Вы мой единственный, учитель!

      Последнее выступление на шоу. Все 21 выжившая душа готовятся к своим сольным выступлениям. По иронии судьбы, точнее по велению фортуны… Ладно по желанию сценаристов Цай Сюйкуню выпала жестокая участь исполнять песню самого Джана Исина. Да еще какую… LOSE CONTROL… Да у продюсеров этого проекта нет сердца, а у Исина потихоньку сносит крышу окончательно. Джексон, который имел счастье видеть индивидуальные тренировки этой парочки, уверен, что Сюйкунь имеет полное право подать на Исина в суд за сексуальное домогательство. Показывая правильное выполнение того или иного элемента наставник неоднозначно прижимает спину своего ученика к собственной груди, проводит кончиками пальцев по рукам, выставляя их в правильное положение и глубоко вдыхает аромат своего омеги.        А омега смотрит в зеркало с неким отсутствующим видом и под конец песни отходит от учителя. Разворачивается и с размаху дает Исину пощечину.       — Прекращай меня лапать, раз мы отпускаем друг друга.       — Вариант, что я хочу создать незабываемые воспоминания…       Снова звонкая пощечина. Щека Исина алеет на глазах. Сюйкунь с вызовом смотрит в глаза своего альфы.       — Значит мне нельзя тебя лапать, а тебе можно меня калечить?       — Рефлекс. Уж прости!       Исин срывается на страстный, несдержанный поцелуй.       — Рефлекс… Можешь не прощать. Ты не можешь нормально вступит. Взгляд какой-то тухлый. Все должны обожать тебя с первого взгляда. Боготворить тебя и хотеть.       — Ты меня любишь или ненавидишь?       — Может я безразличен и просто играю с тобой?       — Баран!       — Я милая овечка.       — Конченный придурок!       — Прости малыш, но это ты меня совратил!       — Молчи святая овца!       — Заезженная шутка. Не находишь, сеточка?       — Не заговаривай мне зубы. Мне кажется или ты подкатываешь на второй заход?       — Предлагаешь?       Сюйкунь снова дает в ряд две пощечины в обе щеки.       — Так не хватает секса? Вали в Корею, тебе твой тигренок, там даже стульчик придерживает.       — Тигренок? Как мило, ему бы понравилось…       — Зоофил!       — Я? Тогда ты у нас кто? Белочка? Зайка моя? Щеночек? Овечка?       — Ты смерти моей хочешь? Разве ты получил не все хотел? Разве не хотел уйти от меня?       — Это ты переступил черту!       — Прекрати меня обвинять, глупый альфа!       — Но простите, по факту изнасилованная сторона здесь я! В зале воцарилась тишина. Возмущению Сюйкуня не было придела, а Лей лишь улыбался.       — Да пошел ты, мой дорогой учитель! С этими словами сбитый столку Сюйкунь вылетел из зала. А за ним сразу же в зал зашел Джексон.       — Вот теперь даже я не выкупаю… Джан Исин Вы либо последний ублюдок, либо коварный собственник?       — Сам слышал… Я его… Он мой… Все так просто… Надо отучить его драться, а то голову отобьет.       — И чего держишь его в ежовых рукавицах?       — Он так лучше выкладывается на сцене и… Достал уже меня шиперить с Чунменом… Кенсу меня кастрирует, если подойду на пушечный выстрел!       Джексон аж присвистнул, в голове прикидывая масштабы вреда, которые может нанести милый пингвинчик.       — Не, он бы просто тебя убил бы. Оба начинают заливисто смеяться.       — Так что ты решил? Ты его только что чуть не изнасиловал…       — Если бы ты не стоял под дверью, у меня был бы отличный утренний секс…       — Оу… Ясно, понятно, а ему скажешь?        — Пусть пострадает…       — За что ты так с ним?        — Не фиг было меня совращать и еще пощечины давать… То же мне… Бессмертным себя возомнил?        — А что с ЕХО?       — Я часть ЕХО и всегда буду частью ЕХО, но есть некие корректировки в рамках которых, я могу больше времени проводить здесь, а не там… Плюс у нас у половины скоро декреты намечаются, у второй половины армия… Я же полностью арендован Китаем на неограниченное время…       — Декрет? Кто? Серьезно? Есть смертники?        — Ага, целых двое!        — Да кто?       — Скажем так… У наших башенок начались веселые временна…        — Да ладно!        — Они сегодня приезжают дать мастер класс, сам увидишь.       Друзья дали друг другу пять и ушли.       Репетиция на сцене. Кроме Исина и китайской команды с трйни работают Чаньель с Бекхеном и Сехун с Каем.       Ну сказать, что корейцы слишком сосредоточены на трейни… Ложь. Сехун косо посматривает на танцующих, Бекки на всех орет, чуть ли не фальцетом, а Чани отчаянно пытается его успокоить и получает четкие удары в солнечное сплетение разной тяжести. Исин наблюдает за ними тихонько смеясь.       — Откуда такой понимающий взгляд? — рядом становится Исин — Мы чего-то не знаем?       Исин улыбается еще ярче. Младший всегда был самым тихим и самым сообразительным.       — От тебя не пахнет табаком.       — Запах раздражает Нини, пришлось бросить.       — Кстати, а где…       — Не переводи тему… Он сейчас не здесь?       — Готовится, наверное… Мы повздорили…        — Он знает, что он твой? Или ты с ним играешь?        — Оба варианта… Он не знает, что я решил, думает, что все кончено и что я влюблен в Чунмена.        — Даже так… Хорошо, что менеджер отговорил маму ехать… Так этот то… Красивый такой. В сеточке выступал?        — Следишь за мной?        — Конечно, ты же мой хен… Нини сейчас спит в гримерной, покажешь дорогу?        — Сам не…        — Ты топаешь ногой, хен… Идем и твое чудо найдем.       Оба улыбаясь ушли к гримерным.       Нини сладко спал на диване в гримерной, аккуратно придерживая свое пока еще еле округлившийся животик. Сюйкунь зашел пару минут назад и так и остался наблюдая за самой прекрасной картинной в этом мире… Наверное это был больший секрет в этом мире, чем его истинность с Исином. Ким Чонин был его биасом. Его примером для подражания и вдохновением. Сейчас он казался Сюйкуню еще более красивым и кротким, беззащитным и нежным. Это казалось невозможным, но Чонин омега. нежный, кроткий омега так нежно обвивающий свой округлившийся стан тонкими руками. Сюйкунь сразу понял, что перед ним беременный омега. Запах был смешаным, непонятным, нежным и терпким. Но прислушавшись к себе Сюйкунь смог отделить тонкий запах ванили от терпкого аромата бергамота. Аромат Чонина и его альфы сочетался просто идеально.       — Цай Сюйкунь, верно? — сонно прошептал Чонин открывая глаза и садясь на диване.        Сюйкунь сразу ему помог и дал подушку, которую Чонин с благодарностью приняли и подложил под поясницу.       — Откуда вы…       — Исин сказал, что ты красивый… Вот я и запомнил. Это выделило тебя для нас сразу. Мы так обрадовались.       — Даже Чунмен?       — Даже? — Чонин удивленно изогнул брови, а после рассмеялся тихим, уютным смехом — Понятно. Ты фанат ЕХО?       Сюйкунь уверенно кивнул.       — Но то, что я омега тебя удивляет?       — Вас приписывают к альфам, простите…       — Да есть такое… А еще шиперят с Кенсу… Великая лож СМ.       — Этот ребенок?       — От Кенсу?       Сюйкунь снова неуверенно кивнул, а Чонин снова залился смехом, поглаживая свой живот и отрицательно мотая головой.       — Чувствуются?       Сюйкунь заливаясь краской кивает.       — Ммммм. Кофе с бергамотом… Жуткое сочетание… Думаешь там Кенсу? Тогда поди и открой, мой малыш, сейчас разнесет эти двери.       Сюйкунь поспешил открыть двери и столкнувшись с альфами громко ахнул.       — Сюрприз! — воскликнул Сехун. — Если Кенсу приблизится к моему Нини он труп. И поверь он будет умирать в мучительных муках, терзаемый своим омегой.       — Что? — Сюйкунь неуверенно переводит взгляд на Исина.       — Ты его еще больше запутал — пробубнил недовольный Чонин — Я хочу арбуз.       — Я так и знал. арбузный леденец подойдет?       Сехун сел напротив Чонина и поцеловал своего омегу передавая страстным поцелуем желаемую сладость. Однако Чонин легонько оттолкнул альфу, который сразу же сел ближе и крепко обнял.       — Это слишком ванильно, Сехуни… — прошептал Чонин       — Не важно, лишь бы тебе было приятно.       — Ты просто невыносим… Ты знаешь?       — Как себя чувствуешь?       — Выспался, а ты…       — Не важно, я в порядке.       — Мы не давали тебе спать всю ночь…       — Сладкий, давай будем честными, когда ты давал мне спать?       Сюйкунь покраснел до кончиков ушей, схватив Исина выбежал с ним из гремерки, закрыв двери. Из гримерки донесся громкий смех.       Затолкнув смеющегося Исина в кладовку и включив свет Сюйкунь грозно посмотрел на своего альфу. Исин выключил свет. Сюйкунь включил его снова.       — Кто омега Кенсу?        — Если скажу, выставлю тебя полным идиотом…        — Ты весь проект выставляешь меня тупоголовой омегой-истеричкой! Отвечай!!!!!       — Чунмен… Омега Кенсу — Чунмен…       — Чонин омега Сехуна…       — И дальше еще Сюмин+Чен, Чани+Беки… Я и ты…       — Козел…        — Стоп, я ж бараном был?       — Скотина, ублюдок… Теперь решил привязать меня и на две страны мотаться? Что у тебя в голове Джан Исин?       — В данный момент? Ты и твое возбуждение, от которого надо избавится, если ты хочешь попасть в девятку.       Исин быстро раздел своего омегу и опустившись на колени заставил Сюйкуня застонать и сразу же закусить губы.       — Исин, черт…       Сюйкунь не смог отодвинуть Исина от себя и теперь стыдливо отводил глаза, хотел уже сам опустится на колени, но Исин его становил перехватывая его руку, направляя к своему возбуждению.       — Сейчас так разберемся, малыш, мы же не хотим, что бы ты хрипел на высоких нотах или не смог танцевать. Тем более с моей песней.       — Почему? Ты был другого мнения.       Сюйкунь шептал эти слова между нежными поцелуями, которыми покрывал плечи и шею своего альфы.       — Компания решила, что я могу отдуваться за ЕХО-М в полном одиночестве и стульчика с моим именем для визжащих фанаток будет достаточно, что бы утверждать, мы ЕХО, мы едины… Ну, а Чунмен, да, да твой ненавистный, Чунмен, мой лучший друг. Сюйкунь закрыл рот Исина ладошкой, довел старшего до разрядки, поправил одежду и снова посмотрел на своего альфу.       — Ну… И что твой друг?       — Он почувствовал твой аромат на мне… Собрал мои вещи, прочитал лекцию о том, что я…       — Баран…       — И отправил к тебе?       — Зачем изводил меня?       — Я должен был проверить свою омегу? Плюс ты должен уметь расставлять приоритеты и находить…       — Баланс между тобой и карьерой… Должен буду бросить все, когда придет время… Время посвятить себя тебе и малышу без остатка… Я понял… Увидел… Вы мой единственный, учитель! Первый и единственный. Будем считать, что признались друг другу.       — Теперь мы в отношениях.       Сюйкунь кивает.       — Да… Я обещаю тебя больше не бить… С завтрашнего дня?       — Завтрашнего?       Сюйкунь снова дает Исину звонкую пощечину.       — Еще раз, во время секса, услышу «Чунмен» — кастрирую. Понял?!       Исин улыбаясь целует Сюйкуня в лоб.       — Малыш я не занимаюсь с тобой сексом! Я люблю тебя несносная моя истеричка.       Сюйкунь сам целует своего учителя.       Стоящий за дверью Джексон довольно кивает сам себе.       «И все-таки ты молодец, малыш. Конец проекта и птичка в клетке… Что ж самое интересное я уже услышал — можно и на репетиции вернуться» — подумал Джексон и вернулся к работе.