***
Анвен досталась самая дальняя кровать в спальне. Соседки Алиса, Мэри и Дина заняли места ближе к очагу. Девочки успели познакомиться и звонко щебетали, примеряя новую школьную форму. То, что Анвен как будто не замечали, ее не волновало, но девочка серьезно забеспокоилась, что у нее до сих пор не было своей волшебной палочки. О’Лири задернула полог и накрылась одеялом с головой, пытаясь согреться. Анвен уже два дня почти ничего не ела, и голод стал заявлять о себе все настойчивее. Она твердо знала: если на столах стояли аппетитные, красивые блюда вместо привычной мутно-серой похлебки, в приют нагрянула комиссия. «Нужно положить немного овощей и дождаться, пока важные дяди и тети уйдут», — каждый раз повторяли воспитатели. Ужин в Хогвартсе выглядел более чем роскошно, и девочка даже не рискнула что-либо попробовать. Завтрак тоже был богатым, О’Лири снова не притронулась к яичнице с беконом, овсянке с яблоками или пудингу, она отломила небольшой кусочек тоста и робко запила водой. Остальные с аппетитом уплетали сладости, но Анвен все равно не последовала их примеру.***
В первый учебный день Билли и Оливия — старосты Слизерина — провели обзорную экскурсию для новичков. Просторные классы, теплицы, длинные извилистые коридоры Хогвартса могли бы впечатлить девочку, если бы не продолжавшее донимать чувство голода. На первом уроке по чарам профессор Флитвик учил вновь прибывших пользоваться волшебной палочкой. Большая часть новичков — те, кого дома не обучали магии — с энтузиазмом принялись выводить причудливые узоры: взмахивать или плавно водить рукой в воздухе. — А Вы, мисс, почему не повторяете за нами? — У меня нет палочки, сэр профессор. Класс громко засмеялся, но девочка даже не обратила на это внимания. — Вы, должно быть — мисс О’Лири, как же я забыл… Он сотворил в воздухе светящийся шар, который вылетел из кабинета прямо сквозь стену. Через несколько минут на пороге возник старшекурсник с «новой» палочкой для Анвен. Темное древко, потертое от времени или частого использования, ровно пополам разделяла толстая трещина. Неизвестно, скольких владельцев сменила эта палочка, но О’Лири она показалась самой красивой — даже по сравнению с дорогими резными приборами одноклассников. Анвен с энтузиазмом принялась повторять за профессором, чем заслужила похвалу в конце урока. Профессор Флитвик, несмотря на свою необычную внешность, сразу покорил ее своей простотой и добродушием. На следующем занятии — трансфигурации — профессор МакГонагалл продемонстрировала превращение мышей в коробки для спичек и столовые приборы, затем сама обернулась полосатой кошкой. Дети громко заохали, а подопытные грызуны попытались разбежаться. Ученикам, однако, не предложили ничего интересного: все оставшееся время они разбирали свойства предметов в разных состояниях, неоднократно перечитывая материал учебника. Анвен искренне недоумевала, зачем нужно было заучивать наизусть, что жидкости текучи, а твердые предметы стабильны в своей форме. Но девочка не решилась спорить со строгим преподавателем. Другой слизеринец — наглый и самонадеянный Томас Бронсон — возмутился, что «это и нарглу* понятно». Только что набранные несколько очков серебряно-зеленого факультета исчезли, Томас схлопотал отработку у завхоза, а прежде бодрый настрой остальных быстро улетучился. На обед Анвен решила не идти: она слишком боялась не справиться с искушением. Девочка провела свободное время в спальне, пытаясь готовиться к следующему уроку. Учебник по зельеварению был полон разных непонятных слов, и уже через несколько минут разум отказывался подчиняться и хоть что-то запоминать. В подземелья девочка брела, надеясь, что на первом уроке профессор не даст им слишком сложное задание. Небольшая классная комната со сводчатым потолком была темнее остальных, ее наполняли ароматы трав, масел и других неизвестных веществ. Профессор Снейп «влетел» в кабинет, размахивая длинным черным плащом. Анвен догадалась, что мельком услышанное в коридоре прозвище «Летучая мышь» принадлежало декану ее факультета. Кроме характерного внешнего вида преподаватель отличался крайним безразличием и надменной строгостью. Он даже не пытался завладеть вниманием новичков, только пренебрежительно обронил несколько слов о важности этой сложной науки. Первым заданием курса было научиться правильно помешивать зелье. Учебные котлы наполнились светло-голубой жидкостью, которая при правильном обращении должна была стать ярко-красной, а на доске появилась инструкция. Следовало мешать по два, пять и семь с половиной оборотов, по- и против часовой стрелки, отмеряя необходимые промежутки времени старыми песочными часами. Анвен это не показалось чрезвычайно сложным, хотя желаемого эффекта она так и не достигла. Жидкость в ее котле была бледно-оранжевого цвета — но хотя бы не серой или коричневой, как у соседок по спальне. На протяжении всего урока профессор не сводил с О’Лири глаз, что не могло не отвлекать. Он как будто ждал, что нерадивая ученица допустит грубую ошибку. Хотел ли он выставить ее в невыгодном свете перед всем классом, Анвен не знала, но держалась со строгим профессором предельно осторожно. Оценив ее не совсем удачную, но не худшую по сравнению с другими, работу, мужчина лишь молча кивнул и вернулся за стол у окна. Со звоном колокола все покинули класс.***
Вечером Анвен стало совсем плохо: от голода темнело в глазах, а голова жутко кружилась. Она свернулась «калачиком» в своей постели, укутавшись в одеяло и плед. Остальные ее не замечали или не хотели замечать. Девочки обсуждали первый учебный день, взахлеб делясь впечатлениями, крича и перебивая друг друга. Из гостиной были слышны жалобы старшекурсников: кому-то новые предметы показались слишком тяжелыми, кто-то успел схлопотать отработку у Филча или лишить факультет нескольких баллов. Время тянулось медленно. О’Лири решила, что непременно съест что-нибудь за завтраком, какого бы наказания ей это не стоило. Нельзя сказать, что девочка плохо относилась к сверстникам, у которых были любящие семьи, но она не могла не замечать брезгливых взглядов и загадочного шепота в свою сторону. Силы воли Анвен было не занимать, но в какой-то момент ей показалось, что силы окончательно ее покидают. Желудок громко заурчал, боль в животе усилилась, и девочка решила постараться найти что-нибудь съедобное. В приюте воспитанники часто прятали кусочки хлеба на случай, если их лишат обеда. От Дины, Алисы или Мэри помощи ждать не стоило, и О’Лири решила обратиться к единственному показавшемуся ей симпатичным человеку — факультетскому старосте. — Оливия, можешь помочь? Девушка нехотя отвлеклась от беседы с подругами. Она нахмурила брови и сморщилась, как будто увидела что-то неприятное. — Чего ты тут шарахаешься? Уже спать пора! — Я есть очень хочу. У тебя не найдется хлеба? Староста закатила глаза, громко вздохнула и пробубнила себе под нос: «Вот знала же, что так будет!» — Чем тебя ужин не устроил? — Я не ужинала… — А чего тогда пришла? Иди спать! — Не могу, живот сильно болит! Помоги, а? — Чем я тебе помогу? Сама виновата! Оливия теряла терпение, а подруги молча наблюдали за необычной девочкой. Весть о первокурснице из сиротского приюта быстро разлетелась среди молодых аристократов. Подростки, с пеленок знавшие историю своей семьи до седьмого колена и имевшие как минимум одного выдающегося предка, с пренебрежением относились к безродной «замарашке». Хотя Анвен умела следить за собой и чистотой своей одежды, почти все слизеринцы сразу стали за глаза называть ее этим незаслуженным прозвищем. Девушка надеялась, что ей удалось отвязаться от навязчивой дурочки, но Анвен продолжала молча стоять, сверля ее взглядом. — Ну! Чего уставилась? Или мы тебе плохо объяснили? — К разговору присоединилась Кэрин — темноволосая, полноватая шестикурсница с неприятным желтоватым цветом лица и некрасивыми крупными зубами. — Олли, чего мы с ней возимся? Отдай ее Снейпу, пусть он ей понятно объяснит! Остальные девочки загоготали. Идея показалась им настолько привлекательной, что Оливия тут же больно схватила Анвен за руку и поволокла по темным подземельям. Искать профессора долго не пришлось, он сам встретился им на выходе из извилистого коридора. — Мисс Стоун, куда вы тащите первокурсницу? Внезапно возникший декан немного смутил старосту, и Оливия тут же затараторила: — Профессор Снейп, я говорила! Она ненормальная… Как я могу ее чему-то научить?.. Девочка уже много раз успела пожалеть о своем решении. Старшекурсница оказалась не лучше остальных, а этот строгий учитель ее сейчас накажет… — Мисс Стоун, потрудитесь внятно объяснить, что успела натворить мисс О’Лири? Анвен поймала на себе суровый взгляд и еще сильнее съежилась. Даже в тусклом свете факелов мужчина не мог не заметить, что девочка была болезненно бледной. — Она не ужинала, а теперь пришла ко мне и требует ее накормить. Я же не виновата, что она не захотела есть… — Это так, мисс О’Лири? Анвен готова была провалиться сквозь землю. Она не решалась поднять глаза на разозлившегося профессора, а в животе снова громко забурчало. Девочка постаралась еще сильнее сжаться, но подавить неприятный звук ей не удалось. — Оливия, вы можете идти. Я сам приведу Анвен в общую гостиную. Староста демонстративно развернулась на каблуках и быстро зашагала по коридору. Громкий цокот, отражавшийся от каменных стен, был слышен еще несколько секунд, пока девушка не скрылась за потайным входом. О’Лири теребила подол юбки и продолжала смотреть в пол. На глаза начали наворачиваться слезы, но еще в приюте она раз и навсегда усвоила: плакать нельзя. — Сэр профессор, — девочка попыталась сохранить твердость голоса, но ей это удавалось с трудом. — Можно мне пойти в спальню? Я больше так не буду… Мужчина оставался невозмутимым, а Анвен становилось все страшнее. Она попыталась сделать шаг назад, но пошатнулась и чуть не упала на каменный пол. Ей с трудом удалось сохранить равновесие, а слезы предательски потекли по щекам. Спертый воздух подземелий не позволял нормально дышать, и к горлу начала подступать навязчивая тошнота. — Разумеется, мисс. Но сначала вы объясните, чем вас не устроил ужин в школе. Или там, где вы жили раньше, кормили лучше? Декан был не в настроении, и неприятный инцидент с первокурсницей только усугубил ситуацию. Мужчина понимал, что ни к чему напоминать ей о прошлой жизни, но раздражение взяло верх над здравым смыслом. — Нет, сэр профессор. Я знаю… Знаю, что нельзя… Когда приходят проверять… всегда красивая еда… а потом, когда уходят… снова можно есть… А здесь — так долго… Снейп почти ничего не понял из этого потока всхлипов и слез, но решил больше не издеваться над бедняжкой. — Следуйте за мной, мисс! Он зашагал по коридору, время от времени оглядываясь на Анвен. Девочке пришлось почти бегом гнаться за профессором, чтобы не отстать. Они долго шли по подземельям, миновали большой зал, свернули на крутые винтовые лестницы и оказались в просторной комнате в высокой башне — больничном крыле Хогвартса. В палате их встретила миловидная молодая женщина, сразу изменившаяся в лице при виде профессора зельеварения. — Кому вы успели навредить в первый же день, Северус? — Она даже не пыталась скрыть неприязнь и раздражение. — У девочки истощение, будьте добры, Поппи**, приведите ее в порядок! — Да уж постараюсь! — Женщина взяла О’Лири за руку и повела к больничной койке. — Пойдем, милая! Сейчас тебе станет лучше! Ложись, ложись… Анвен легла на мягкую кровать и закрыла глаза от усталости. Взрослые обменялись еще несколькими колкостями в адрес друг друга, после чего профессор Снейп удалился. Мадам Помфри дала девочке целительные зелья, накормила вкусным ужином и взяла с нее обещание регулярно питаться. Уставшая и напуганная, О’Лири не смогла сопротивляться сонливости и моментально уснула. ___________________________________________ * Нарглы — магические существа, внешне напоминающие ежей. Встречаются в тексте пятой книги о Гарри Поттере. ** В первой книге серии упоминается как «женщина средних лет», поэтому предположим, что в 1982 г. мадам Помфри уже работала школьным целителем. *** В каноне не заморачивались на предмет методики преподавания в Хогвартсе, но поскольку у меня тут «про педагогику», решила немного изменить подход к обучению студентов. Логика повествования не пострадает, мы просто пойдем от простого к сложному.