Взгляни на дом свой, Ангел

Они ожидали новых монстров, но город молчал. Дома в темноте выглядели необитаемыми руинами: одни зияли провалами крыш, от других остался только фасад. Словно гигантское чудовище выдирало куски из стен, пожирало целые этажи, оставляя лишь горы мусора. Ещё одно знакомое зрелище. Город после авианалёта, которого здесь, внутри страны, не могло быть. – Что это за район? – спросил Персиваль, подняв фонарь повыше, к указателю. – Гэйлбрейт Стрит... это центр, сэр. – И с каких пор центр так выглядит? – Если б здесь прошла бомбёжка, я бы точно знал.– Кредан нахмурился. "А если бы здесь прошёл обскур?" – подумал Персиваль, но промолчал. – Надеюсь, больница цела. Она далеко? – Алхемилла, сэр? Нет, я вас отведу. Название резануло ухо. Просто название растения, но с явным подтекстом. – Она как-то связана с местным магическим сообществом? Кредан помедлил прежде чем ответить. – Я не знаю, ей много лет. Местные маги не нарушают Статут, они просто живут. У меня никогда не было с ними проблем. – Заметно, – бросил Персиваль. Его подозрения постепенно превращались в уверенность. Он едва сдержался чтоб не спросить: "сколько они тебе платят?" Молодой, неопытный шериф в богом забытом городишке. Наверняка амбициозный, наверняка считает, что достоин лучшего. Если бы парочка респектабельных горожан попросила его закрыть глаза на некоторые странности в обмен на круглую сумму... Конечно этот идиот согласился. И вот, чем всё закончилось. Это была лишь теория, но, на взгляд Персиваля, крайне убедительная. Жадных идиотов он встречал чаще, чем убеждённых злодеев и идейных предателей. – И что бы ты сказал о местных магах? – Что сказал бы? Они обычные. В основном старички и старушки, которые варят зелья на продажу. Их дети и внуки давно в больших городах, иногда приезжают на каникулы. Сайлент Хилл очень тихий город. Такое мог сделать только заезжий гастролёр. Именно так и сказал бы продажный шериф, трясущийся за свою шкуру. – А что с местным отделением Вторых Салемцев? – Здесь нет никакого отделения. Тот дед тоже был приезжим, я уверен, но… Его перебил резкий скрежет. Из-под машины, брошенной у обочины, выскочил тёмный силуэт, и быстро помчался навстречу. У бесформенной тени не было головы. У неё не было ничего кроме разбухшего серого тела и обрубленных конечностей. Персиваль думал, что умение стрелять давно забылось, но первая пуля выбила из асфальта искру, а вторая остановила тварь навсегда. Это было только начало. Он не заметил, откуда они появились – просто вытекли из темноты, отделились от теней. Маленькие фигурки с пронзительными голосами – как толпа беспризорников, смотрящая без глаз, кричащая без ртов… Персиваль быстро понял, что отстреливаться бесполезно. Тёмное существо, – то ли карлик, то ли ребёнок, рассыпалось золой, но толпа других тут же смыкалась над ним, издавая странный, мерзкий скрип. Он видел огонь, тлеющий внутри скрюченных тел, он видел лица, искажённые криком. Нет, не лица. Оплывшие, тающие маски. Рядом Кредан отбивался от созданий доской, но не успевал, толпа теснила его к стене. – Надо уходить! – крикнул ему Персиваль, кивнув на тёмный переулок. Шериф тут же, изловчившись, нырнул в тень. Будь Персиваль моложе, он назвал бы это бегство позорным, но опытный аврор ничего позорного не видел. Некогда было думать о позоре. Он швырнул в “детей” лампу, но огонь, охвативший лужу масла, остановил не всех. Переулок становился всё уже и уже, кирпичные стены грозились сдавить рёбра, крохотные руки схватились за мантию и потянули с неожиданной силой, так, что ткань затрещала. Так, что Персиваль едва удержался, чтоб не упасть. Он попытался выпутаться из мантии, и едва смог развернуться в сузившемся проходе. – Мер-рси Уильямс! – прорычал он и рванулся вперёд, из кирпичной пасти, вслед за Креданом. Кровь бешено стучала в ушах, зрение туманилось. Они бежали через тьму задних дворов, через лабиринт железных решёток и деревянных заборов, слепо обшаривая их в поисках выхода, царапая ладони, загоняя занозы. Каждый раз он думал, что это тупик, но каждый раз Кредан отыскивал слабую калитку, каждый раз он сам шестым чувством находил слабую доску. Он не помнил, как пересёк улицу, как перемахнул через ворота и оказался в больничном дворе. Но хорошо запомнил, как шериф вышиб плечом неприметную заднюю дверь, так легко, будто часто этим занимался. – Алхе… Алхемилла… – прохрипел Кредан, пытаясь отдышаться. – Добро пожаловать. Хотя… если там то же, что на улице… то оставь надежду всяк сюда входящий. А… где ваша мантия? – Пожертвовал неимущим сиротам. – Персиваль одобрительно хлопнул его по плечу. Предатель Кредан или нет, идиот или нет, он был тёплым, живым человеком. Возможно, единственным в Сайлент Хилле. *** В Алхемилле не осталось живых, Персиваль знал это. Почувствовал сразу. Голые кафельные клетушки с кровавыми отпечатками на стенах, запах хлора и аммиака, давящая тишина. Никто не выжил. Общая палата казалась размером с бальный зал. Пустые койки скрипели пружинами, со стен, выкрашенных в мерзкий серо-зелёный цвет, бесшумно стекала вода. Разводы на потолке, жёлтые разводы на потолке… ...как острова на карте, которую Персиваль всё никак не мог прочитать: не мог сосредоточиться, не мог даже подобрать слов, чтобы попросить воды в лихорадочном бреду. Он знал, что это - лунная лихорадка, но немажеские доктора не знали. А он не мог им сказать. Даже ценой собственной жизни. Стоны и плач, бесконечные жалобы вокруг, жар и духота... Окно, откройте окно. Пусть будет тихо. Тихо! Персиваль провёл рукой по лицу, стирая воспоминания. – Нам нужен кабинет главного врача. Ты уже бывал здесь? – Никогда. – Кредан пересчитал доской железные прутья койки.– Но в Брамсе больница такая же. Здесь слишком тихо, вам не кажется? – Всё может измениться в любой момент. – Персиваль брезгливо перешагнул кучку заскорузлых бинтов. Он ждал их – ожившие трупы без лиц, сожжённые напалмом подобия людей, но почему-то никто не приходил. Он видел отпечатки их ладоней на стенах, угадывал их тени за поворотом, он слышал вдалеке бульканье и хрипы, но раз за разом зрение и слух обманывали его. Тени – от мусора, бульканье – от труб. Всё банально, всё просто. Мёртвые не возвращаются. Коридорам и дверям не было конца. На втором этаже они с Креданом нашли рабочий фонарик и решили разделиться, но, блуждая в одиночестве, он тут же пожалел об этом. Тот же кафель в бурых пятнах. Запах гниющего мяса в брошенных операционных, кюветы и инструменты, в беспорядке разбросанные по полу, неверный, мигающий свет. Жёлтые разводы на потолке, лужи грязной, затхлой воды. “Я в кошмарном сне”, – подумал Персиваль, дёргая ручку очередной двери. Дверь не поддалась. Дальше был тупик – часть коридора зачем-то перегородили решёткой с замком. Персиваль отошёл на пару шагов, раздумывая, можно ли выбить её, – это было не самое привычное дело, но если уж у Кредана получилось так легко, значит, всё лишь в правильном приложении силы. Он поморщился, представив, какие на плече останутся синяки… и, к своему облегчению, заметил ключ. Ключ лежал на полу, по другую сторону решётки. Разумеется, чуть дальше, чем Персиваль мог дотянуться. Он вынул палочку, собираясь зацепить его, но тут в тёмном конце коридора послышались шаги. Персиваль медленно убрал палочку, и положил руку на холодную рукоять пистолета за поясом. Шаги приближались. Лёгкие, – так же легко ходил Кредан… Улыбающаяся мордашка розового кролика проступила из темноты. За чёрными провалами влажность поблёскивали человеческие глаза. – Ох. Вы всё ещё здесь? – раздалось из-под маски. Персиваль отряхнул колени и встал. Он узнал голос и платье; на этот раз девчонка появилась без бутылки. В руках у неё был плюшевый заяц, вроде тех, что Персиваль видел в парке. – Будьте добры, мисс, подайте мне ключ, – Персиваль держался вежливо, но не убрал руку с пистолета. – Или откройте сами. – А где же ваше красивое пальто? По вечерам тут всё ещё холодно. – Девчонка подняла маску на макушку. – Нам нужно уходить отсюда, – Персиваль сделал ударение на “нам”, но это не произвело впечатления. – Это вам нужно уходить. Но вряд ли вы сможете, мистер Грейвз. Если вы забрались сюда, значит это судьба вас привела. Она поддела ключ носком туфельки, и зашвырнула его далеко в коридор. Звяканье металла эхом разнеслось в темноте. – Какого боггарта?! – Персиваль едва сдержался, чтобы не вытащить пистолет. “Мистер Грейвз”. Она откуда-то знала его. От Криденса, или... – Кто за всем этим стоит?! Он не надеялся получить ответ. Девчонка была слишком молода, чтобы провернуть такую магию сама. – Вам не надо было приезжать. Мне очень жаль. – Где Криденс? Она только покачала головой и исчезла в темноте. Если бы Персиваль не знал, что магия не работает, поклялся бы, что она аппарировала. Он снова отошёл на несколько шагов, примериваясь к решётке, но ему снова помешали. На этот раз Кредан. Шериф появился из той же чернильной темноты, спокойный, с магомером в руке. – Мерси Уильямс! Это вы, сэр! Давайте больше не разделяться, здесь ужасно ходить одному. – Он наклонился и подобрал ключ. – Ты видел её? – Кого? Мерси Уильямс? – Прекрати ёрничать. Девушку в маске кролика. Кредан удивлённо взглянул на него. – Там пусто, сэр. Какая девушка в здравом уме сюда пойдёт? – Мне это тоже интересно, – пробормотал Персиваль, дожидаясь, пока он отворит решётку. Какое-то время они молчали. Кредан, заскучав, ушёл далеко вперёд, но вдруг замер и обернулся. – Слышите? Персиваль кивнул. Стон. Шарканье, словно кто-то тащился по коридору через силу. – Может, это ваша девушка в маске? – Слишком оптимистично, шериф. Они ждали. Не двигаясь, не произнося ни слова. Не пытаясь уйти, не пытаясь приблизиться. В этот раз ужас снова принял знакомую форму. Издалека, силуэт в тёмном коридоре напомнил Персивалю сестру милосердия в клобуке. Сестра двигалась медленно, едва переставляя ноги, запятнанные лилово-зелёными синяками. Её грязные чулки сбились на щиколотки, серое форменное платье висело лохмотьями, на оборванном до самых бёдер подоле запеклась кровь. У неё не было лица – только искорёженный противогаз, вплавившийся в кожу. То, что Персиваль принял за клобук, оказалось уродливым кожаным наростом, захватившим голову и шею как древесный гриб. Это был монстр. И всё же, Персиваль промедлил с выстрелом. “Не стрелять в красный крест. Нельзя стрелять в красный крест”. Пауза едва не стоила Кредану жизни. Прежде, чем он успел замахнуться, медсестра вдруг проворно подскочила к нему, и ударила сверху вниз скальпелем, зажатым в кулаке. Кредан успел подставить доску, но сухое дерево с треском раскололось под острием. Позже, вспоминая этот случай, Персиваль удивлялся тому, как хорошо запомнил дыру от пули в голове чудовища, испуганное лицо Кредана в брызгах крови – и совершенно не запомнил, как прицелился, как выстрелил. Не запомнил, как в коридоре вдруг появился пирамидоголовый Палач. В глубине души Персиваль надеялся, что смерть была просто иллюзией, что Палач был просто иллюзией, но слишком настоящим было лезвие, располовинившее сестру. Слишком настоящей была кровь, окатившая поражённого Кредана: тёмная, густая. Кредан замер. Он просто стоял и смотрел, как Палач замахивается для нового удара. – Кредан! – крикнул Персиваль. Пуля беспомощно срикошетила от ржавого шлема и пробила дверь, но шериф очнулся и стрелой бросился к Персивалю. Коридор казался длинее, чем прежде, крутая лестница в потёмках уходила из-под ног. Персиваль толкнул дверь пожарного выхода и свернул в первую же палату. Кредан запнулся и едва не упал. Он сложился, держась рукой за стену, даже не попытавшись стереть кровь. Его взгляд блуждал. Персиваль достал из кармана платок. – Подойди ко мне. Кредан послушно подошёл. Он не сопротивлялся, даже когда Персиваль принялся деликатно вытирать с его щёк, с его губ густые потёки. Он только вздрагивал. Как вздрагивал Криденс, когда его настигали плохие дни. Те дни, когда Криденсу доставалось особенно сильно, когда материнский ремень загонял его во тьму. Он становился нервным, съёживался и дрожал, дичился прикосновений. Персивалю казалось, будто всё приходится начинать сначала, но он терпел. Что значит маленькое неудобство по сравнению с очередным штормом, изломавшим всё хрупкое, едва сложенное! В один из самых плохих дней, они не смогли даже поговорить. Просто лежали, обнявшись, в гостиничном номере. Молча, в темноте. Не раздеваясь, не пытаясь зайти дальше. Всё, что Персиваль мог тогда – крепко держать то, что осталось от Криденса после очередной бури. Гладить его жёсткие, нелепо подстриженные волосы, и ждать, пока прекратится дрожь. Пока вернутся слова. Криденс не показывал ему шрамы, но Персиваль знал, что они есть. Следы ремня на ладонях, на ступнях. В паху и на внутренней стороне бёдер. Ничего явного, ничего уродующего – ведь это мальчик из респектабельной семьи. Мальчик, который не мог даже плакать. В тот день он всё же вышел из тьмы – Персиваль понял по глубокому вдоху, по ровному выдоху. – Я не могу больше... – прошептал Криденс чуть слышно, будто не надеясь, что его услышат. – Ты должен быть сильным. В следующем году тебе исполнится двадцать один, ты будешь свободен. – Почему не раньше? – Персиваль никогда не слышал ещё такой тоски в его голосе. – Почему, мистер Грейвз? – Маги не могут привлекать к себе внимание. Я не могу просто взять и похитить тебя, к тому же... – Я знаю. – Криденс сел, не глядя на него. – Я знаю, что "к тому же". Простите меня. Я не хочу доставлять вам проблемы. Персиваль склонился над ним, прижался губами к шее, касаясь жёсткой щетинки у края волос. – Ты мой, – прошептал он, целуя кончик порозовевшего уха. – Не её. Запомни это. Я залечу все твои раны. Я защищу тебя. Кредан был сильнее тьмы. Он шумно выдохнул и закрыл глаза. – Нам надо отсюда убираться, – прошептал он. – Из города. Вы это видели? – Не первый раз. – Персиваль не стал вдаваться в подробности. – Мы не можем аппарировать. Если попробуем вызвать подкрепление, только потеряем время. К тому же, если враг настолько силён чтобы закрыть от магии целый город, значит он способен просто не выпустить нас. Мы должны найти письма раньше, чем это сделает он, шериф. Это наш долг перед магическим сообществом. – А если... – Кредан облизнул губы и скривился от привкуса. – Если эти письма просто письма? Личные. И мы умрём ни за что? Если он такой сильный, что просто играет с нами будто мы мыши в лабиринте и в любой момент может послать эту тварь. – Кри... Шериф. – Персиваль взял его лицо в ладони, заставил его смотреть прямо в глаза. – Мы оба живы, никто не ранен, у нас есть подобие оружия. Кажется, что этого мало, но на самом деле гораздо больше, чем было у многих героев войны. Поэтому перестань ныть. Кредан сглотнул. – Есть, сэр. Персиваль автоматически поправил его воротничок, пригладил галстук, и отпустил. Он запоздало подумал, что позволил себе лишнее; Кредан тут же ухмыльнулся, словно прочитал его мысли. – Вы очень милы со мной, сэр. Вряд ли вы с каждым шерифом такой. Я похож на… дайте угадаю, на вашего сына, с которым у вас нелады? Или я просто молод и хорош собой? – Или ты просто заткнёшься, – предложил Персиваль. Слова о сыне задели его, он не любил вспоминать, что Криденс настолько моложе его. Что Кредан настолько моложе. Чтобы не смотреть на ухмыляющегося юнца, Персиваль сделал вид, что заинтересовался палатой. На первый взгляд вокруг не было ничего пугающего: та же одиноко висящая тусклая лампочка, те же стены с облезлой штукатуркой, – когда-то они были выкрашены в нежно-розовый, но теперь цвет до неприятного напоминал о сыром мясе. За грязно-белыми ширмами стояла каталка, измазанная чёрной сажей, и капельница, в которой медленно булькала мутная жёлтая жидкость. Ничего особенного, и всё-таки, Персиваля не покидало ощущение, что они не должны здесь находиться, что это место проклято чем-то древним и злобным. Он практически слышал сиплое дыхание, будто дышали сами стены, слышал биение огромного сердца... – Кабинет главного врача на третьем этаже, – напомнил Кредан. – По крайней мере у нас, в Брамсе. Персиваль не стал спрашивать, заметил ли он. Если и заметил, – шериф впервые повёл себя как шериф. *** Кабинет никто не охранял. Впрочем, Персиваль нигде не заметил следов организации – чудовища слонялись бесцельно, как брошенные заводные игрушки. Возможно, они и были чьими-то игрушками. Возможно, сам Персиваль стал теперь чьей-то игрушкой. Он предпочитал об этом не думать. Дверь в кабинет оказалась заперта, но обыскав коридор, Кредан отыскал ключ в вентиляции. Правда, для того чтобы сунуть руку в затянутое паутиной отверстие с дорожками слизи на кирпичах, ему понадобилось всё его мужество и прямой приказ. Всё выглядело так, будто кабинет покидали в спешке или обыскивали: перевёрнутые стулья, выломанные дверцы, глубокие царапины вокруг замков. Словно мародёры успели побывать в заброшенном городе. Но в таком случае, когда он был заброшен? – Как думаете, кто-то искал письма? – спросил Кредан, озабоченно обшаривая секретер. – Сомневаюсь, – Персиваль поднял палочку для акцио, но тут же опустил. Бесполезно.– Взгляните, на столе прямоугольный след – скорее всего пресс-папье. Некоторые фотографии остались на стенах, некоторые валяются без рамы. Он поднял с пола запылившееся фото: общий снимок медицинских сестёр на ступеньках больницы. Одна из них особенно привлекла его внимание: Высокая и крепкая, с блестящими чёрными волосами, подстриженными под каре, она стояла чуть в стороне, буквально на пару дюймов, но словно говоря: "я не одна из них. Я особенная". – ...скорее всего рамки были позолоченными. – Персиваль положил снимок на стол. – Часов, как видите, тоже нигде нет, хотя на обоях остался тёмный след. Простое мародёрство. Они даже не стали искать сейф. Он снова осмотрелся. В кабинете была лишь одна картина – большое полотно среди маленьких фотографий больницы и персонала, сделанных явно в разные годы. Персиваль знал, что уже где-то видел этот сюжет: компания врачей в чёрных мантиях спорит над бледным трупом. "Урок медицины"? "Урок анатомии"? Он не интересовался немажеской живописью и не запомнил названия. – То, что ожидаешь увидеть в кабинете врача, да? – заметил Кредан, подойдя ближе. Но чем пристальнее он изучал картину, тем сильнее менялся в лице. Это был не "Урок анатомии" – скорее, пародия. Обманка – чем дольше смотришь, тем больше деталей видишь. Врачи в островерхих колпаках. Кричащий от боли человек вместо равнодушного трупа. Рука задумчивого мужчины с краю, тянущая наружу ленту кишок. Волшебные палочки наизготовку. – Это непохоже на... – начал Кредан, но его перевал дикий крик "мертвеца". Картина ожила. "Врачи" как один повернули восковые лица к Персивалю. – Закон, – шептали бескровные губы. – В конце концов, есть закон, и это разумный закон. Персиваль решительно взялся за край рамы и потянул на себя, открывая потайную дверцу. За картиной, в нише, стоял маленький сейф. – Закон, – шептали тёмные маги, пока он возился с кодовым замком. – Есть закон, и это разумный закон. Иначе всё погибнет. Выхода нет. Персиваль пожалел, что не может испепелить холст и заставить их замолчать навсегда. Голоса, проникающие под кожу, мешали ему сосредоточиться на странном замке с рунами вместо цифр. – Не боитесь ловушек? – Кредан, горячо дышащий на ухо, тоже не помогал. – Чему вас учили, шериф? Ловушки это заклинания. Здесь же заклинательная магия не работает. Лучше поищите, не осталась ли где записанная комбинация. – Да, сейчас... – пробормотал Кредан, но не сдвинулся с места. – Я их где-то видел... не могу вспомнить... О, нет, я вспомнил! Он радостно хлопнул Персиваля по плечу. Тот поморщился, но промолчал. – То любовное послание, сэр! Как же там было… Он вытащил блокнот с кривоватой зарисовкой и сунул Персиваль под нос. Персиваль протянул руку и молча повернул колёсико сейфа. Вунью. Тейваз. Ингуз. Кто-то играл с ними, оставлял подсказки, намекал на что-то. Криденс не смог бы зайти так далеко, но что если кто-то управлял им? Даже к раненому, подозрительному зверю можно найти подход. Криденс отправился в Сайлент Хилл искать мать, но кого он нашёл на самом деле? Замок сейфа щёлкнул в полной тишине, дверца открылась. В пыльной, холодной глубине лежала только пухлая стопка конвертов, перевязанная бечёвкой, и улыбчивая маска розового кролика с чёрными дырами вместо глаз. – Это точно они, сэр? – Кредан покрутил маску в руках и положил обратно в сейф. – Это всё, что у нас есть, – отрезал Персиваль. Он не был уверен. Он не был уверен ни в чём. Лишь в том, что Криденс здесь. На обратном пути он нёс стопку писем под жилетом, как драгоценность, одной рукой прижимая её к груди, в другой держа пистолет. – Вы слышите? – прошептал Кредан, когда они проходили мимо комнаты отдыха персонала. – Шшш… Персиваль прислушался. – Тише, ангел, тише… бог с тобой… – уговаривал кого-то глубокий женский голос. Персиваль поднял фонарик повыше и тихо вошёл. Он увидел женщину только мельком: униформа медсестры, накрахмаленный передник, спадающие на лицо чёрные волосы, подстриженные под каре… и чёрные перчатки до локтей. Почему чёрные перчатки? Белый свёрток, который она держала в руках, похож был на тряпичный кокон. – Тише, ангел, тише... Персиваль навёл на неё фонарик, желая рассмотреть… – Мистер Грейвз? – Это не перчатки. Они обуглены до локтей... Персиваль моргнул. Он стоял на пороге, с фонариком в одной руке и пистолетом в другой. В комнате никого не было. – Что? Зачем вы туда свернули? – Кредан обеспокоенно схватил его за рукав, будто боялся, что шеф снова куда-то сбежит. – Ты сам сказал мне что что-то услышал. – Я не говорил. Всё в порядке, сэр? Персиваль не стал спорить. Не стал отвечать на вопрос. *** Когда они добрались до “Бара Энни”, снова наполз туман и пошёл снег. Он падал серыми, слипшимися хлопьями и не таял на ладони. – Горький, – поморщился Кредан, поймав снежинку ртом. – Это пепел. – Откуда, интересно, – пробормотал Персиваль. Он догадывался, что никогда не узнает ответа. Пепел, падающий с неба, горечь на губах. Это всё уже было, было… – Из прошлого. – Кредан улыбнулся, но вместо улыбки вышел оскал. – Тут всё из прошлого, всё старое и умирающее. Этот город разваливается прямо на глазах. Знаете, как сгоревший дом, который стоит совсем целый, но стоит ткнуть пальцем, и он обрушится. Пуф! В прах. Вам нравится? Некому нарушать закон, если город мёртв. – Недостаточно мёртв, – отрезал Персиваль. Ему не нравился хищный взгляд шерифа, полный злорадного веселья. – Криденс Бэрбоун тоже недостаточно мёртв. Недостаточно для того чтобы вам было спокойно. Заставил он вас побегать, правда? Первое подозрение снова вернулось. Не может быть двух настолько одинаковых людей. Но и один человек не может так измениться за короткое время. – Вы снова забываетесь, шериф. – А, болезненная тема. – Кредан взялся за отполированную дверную ручку. – Что ж, простите, сэр. Я родился под танцующей звездой, не могу держать рот закрытым. – Научитесь как можно скорее, пока я не уволил вас к чертям. Персиваль, проигнорировав смешок за спиной, по привычке взмахнул палочкой, вызывая огонёк “люмоса”, и огонёк внезапно появился. Пришла очередь Персиваля усмехаться. Кто бы ни ставил магическую блокаду на город, у него не хватало сил держать её вечно. “Бар Энни” внутри выглядел на удивление прилично. Жёлтые обои пошли пятнами, на фотографии скаковых лошадей налип жирный, бурый налёт, но диваны и столы не пострадали, даже некоторые бра ещё давали тусклый свет. Кредан с видимым удовольствием левитировал диван, забаррикадировав входную дверь. – Никогда не думал что буду по этому скучать! Как немаги живут каждый день без магии? – Я бы не назвал это жизнью. – Персиваль обошёл этаж и как следует запер все двери коллопортусом. – Скорее, выживание. Кредан уже успел сунуть нос в кладовую и за барную стойку. Результатом стали сухие, но приличные солдатские галеты, ветчина в жестянке, бутылка виски и выцветшая, но целая на вид банка паштета. – Не знаю как вы, а я проголодался, – объявил он, вытирая полой мантии стаканы. – Мы же можем пить? Мы не совсем на службе? – Плесните на полпальца, не больше. Остальное уберите. – Персиваль сел за стол и разложил перед собой конверты. Он чертовски устал, ему хотелось есть и прикончить всю чёртову бутылку, но усталость и голод ничего не значили по сравнению с тем, что оказалось у него в руках. Переписка Салемцев! Официально реквизировать их документы нельзя было ни под каким предлогом, но эти письма сами пришли в руки, глупо было бы отказываться. Персиваль чувствовал огромный, сложный заговор, как ищейка. Что-то затевалось, и он мог это предотвратить, задавить на корню. Без адреса, без штемпеля, без марок – письма передавали не почтой, содержимое было слишком важно. Он выдернул из конверта первое, письмо, едва не порвав бумагу, развернул, пробежал глазами по строчкам… ТЯЕОСЯЮ БЯРЖ ДХЯВ Я ТЯАЖЬР ДОЩРУТКВУ ВОЭ. ШЕАПЖЬ ЪХЖ НОШФД, ЭГШАРРУ МЬХ БЛОФЩНЕР, ЦЫ АЫФЗОЬЭ, ЧБЯ БОШ ФГЛС – АГКЭЮЛИБМ Ё НЧЭ, ЯАЩ ГГЛКЫГ ОЬ АЕОНТЭТ АХХЯ. Н ЭГЛЧЬФСК Я ЖОЫ, ЗЖОПЛ ЧОААГДК ФФРЭТФЛ УЭЗ ПЯРЦЕТЮЗЮ ХЩЬНК. ЮГ ВЯРЧ НУ ФЕЕЫЬЩТ. ЛГГ СЪДЛИЪЯЁЬ. Н ФГЖТРАААМ ДОЩР ГН ВВВЁБ, ТЬЯЪР ЕАЦФЩЛЭЗВЫШ ЮГЖ Ч АГДЬПАААМ Ц ЕСЯ ЯОЫЮФТВ. П ЧОБЯЦИЪРЁЬ Щ НЖОЫД ШЕАПЖЬ ЪХЖ. Я ЦРВЕАЬФ ЛУШЦИУ ЮФД УУГ ШУХЮ. НЭ ЮЩ СЫЯЧЛО. П ВЕ ЫЯЧУ РШУТК ЮФ ДВИЗ ТОЫГЙ СБЩХ. ЩЬУНВВР, ЧБЯ ХУТД ЦОААЭТЙТФТК ХЧО Р ВЖРЭУГСБЩ Э ВЙСРЮ ЧШ ВЕСЯ ЦЕТМБОРВЖВЭ. ЫАЯЬДЁЬ, ЁГГ ОЬ ВЖАЬХЖ ВБЯЕЫЫ ВФЛУЭКЕЫ. АЕОЖД ЦАА, ВВИЫЩЖЕ А ЭЩНН НЖО ЮЯЁЛВИФНЧХ, ШОЯЯЧОШ СЕАБ. ЮФМ ЬДЫЕЬ ТЖОЯЯЮ СОЬЩМ! Ы. Ь. Х. Ваша Рут 1/04/9 Ну конечно. – Что там, сэр? – Кредан поставил перед ним стакан и надтреснутое блюдце с сомнительно выглядящим бутербродом. – У вас какое-то разочарованное лицо. – Вовсе нет. – Персиваль передал ему лист. – Меньшего я от них и не ожидал. Кредан нахмурился. – Какой-то шифр. Подождите, я знаю пару заклинаний… – Совершенно бесполезных. Шериф, немаги шифруют тексты не так, как волшебники, это очевидно. – О, я понимаю. Например, переставляют буквы: если написано “а” нужно читать “б”, если “в” – “г”... короткие слова это предлоги и артикли, значит если “я” это “а” то…хм. Не получается. – Нам не может всё время везти. – Персиваль нахмурился. – Мы должны думать как немаги. Салемцы гордятся тем, что приветствуют прогресс, значит, со временем улучшают методы шифрования. Это точно не шифр Цезаря - иначе все отдельно стоящие буквы были бы одинаковы. Значит… – Откуда вы знаете про немажеские шифры? – Кредан сел напротив и открыл ещё один конверт. – Оттуда же, откуда про пистолеты? – Да. Я знаю о немагах больше, чем это прилично. Надеюсь, ты не станешь болтать, – Персиваль трансфигурировал виски и соломинку в чернильницу с пером. – У меня есть одна идея. Это может быть шифр Виженера и тогда наши дела плохи. Он не расшифровывается без слова-ключа. Он взял запылившееся меню и принялся по памяти, шевеля губами, рисовать таблицу. Эту чёртову таблицу он запомнил как следует – столько вечеров провёл над ней! Когда-то у него получалось читать влёт, но теперь навык скорее всего поистёрся. Кредан покосился на его работу, но не стал задавать вопросов. Он доставал письма одно за другим, просматривал, и с каждым разом вздыхал всё тяжелее и тяжелее. Всё более и более нарочито. Какое-то время они работали в полной тишине. Персиваля это полностью устраивало. – Странно, – всё-таки не выдержал Кредан. – Они все подписаны: Рут, Джон, Мэтт, Джейк, Джоэл, Тим, Пит и так далее. Но есть и другие. Вот здесь просто “Х”, здесь “P. S. Найди работу”, здесь “Верховный суд”. Это единственное, что не зашифровано. Может, это и есть ключевые слова? – Неплохая логика, шериф, – одобрил Персиваль, неособенно, впрочем, веря в успех. Слишком очевидно. Должно быть что-то ещё. Это ведь так в духе Салемцев: делать вид, что им нечего скрывать. Что всё лежит на поверхности. Уже на первом слове письма “Джоэла” он убедился, что это ложная наводка. – У меня тоже ничего не выходит. – Кредан потянулся. – В глазах рябит от этой ерунды. Как думаете, откуда эти письма? – Главная церковь Вторых Салемцев в Нью-Йорке. – Персиваль закусил кончик пера. – Скорее всего, они рассылают указания оттуда. – Правда? Смотрите, кажется, есть и из Европы. – Из Европы? – Персиваль насторожился. Европа перестала ассоциироваться у него с Тесеем. И стала – с Гриндевальдом. Только его тут не хватало. – Да… – Кредан зашелестел бумагами. – Вот, смотрите. P. S. Посети Кингсборо. И дата… 22/2/10. У европейцев ведь день идёт впереди месяца. И таких писем тут несколько. Персиваль взял лист из его рук и разложил письма в хронологическом порядке. Ничего позже двадцать шестого года, но все выглядят одинаково потрёпанными. Рут, Джон, Мэтт, Джейк, Джоэл, Тим, Пит и другие. Таинственный Х. Верховный суд. Странные постскриптумы. “Найди работу”, “Посети Кингсборо”... Письма из Америки, письма из Европы, но почерк один. Условные обозначения, конечно. Где-то среди них спрятано слово. Одно правильное слово. Каждый раз разное. Но адресат сразу понимает, какое. Значит, есть закономерность. Письма из Европы. Почему из Европы? – Видишь что-нибудь? – спросил он без особой надежды. – Хммм… – Кредан со вздохом вернулся к бумагам. – Даже не знаю… кто-то писал из Европы в разные годы в десятых и двадцатых числах. Какое-то сборище Салемцев? И проходит оно не каждый год. – “Джон” единственный кто писал из Европы ещё и тридцать первого марта седьмого года. – Персиваль снова закусил перо. – Это что-то значит? – Возможно. А возможно – нет. Рут, Джон, Мэтт, Джейк, Джоэл, Тим, Пит. Рут, Джон, Мэтт, Джейк, Джоэл, Тим, Пит. Что-то знакомое ему. Что-то очевидное Второму Салему... Если конечно между отправителем и адресатом не было личной договорённости. Но тогда тайна умерла в заброшенном парке вместе со стариком. Персивалю не хотелось об этом думать. Рут, Джон, Мэтт, Джейк, Джоэл, Тим, Пит. Второй Салем. Рут, Джон, Мэтт, Джейк, Джоэл, Тим, Пит. Кингсборо. Верховный суд. “Найди работу”, Х. Одна идея стоила внимания… – Кредан, проверь мою догадку. Тим и Пит тоже писали из Европы. Кредан зашуршал листами. – Да, сэр! Двадцать второе марта третьего года и тринадцатое мая шестого… как вы догадались? Персиваль улыбнулся и откинулся на спинку дивана. Рано было праздновать победу, но восхищение шерифа было приятно. Криденс так же смотрел на него, когда решался попросить о каком-нибудь маленьком чуде… – Несмотря ни на что у магов и немагов есть общие ценности, а значит и общие мысли. Ты сам поймёшь. Ты говорил, что поблизости есть гостиница, верно? – Да, Лэйквью, и номера… – Я хочу, чтобы ты аппарировал туда и кое-что мне принёс. Быстро. Одна нога здесь, другая там. Кредан слегка надул губы. – А вы? – А я выпью за успех, – невозмутимо ответил Персиваль, превращая перо и чернильницу обратно в стакан с соломинкой. – Хотя, нам предстоит ещё много работы.