий того самого досуга. Если захочет, то добьется своего, или научится добиваться своего. Где-то через лет десять, уже будучи взрослым, он будет вспоминать об этом с громким смехом, считать себя глупеньким мальчиком, который поддался на провокацию дворовых хулиганов «а слабо…?» Но также и благодарить себя за ребяческую настырность. Ведь… Датчанин прекрасно понимал, что это в каком-то роде грозит ему очередным ухудшением оценок. Если раньше он мирно сидел за партой весь перерыв и что-то читал, повторял, то на данном этапе своего жизненного пути будет предпочитать вылетать из аудитории вслед за Абелем и, как бы того не хотелось, вести себя, как липучка. Если вдруг второму надоест, то он наверняка сообщит об этом. Зачем согласился жить в одной комнате, если он его раздражает? Зачем продолжал переписку после очередного визита в Нидерланды? Значит, все же другом считает, хочет поддерживать хоть какой-то контакт. Люди – непростые. Но так плохо ли это? Завтра – нет, все-таки послезавтра – и начнется прощупывание почвы. — Слушай, все понимаю, но наши занятия сократились до раза в неделю. Тебе вообще все еще нужна моя помощь? Заметил, что и с математикой беды начинаются, — Эдуард щелкнул пальцами прямо у лица друга. — Глаза мутные. Не выспался? Это мягко сказано. Какой-то детский азарт не давал ему заснуть полночи. — Нет, — с улыбкой на лице соврал в ответ. — Извини, задумался. Так что там… — Андерсен решил попробовать всмотреться во что-то расплывчатое на бумаге, совсем позабыв, что очки он недавно снял, и абсолютно недоумевал, почему взгляд не может сфокусироваться. — Так, нет, это нереально. Переносим в понедельник следующий и продолжаем все так же по вторникам. — Фон Бок стал собираться, но его тут же остановили. На сонную голову вспомнить, зачем именно Маттиасу нужны свободные понедельники, не удалось: — Нет-нет, нельзя. Я сейчас могу, все хорошо, — додумался надеть очки обратно и отпил из бутылки воды. — Все, что угодно, но не понедельники. Эстонец вскинул брови, долго всматривался в глаза друга, сто раз понял, что насчет хорошего сна ему наврали, но все же согласился. Он считал себя чрезмерно заботливым, но периодически даже от него можно было услышать такую фразу, как: «Тебе решать». Они продолжили. Покушение на понедельник оказалось превосходной мотивацией и средством для повышения концентрации. Без последствий это, к сожалению, пройти не могло, и среда показалась ему самым тяжким за всю его жизнь днем. Потом четверг, пятница, выходные. Неделя прошла очень быстро и туманно. Никакая «операция» в итоге не удалась. Где-то в уголке подсознания разум уговаривал все свои силы за это время продолжать тратить на учебу, а не на беготню за человеком, которого еще попробуй найти. Другой уголок рассматривал ситуацию не со стороны трудности выполнения, а с той, что затея вообще просто глупая. Третий добавил, что потому-то голландец с ним и дружит, что никто в его дела не лезет. Неделя была очень тяжелой, и в большей степени из-за соседства с Абелем. У него он даже ничего не спрашивал, не навязывался. Просто не было сил. Ни на что. — Хочешь стрельнуть? Маттиаса разбудил порыв прохладного ветра вперемешку с дымом шоколадных сигарет. Он и не заметил, как подошел к концу очередной день. Что за день-то сегодня вообще? По-прежнему мутный взгляд всматривался в лицо напротив стоящего. Кто это, зачем он что-то спросил? — Смешной. — буркнул себе под нос норвежец, а после сделал глубокую затяжку. Дошло. Наконец-то Андерсен проснулся – понедельник. — А, нет-нет, я не курю, спасибо. — Тот чуть было не закивал задумчиво, что было его в каком-то смысле вредной привычкой. Смущенно отвернулся. Вздохнул. Как успел заметить для себя Маттиас, в «прикиде» неизвестного поменялась только футболка: серая сменилась на черную с неразборчивыми надписями на английском. Если бы он не заметил для себя эту деталь, началось бы казаться, что это просто сон: состояние и мироощущение сейчас было именно таким. В ответ ему ничего не сказали, лишь из-под светлой челки сверкнул слегка удивленный взгляд необычного цвета глаз. Именно в этот момент как будто что-то произошло очень важное. И перестать смотреть не могло быть возможным. Оба в этот раз стояли ближе, чем в прошлый. С такого расстояния уже проще разглядеть обложку альбома, но все еще не название песни. Датчанин уже и не заметил, как опустил свой взгляд на экран чужого телефона снова. «Та же песня?» — Ты так свой автобус пропустишь. — нехотя кивнул в сторону подъезжающего транспорта он. — Уже один проехал. Было понятно, что ему хотелось, чтобы Маттиас перестал пялиться. Так-то было все равно. Наверное. — Мат? — знакомый голос. Абель, не спеша, подошел к остановке. — Еще не в общежитии? — Как и ты. — улыбнулся другу в ответ. — Так ты его знаешь. — Лукас, это Маттиас, — по голландцу было видно, что чего-то договаривать ему не хотелось. — Мой сосед по комнате. — Друг. — гордо вставил свое слово в представление себя же датчанин. Лукасу было безумно интересно и весело наблюдать за меняющимся лицом своего «напарника по одиночеству». Непонятно, чего тот стыдился, что его раздражает или перед кем он больше боится «опозориться», но чувствует себя явно не в своей тарелке. — Удачи. — Янссон кивнул соседу по комнате и практически сразу, развернувшись, пошел в привычную ему сторону. Йенсен молча пошел следом. Третий сообразить не успел – только усесться в автобус до общежития, который еще и догонять пришлось. — Я даже на секунду подумал, ты его решил с собой взять. — Ещё чего. Снова потерял бдительность, снова упустил момент. «Да какая ж для этого реакция нужна?!» — раздраженно подумал про себя Маттиас. Успокаивало одно: теперь он хоть про какого-то из знакомых знает и не просто по слухам. Внешность, имя, то, что они с Абелем видятся в определенный день. Но последнее еще не доказано. (*"Скажи мне спасибо, Лукас." **"Никогда.")