Сирота ирландская. Педагогическая поэма по-Хогвартски

Все были счастливы вернуться в теплые уютные комнаты. Занятия в день пожара, конечно, отменили. А за ними следовали выходные, так что у студентов появилось немного времени для передышки. Точнее, по последним сведениям, никакого пожара в замке не было. Полтергейст Пивз затеял очередную забаву, выкрав несколько опасных реагентов из лабораторий. Самый известный пакостник Хогвартса смешал порошки и какие-то жидкости, и вещество задымилось. Хорошо, что ему не хватило ума подсыпать опилок или чего-нибудь горючего, в этом случае возгорания точно бы не избежали. Прибывший из Министерства патруль еще раз внимательно осмотрел помещение, припугнул призрака и взял с него обещание не повторять подобное. Но, на сколько хватит Пивза, никто не знал: он подчинялся только директору школы, да и то формально — всегда находил способы обойти запрет. А теперь и Дамблдора не было! Анвен никогда Пивза не видела, она знала о нем только понаслышке: старшие ребята однажды обсуждали проделки полтергейста. Из их разговоров девочка вынесла, что призрак всегда норовит навредить людям. Тогда у нее не возникло вопроса, почему. Что такого ему сделали живые, что он стремился им досадить? И, кстати, кем он был при жизни, раз после смерти стал главной головной болью школы? Почему его, например, нельзя было изгнать, ведь так можно было предотвратить множество недоразумений? Но сейчас О’Лири было не до этого, ее больше интересовала Рита и ее странная болезнь. Анвен в который раз старалась восстановить события того дня, когда подруга попала в больничное крыло, и все никак не могла. Конечно, о болезни Херринг она узнала от Роберта! Девочку снова разбирала злость: мало того, что Уэсли не соизволил извиниться, хотя обидел ее и оскорбил ее профессора, так теперь ей самой придется идти к нему и выспрашивать подробности. Неужели нет другого способа? Можно найти соседей по спальне или однокурсников Риты, но это могло оказаться слишком рискованным: пуффендуйцы со слизеринцами совсем не ладили, Анвен даже слушать не станут, а в худшем случае — еще и проучат за что-нибудь, совершенное ее товарищами по факультету. Если она ничего не придумает, так и придется поступить, но пока у нее было немного времени на раздумье. Анвен просидела в спальне уже несколько часов, пытаясь построить план действий. У нее все еще оставалось много дел: найти кого-то, кто помог бы починить одежду и выяснить, что задумала Дина. Первостепенным была, конечно, починка мантии — без нее не удастся даже передвигаться по замку. О’Лири не стала дожидаться возвращения соседок, она нацепила магловскую одежду, в которой ехала в поезде, и направилась искать старост. — Оливия, можно? Анвен нашла шестикурсницу в гостиной в компании других старших ребят. — Чего тебе? — хотя декан Слизерина уже однажды устроил взбучку своим студентам из-за грубого отношения друг к другу, некоторые все же забывались. — Мало проблем от тебя?! — Мне нужна помощь. — Если задумала бежать или слоняться по замку по ночам, я первая тебя выдам! — Нет, не задумала! Староста закатила глаза, всем своим видом показывая, что не желает видеть первокурсницу. Но помощь младшим входила в ее обязанности, да и профессор Снейп как-то по-особенному относился к малявке, если сейчас ей не помочь, по его возвращению можно нарваться на проблемы. — Говори, чего хочешь! Только быстро! — Там… в спальне! Сейчас Стоун еще и картинно вздохнула, чтобы все наверняка поняли: ей было не до О’Лири, но все-таки поднялась и последовала за Анвен. Рассматривая грязное оборванное тряпье, бывшее когда-то мантией, Оливия постаралась показать всю свою неприязнь и недовольство. Девушка брезгливо перевернула ткань кончиком палочки и с укором уставилась на первокурсницу. — Ну, и чего ты от меня хочешь? — Мне нужно починить ее, я не знаю, как. А другой у меня нет… — А что я должна, по-твоему… — староста теряла терпение, было видно, что она подбирает нужное выражение, — возиться с этим? Девочка побагровела и насупилась, но старалась не подать виду, что ей было очень обидно. Она только хмыкнула в ответ. — Тебе проще новую одежду купить, тут и сотня «репаро» не поможет! Посчитав свою миссию выполненной, Стоун развернулась на каблуках и направилась к выходу, как будто специально топая по каменному полу и придавая тем самым себе значимости. Анвен осталась стоять, смотря в пол и сдерживая подкатывающие слезы. Оливия специально задела ее за живое: она не могла не знать, что купить новые вещи ей не на что, да и некому. И снова О’Лири виделось единственное решение вопроса — профессор Снейп. Он наверняка знает, как вернуть испорченной одежде первозданный вид! Но когда же учитель вернется в Хогвартс? На обед, который был первым приемом пищи в этот день, многие пришли в повседневной одежде. Штаны и свитер Анвен выделялись здесь разве что степенью поношенности. А за ужином она одна осталась не в школьной форме, чем вызвала несколько косых взглядов в свою сторону. Однако, преподавателям и старшим студентам было сейчас не до таких мелочей: многие направились в южное крыло избавляться от последствий задымления. Все выходные прошли в напрасном ожидании. О’Лири продолжала везде высматривать фигуру в черном: в большом зале, в коридорах, в гостиной и даже — по глупой привычке — по пути в ванную, но декан Слизерина все не появлялся. Близился понедельник, а с одеждой она так ничего и не придумала. За несколько часов до отбоя студенты привычно возвращались в гостиные и спальни, чтобы провести остаток выходных в компании друзей. Из-за отмененных в пятницу занятий домашним заданием почти не занимались: даже те, кто не был готов к предыдущему учебному дню, почему-то не считали нужным наверстать упущенное. Анвен раздобыла иголку и нитку, и уже два часа пробовала латать дырки на блузке. Сначала ей казалось, что результат будет неплохим, но из-за большого количества повреждений и неровных стежков рубашку перекосило. Теперь при всем желании она даже не застегивалась, хотя до этого была велика. Девочка злилась на себя и пыталась переделать некоторые швы, но уже через несколько минут с досадой швырнула бесполезную тряпку в противоположный конец комнаты. Мэри и Алиса, увлеченно болтавшие о новых платьях, только сейчас обратили внимание на соседку. Девочки картинно фыркнули и переместились на соседнюю кровать, демонстрируя все отвращение к ней и ее одежде. Обычно они вели себя так, будто Анвен с ними не было; а теперь точно так же игнорировали Дину. Многие студенты отвернулись от нее, когда родителей Фоллз обвинили в связях с темными силами. Хотя на Слизерине в основном учились наследники знатных родов, чьи семьи так или иначе были замечены в политических интригах, в случае ареста родственников со студентом чаще всего переставали общаться и записывали в изгои. Пьюри и Коллинс заговорили тише и почти перешли на шепот. О’Лири и не пыталась расслышать, о чем они беседуют, она и так знала, что была темой большей части их разговоров. Аристократки то гадали, на что пойдет сирота ради денег, то сочиняли небылицы о приютской жизни, то пытались предсказать ее будущее: якобы однажды встретят ее в роли уборщицы «Дырявого котла» или служанки в одном из поместий волшебных семей. Анвен от бессилия легла на кровать, отвернувшись к стене. Соседки захихикали и прокрались к выходу из комнаты. Девочка только различила слова «рыжая» и «помойка», когда голоса уже доносились со стороны двери. Некоторое время было тихо. Когда за спиной раздались новые шаги, О’Лири чертыхнулась, закрыла глаза и подтянула колени к груди, притворившись спящей. Теперь вошедший был один: или кто-то из аристократок вернулся за чем-то забытым, или в комнате появилась Дина. Скорее всего, это была Фоллз, Алиса и Мэри не стали бы церемониться и ходить на цыпочках, когда кто-то спал. Их собственное спокойствие и отдых, конечно, ценились гораздо выше. Пытаясь отвлечься и подумать о чем-то более приятном, чем о том, что ее ждет на занятиях без соответствующей одежды, Анвен не могла успокоиться. Теперь ей казалось, что кто-то взглядом сверлит ее в спину. Она сначала медленно открыла глаза, затем повернулась к центру комнаты. На противоположной кровати действительно сидела Дина и смотрела на нее. А потом и вовсе решилась заговорить. — Я думала, ты спишь. Если бы в спальне был кто-то еще, О’Лири осталась бы на сто процентов уверена, что говорили не с ней. Но сейчас девочки были одни. Анвен нахмурила брови и мотнула головой, давая понять, что не желает продолжения диалога. — Это, наверное, твое. Соседка аккуратно взяла испорченную блузку и поднесла к кровати в углу. Анвен ожидала, что за этим последуют издевки о парадном наряде и вечерних платьях, но Дина была спокойна. — Она совсем испортилась, да? О’Лири хотела было огрызнуться в ответ, не забыв одно из метких словечек, коим обычно пользовалась приютская ребятня, но услышала то, что меньше всего ожидала услышать от Дины. — Мне очень жаль. Девочка еще пуще нахмурилась и скривила гримасу. Тогда соседка отошла к своей тумбочке, достала одну из своих теплых мантий, парадную блузку и шерстяную юбку, и протянула Анвен. — Возьми, я знаю, что с тобой случилось. Конечно, как только она протянет руки, одежда вцепится в нее, обожжет жгучим зельем или воспламенится! Дина уже давно не общалась с бывшими подругами, но и доверия не вызывала. — Возьми, — Фоллз как будто прочла ее мысли, — ничего не будет. Честно! О’Лири даже не пошевелилась. Она оставалась сиротой без средств к существованию, но гордости и сообразительности ей было не занимать. Девочка умела учитывать свои и чужие ошибки, и повторять их не спешила, да и история с подкинутой брошью многое объяснила. — Анвен, возьми! Она, наконец, осмелилась ответить: — Чего ты хочешь?! — Я хочу тебе помочь. — Вот так я и поверила, забери обратно! — Ты чего? Я знаю, что тебе… — Забери, я сказала! Мне ничего не надо… — Анвен? — … тем более, от тебя! Дина старалась не срываться на крик, но ее голос все равно немного дрожал. Она прекрасно понимала, что чувствует О’Лири, тем более, что после истории с Азкабаном сама стала предметом насмешек соседок. — Я знаю, что ты пошла в лес из-за меня! Анвен вопросительно посмотрела на собеседницу. Приютская жизнь научила ее не доверять сомнительным людям, особенно — уже однажды предавшим. — Откуда? Стоило посмотреть, как она выкрутиться! Кто-то из старших наверняка подговорил ее устроить новую пакость. Конечно, Оливия вышла из ее комнаты, а через несколько часов вернулась Дина! — Я слышала, о чем сегодня говорили старосты. — И о чем? — Что ты пошла в лес, потому что думала, что я сбегу… — Что они еще говорили? — Что ты вернулась ночью и попалась профессору МакГонагалл… Анвен только вопросительно повела бровью. Она поймала себя на мысли, что копирует фирменный жест профессора Снейпа, но насколько он был эффектен в ее исполнении, ее сейчас мало волновало. — … и что они ждали, что профессор тебя накажет. — Она меня не наказала. — Да. Это я тоже знаю. И вижу, что твоя одежда испортилась! — Это не твое дело! Дина не теряла настойчивости: — Хорошо, возьмешь утром. — Фоллз положила стопку на тумбу О’Лири. — Спасибо, что пошла спасать меня! Собеседница снова подозрительно сощурилась, но ничего не ответила. Весь оставшийся вечер прошел в тишине. Девочки молча переглядывались, но заговорить больше не решились. Мэри с Алисой ввалились в спальню за минуту до отбоя, гогоча во весь голос. Они небрежно кинули скомканные мантии на спинки кроватей и с размаху запрыгнули в постели. Что-то очень развеселило аристократок. Или они снова задумали что-то дурное!

***

Анвен еще долго не могла уснуть. Она вглядывалась в светлое пятно на полу, словно надеясь там что-то найти. А поступок Дины все не шел из головы. А девочке очень хотелось поверить в благие намерения соседки. Когда любопытство пересилило инстинкт самосохранения, Анвен решила проверить одежду. Она медленно села на край кровати, чтобы убедиться, что в комнате все спали, и одним пальцем дотронулась до мантии. Ничего не произошло. Она не почувствовала боли или чего-то неприятного. Тогда девочка положила ладонь на стопку. Снова ничего не случилось, О’Лири только заметила, что ткань была мягкой и приятной на ощупь. Она взяла все в охапку и направилась в душ. Стоя перед большим зеркалом, Анвен изучала свое новое отражение. Одежда Дины смотрелась на ней заметно лучше: блузка сидела как влитая, рукава не были длинными и широкими, юбка не сползала с талии, а мантия не висела мешком. В новом костюме она выглядела гораздо привлекательнее и даже немного старше. В приюте воспитанникам полагалась одежда на вырост — на несколько размеров больше, а для школы ей выделили самый дешевый комплект. Теперь все сидело идеально. К тому же у дорогой мантии были дополнительные украшения: блестящие бусинки по краю воротничка, изумрудно-серебристая тесемка на карманах и манжетах и атласная отделка. А на отвороте она обнаружила нашивку «Т&Т».* Нехотя, но О’Лири призналась себе, что не сможет расставаться с новой формой. Да и другого выбора, как принять ее, у девочки не оставалось. Уже в полудреме, Анвен поймала себя на мысли, что первым уроком в понедельник стояло зельеварение. Если профессор вернулся, но по каким-то причинам не появлялся на публике, завтра она сможет его увидеть!

***

Дина тоже спала плохо. Ночью она притворялась, когда Анвен уходила куда-то со стопкой ее одежды. К счастью, она не избавилась от внезапного подарка, а вернула его назад на тумбу. Фоллз также много думала о поступке О’Лири. После того, как ее жизнь круто изменилась, она и подумать не могла, что кто-то за нее вступится. И, конечно, была ошеломлена, когда случайно узнала о происшествии в лесу. Задремав только под утро, девочка проснулась от резкого толчка в плечо. С перепугу открыв глаза, Дина чуть не ударилась лбом о нависшую над ней Анвен. Она едва не закричала, но вовремя сообразила, что к чему. О’Лири уже облачилась в ее мантию и успела причесаться и умыться. Но зачем ей понадобилось будить ее? Соседка приставила палец к губам, призывая не шуметь, и кивнула в сторону коридора. Стараясь не производить много шума, девочки вышли из комнаты. — Если ты скажешь, зачем собирала вещи, я оставлю твою одежду! Вид у Анвен был решительный, даже немного воинственный. И из вчерашнего разговора Дина тоже вынесла, что спорить с ней не стоит. — Я собиралась все продать. — Что? — Мне нужны были деньги, и я продала несколько драгоценностей. О’Лири не поняла, что удивило ее больше: что Фоллз понадобились средства, или что она оказалась столь предприимчивой. — Кому? — Девочкам с четвертого курса. Они быстро разобрали все золото. — А зачем тебе деньги? — Мне нужно как-то вытащить родителей из тюрьмы. Они ни в чем не виноваты. На секунду Анвен стало стыдно: Дина теперь была едва в лучшем положении, чем она сама; но, в отличие от воспитанницы приюта, ее ситуация еще могла ухудшиться. Ей-то терять было уже нечего. И некого! А мистера и миссиз Фоллз могли приговорить к долгому заключению. Или к казни! — Если это правда, я… — Это правда. Возьми мою одежду, у меня все равно есть еще. Мне не жалко! — А чего ты хочешь от меня? Что я должна для тебя сделать? — Ты уже сделала, ты пыталась меня спасти. — Но ты не убегала! — Ну и что. Главное, что ты хотела. Дина слегка улыбнулась и повернула назад в спальню. Уже у двери она услышала вслед робкое «спасибо».

***

Как Анвен не ждала первого занятия, профессор Снейп так и не появился. Группу отправили в теплицы. Вместо двух факультетов в помещении ютились все четыре, и урока все равно не получилось. Сдвоенная травология прошла практически зря: студенты толпились, кричали и перебивали друг друга, не давая пройти к ящикам с рассадой. Во время давки кто-то перевернул пустые горшки, рассыпал семена и нечаянно открыл кран для полива — так, что почти половину группы окатило мощной струей воды. Терпение учителя не выдержало, и профессор Стебль задала объемное домашнее задание, чтобы нагнать материал пятницы. Обескураженные первокурсники, еле дождавшиеся сигнала колокола, направились на обед. Сдвоенная трансфигурация тоже прошла сумбурно. Профессор МакГонагалл чуть лучше справлялась с дисциплиной, но такое количество учеников не было предусмотрено для небольшого класса. Когда вместо кусочков дубовой коры заклинания полетели в других студентов, декан Гриффиндора также была вынуждена усадить их за конспекты. Все были рады, что этот учебный день закончился. Сил не осталось даже на выяснение отношений. Первокурсники расползлись по своим спальням и принялись за эссе по травологии. Утром вторника каждый должен был сдать развернутый текст о свойствах древесины его палочки. Тем, у кого магический артефакт был сделан из дуба или осины, повезло больше — они могли объединиться в группы по семь-восемь человек, кому досталась береза — чуть меньше, но все равно был шанс разделить задание. Анвен осталась одна: рябины не было больше ни у кого. Еще и в основном учебнике об этом материале было приведено всего несколько строк. Посетовав на очередное невезение, девочка отправилась за помощью в библиотеку. Как назло, она даже не могла самостоятельно дополнить эссе, хотя, учитывая опыт с сочинением про полынь, первокурсница понимала, что и не следовало. Голова упорно не хотела слушаться, буквы расплывались перед глазами, а разум не был способен соединить несколько слов в связную фразу. Мадам Пинс разрешила воспользоваться справочниками только в читальном зале — книги, по ее словам, были очень редкими. Другого выбора не оставалось, и было решено слепо копировать все, что попадалось. О’Лири, собрав последние силы принялась за работу. Анвен выцарапывала очередной раздел «магические свойства и магический потенциал», когда в коридоре послышались неуверенные шаркающие шаги. Обычно она не обращала на это внимания, но сейчас шум ярко выделялся на фоне абсолютной тишины. «Рябина всегда была в чести у изготовителей волшебных палочек, потому как она снискала славу более искусного защитника, чем все остальные, и защитные чары ее особенно сильны, и их трудно сломать…» Звук на мгновение прекратился. Анвен внимательнее прислушалась, и, не услышав продолжения, снова опустила нос в книгу. «… принято считать, что ни один Темный волшебник не был владельцем волшебной палочки из рябины. Наиболее уютно ей у человека с ясной головой и чистым сердцем, но эта репутация добродетели не должна никого сбивать с толку — эти палочки не хуже остальных, часто даже лучше, и во многих случаях превосходят на дуэлях другие…» ** Девочка перечитала последние несколько строк и вспомнила слова кентавров: они вышли к ней на помощь, потому что не нашли в ее помыслах дурных намерений. Могла ли палочка помочь им в этом? «Другие магические существа также чувствуют энергию рябины и скорее идут на контакт с ее владельцем. Особенно хозяева рябиновых палочек преуспели в укрощении драконов. Считается, что защитные заклинания усиливаются этим материалом, а в сочетании с сердцевиной из тканей крупных ящеров еще и способны к восстановлению поврежденных в крайней степени объектов…» О’Лири почти увлеклась чтением, тем более, что на ее собственной палочке был изображен дракон, а сердцевина состояла из его когтя, но боковое зрение уловило в коридоре какое-то движение. Несколько секунд она не придавала этому значения, пока не сообразила, кого только что заметила: мимо входа в читальный зал прошла фигура в черном плаще. Опомнившись и выбежав в коридор, девочка уже никого не увидела и не услышала. Профессор мог свернуть за угол или воспользоваться одним из потайных ходов. Но все же было подозрительно, что проходящий так быстро скрылся. Анвен была уверена: это был декан Слизерина. Сначала девочка обрадовалась, потом ей стало тревожно: тот, кто шел так неторопливо и неуверенно, должно быть, плохо себя чувствовал. Мысли об эссе и волшебной палочке вмиг улетучились. О’Лири поспешила вернуть справочники, сбивчиво поблагодарив мадам Пинс, и помчалась по коридору в кабинет зельеварения. Где находились личные покои учителей, студенты не знали, а здесь был небольшой шанс, что профессор зайдет, например, в кладовую ингредиентов. Студентка бежала со всех ног, но к своему сожалению обнаружила только пустующий класс и закрытые внутренние двери. Она едва смогла отдышаться: сердце бешено колотилось то ли от скорости, то ли от волнения, а неяркий свет факелов сбивал с толку. Ошибки быть не могло: здесь никого не было. Так обидно было едва обрести призрачную надежду и тут же потерять ее. Анвен еле доплелась до входа в гостиную, а оттуда — в спальню. Она сомневалась, что декан первым делом пойдет проверять студентов, но и такую возможность исключать не стоило. Здесь О’Лири тоже ошиблась: в общей комнате как обычно расположились старшие ребята, травившие волшебные байки и делившиеся событиями школьного дня. Профессора Снейпа не было. Она постаралась успокоиться и зашагала в спальню. В комнате были все. Дина увлеченно занималась чем-то своим, а Мэри с Алисой привычно коротали время за пустой болтовней. Новая одежда Анвен не осталась незамеченной: Пьюри и Коллинс многозначительно переглянулись, затем перевели взгляд с Фоллз на О’Лири и заливисто расхохотались. То, что их бывшая подруга поделилась вещами с сиротой, показалось сейчас очень забавным. Аристократки буквально хватались за животы и катались со смеху. Однако соседки не обратили должного внимания на очередную гадкую выходку, «рыжей» было не до этого, а «новоиспеченная нищенка» быстро приспособилась не тратить на них свое время.

***

Ночь снова показалась Анвен бесконечной. Она то думала о профессоре, то гадала, что сподвигло Дину помочь, то корила себя за то, что этим днем совершенно забыла про Риту. Соседка, кстати, без своей дурной компании оказалась весьма неплохой. О’Лири начинала припоминать, что без избалованных подружек Фоллз вела себя вполне сносно: не устраивала пустых скандалов и не подстраивала гадостей. Конечно, она не забыла историю с брошью, и понимала, что сама ринулась «спасать» ее в лес, не выяснив обстоятельств. Все же Анвен чувствовала себя обязанной, Дина вряд ли сможет теперь покупать себе дорогие добротные вещи, а все равно поделилась с ней в безвыходном положении. Следующий день обещал быть еще более насыщенным. Во-первых, за завтраком появился директор. Хотя профессора Снейпа не было на его привычном месте, Анвен понимала, что вчера не ошибалась. Во-вторых, деканы объявили, что этим вечером состоится празднование по случаю Хэллоуина. Всем студентам надлежало явиться в большой зал к семи вечера в маскарадных костюмах. Едва проснувшиеся школьники быстро оживились: хотя недавно подстроенный пожар смог внести некое разнообразие в привычную рутину, все были рады смене обстановки. А если торжество пройдет без непредвиденных сложностей, преподаватели пообещали отменить домашние задания на следующий день. Хороших новостей хватило, чтобы все мгновенно пришли в себя и бодро принялись за завтрак. Теперь сидящие за длинными факультетскими столами обсуждали не сложные работы по школьным предметам, а предстоящий праздник, и каждый пообещал нарядиться страшнее всех. О’Лири тоже смогла заставить себя кое-что съесть, но предвкушение скорой развязки так и не давало покоя. На всякий случай она завернула в салфетку булочку с повидлом и сунула в сумку с учебниками. Если ей удастся успокоиться, она сжует ее где-нибудь на перемене. Первый урок Анвен пережила кое-как. Она только утром дописала несколько заключительных слов о свойствах рябины и так и сдала свой пергамент без повторного прочтения. В конце концов, ее больше интересовало второе занятие.

***

Класс в подземельях был открыт, на рабочих местах стояли горелки и учебные котлы, на краях парт лежали разделочные доски и ножи для ингредиентов — сегодня урок состоится! Со звоном колокола в класс вошел профессор Снейп. Слизеринка чуть не захлопала в ладоши при виде любимого учителя, но ее радость была преждевременной. Молодой мужчина выглядел каким-то замученным и осунувшимся, привычный бледный цвет лица сменился серым, а левая рука обездвиженно висела плетью. Он не срывался на рассеянных гриффиндорцев, как все привыкли, не обращал внимания на разговоры и не отчитывал за испорченные материалы. Все занятие Анвен старалась поймать взгляд профессора, но он почти не смотрел на класс. Мужчина все время отворачивался в сторону окна или стены, или уходил в кладовую и возвращался ни с чем. Один раз девочке даже показалось, что на его лице появилась гримаса боли. Казалось, что сигнала об окончании урока профессор ждал больше первокурсников. Учитель молча кивнул на металлическую подставку на его столе, куда предполагалось сдать пробирки с готовым зельем, и обессилено плюхнулся в преподавательское кресло. О’Лири мало волновало, что ее образец вместо насыщенно-бурого получился едва розовым, она сделала вид, что копается в сумке, и дождалась, пока остальные покинут кабинет. — Профессор Снейп? Он едва поднял глаза. — Профессор? Мужчина продолжал молчать, а она смогла прочитать выражение невыносимой муки на бледном лице. Девочка подошла ближе, пытаясь привлечь его внимание. Она и сама боялась навлечь на себя гнев, но то, что он вернулся, сейчас было самым главным. — Вы что-то хотели, О’Лири? А теперь она заметила, что привычно звонкий голос был каким-то глухим и скрипучим. — Да, сэр, — она непроизвольно выпрямилась и заговорила громче. — Вас не было за завтраком, и я подумала… — она достала из сумки еще теплый сверток с выпечкой. — Вот. Даже сквозь донимающую его боль, мужчина смог едва заметно улыбнуться. Девочка ответила ему и сделала шаг навстречу. Но преподаватель пресек этот жест. Он снова заговорил официально-холодным тоном, как будто чеканил выговор: — Мне рассказали, что здесь произошло, мисс О’Лири. И будьте уверены, что вы получите должное наказание, — он секунду помолчал. — Чуть позже. Она никогда бы не подумала, что однажды будет так рада получить взыскание. То, что профессор вернул себе привычную роль строго учителя, сейчас очень обрадовало. — Да, сэр! Конечно, сэр! — Вы можете быть свободны. Уже у выхода она услышала еще одну фразу, брошенную ей вслед: — Анвен! — девочка обернулась. — Все в порядке! Студентка знала, когда декан называл ее по имени, это было хорошим знаком: он ей доверял. Доверял чуть больше, чем другим слизеринцам. А она всегда могла рассчитывать на него, что бы ни случилось!