***
Анвен позволили вернуться в спальню только в среду вечером. Хотя ей был прописан постельный режим, в палате О’Лири не давали сидеть на месте. Мадам Помфри все время хлопотала вокруг девочки, а Роберт с Ритой несколько раз пытались пробраться в больничное крыло. Друзей вовремя заметили и не пустили внутрь, пригрозив парой отработок, но они продолжили попытки и на следующий день. К Дине за эти два дня так никто и не пришел. Профессор Снейп однажды вечером появился у покоев целительницы и сухо поинтересовался о самочувствии обеих первокурсниц. Не получив тревожных вестей, декан удалился прочь, не обращая внимание на несколько нелестных комплиментов, брошенных ему вдогонку. Фоллз так и пролежала в постели все это время. Она отказывалась от еды — соглашалась только на прием зелий по строгой рекомендации врача — и не желала ни с кем разговаривать. Анвен не могла заставить себя жалеть соседку: в памяти еще были свежи воспоминания о недавнем происшествии. Но в глубине души девочка понимала: Дине сейчас было очень плохо — гораздо хуже, чем ей самой. Пропустив три дня занятий, О’Лири пришлось наскоро нагонять пропущенный материал. Хотя исправленное эссе получило самую высокую оценку, новая работа по травологии заняла у нее два полных вечера. На этот раз Анвен не посмела вписывать в текст собственные знания о ромашках и маргаритках, а старательно скопировала материал учебника и перерисовала схемы строения и развития растений*. Трансфигурацию и чары первокурснице тоже пришлось переписать с книг. К практике ее опять не подпустили, а старая волшебная палочка так и лежала без дела в нижнем ящике тумбочки. Девочка пыталась несколько раз тренироваться самостоятельно, но после очередной попытки магический инструмент окончательно раскололся пополам и больше не реагировал на команды. Дина еще не вернулась, а остальных соседок, как и старших учеников, по вечерам не было видно в гостиной и спальнях. Только встретившись украдкой с Робертом, О’Лири узнала, в чем дело: декан за что-то ополчился на весь факультет, и слизеринцы отмывали стены и полы замка каждый день почти до отбоя. Взмыленные и вымотанные студенты находили силы только на вечерний туалет и самые важные, по их мнению, домашние задания. Некоторые засыпали на утренних занятиях, выводя из себя профессоров, теряя баллы и зарабатывая дополнительные отработки. Случилось еще кое-что необычное: прежде не считавшиеся с мнением других грубияны теперь были предельно вежливы друг с другом. Некоторые даже по нескольку раз на дню приветствовали Анвен, которую до этого момента считали не важнее пустого места. Более того, в обязанности старшекурсников с недавних пор входил патронаж первогодок. Подруга старосты Кэрин, чей талант ограничивался изобретением обидных прозвищ для неугодных ей или Оливии сокурсников, навещала девочек каждый вечер и проверяла их письменные работы. Однажды испытав на себе подлость избалованных аристократов, О’Лири видела в этом только подвох. Но к ее удивлению за странным поведением слизеринцев ничего не последовало. Еще Мэри и Алиса больше не разговаривали с Диной, вернувшейся только на выходных. Заметно похудевшая и побледневшая Фоллз все время проводила в своей кровати. Девочка не выпускала из рук подаренную на день рождения брошь и постоянно молчала. Анвен не торопилась выяснять, что поссорило подруг. Она даже немного злорадствовала и считала настигнувшие одноклассницу неприятности своеобразным наказанием. Ситуацию удалось прояснить только в воскресенье, когда освободился также успевший схлопотать несколько отработок Роберт. Уэсли как раз накануне получил письмо от отца. Странное незвучное слово «Азкабан» оказалось названием тюрьмы для волшебников, куда отправили родителей Дины. Супругов Фоллз и их старшего сына обвинили в связи с Тем-Кого-Нельзя-Называть и приговорили к пожизненному заключению. Несовершеннолетнюю дочь оставили на попечение Министерства до конца следствия. И, если у Дины не найдутся другие близкие родственники, согласные взять ее под опеку, девочка должна отправиться в ближайший приют уже следующим летом. Анвен не нашла, что ответить. С одной стороны, подлая избалованная соседка наконец-то узнает, каково быть всеобщим изгоем, и сможет на собственной шкуре познать все «прелести» сиротства. С другой — она сама будет вынуждена вернуться в приют, кажущийся теперь несуществующим местом из далекого прошлого. Вряд ли что-то изменилось в обители для беспризорников в пригороде Голуэй, а О’Лири только-только привыкла к нормальной жизни: обзавелась друзьями, взялась за учебу и получила возможность регулярно питаться.***
Остаток сентября тянулся очень долго. Казалось, что время нарочно замирало в середине недели и ускоряло свое течение на выходных. Преподаватели задавали еще больше домашних заданий, совершенно не заботясь об отсутствии личного времени у студентов, а школьный завхоз как будто специально подстерегал нарушителей, чтобы заставлять их разжигать камины по всему замку: старое каменное здание постепенно остывало и встречало своих обитателей неприветливым холодом. В конце месяца прошел первый матч по квиддичу. Пуффендуйцы вышли на поле соревноваться с гриффиндорцами. Роберт и Анвен составили компанию Рите на трибунах желто-черного факультета. Все трое подбадривали Барсуков, но исход матча решился поразительно быстро и не в их пользу. О’Лири даже не успела понять, что произошло. Всю дорогу до замка Уэсли объяснял первокурсницам правила магической игры, не забывая упомянуть, что все мужчины в его семье были выдающимися спортсменами, а некоторые даже боролись за место в сборной страны. В следующем году Роберт сам планировал пройти отбор в качестве загонщика или вратаря, но у него пока не было собственной метлы. Родители обещали долгожданный «Нимбус» на прошлый день рождения, но из-за плохих отметок лишили мальчика дорогого подарка. Говоря о метле, Роберт на секунду осекся. Уэсли попытался не выдать своего смущения: вряд ли Анвен вообще получала подарки, а он еще и жаловался на родителей, которых подруга никогда не видела. Рита жила с бабушкой, а что случилось с ее семьей, он тоже не знал. Не найдя, чем заполнить неловкую тишину, друзья так и дошли до школы молча, лишь изредка перебрасываясь нелепыми замечаниями.***
Третье октября в этом году выпало на долгожданный выходной, в субботу Анвен исполнялось одиннадцать. О’Лири не считала этот день каким-то особенным. Чрезмерного внимания она не получала: максимум, на что годилась изобретательность ее товарищей по приюту — подстроить новую засаду и одарить очередным неблагозвучным прозвищем. То, что на день рождения принято что-то дарить и получать, она вообще знала только понаслышке — от старших девочек, которые попали под государственную опеку уже в сознательном возрасте. Спрятавшись от назойливого солнечного луча, проникавшего сквозь окно слизеринской спальни, Анвен перевернулась на другой бок, надеясь поспать еще пару часов. Но ее покой был нарушен Оливией, примчавшейся в комнату первокурсниц прямо в пижаме.** — Эй, О’Лири! Быстро вставай! — хотя оскорбления теперь были запрещены, многие студенты так и не понимали разницу между вежливым и не очень вежливым общением. — Тебя срочно ищет Снейп! — Что… профессор? Девочка не смогла удержаться от одолевшей ее зевоты. Глаза настойчиво слипались, а голова отказывалась соображать. «Не надо было вчера сидеть допоздна!» — Да! Давай скорее! У тебя полчаса. — Что случилось? Анвен хотела начать оправдываться, но вовремя поняла, что в последние дни вела себя практически примерно. «Не могли же ее наказать за громкие разговоры в библиотеке!» — Не знаю, но он снова не в духе. «Неужели все-таки накажет? Но почему тогда так рано? Предыдущие отработки начинались после обеда». — Я ничего не сделала! — Не знаю, зачем ты ему понадобилась, но лучше поторопись. О’Лири еле заметно кивнула. — Смотри, не усни опять! — староста встряхнула ее за плечи. — И, чуть не забыла, возьми с собой куртку! Оторвать себя от кровати, несмотря на немного шокирующие новости, оказалось не так просто. Утренний душ не принес облегчения, поэтому перед деканом Анвен предстала все еще заспанной и немного дезориентированной. Профессор, несмотря на ранний час, выглядел как обычно хмурым и немного уставшим. Декан только молча кивнул при появлении первокурсницы, пытавшейся заикаясь пожелать ему доброго утра, и направился к выходу из подземелий, жестом призывая следовать за ним. Перепуганная девочка не придумала ничего логичнее, чем предположить, что они снова идут в кабинет директора. Наверное, она все-таки в чем-то провинилась. Или преподавателям волшебной школы надоело обучать неспособную ученицу, не обладающую даже рабочей волшебной палочкой. Ее прямо сейчас выгонят из Хогвартса и отправят на улицу сразу после разбирательства с Дамблдором. Иначе, зачем ей понадобилась куртка? — Профессор Снейп? Мужчина обернулся, но не ответил. Анвен сократила расстояние, но не посмела остановиться ближе, чем в десятке шагов от строгого учителя. — Мы идем к профессору Дамблдору? Вынужденному ответу предшествовал глубокий задумчивый вдох. Она точно чем-то его разочаровала! — Нет, О’Лири. Сегодня мы отправимся в Лондон. — Сэр? — Пришло особое распоряжение Министерства относительно вас. Вы должны посетить одно место в магическом квартале столицы. От страха Анвен пропустила несколько вдохов. Что с ней сделают? Отдадут волшебной полиции, а потом отправят в Азкабан? Что такого серьезного она могла натворить, что ей заинтересовалось само Министерство Магии: неужели раскрыли, кто поджег заброшенный больничный сарай прошлым летом? Представляя, какой ужасной может быть магическая тюрьма, девочка не заметила, как они дошли до границы школьной территории. Широкая тропа вела в сторону ближайшей деревни — так говорил Роберт — где находилась железнодорожная станция. О’Лири не помнила, с какой стороны они прибыли в первый день сентября: тогда было слишком темно, и Анвен была изрядно сбита с толку. «Значит, сразу посадят на поезд. Но почему тогда не позволили собрать вещи?» Профессор достаточно быстро шел по знакомой дорожке, изредка оглядываясь на студентку: она обреченно шагала, уставив уже покрасневшие глаза в землю. — О’Лири, помнится, я говорил, чтобы вы доверяли мне. Конечно, в тот неприятный вечер, когда она разрыдалась прямо у него на груди, учитель сказал что-то подобное, но разве это имело значение, если ее собирались наказать? — Да, сэр… Девочка робко посмотрела на мужчину и даже осмелилась с ним поравняться. Декан выглядел сурово, но спокойно. — Тогда в чем дело? — Профессор, вы не сказали, зачем мы направляемся в Лондон. — Вы планируете и дальше продолжать обучение без исправной палочки? — Нет, сэр… Мужчина вопросительно приподнял брови привычным движением. — Я не знаю, сэр… — Министерство прислало приказ. Вы едете в город за ней. Душу Анвен вдруг почти осязаемо пронзила непривычная острая боль. Облегчение какой-то грубой тяжестью опустилось куда-то на самое дно, а ему на смену пришло совершенно новое чувство — неожиданная искренняя радость. Девочке тут же захотелось без умолку благодарить своего учителя и даже, возможно, обнять. Раньше с ней такого не случалось. Она просто не помнила, чтобы кто-то еще делал для нее хорошие вещи. Но профессор продолжал оставаться невозмутимым. О’Лири только заулыбалась и бодро зашагала следом.***
Через каминную сеть отделения ближайшей почты они попали в Лондон. Анвен помнила опыт такого перемещения, но в прошлый раз из-за растерянности она почти ничего не поняла, а в этот — немного испугалась, когда тело завертело в быстром потоке и неприятно выбросило на другую сторону. Зато Косой переулок — район в магическом квартале — произвел очень сильное впечатление. Девочка никогда не видела столько взрослых волшебников в одном месте. Школьные учителя носили однообразные мантии, а здешние люди одевались порой очень странно, если не сказать чудаковато. Многие неумело сочетали обычную и магическую одежду, то натягивая цветные полосатые гольфы поверх строгих брюк с наглаженными стрелками, то подвязывая джинсы на несколько размеров больше поясом от махрового халата. Многочисленные лавки пестрили разными волшебными товарами. Анвен разглядывала последние модели метел, клетки с волшебными животными, наборы для ухода за растениями, необычные сладости и новейшие линейки мантий — на каждый день и для особых случаев. Но особое внимание девочки привлек магазин, скрывающийся за вывеской «Флориш и Блоттс». На его витринах располагались магические книги, от привычных школьных учебников до самых опасных «живых» изданий, прикованных к полкам металлическими цепями. Фолианты рычали и мурлыкали, посвистывали и храпели, издавали звуки горящей древесины или льющейся воды. Некоторые секции были окружены решетками или ограждениями с вывесками «Без особого разрешения не входить». — О’Лири, вы идете? Резкий голос вдруг вывел ее из равновесия. — Да, сэр… Простите… И они пропустили еще несколько витрин, прежде чем оказались напротив «Магазина волшебных палочек Олливандера».***
Анвен зашла первой. Ее встретил добродушный седой мужчина, который, казалось, никогда не переставал широко улыбаться. Гарик Олливандер — так было написано на табличке — принялся расспрашивать юную посетительницу, что привело девочку к нему в разгар учебного года. О’Лири спешно затараторила, что ей нужна новая — ее палочка, которая будет слушаться хозяйку, в деталях описав, как ведет себя старый, выданный школой инструмент. Хозяин лавки принялся перебирать одинаковые длинные картонные коробочки, извлекая по очереди разномастные древка. Некоторые из них выглядели как обычные строганные куски дерева, другие — были украшены резьбой или разноцветными, должно быть драгоценными, камнями. Только теперь девочка заметила: учитель все еще не появился в магазине. Стеклянная дверь позволяла разглядеть, что мужчина остался снаружи и беседовал с другим волшебником. Маг в длинной блестящей мантии с тростью в руке и неестественно светлыми длинными волосами о чем-то с пристрастием расспрашивал ее декана. Профессор заметно нервничал, но держался как всегда уверенно. Очевидно, они так и не завершили разговор: когда Снейп вошел в лавку, собеседник так и остался стоять у крыльца, вопросительно смотря ему вслед. Анвен уже держала палочку из светлого дерева с резной ручкой и фигуркой дракона у основания, когда поняла, что мистер Олливандер был очень не рад видеть ее учителя. Мужчины недовольно переглянулись и сделали по шагу назад. Казалось, что они вступят в перебранку или, еще хуже — сцепятся врукопашную, но профессор Снейп только как всегда сухо проговорил: — Мисс О’Лири выбрала подходящий инструмент? — Разумеется. — Что у нее получилось? — Рябина и коготь дракона. Профессор как-то странно хмыкнул: его что-то очень удивило. — Редкий экземпляр. Не думал, что они еще остались. — Этот последний, Северус. Сорок два галеона***. Вы расплатитесь наличными или мне выписать счет на адрес школы? Профессор Снейп молча бросил на стойку горсть монет и поспешил удалиться. Анвен видела, что мистер Олливандер больше не улыбается и не смотрит на нее прежним добрым взглядом, но посчитала, что не попрощаться будет невежливо. — До свидания, сэр… Спасибо. Хозяин магазина с сожалением посмотрел на девочку, как будто ей грозила опасность.***
Они вернулись в школу только к ужину. Довольная, но уставшая Анвен появилась на пороге спальни с красиво упакованной коробочкой и большой цветной книгой в обнимку. О’Лири на минуточку напросилась зайти во «Флориш и Блоттс» и так увлеченно рассматривала витрины, что в комплекте с палочкой Министерство тут же поручило профессору Снейпу выделить ученице еще и том волшебных историй. Впервые за столько времени девочка выглядела абсолютно счастливой. И Снейп, конечно, не мог этого не заметить. Он сам давно не испытывал простой человеческой радости и искренней благодарности. Анвен, очевидно, тоже редко представлялась такая возможность, если в ее жизни вообще был подобный опыт. Но светлые мысли профессора зельеварения перебивал прошлый разговор с директором. Дамблдор негативно отозвался о поступке декана Слизерина. Он долго читал нотации о возможных последствиях обучения опасных детей и, чтобы наверняка обезопасить волшебный мир от грядущего зла, заставил молодого профессора полностью поручиться за девчонку. Северусу Снейпу ничего не оставалось, как взять сироту под свою полную ответственность и пообещать лично присматривать за потенциальной преступницей. Мужчина только гадал: почему величайший маг всех времен так боялся безобидную малолетнюю сироту...