Латунный монгольфьер

      Крохотный огонёк свечи неясно плясал в полутьме, освещая крохотную комнатку на чердаке жилого дома. Обстановка здесь была под стать месту: до ужаса скромная мебель — покосившаяся одноместная тахта с грязным закатанным пледом, грубо сшитым из выцветших лоскутов; парочка самодельных табуретов и продолговатый овальный столик на низких ножках. На столе стояла парочка бутылок дорогого вина, чаша с крупными гроздьями светло-зеленого винограда и тарелка с наспех нарезанными кусками сыра. Шикарные яства как-то не вязались с унылостью обстановки, а вот хозяин жилища, этакой перевалочной берлоги, коих на счёту бандита значилось немало, вполне соответствовал окружению.       Диксон сидел на широком щербатом подоконнике, привалившись плечом к оконной раме, и перекатывал в пальцах третью по счёту папиросу, упрямо вглядываясь в вечерний полумрак. Порой он поднимал тяжелую руку и прикасался к подбитому глазу, под которым уже разлилась синева, проводил истертой подушечкой пальца по нижней губе, разбитой в нескольких местах и трогал языком солёные ранки, отчего они неприятно пощипывали.       Злой как чёрт Мерл почти час выбивал из него все дерьмо, попутно читая лекцию о том, что нельзя так подставлять родного брата. К счастью, радостная весть о готовности мужчин покинуть город, порадовала верзилу, а потому он нажрался как свинья и завалился спать в их шикарных аппартаментах, даже не потрудившись смыть с кулаков кровь Диксона-младшего. Впрочем, главарь небезызвестной городской банды был практически ласков, так как любому другому он попросту свернул бы шею и помочился бы на труп, а недавней трёпкой Мерл почти что вежливо попросил братишку больше так не делать.       Тяжёлый вздох в другом углу помещения отвлёк мужчину, и он отправил окурок четким отточенным щелчком пальцев в окно, после чего повернулся к своему лохматому спутнику, игнорируя острые отклики боли в отбитых почках. Умный пёс со светло-коричневой окраской шерсти, местами уходящей в кремовую, расположился на полу, подобрав под себя лапы, и наблюдал за человеком. Дэрил понимал, что пёс безумно тоскует по своему хозяину, и в то же время ловил себя на мысли, что ему самому отчаянно хочется увидеться с Граймсом.       Даже самому конченному ублюдку всегда следует дать возможность оправдаться — так поговаривал отец, когда в их лачуге устраивались какие-то невероятно серьёзные собрания «корсаров». Вот и в нынешней ситуации байкер чувствовал в себе необходимость объясниться с погонщиком, который так нелепо влип в настоящие передряги из-за незнакомого человека, кому слепо решил довериться. Было бы намного проще, если Граймс являлся бы участником какой-нибудь мелкой банды, которая перешла дорогу «корсарам» — убрать подобную мелкую пешку всегда было просто, в том числе и морально. Но вмешивать в семейные дела человека несведущего, практически невинного, было настоящим кощунством, и Дэрил ощущал двойную вину.       Но не только славные, еще не совсем утраченные, моральные устои заставляли мужчину чувствовать себя паршиво — с самого начала он не скрывал ни от себя, ни от Граймса, что чертов бородатый деревенщина ему нравится. Было нечто завораживающее в неопрятном погонщике, он словно сам был колючей частичкой севера: тело было отлично слажено и натренировано устойчивыми и постоянными холодами; бора́* воспитали в нём стойкость и ледяное упрямство; радужные переливы первого снега на солнце скромно окрасили радужку глаз в льдисто-голубой, а вот на светлую кожу, никогда не знавшей знойного южного солнца, краски не хватило, потому она казалась бледной, словно фарфоровой. Характер Рика укреплялся за долгие зимние ночи, когда мрак за окном исчезал всего на пару часов, чтобы через условленное время плачущая вьюга пела ему свои печальные песни. А когда Граймс полностью обнажается (Дэрил представлял себе это достаточно отчетливо), то под кожей можно проследить голубые нити вен, расписывающие всё его тело изящными узорами, словно по его кровеносным сосудам течёт сам дух Арктики. Даже в его кудрях и косматой бороде можно обнаружить несколько светло-серебристых волосков, говорящих о том, что вечная зима поставила свой отпечаток на этом удивительном человеке.       Наверное поэтому байкер запал на незнакомца, практически с первого взгляда: ему, привыкшему к серости, грязи и копоти этого проклятого промышленного города, было удивительно встретить кого-то настолько кипенно-белого, с такой же чистой, честной и безвредной душой.       Йоко безрадостно поднялся на лапы, потягиваясь и широко зевая, чтобы невольно продемонстрировать клыкастую пасть. Он вполне хорошо вёл себя в отсутствии хозяина — чувствовалась рука опытного дрессировщика, но, несмотря на то, что у собак в упряжке бывало и несколько владельцев, хаски был более привязан к Граймсу. Именно поэтому, когда Йоко вдруг замер и навострил уши, прислушиваясь к чьим-то шагам на черной лестнице, Дэрил встрепенулся и еле сдержал довольную ухмылку. Конечно же. Рик не мог не придти.       Но, вопреки ожиданиям мужчины, вскоре раздался знакомый стук на определенный мотив, сообщивший о том, что вернулся один из «корсаров». Диксон моментально скис и отворил дверь, впуская своего посыльного, вид у которого был весьма безрадостный, хоть он и выполнил задание. Это был молодой парень, недавно вступивший в их славные ряды, а потому ему приходилось выполнять роль мальчика на побегушках, что явно уязвляло последнего. И все же посыльный не осмеливался высказаться своему предводителю о том, что такие дела его не устраивают.       — Где погонщик? — недовольно пробормотал Дэрил, буравя парня взглядом, словно тот прятал желаемое в кармане.       — Хотите расскажу занятную историю про то, как один перец мотивировал и свой отказ встретиться и вашу мать мотивировал тоже? — парень протянул Диксону собачий ошейник. — В общем, он был в той самой таверне, вместе с одноногим негром, носатым и каким-то сопляком. Как вы и приказали, я показал кудрявому ошейник и сообщил место. Судя по всему услышанному, ни Граймс, ни вся его компания, не желает вас видеть, разве что в гробу.       — Блядь, — фыркнул «корсар» и резким движением отобрал у пацана ошейник Йоко. Время поджимало, и капризы Рика могли привести к тому, что погонщик долго еще не увидит свою упряжку, ведь братья Диксоны завтра уже покинут город. — Свободен. Сам разберусь, раз ты настолько бесполезен.       Мальчишка недовольно нахмурился, но все же промолчал и ушел. Здесь Диксон был законом, и, несмотря на то, что в банду принимали далеко не добропорядочных граждан (в основном разбойничье отребье и их бастардов), уважение к братьям жило в каждом «корсаре», а на первых порах «стажировки» и вовсе значило безоговорочное подчинение.       — Прогуляемся, приятель? — спросил Дэрил у собаки, словно у закадычного друга, и похлопал по своему бедру.       Пёс, взволнованный тем, что услышал имя хозяина из уст этого человека, подбежал к нему и дал застегнуть на себе законный ошейник. Кончик его хвоста неуверенно подрагивал, а уши словно два лопоухих локатора прислушивались к любому шороху. Байкер задул свечу, пристегнул к ошейнику надёжный кожаный повод, которым разжился на ферме Форда, и вышел из комнаты.       Деревянные ступени чёрного хода привычно поскрипывали под тяжелыми ботинками, и крутой спуск не доставлял бы особых проблем, если бы Йоко не рвался вперёд, словно знал куда, а вернее к кому, его ведут.       Вечерний Пигмалион был прекрасен и ужасен одновременно: центр города отлично освещался газовыми фонарями, в стекла которых уже бились первые мотыльки и ночные бабочки, летящие на сияющие и смертельные огоньки. Рабочий люд вразнобой тянулся домой, либо по разномастным пабам, ища доказательства тому, что они не зря прожигают свою жизнь, вкалывая на тяжёлых комбинатах. Широкие центральные улицы были наполнены звуками — здесь смешивался гул от редких проезжающих машин, цокот лошадиных копыт, слышались зазывы мелких торгашей, которые выползали из каждого тёмного угла, словно тараканы, пока доблестные стражи порядка были заняты патрулированием более престижных районов промышленного городка. Редко можно было встретить прогуливающихся парочек — вся интеллигенция сидела в такое время по домам и ужинала в компании семьи.       Немного попетляв по переулкам и заметно сократив путь, бандит вскоре оказался у знакомой таверны, где всегда было достаточно тихо — местные кутилы, как правило, отправлялись в центр за приключениями. Дорогу мужчина уже знал, а потому легко поднялся на нужный этаж в сопровождении хаски и замер перед дверью, прислушиваясь. Он знал, что компания его недавних «друзей» вполне могла быть вооружена, и просто так получить пулю в лоб не хотелось. Привычно прикоснувшись кончиками пальцев к рукоятке револьвера, что покоился в кобуре под жилетом, Дэрил шумно прочислил горло и постучал. Хотелось быть вежливым, хотя бы на первых порах этого своеобразного извинения.       — Кто? — раздался знакомый усталый голос, и Диксон замер, растеряв все слова, которые тщательно придумывал весь путь.       В отличие от него, Йоко нашёл, что сказать. Услышав голос заботливого хозяина, он разразился заливистым лаем и стал прыгать на дверь, молотя хвостом по коленям «корсара». Несколько мгновений в комнате был слышен неразборчивый шепот, а затем дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы пёс мог просунуть туда любопытный нос и заскулить.       — Граймс, я пришёл один, — предупредил байкер, даже не пытаясь удержать радостного пса, штурмующего двери гостевой комнаты. — На этот раз без сюрпризов.       — Отдай оружие, — проговорил Рик, протянув руку через щель, все ещё не рискуя впускать своего подопечного. Дэрил поскрипел зубами и, помедлив, все же вручил свой огнестрел замотанной бинтами руке. Он еле заметно прикоснулся кончиками пальцев к горячему запястью, ощутив, как от этого по его загривку пробежали мурашки, а все внутренности неприятно скрутило. — Это всё? Не верю.       — Думаешь, я гуляю по городу с полным арсеналом? — фыркнул бандит, слукавив. Разумеется, у него имелась еще парочка ножей, но он не собирался оставаться абсолютно безоружным, особенно, когда количество возможных противников превышало втрое. — Брось, Рик. Если бы я явился сюда за расправой, со мной были бы ещё люди.       — За расправой?! — поражённо воскликнул Морган из-за двери, и послышался скрип железной сетки кровати, словно кто-то резко вскочил с матраса. — Это мы должны разорвать тебя на части, урод!       Дверь все-таки открылась, и радостный пёс вбежал в номер, счастливо лая. Диксон решительно шмыгнул носом и осторожно заглянул к погонщикам, зная, что даже если в него запустят табуретом, это будет заслуженно. Но «корсар» застал вполне мирную картину: в центре на затоптанном дощатом полу стоял Рик, опустившись на одно колено и крепко обнимал своего питомца, зарывшись лицом в густой кремовый подшёрсток. Пёс вилял хвостом словно пропеллером и пытался облизать лицо своего хозяина, прижав уши к голове, прыгая на месте и едва не валя мужчину с ног. Погонщик был бледен, он заметно похудел и выглядел достаточно болезненным; рана на его руке была как следует забинтована и явно доставляла дискомфорт, но по логике вещей она должна была затянуться давно, если не была слишком опасной. Чуть поотдаль на кровати сидел его чернокожий компаньон. В глаза бандиту тут же бросилось отсутствие у путешественника ноги и костыли у стены, но отчего-то больше всего Дэрил винил себя именно за Граймса. Здесь были также незнакомые мужчине люди: нахмуренный деревенщина и его маленькая копия, с любопытством разглядывающие главный источник бед их недавнего путешествия.       — Если тебе нужна остальная свора, то пойдем со мной, — хрипло сказал байкер, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку. Решив предугадать следующие расспросы и заранее усмирить гнев погонщика, Диксон добавил: — Они ждут тебя в паре кварталов отсюда. Место людное, не бойся.       — Оставь мне адрес. Я заберу их и без тебя, — глухо пробормотал Граймс, поджимая губы и борясь с искушением укокошить ублюдка его же огнестрелом.       — Ты думаешь я рисковал своей шкурой, чтобы просто нацарапать тебе адрес на листочке? — возмутился Диксон, чувствуя, как кровь прилила к его щекам, а сердце начало ускорять ход. — Мог бы проявить благодарность за то, что я сохранил твою шерстяную стаю, хотя по большому счёту мог бы оставить подыхать в их собственном дерьме.       Если бандит хотел было принести некоторое подобие извинений, то сейчас всё полетело псу под хвост. Дэрил ещё не успел договорить последнюю фразу, как уже пожалел об этом. Холодные глаза Рика ярко заблестели, а тонкие губы превратились в узкую нитку, крепкие плечи напряглись, словно на них опустилась невероятная ноша. Он резко вскинул револьвер «корсара» и без промедления нажал на курок, выпуская смертоносную пулю из барабана. Непонятно было — либо его травмированную руку повело в сторону, либо преступник был настолько ловок и быстр, но снаряд размозжил трухлявый дверной косяк, вместо головы Дэрила, которому предстояла вторая трёпка за вечер.       — Держи эту мразь! — воскликнул Морган, нащупывая перекладину своего костыля, в то время, как Граймс пытался вернуть боеспособность оружию, которое заело после первого выстрела (наверное, барабан повредился, когда старший братец метелил младшенького до кровавых соплей).       Шейн кинулся к двери и успел захлопнуть её перед носом бандита в последний момент отрезая ему путь к бегству, за что получил удар под дых тяжёлым ботинком и согнулся пополам, чертыхаясь. Карл, не рискуя пока что влезать в драку, обхватил ошейник пса тонкими пальцами и подтолкнул к чужаку, выдохнув: «Фас!»       Питомец Граймса, никогда не исполнявший никаких других команд, кроме как ездовых, не понял, что от него требуется и просто начал носиться по комнате, заливаясь отчаянным лаем и цокая отросшими ногтями по шероховатому настилу. Шерсть на его загривке вздыбилась, а хвост мотался из стороны в сторону, возбуждённо вспушенный от непонятной возни людей. Когда бандит начал быстро приближаться, Граймс отбросил к черту неисправный пистолет и вцепился в плечи байкера, скрипя зубами от злости. Диксон не стал сбавлять ход, а просто впечатал Рика спиной в стену, наплевав на то, что по пути они умудрились свалить несколько простеньких деревянных стульев и стол с пустыми тарелками на нём.       — А вообще я хотел поговорить с тобой, Граймс, — выдохнул байкер, уклоняясь от хука левой и на автомате ловя правую руку противника, который был до удивительного слаб, если сравнивать с их прошлой встречей. Ему удалось заломить руку погонщика за спину и вжать его в холодную стену уже грудью. Непонятно было — либо Дэрил пытался обездвижить соперника, либо подмазаться и притереться к нему самым похабным способом. В любом случае Рика это только злило и, к сожалению, выматывало. По спине и вискам градом лился пот, мышцы дрожали, а к горлу подкатывала мерзкая чудовищная тошнота.       — Рик, послушай меня, — горячо зашептал Дэрил, навалившись сзади и почти касаясь губами до его уха. — Да не дергайся же ты, ч-чёрт!       Горячее мускулистое тело внезапно отлипло, и погонщик хрипло закашлялся, сплевывая зеленоватую мокроту на пол и пытаясь игнорировать поплывшую в глазах комнату — нет, на этот раз он просто не может позволить себе бухнуться на пол, как обморочная барышня. Только не перед этим размалеванным дерьмом. Немного придя в себя, Граймс понял, что же, точнее, кто смог отцепить этого ненормального — Морган со всей силы влупил обнаглевшему преступнику костылём по хребту, за что Диксон злобно ухмыльнулся и без особых усилий сбил его с ног, после чего вновь коршуном налетел на ослабевшего погонщика.       Они завалились на пол, неловко мутузя друг друга кулаками и локтями, причём Дэрил в основном блокировал удары путешественника и давал ему лёгкие тычки вполсилы. Рик же вкладывался в каждый удар, но травмы не позволяли ему навредить байкеру, хотя пару раз тот получил по злобной озабоченой морде. Пёс лаял и подвывал, прыгая вокруг них и считая это всё игрой, Морган поливал бандита грязной бранью и пытался доползти до костыля.       Чувствуя, что у него сейчас голова лопнет от такой какофонии звуков, Дэрил поморщился и перекатился с Риком по полу, в итоге оседлав его и прижимая его руки над головой. Влажные кудри северянина, в которых запутались пылинки и рыжее пёрышко от подушки, казалось, завились ещё больше; глаза влажно блестели, а на щеках проступил лихорадочный румянец. Ярость сменилась бессильной злобой, а тело словно налилось свинцом даже после таких небольших нагрузок на организм. Диксон заметил, что мужчина под ним балансирует на грани беспамятства и встревоженно обхватил его щеку ладонью, с непониманием разглядывая мученическое выражение лица.       — Граймс? Чёрт, похоже я тебя хорошенько приложил о… — закончить фразу он не успел, так как сзади подоспел Уолш, о котором все успешно забыли, и обхватил шею бандита в цепком удушающем захвате.       «Корсар» задергался, шипя и брызжа слюной, извиваясь как угорь на раскаленной сковороде, но крепкий механик был неумолим и не отпускал мерзавца. Шейн стащил его с погонщика и, как следует придушив до полубессознательного состояния, бросил на пол у двери. Йоко, напуганный ещё одним шумным звуком, вызванным грузным падением, поджал хвост и подбежал к покрасневшему от удушья Дэрилу, поскуливая и тычась мокрым носом в его лицо и губы. Морган приблизился к лучшему другу и помог ему сесть и прислониться спиной к тумбе у кровати, а Карл с готовностью протянул мужчине графин с прохладной водой и лекарственную настойку, которую оставил доктор. Драка приблизилась к завершению, и все её участники переводили дух, злобно переглядываясь с двумя зачинщиками.       Будь эта таверна поприличней, здесь уже наверняка бы были представители закона, но в тихих отдаленных заведениях, вроде этого, даже владельцы привыкли к шуму и разборкам в комнатах. Поэтому потрепанный Диксон недовольно утирал кровь из повторно разбитой губы и не спешил убираться, наблюдая за тем, как резко дергается кадык Граймса, когда он жадно глотал воду, чтобы скорее избавиться от горчащего привкуса лекарств. Возникшая тишина бесила бандита не хуже, чем недавняя шумиха, и он фыркнул, перекатившись на спину и приподнявшись на локтях.       — Это был не мой гребанный план, понимаешь? — воскликнул он и запоздало увернулся от слюнявого языка хаски, которому явно понравился. Завладев вниманием присутствующих, он резко выдохнул и повернулся к погонщикам. — Я собирался заплатить вам, всё было по-честному. Но мой чертов братец решил, что вы слишком много знаете и приказал порешить вас. Блядь, я оттягивал это до конца, решил, что обогнем то старое болото и распрощаемся у местной деревушки, он бы и не узнал никогда. Ебаные волки, ебаный костёр! Я не знал, что он идёт за нами след в след, мы договаривались встретиться на следующий день. Я сделал всё, что мог. Чёрт! Зачем ты вообще притащился в ту таверну, со своими голубыми блядскими глазами и такими сладкими…       — Молчи! — прохрипел Рик, не желая, чтобы лишние подробности вновь поставили его в идиотскую ситуацию.       Микстура постепенно благотворно действовала на организм, мышцы расслаблялись, а колкие спазмы в лёгких затихали. Мужчина обвел взглядом беспорядок в комнате и растерянно запустил пальцы в волосы, чувствуя, как бинты на руке неприятно липнут к коже из-за выступившей лимфы на едва зажившей ране. Диксон выглядел хуже, чем Рик себя чувствовал — ещё до завязавшейся драки было очевидно, что некто разукрасил ему лицо мощным кулаком. Если это его кровожадный братец выплёскивал на «Дэрилине» праведный гнев, то слова бандита становились похожими на правду. Погонщик не без помощи друзей поднялся на ноги, слыша, как жалобно хрустят осколки фарфора под тяжелыми ботинками, после чего подошёл к «корсару», и присел рядом на корточки.       — Ты отведешь меня к упряжке. Но ты явно хочешь что-то взамен, верно?       — Как насчёт того, чтобы просто поверить, что я не такое дерьмо, каким ты меня считаешь? — усмехнулся Диксон, медленно поднимаясь и пытаясь унять кровь, что пошла носом.       — Ты не пойдёшь в одиночку, — уверенно сказал Уолш другу и опустил ладони на плечи сына, который всё еще был под впечатлением от произошедшего. — Карл останется с Морганом, а я пойду с вами. Если этот пират что-нибудь выкинет, я ему голову сверну.       — Я «корсар», — фыркнул Дэрил, поднимаясь. Здоровяк не понравился ему с самого начала. — Да хоть всю таверну с собой бери, мне плевать. Пошли уже. Я и так потерял достаточно времени.       Временное перемирие удовлетворило обе стороны, и вскоре мужчины покинули гостиницу втроём. Глядя на широкую спину бандита, который шёл впереди, прихрамывая, Граймс думал о том, что, несмотря на его пылкую речь после драки, он не может полностью довериться этому человеку вновь. Но и смысла в засаде не видел — с них нечего было взять, кроме добротных сапог и поношенной одежды, а знали они ровным счётом ничего — даже расположение тайника Диксонов для них осталось загадкой.       Немного попетляв по переулкам, Диксон свернул в тихую арку и подошёл к одинокому покосившемуся домику, неизвестно как оказавшемуся в тихом дворике крупного промышленного города. Высокий горевший фонарь тихо гудел, тускло освещая дверь, и байкер достаточно долго ковырялся погнутым ключом в замке, тихо чертыхаясь сквозь стиснутые зубы. Услышав лай собак, встревоженных скрежетом заржавевшего механизма, Граймс замер, ощутив, как дико колотится сердце в груди. Неужели не солгал?       Замок наконец-таки громко щелкнул, деревянная дверь скрипнула, отворяясь и немного отъезжая в сторону. Воодушевлённый Рик быстро шагнул вперёд, наплевав на тьму, из которой доносились знакомые звуки и копошение родных любимцев, но Диксон вдруг развернулся и преградил ему путь рукой. Погонщик по инерции впечатался в него и нахмурился, предчувствуя какой-то подвох. Байкер стоял на ступеньку выше, и это словно давало ему некое преимущество — на губах появилась знакомая лисья ухмылка, он наклонил голову к Рику и молча глазел на него. Из-за «фишки» под глазом, это выглядело несколько комично.       — Может, фотокарточку на память сделаешь? — иронично хмыкнул Шейн, но его голос так и сквозил недоверием к этой персоне.       — Мы теперь квиты? — спросил горожанин, прикасаясь кончиком языка к ранке на своей губе и игнорируя друга Граймса. Рик не торопился дать ответ, а потому возникшую паузу байкер решил заполнить сам. — Если бы у нас было больше времени, я предложил бы пропустить по стаканчику в честь примирения. Но через пару часов я покину Пигмалион и вернусь в лучшем случае через полгода. Если будешь в городе ещё когда-либо, дай мне знать.       — Не думаю, что мы ещё раз увидимся, — холодно ответил «собачник», спокойно выдержав этот раздевающий взгляд засранца.       — Не будь так категоричен, — с притворным огорчением хмыкнул байкер и убрал руку, освобождая северянину путь. — Слева от входа стоит керосинка, там же спички. Ну, привет!       После этих слов мужчина спустился по ступенькам вниз и отправился восвояси, сунув руки в карманы кожаных штанов. Из дверного проёма показалась парочка любопытных носов, и Рик тихо рассмеялся, присаживаясь и протягивая любимцам раскрытую ладонь.       Шейн, молча наблюдавший за этой сценой, распахнул скрипящую дверь шире, и через мгновение на погонщика радостно бросилась вся его свора самоедов. Псы повизгивали от радости, прыгали на своего хозяина и пытались облизать его с ног до головы, а Граймс впервые за такое продолжительное время счастливо смеялся в полный голос. Небольшой дворик заполнился оживленными звуками, которые эхом отражались от стен и раздавались по всей улочке. В некоторых окнах зажегся свет, а со второго этажа соседнего дома послышался восторженный детский голосок: «Мама, смотри!»       Более практичный Уолш аккуратно обошёл этот клубок счастья и зажег крохотный огонёк горелки, осматривая помещение. Так как здесь было чисто и не было мисок, можно было догадаться, что собак содержали в другом месте, а не в этой крошечной хижине, смахивающей на конуру. Мебель отсутствовала, потому не заметить повозку в углу было просто невозможно. Внутри санок были аккуратно сложены ошейники и повод от упряжки. Также внимание привлек пузатый холщовый мешок, величиной с бычью морду.       Механик из любопытства потянул за шнурок, опоясывающий горловину мешка, и раскрыл его. В свете керосинки ярко заблестели золотые монеты, коих тут было несметное количество. Уолш присвистнул и позвал Рика, глядя на это сокровище, как завороженный.       — Да здесь несколько сотен, может быть, тысяча, не меньше. И все золото, не облигации! — изумленно выдохнул северянин, не понимая, почему такой говнюк как Дэрил, решил раскошелиться за свой проступок на болотах.       — Наверное, решил покрыть тебе моральный ущерб, — усмехнулся Шейн, у ног которого также приветливо крутились пухлые лайки — их хорошенько откормили за несколько месяцев. Сложно было представить, как эти пухляки повезут всех домой. — Что будем делать?       — Отдам долг Нигану и поедем домой, — выдохнул Граймс, запустив руку в монеты, словно проверяя их на подлинность. — Мне надоел этот чертов город.       После того, как псов запрягли и вереницей повели по улицам, многие обращали внимание на белоснежных животных, гордо вышагивающих среди дорожной грязи и на двух мужчин, тянущих повозку на широкой доске с мелкими колесиками. Одной дикой проблемой стало меньше, и мысли Рика занимала теперь одна, более важная: как он расплатится с аристократом, когда тот ясно дал понять — деньги его не интересуют. _____________ *Бора́ — сильный холодный порывистый местный ветер, возникающий в случае, когда поток холодного воздуха встречает на своём пути возвышенность; преодолев препятствие, бора с огромной силой обрушивается на побережье.