***
Глядя на свою свору, готовящуюся к поездке домой, Рик ощутил, что будет безумно скучать по своим четвероногим друзьям. Поначалу он думал о том, что неплохо бы взять с собой хотя бы Йоко — его верного спутника на протяжении нескольких лет, но в длительном путешествии бедняга мог потеряться или пораниться, что Граймс никак не мог допустить. Карлу тоже было грустно расставаться с четвероногим смышленышем, а потому он несколько минут начесывал довольному псу чувствительное место за ухом. Шейн и Морган уже подготовили упряжку, и Рик подошёл к ним попрощаться. — Присматривай за моим сорванцом, — с улыбкой произнёс механик, стараясь не наступить на лапу псам, крутящимся около его ног. — Думаю, что это путешествие будет славным, даже если мы ничего не найдем, — отозвался погонщик. — Если даже Ниган берет своих дочерей, особой опасности не предвидится, я уверен. Морган, уже привычно двигающийся с помощью костылей, похлопал его пару раз по плечу и перевёл взгляд на семейку аристократов, которые мирно прогуливались у машины, что в скором времени должна повезти их в первоначальную точку путешествия. Вид у девушек и их отца был достаточно оживлённый, и Граймс, который уже сколько-нибудь разбирался в настроениях, царящих вокруг этой троицы, решил, что они прибывают в отличном расположении духа. — У такого жёсткого волка и дети могут оказаться косматыми волчатами, — тихо изрёк одноногий погонщик. — Будь осторожен, друг мой. И удачи! Северянин только кивнул в ответ и сунул руки в карманы, наблюдая за тем, как его четвероногая стая выстраивается вдоль дороги, а погонщики занимают свои места. После команды псы весело залаяли и помчались вперёд, предчувствуя скорое возвращение в Норт-Пол, и Рику с Карлом только и оставалось что смотреть им вслед. — Мистер Граймс? Думаете, что нам действительно удастся заполучить тот клад? — Возможно. Идём, наш «экипаж» уже готов. Когда «собачник» подошёл к сверкающему автомобилю доктора, тот ослепительно улыбнулся и, к удивлению Граймса, деликатно открыл перед ним дверь. Сидеть рядом с водителем и наслаждаться пейзажами в пути наверняка было великой честью, по крайней мере, это было написано на лице доктора. «Главное — самому не стать чьим-то трофеем», — подумал про себя мужчина, когда дорогая техника плавно двинулась с места и поколесила по главной дороге города на юг.ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Правильные методы и сомнительные нормы
10 декабря 2018 г. в 14:26
Южная часть города, также именуемая «кварталом аристократов» среди своих, могла впечатлить кого угодно. Даже в такую мерзкую промозглую погоду величавые особняки поражали своим великолепием и роскошью, причем ни один из этих домов знати не был похож на предыдущий. Богачи изгалялись как могли: украшали фасады зданий удивительной ажурной лепниной на разную тематику, красили черепицу на крыше в благородные оттенки пурпурного и бирюзово-синего; всюду добавляли величественные статуи горгулий и малышей-купидонов, а самые смелые любители современного прогресса использовали в качестве дополнения к интерьеру механические детали, вроде больших декоративных шестерней, изображения дирижаблей и паровых двигателей. Для Рика и его спутников, живущих в деревне и привыкших к простоте, такие изыски казались удивительной дикостью, но разве у богатых не могли быть свои причуды?
Особняк Нигана выглядел достаточно мрачно: под куполом грязно-серого неба, грозившего вот-вот посыпать снегом, несмотря на недавнюю оттепель, возвышалось трёхэтажное здание с высокой башенкой, привлекающей к себе особый взгляд. На её крыше был установлен флюгер, а в маленьком окошке под самой крышей мерцал крохотный огонёк, будто там кто-то находился на посту наблюдателя. Был еще один отличительный признак этого особняка от других: на его фасаде не было никаких излишеств, вроде искусной лепнины или статуэток, зато на большой площадке перед домом высился фонтан с изящной статуей Афродиты, как бы выходящей из морской пены. Сейчас еще рано было включать фонтаны, а потому эта скульптура походила на призрак, печально застывший на постаменте и дожидающийся своей участи. В вечернем полумраке это выглядело печально и несколько жутковато, но огни, горящие в доме на первом и втором этажах все же разбавляли ауру скромной таинственности этой мраморной девы.
Вокруг фонтана были расположены клумбы с рыхлой черной землей — видимо садовник уже готовился в ближайшее время заняться цветниками. Мощёная дорожка, ведущая к массивным щербатым ступеням парадного хода была достаточно широкой, чтобы мог проехать новёхонький автомобиль. По бокам и позади дома аристократа виднелся темный газон, который еще не успел обзавестись густым зеленым покровом. Вся обстановка словно говорила, что здесь не было и никогда не будет ничего лишнего, вроде пошленьких пристроек типа летней веранды (учитывая климат Пигмалиона, вряд ли кому-либо захочется трапезничать на «свежем» воздухе и любоваться рыже-сизыми облаками, густо проплывающими по небу от перерабатывающего комбината) или же конюшен (прошлый век и вонь!)
Выбравшись из кареты, компания Рика во всю глазела на это великолепие через широкие кованые решетки, которые были отлично освещены уличными газовыми фонарями. Время было уже достаточно позднее — далекие башенные часы на рыночной площади не так давно пробили одиннадцать раз, но погонщик чувствовал в себе необходимость соблюдать договоренность с Ниганом. Граймс и аристократ условились на том, что как только северянин разберется со своими мелкими трудностями, то сразу же явится к своему спасителю, чтобы обсудить их дальнейшие действия.
Мужчина осознавал, что как только ему стоит слегка перетрудиться, голова начинала кружиться, к горлу подбиралась неприятная тошнота, все его конечности наливаются усталостью, да такой, что тяжело было даже двигать глазами из стороны в сторону. Шагая по влажной темной мостовой и наблюдая за яркими отражениями фонарей на мокром камне, мужчина старался дышать глубже, но вместо этого ощущал, как легкие сокращаются всё чаще, уши закладывает от постепенно понижающегося давления, а плечи невольно опускаются ниже и напряжение на перетрудившийся с непривычки позвоночник приводит к острой пульсирующей боли, отдающейся в ноги. Болезнь отступила, оставив после себя тлетворное послевкусие в виде слабости и хандры.
Остановившись у главных ворот, которые были закрыты на ночь, Карл с неподдельным интересом прикоснулся к кованому замку. С виду он походил на простой, практически амбарный, но тот, кто не понаслышке знаком с механикой, явно мог узнать в этой вещице очень сложную механическую структуру. Шейн осторожно сжал плечо своего сына крепкой рукой и притянул к себе — ему не хотелось, чтобы охрана дома подняла тревогу и восприняла их за грабителей. Где-то недалеко скрипнула дверь и раздался лай сторожевого пса, прочесывающего вверенную ему территорию.
— Кто там? — послышался сварливый голос, а после показался и его обладатель — невысокий коренастый мужчина, который шел вдоль ограждения, держа перед собой керосиновый фонарь. — Что вам нужно?
— У меня дело к хозяину этого дома, — ответил погонщик, уже пожалевший, что решил побеспокоить аристократа в столь поздний час. — Моё имя Рик Граймс. Возможно, Ниган упоминал его?
— Граймс, значит, — хмыкнул охранник, подойдя вплотную к решетке и осматривая троих гостей по ту сторону изгороди. Он поднял руку с фонарем так, чтобы детально разглядеть любую, даже самую незначительную мелочь и прищурился.
Рик и двое его компаньонов выглядели довольно-таки бодрыми, несмотря на поздний час. Частично это было благодаря великому воодушевлению после находки горячо любимой всеми упряжки. На одежде мужчин и подростка виднелась белая шерсть, края штанин были замызганы уже слегка подсохшей грязью, на запястьях погонщика виднелись следы от шершавой бечевки, за которую он тащил сани. Да-уж, не в таком виде следует посещать дома высокородных аристократов! Подобная фраза вертелась на языке у привратника, но он деликатно умолчал, так как действительно получал некие распоряжения по поводу господина с фамилией Граймс.
— Проходите.
Ночной сторож вынул увесистую связку ключей из кармана и подобрал к кованым воротам нужную отмычку. Когда он вставил ключ и с трудом провернул заедающий механизм, раздался звонкий лязг, на что четвероногий охранник залился лаем из глубины двора, так и не показавшись у ворот. Компанию путешественников провели к парадному ходу и слуги Нигана без лишних церемоний помогли им снять верхнюю одежду и проводили в большую залу по широкому просторному коридору.
— Неплохо иметь таких друзей, — сказал Уолш, присев на край большой и мягкой софы, обитой голубой парчой и стоящей у стены подле окна. Он обвел взглядом величественные картины в массивных деревянных рамах, изображающих в основном, пейзажи и натюрморты и приглашающе похлопал по месту рядом с собой. Заметив в руках сына потрепанную книжицу, он почесал в макушке и удивленно произнёс: — А это ты зачем притащил сюда?
— Друзей может быть и неплохо, а вот быть должным такому человеку не так прелестно, — отозвался Рик, тоже обратив внимание на предмет в руках Уолша-младшего.
— Вдруг эта записная книжка таит в себе нечто интересное? Я хотел, чтобы мистер Ниган посмотрел на неё.
— Это обычный чистый блокнот, — отмахнулся Шейн, нервно постукивая пальцами по подлокотнику софы. Ему, как типичному жителю провинции было неловко сидеть в доме такого знатного человека. Мысль о том, что кто-то был выше его положения в обществе раздражала. В деревне всё было сложнее: многие зависели друг от друга, и особое отношение нужно было заслужить положительными поступками. В Пигмалионе же благородство и ценность человека исчислялись только суммой на его счету в банке.
Хозяин всего этого великолепия не заставил себя долго ждать. Казалось, Ниган всегда точно знал момент, когда ему стоит появиться, чтобы вмешаться в дела окружающих его людей. Граймс успел подметить: аристократ, благодаря своему странному обаянию и особенной манерой держаться, умел оказывать незримое влияние, что удачно компенсировало его бесцеремонность. В его обществе с одинаковым успехом можно было и посмеяться, и задрожать от страха, и почтительно умолкнуть. Он прекрасно владел умением заткнуть за пояс и мог заставить человека ощутить себя если и не ровней, то уж не грязью под ногами точно.
Однако погонщик знал Нигана недостаточно хорошо, чтобы слету разобрать, в каком настроении тот находится в данную секунду. Коридор оглушили его решительные шаги, что отскакивали от стен и высоких потолков залы гулким эхом. Дверь перед аристократом услужливо распахнулась невидимой рукой слуги, а сам он, не мешкая на пороге, стремительной походкой направился к компании. От такой прыти Шейн удивленно вскинул брови, Карл покрепче сжал свой блокнот, а Рик с Морганом нервно сглотнули в унисон. Очевидно, хозяину особняка не терпелось забрать должок, вот только что может ему предложить погонщик? Граймсу даже стало как-то совестно за ограниченность своей фантазии. И хоть он на самом деле довольно вдумчиво размышлял о том, как откупиться от заботы и внимания Нигана, в голову ничего путного так и не пришло.
А что с него взять-то? Денег Ниган не хотел, ясно давая понять, что любые сбережения селян — лишь капля в море по сравнению с его банковским счетом. Да и не пристало человеку голубых кровей обслуживать в качестве лекаря каких-то там бирюков. Расплатиться натурой? Но Граймс не был ни слугой, ни конюхом, ни тем более искусным механиком: толку от него «при дворе» никакого, не будет же он дрессировать местных охранных псов да комнатных собачек. И пускай было понятно, что Ниган в первую очередь ценит увеселение и развлечение собственной персоны, у Рика не было никаких тузов в рукаве, и фокусов там, к сожалению, тоже не нашлось.
— Так-так-так, теперь все в сборе, — Ниган обвел собравшихся ленивым взглядом после того, как Морган поспешно представил остальных, сразу же смекнув по хмурому лицу своего товарища-погонщика, что тот слишком занят размышлениями о предстоящей беседе. — И судя по всему, готовы к отъезду.
— Я хотел, — Рик неловко прокашлялся, чувствуя на себе препарирующий взгляд, — хотел наконец-то поговорить о нашем долге перед вами. Вы снова спасли мне жизнь, теперь уже в таверне. Я не знаю, какие деньги или услуги могут это компенсировать, ведь у вас нет никаких причин рисковать собой. Но если бы вы только намекнули…
— Намекнул на что? На количество нулей в твоем счете? Теперь я должен оценить не только ваши жизни, но еще и свою? Или ты, Рик, ждешь, что я предложу что-то поинтересней? — хозяин особняка утомленно сжал переносицу, разочарованный отсутствием любопытных вариантов и хоть какой-нибудь инициативы. — К тому же, я велел тебе отлежаться у меня под крылышком с неделю, а вместо этого ты предпочел ловить своей головой ножи. Стоит ли упоминать, что ты ловил своим ртом?
Услышав подобное, Карл в замешательстве почесал кончик носа. Ни он, ни его отец никак не могли взять в толк, какого рода договоренности связывали погонщика и аристократа, и что там была за история со ртами. Одно было ясно: если Рик продолжит в том же духе, то Ниган очень быстро потеряет терпение. Карл, будучи парнем наблюдательным, уже заметил, как благородный мистер раздраженно оправляет ворот своей шелковой рубашки, невольно обнажая постепенно набухающую вену. И хоть небрежная улыбка по-прежнему играла на его губах, дружелюбия в ней становилось все меньше и меньше.
— Я должен был вернуть собак, — угрюмо прохрипел Граймс. — Послушайте, у меня теперь есть деньги, и не облигации. Если это покроет хотя бы лекарства, то вы должны это принять.
— И откуда же они у тебя?
— Диксон, тот проклятый разбойник из «Корсаров», по какой-то причине он решил вернуть мне все, включая…
— Он вручил тебе деньги и собак? Очаровательно! — в притворном восторге воскликнул Ниган, а после добавил вкрадчивым шепотом: — Так тебя все-таки можно купить?
Когда глаза хозяина особняка внимательно прищурились, Карл подпрыгнул на своем месте и оповестил о своем присутствии неправдоподобно громким кашлем. То ли из-за отсутствия болезненного опыта общения с важными шишками, то ли в силу горячности юности, он довольно смело посмотрел на доктора и протянул ему блокнот. И пока его не выдворили вон за такое нахальство, парнишка быстро затараторил, при каких обстоятельствах ему достался сей артефакт и что он, возможно, сможет заинтересовать ученого-авантюриста. Он даже немного приукрасил, лишь бы внимание исследователя переключилось с погонщика и разговоров о долгах, которые, казалось, ни к чему хорошему не приведут.
— Может быть, это не просто чистые листы. Мистер Ниган, не думаете ли вы, что тут не обошлось без невидимых чернил? Вы наверняка уже сталкивались с подобным. Вы же ученый и…
— Карл, не лезь ты со своей ерундой. Поди сюда, — Уолш хмуро посмотрел на сына и дернул подбородком в свою сторону, мол, сядь и не отсвечивай. — Простите его, город дурно влияет на молодых. Может, вы действительно примете деньги за спасение моих друзей и мы просто уедем?
Но Ниган только отмахнулся от Шейна, как от назойливой мухи. Внимательно осмотрев блокнот, просветив страницы на свет и даже понюхав пару листиков, аристократ довольно усмехнулся. Он не единожды имел дело с симпатическими чернилами всех сортов и мастей — в конце концов, некоторые секреты науки должны оставаться секретами, вот ученые и изгалялись, кто как мог, чтобы уберечь знание от любопытных глаз. Многие открытия их века не случились бы без незаконных опытов, а таковых, как известно, в простых мемуарах не напишешь. Ниган скомандовал прислуге немедленно принести ему зубной порошок. Карл вместе с остальными ошалело наблюдал, как исследователь с невозмутимым видом бросил щепотку мятной пыли на страницу и потер ее пальцем — на ней тут же стали видны записи, что прекрасно выделялись белым цветом на старых пожелтевших листах.
— Вуа-ля, молодой человек.
Почерк был достаточно крупным и размашистым. Кое-где он был написан в спешке — это можно было судить по неровным буквам, местами накрывающим собой последующие; порой пара предложений занимала целый лист, а иногда записи были настолько мелкими, что казалось, что этот дневник вели сразу несколько человек. Не все страницы были заполнены записями — на некоторых из них слабо виднелись зарисовки странных местностей, а также растений и животных. Записная книжка весьма смахивала на полевой дневник, который ведут новоиспеченные путешественники, и она недаром заинтересовала аристократа.
Мужчины придвинулись друг к другу и склонились над блокнотом, с интересом вчитываясь в текст. Ниган тоже наклонился к записям, ощущая, как в венах закипает знакомый азарт и жажда открытий.
«03.08
Третьего августа сего года началось наше таинственное путешествие к удивительному источнику вечной жизни. Д. подкупает нашу немногочисленную банду рассказами о славном богатстве, дожидающемся нас в том именитом тайнике, но я слишком хорошо знаю моего друга. Его интересует «всесильное» оружие, которое поставит любого врага на колени. Именно это четверостишье из легенды бормочет под нос наш предводитель:
«Примешь дар богов чудесный —
Силу против всех оков.
Сильный воин, раз бесчестный,
Скосишь всех своих врагов»
Не знаю, как насчёт оружия, но мне больше нравятся строки про вечную жизнь и несметные богатства.
05.08
Покидая пристань, один из наёмников проявил любопытство к карте нашего главаря, за что получил в морду и был выпровожден из компании. Хоть мне также сложно усмирять любопытство, я все же решил держать язык за зубами, а свои мысли при себе. Заметки скрываю тщательнее других, чтобы не вызвать подозрения. Делаю вид, что вдохновлен красотой природы и пишу стихи. Время от времени читаю вслух наобум всякий бред, чем вызываю смех остальных.
13.08
Устроились на ночлег в мелкой деревушке под названием Ривьера. Стараюсь не упускать ни одного топографического названия, что встречается у нас по пути. Парни напились в местном кабаке и спорят на что потратят добытое золото, а я решил зарисовать собственную карту. Кто знает, как мы будем добираться обратно — вид спорящих головорезов не вызывает у меня энтузиазма. »
— Так, это всё лирика. Но где же карта? — с сомнением в голосе произнёс Рик, мусоля между большим и указательным пальцами уголок листа.
— Откуда мы вообще можем быть уверены, что это действительно чей-то дневник, а не попытка писательства? — фыркнул Шейн, до сих пор настроенный скептично к происходящему.
— Дай-ка мне это.
Ниган забрал книжонку и с интересом пролистал несколько страниц. Заметив знакомые реальные названия некоторых местностей, он удовлетворённо кивнул и раскрыл блокнот посередине. Повторив процедуру с проявлением невидимых чернил, он восторженно распахнул глаза и с видом фокусника развернул записи в сторону гостей, что сидели на тесной софе, прижавшись друг другу из-за недостатка места. На развороте страниц четко виднелась кривоватая картинка, в которой угадывалась заветная карта. Карл с любопытством протянул руку к своему трофею, но доктор не спешил расставаться с чужим имуществом. Он беззаботно прислонился бедром к круглому столику, на котором располагалась пузатая ваза с пышным букетом лилий и стал увлеченно искать на страницах этих мемуаров доказательства реальности заманчивого клада.
— Здесь есть над чем поработать, — наконец произнёс он, резко захлопнув блокнот и прижал его к себе краем корешка. — Однако, я уверен, что клад реален, как и автор этих строк.
— Даже если так, то что в этом захватывающего? — Шейн пожал плечами. — Ребята наверняка уже добрались до сокровищ и шикуют где-нибудь в столице, как короли.
— А какая там последняя запись? — встрепенулся Карл.
Аристократ театрально откашлялся и торжественно прочитал:
«29.12
После долгих скитаний мы, наконец, стоим у порога великого открытия. Завтра утром нам останется только отворить недра этой горы, и наша жизнь обретет великий смысл. Все воодушевлены и одновременно встревожены. Д. сказал, что мы пойдём налегке, а потому большую часть вещей оставляем в трактире «У Боба», в безымянном селении у реки Боти. Заберу свой дневник на обратном пути. Надеюсь, что на тот момент буду богат и бессмертен, ха-ха. Удачи нам!»
— «Отворить недра горы»? — хмыкнул Рик, растерянно почесав затылок, отчего ещё больше взлохматил вьющиеся волосы. — Загадка на загадке.
— Да брось, Граймс. Неужели тебе не интересно, что это за сокровищница, дарующая вечную жизнь? Если как следует подготовиться, то мы можем не только славно повеселиться, но и завладеть чем-то уникальным, — парировал доктор.
— Мы ведь действительно можем отправиться в новые места, встретить совершенно удивительных новых друзей! — поддержал его сынишка Уолша.
— «Мы»? — переспросил деревенский механик и взволнованно потер свою шею тяжёлой ладонью.
— Думаю, что мне не стоит напоминать о том, что парочка собачников обязаны мне жизнью? — Ниган упивался своей значимостью и своеобразным могуществом. — Ты вполне можешь уплатить свой долг в этом походе. А раз черномазый сейчас не лучший спутник, то твой друг может присоединиться к нам вместо него.
— У меня и без этого полно забот, — открестился Шейн, и, поразмыслив, кивнул на отпрыска: — Тем более это ребячество лучше пойдёт на пользу моему сыну. Летом в деревне для него все равно не так много работы, так почёму бы Карлу не посмотреть на новые места?..
Возможность повидать что-то новое нашла компанию северян в тот же вечер. Когда все детали предстоящего путешествия были обговорены, а погонщик вместе со своими товарищами засобирались обратно в таверну, аристократ с дружелюбной улыбкой предложил им остаться. Он нашел миллион поводов не выпускать жителей Норт-Пола из особняка, а отказ готов был воспринять как личную обиду и глубокое неуважение к своей гостеприимной персоне. Стоило кому-то открыть рот для возражений, как Ниган тут же парировал любые препирательства. По его мнению, Граймс все еще находился едва ли не при смерти, Карл вдруг заделался голодающим крошкой, а Шейн на пару с Морганом — неприкаянными странниками, в жизни не видавшими теплого очага и хорошей постели. Стоит ли упоминать, что тот, кого аристократ совсем недавно назвал недееспособным черномазым, внезапно превратился в обиженного судьбой калеку, за все свои лишения достойным сна на пуховых перинах?
Не видя особого подвоха, мужчины согласились. Тем более желание Нигана вместе поработать над картой будущих путешествий показалось Рику вполне разумным. Да и кто откажется от сна в замке, особенно после жестких коек пропахшей горклым луком таверны? Бесчисленная прислуга обещалась позаботиться о собаках, котомках и других скромных пожитках. Единственное неудовольствие вызвали раздельные спальни, в которые их определили с легкой руки аристократа. Из-за печальных событий прошедших дней северяне хотели держаться вместе, но тут уже ничего не поделать: Ниган скрылся с горизонта, напоследок распорядившись нагреть для гостей чан для купания и подать поздний ужин, который те смаковали в уютной прогретой кухне.
В ту ночь сон Рика больше напоминал беспамятство: стоило его голове коснуться пышной подушки, как он моментально уснул. Тревоги за пушистых любимцев, выматывающие странствия по болотам, перестрелка и проклятая лихорадка высосали из него все силы. Он проспал до самого ужина следующего дня, а по пробуждению едва смог понять, где находится. В полумраке сумерек спальня казалась больше, и хоть она отличалась от хором загородного поместья Нигана и размером, и затейливостью убранства, ее все равно нельзя было назвать иначе как шикарной. Граймс вчера и не заметил тонкой резьбы на меблировке или причудливой лепнины на высоком потолке. А как от его внимания ускользнула гигантская люстра со множеством мелких кристаллов хрусталя — та еще загадка. На прикроватном столике высилась ониксовая ваза с благоухающими лилиями, однако не она привлекла внимание погонщика — мужчину больше занимал серебряный поднос, где его уже ждало четыре конвертика с какими-то порошками. Под подносом обнаружилась записка с расписанием приема лекарств, но без упоминания, зачем и для чего они нужны. Привыкший доверять Нигану как врачу, Рик без промедления растворил порошок в стакане с водой и выпил. Почему бы и нет? Аристократ доверял ему достаточно, чтобы взять с собой в путешествие.
Своих друзей погонщик нашел в одной из зал, смутно напоминающей салон: кругом расставлены стулья и кресла, на стенах красуются чучела да безделки, в углу — массивный буфет от потолка до пола, где в приглушенном свете бликуют бутылки всех цветов и размеров. Друзья играли в карты с прислугой, отложившей свои метла и подносы; Карл с любопытством читал какую-то книжку. Наверняка слугам бы крепко досталось от хозяина, увидь он такое. Но без кота мышам раздолье, не так ли?
Присоединиться к товарищам Граймсу так и не удалось: молодой парень в аккуратной форме привратника сообщил, что аристократ ждет его в своем кабинете. Туда Рик и направился в сопровождении того же паренька. Но вот бесконечные лестницы, холлы и коридоры остались позади — слуга остановился перед двустворчатой дверью с позолоченными ручками, деликатно постучал и так же деликатно втолкнул Рика в полумрак хозяйского кабинета.
Не заметить столь внезапного вторжения было невозможно. Но Ниган, нависший над длинным письменным столом, не обернулся в сторону визитера. Рик поднял взгляд на широкую спину: в свете тусклой настольной лампы фигура доктора походила на огромную черную ворону. Сравнение показалось Рику удачным — не зря ворону называют мудрой птицей. А судя по количеству книг и затейливых приспособлений на вытянувшихся вдоль стен стеллажах, от недостатка знаний этот человек не страдал.
— Долго же ты спал, Рик. Никогда не устану называть тебя принцессой. Бога ради, ты любишь понежиться в постели больше, чем мой ангелочек. Но раз ты уже почтил меня своим вниманием, почему бы тебе не присоединиться? Подойди.
— Я могу чем-то помочь? — проигнорировал издевку Граймс, с осторожностью приблизившись к столу.
Ниган кивнул и доверительно толкнул своего гостя плечом. Рик заметил, что длинные пальцы доктора были сплошь испачканы в чернилах и каких-то химикалиях. Рукава его белой рубашки были закатаны, наверное, во избежание такой же участи. На столе обнаружился уже знакомый дневник, несколько чистых расчерченных под масштаб листов и какой-то затейливый алхимический прибор с множеством шестеренок, вентилей и лампочек. На самом верху конструкции сверкал белизной часовой циферблат.
— Что это?
— Это, мой друг, современное волшебство. Или, иными словами, наука в чистом виде. Я бы хотел научить тебя паре любопытных трюков. Что скажешь? — не дожидаясь ответа, Ниган вдруг выпрямился и в одно мгновение встал у Граймса за спиной. Он крепко перехватил его запястья, уложил подбородок на плечо и взмахнул руками погонщика, как дирижер — палочкой. — Для начала возьмем лист и положим его на подножки, — Ниган подвел слабо гнущиеся пальцы своего подопытного к стопке с листами, вынуждая подхватить бумажку и пристроить ее на торчащих снизу чудного прибора медных педалях. — Вот так, умница. А теперь возьми вон ту пробирку с треугольной крышкой и, — Рик несмело сжал баночку и открутил колпачок, — вылей это на лист. Только аккуратней, не испачкай стол. Я прекрасно помню о твоем таланте марать все вокруг.
— Вылить? Прямо на лист?
— Да-да, поживее, — Ниган отмахнулся от нелепого, на его взгляд, вопроса и потряс рукой Граймса, отчего синяя жидкость растеклась по бумаге, столу и даже казинетовому свитеру погонщика. — Теперь тебе нужно смешать вот это и вот это…
По мере проделываемых манипуляций, «дирижирование» Нигана становилось все активней. Граймс чувствовал спиной, как человек за ним слегка приподнимается на носках, наваливается, толкается и изредка выдыхает прямо в шею. Однако увлеченность доктора и его искренняя заинтересованность в успехе всей затеи оказались удивительно заразительны. Рик уже не чувствовал сковывающего неудобства от столь тесного контакта. Сам-то он больше был привычен к одиночеству, а единственная близость, которая была ему приятна — надежное плечо товарища или теплые бока пушистых питомцев.
Но здесь и сейчас он был слишком увлечен новым для него зрелищем, когда жидкости перекрашиваются в любые цвета радуги, отовсюду струится пар, а блестящий порошок, взмывающий в воздух, исчезает сам по себе. Прерывать подобное представление совсем не хотелось. Одна мысль о том, чтобы вырваться и попросить аристократа соблюдать хоть какую-то дистанцию, вызывала у Граймса странное смятение. Как будто он был злодеем, пришедшим в детские ясли в разгар веселья, чтобы отобрать у малышей любимую игрушку. О нет, на такую подлость Рик явно не способен, даже если игрушкой оказался бы он сам.
— А теперь, — торжественно провозгласил Ниган, потянув руку погонщика к вершине хитроумного прибора, — вылей полученную суспензию в желоб, заведи эти часы на десять секунд и нажми на переводной рычаг.
— И что будет? Мы закончили?
— О, терпение. Готов поклясться, ты останешься под впечатлением.
Неожиданно Ниган усмехнулся в своей привычной манере — с высокомерным вызовом. Рик не понял, отчего тон беседы так резко изменился. Он лишь почувствовал, как пальцы выпустили его запястья. Ниган при этом отстраняться не спешил — только сдвинулся чуть в сторону и хмыкнул прямо в курчавый затылок. Обдумать поведение чудака Граймс не успел: десять секунд истекли, невидимый колокольчик зазвенел, а потом… Потом листок бумаги ярко вспыхнул, откуда-то раздался оглушительный хлопок, а обжигающие искры ударили прямо в лицо. И если бы у Рика было время, он бы только подивился, как его густая борода не полыхнула синим пламенем вместе со всей добротной шерстяной одежкой.
— Берегитесь! — только и успел крикнуть Рик, заслонившись локтем и оттолкнув Нигана куда подальше от непредсказуемого прибора. Махина сплошь дымилась и шипела, но вот чудо: листок, что недавно был похож на маленькое кострище, остался невредим. Присмотревшись, Граймс заметил, что на бумаге появилась карта, так плотно и насыщенно отпечатанная, будто ее вырезали по дереву, а не вывели на бумаге невидимой рукой. — Господь… Что это было? Ниган? Чего вы смеетесь? По-вашему, это весело? Мы могли лишиться глаз или спалить кабинет!
— Боже, Рик, не будь такой плаксой, — с довольной улыбкой ответил доктор, принимаясь как ни в чем не бывало забивать свою трубку из вишневого дерева. — Теперь эти чернила нельзя смыть водой, а сам листок не сгорит в огне. Я-то знаю, что у тебя есть тяга плавать в болотах и ввязываться в неприятности. По моему скромному мнению, столь прочная карта будет только кстати. Конечно же, нам еще предстоит поработать над точностью чертежа и проложить маршрут. Это был, так сказать, экспериментальный образец. Нужно было кое-что проверить. Ну знаешь, наука требует постоянной корректировки…
— Проверить?! Что именно вы таким образом собирались проверить? — Граймс оглянулся на прожженный стол и с сердитым видом сложил руки на груди. Пользуясь неразберихой, он бегло осмотрел Нигана с ног до головы, желая удостовериться, что тот в порядке.
— Может быть, тебя?
— Меня?
Аристократ снова улыбнулся, делая глубокую затяжку и сверкая глазами из-за сизого облачка дыма. Он так и не ответил, а Рик не нашел аргументов для продолжения допроса. Тем вечером они продолжили работать над маршрутом и никаких проверок больше не обсуждали.
Однако спустя два дня, когда Граймс уже и не надеялся удостоиться внимания столь занятой персоны, как Ниган, тот вновь почтил его своим присутствием, причем в невероятно наглой и беспардонной манере.
Их встреча случилась и закончилась на необычайно неловкой для Граймса ноте. Никогда доселе не имея возможности помыться в глубокой и богато украшенной ванне, Рик решил исправить это упущение. К его спальне, как и ко всем другим личным покоям особняка, примыкала просторная ванная комната со стенами из мраморных плит и точно таким же не покрытым ковром полом. Сам сосуд представлял собой удивительной формы бадью с золотыми краниками, широкими перилами и выемкой для головы и шеи. Конечно же, такой каприз был доступен лишь богачам, а сам Рик подобной вещи вблизи никогда не видел. Ему было даже как-то неловко испытывать все прелести элитарной жизни. Однако в конце концов он все-таки решился. Поздним вечером, прокравшись в собственную ванную как вор, он разоблачился, набрал воды и со вздохом неописуемого блаженства погрузил свое измученное тело в теплую воду. Это было настолько приятно и настолько восхитительно, что северянин не смог противиться всепоглощающей неге, когда каждый мускул твоего тела поет благодарные оды. Он прикрыл глаза и полностью сосредоточился на столь непривычном для него занятии — праздном ничегонеделании.
Вдруг со стороны спальни раздался грохот стукнувшихся о стену дверных створок. Тяжелые решительные шаги пересекли комнату, дверь ванной распахнулась, а на пороге величественно возник Ниган. На нем был надет черный сюртук из шалона, белоснежная жилетка и такие же нарядные белоснежные перчатки. На голове красовался элегантный цилиндр, а в правой руке — длинная трость. Весь его вид говорил о намерении посетить какое-то торжественное мероприятие, однако в данную секунду публичная жизнь аристократа Рика интересовала мало. И вместо того, чтобы предаваться бессмысленному анализу выходного платья доктора, Граймс подскочил на месте, затравленно оглянулся, а после молниеносно схватил стоящий на тумбе рядом с ванной кувшинчик. Он не придумал ничего лучше, как вылить мыло из кувшинчика в воду, а самим сосудом прикрыть пах. Стоит ли упоминать, что кувшин оказался прозрачным, а сама идея накрыть срамное место кувшином, как накрывают пирожное стеклянной крышкой — до невозможности нелепой.
— Рик Граймс! — гневно воскликнул доктор, замахнувшись тростью и со звонким хлопком опустив ее прямо на вершину «прикрывательного кувшина». — Скажи мне, что ты не прикасался к девушке и пальцем, что не задирал ей юбок и не сношался с ней как тупое озабоченное животное!
— Что…?
— Отвечай, когда тебя спрашивают! И лучше тебе быть честным.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — Рик нахмурился, перехватив трость и остановив ее от следующего удара.
— Уверен? Стоит ли напоминать, что все здесь принадлежит мне? Все, включая даже самого распоследнего пажа, который кормит голубей или чистит мне туфли. Я не люблю, когда кто-то прикасается к моему имуществу без моего же ведома. И я всегда нахожу тех идиотов, которые думают, что могут себе это позволить. Всегда, Рик. Так что подумай еще раз и ответь честно. Ты трогал ее?
— Кого? Я не понимаю, о чем вы. Я никого не трогал и ни с кем не разговаривал, кроме вас и моих друзей! Может, вы все-таки объясните, что случилось? И при чем здесь я?
Ниган подозрительно прищурился и медленно вытянул свою трость из мокрых пальцев. Они молча буравили друг друга взглядами, пока доктор наконец-то не хмыкнул то ли в знак своего поражения, то ли какой-то очередной сумасшедшей мысли в голове. Его настроение с праведного гнева резко переменилось в лучшую сторону: черты лица слегка смягчились, а плечи расслабленно осели.
— Личная служанка Бетани заболела. Я узнал только что. Симптомы точь-в-точь как у тебя, Рик. Я тщательно проверяю личную обслугу своих ангелов. Не хочу, чтобы к моим крошкам пристала какая-нибудь зараза. Лиззи не могла просто взять и внезапно слечь с горячкой. И из дома она не выходила.
— Поэтому вы решили, что я с ней что-то сделал? — он так крепко сжал кулак, что костяшки побелели, а суставы тихо хрустнули. — Может, я и не знатного рода, но я честный человек. И я уже доказал это.
— Хм, ну хорошо, — после недолго молчания ответил Ниган. Внимательный взгляд задумчиво скользнул по телу Граймса вверх-вниз, а тот, в порыве гнева позабыв о своей наготе, с хмурым видом сложил руки на груди. Кувшин живописно возвышался над водой. — Я заглажу свою вину, если ты нашел мой вопрос оскорбительным, Рик. Приятно знать, что мое мнение о твоей персоне оказалось для тебя столь важно.
Похоже, в лексиконе аристократа напрочь отсутствовали слова «извините» и «простите». Он даже не выглядел виновато, хоть и бросил своему гостю невероятно оскорбительное обвинение. Сам Рик продолжал упрямо молчать — он считал, что сказал и сделал достаточно. Ниган уже собирался уйти, но внезапно подавший голос Рик заставил его остановиться и развернуться на каблуках, чтобы вновь взглянуть на погонщика.
— Что вы будете делать со служанкой?
— Вызову ей врача.
— Разве вы сам не врач?
— О, я предпочитаю лечить особенных пациентов и не размениваться по мелочам, — Ниган поправил цилиндр и затянул галстук. — Ладно, Рик, мне пора. Наслаждайся ванной. И кстати, — он многозначительно улыбнулся, поднимая трость и легко толкая кувшин, — двери ванной запираются. Если ты не знал.
Однако чего Рик не знал точно, так это насколько скорым был Ниган на расправу. В обеденное время следующего дня погонщик устроился в теплом закутке для слуг, где уютно потрескивала печка и вялились свиные туши. Его компанией был сгорбленный чопорный старичок, полирующий столовое серебро. Друзья Граймса еще утром отправились в город, чтобы прикупить Моргану добротный костыль, способный выдержать путешествие в собачьей упряжке. Рик же, встав позднее обычного и не обнаружив своих товарищей, решил почистить меховые шубы и накидки, и чтобы не сорить в покоях, перебрался в хозяйственную комнату на первом этаже. Из ее маленького грязного окошка виднелся двор и верхушка кованого забора.
Раздумья Рика возвращались к одному и тому же: ему казалось, что аристократ специально обособляет его персону от остальных. Это сложно было не заметить, но вопрос был в том, для чего это нужно аристократу. Либо же он делал высокие ставки на роль погонщика в грядущем путешествии, либо же пользовался принципом «разделяй и властвуй», ведь куда как проще контролировать толпу незнакомцев в собственном доме, когда они не кучкуются в одном углу, а каждый занят своим делом. Шейн и Карл частенько корпели над книгами по механике из местной библиотеки, а Морган в основном общался с прислугой. Именно от него Граймс и узнал, почему слуги аристократа достаточно послушны и верны ему, даже когда тот обращается с ними как с дерьмом.
Оказалось, что жалованье в этом доме платили весьма немалое, по меркам большого города, да и девиц подкупало то, что как бы Ниган ни изголялся над своими дворовыми служками, он не проявлял к ним нездорового сексуального интереса. Что мужчины, что женщины для него были одинаково неинтересны, в то время, как в других домах богатеи имели не одного, и даже не двух бастардов. Возможно, доктор был достаточно брезглив в этом плане, возможно, его ум и сердце занимала только наука, а возможно отеческая опека над двумя прелестными девушками служили этому причиной. Но мысленно восхищаться благородством этого родовитого деятеля медицины погонщику пришлось недолго.
Неожиданно где-то неподалеку раздался крик, да такой отчаянный и пронзительный, что Рик выронил щетку. Он с немым вопросом оглянулся на старичка, но тот лишь пожал плечами. Крик послышался снова, и снова старик никак это не прокомментировал, будто истошные вопли — совсем не новость для обитателей величественного особняка. Однако Граймс не собирался просто игнорировать такое происшествие: он отложил накидку в сторону, поднялся на носочки и выглянул в окошко — ничего не видать, только пару раз мелькнули смазанные силуэты бегающих туда-сюда людей. Не зная, что и думать, северянин вышел вон из комнаты и устремился на звуки чужого страдания, которые привели его во двор.
Представшая взгляду картина заставила Рика обомлеть. Какой-то молодой парень со сдернутыми до щиколоток штанами стоял голыми коленями на остром гравии. Его обнаженная спина и ягодицы сплошь красные от крови, заплаканное лицо вымазано в пыли, волосы растрепаны и в полном беспорядке встают дыбом, стоит новому удару вонзиться в его тело. Над несчастным прямой неумолимой статуей возвышается Ниган, со свистом прокручивая конский хлыст в пальцах перед каждым замахом. Он ничего не говорит, его лицо абсолютно бесстрастно. Неподалеку топчется на месте маленькая толпа слуг: все они мужчины, все возраста юности или глубокой зрелости. Никто не осмеливается поднять взгляд. Дочерей аристократа нигде не видать.
— Ниган! — успевает крикнуть Граймс прежде, чем все обдумать. — Что вы делаете?
Доктор без всякого ответа лениво перебрасывает хлыст в другую руку. Похоже, его совсем не смущает ни пронзительный взгляд голубых глаз, ни напряженная поза. Он спокойно замахивается опять. На этот раз сила удара столь сокрушительна, что высеченный парень заваливается на бок. Вокруг столько крови, что несчастный может попросту умереть от кровопотери или слабости. Возможно, его сразит какая-нибудь зараза или он скончается от позора прилюдного унижения.
— Итак. Я хочу, чтобы каждый из вас уяснил, чем чреваты проступки в стенах моего дома. Надеюсь, объяснение положения вещей было достаточно наглядным, — доктор не обратил на Рика никакого внимания. Он резким движением дернул хлыстом, чтобы смахнуть с него кровь — бурая полоска отпечаталась на гравии и носках его блестящих туфель. — Если я узнаю, а я узнаю, что кто-то из вас не способен держать при себе свои руки и все остальное, порка — самое приятное, что вас ожидает. В этом городе много шпилей, джентльмены. Достаточно много, чтобы я мог вздернуть каждого из вас в один и тот же проклятый день, — он с улыбкой бросил свое орудие пытки на землю и достал трубку. — Вам все ясно?
— Да, господин! — нестройным хором ответили присутствующие.
— Хорошо. А теперь уберите этот мусор.
Толпа стала постепенно разбредаться. Несколько мужчин взяли высеченного парня за руки и ноги, чтобы осторожно поволочить к особняку. Они унесли его не через главный вход, а потянули в сторону садовой калитки, видимо, дабы воспользоваться дверями для прислуги. Граймс подождал, пока во дворе не останутся они вдвоем. Ниган все так же задумчиво пыхтел трубкой и не оторвался от своего занятия, даже когда погонщик приблизился к нему решительным шагом. Конечно же, аристократу не нужно объясняться в своих поступках — Рик это прекрасно понимал. Но он собирался отправиться с этим человеком в дорогу, а путешествовать принято лишь с теми, кому ты можешь хоть немного доверять. Недавний горький опыт научил этому Граймса как нельзя лучше.
— Амебная дизентерия, вот что у нее было, — без вступления начал Ниган, стоило Рику оказаться достаточно близко, чтобы завязать разговор. — Действительно похоже на малярию, особенно, на первый взгляд. Советую принять сегодня ванну с антисептическим мылом. Пришлю к тебе кого-нибудь с лекарством и всем остальным.
— Что сделал этот парень?
— Все еще не понимаешь? Похоже, скабрезные истории — не твой конек. Он силой взял эту служанку, черт возьми, забыл, как ее зовут.
— Лиззи, — подсказал Граймс.
— Ах да, Лиззи. Силой взял Лиззи и чтобы не оставлять следов, так как юная мадмуазель берегла себя до брака, сделал он это не совсем традиционным способом. И заразил ее этой дрянью. Мой ангел мог бы заразиться. Чего таить, мы бы все могли слечь.
— И ты решил высечь его до полусмерти?
— За любым проступком следует наказание. Это же очевидно. Так что, если бы ты был тем, кто решил приставать к местным красоткам в моем доме, то…
— Был бы наказан?
— Да. Никаких исключений, — Ниган блеснул зубами, внимательно взглянув на Рика. — Но раз ты честный человек, тебе нечего бояться, верно?
Последний вопрос заставил Рика крепко призадуматься. Он никак не мог разобраться в своем отношении к аристократу. Ниган производил сильное впечатление, хоть и двойственное. То он был доброжелателен и ласков, то непредсказуем и жесток. Хитрость в нем соседствовала с чистосердечной искренностью, а грубость обращения — с утонченными манерами. Поэтому, когда Граймсу поздним вечером (последним перед их отъездом) поступило приглашение разделить с хозяином особняка послеужинный дижестив, он долго колебался. И дело было не в том, что Рик понятия не имел, что такое дижестив — он попросту не знал, чего ожидать от Нигана на этот раз.
Однако отказывать доктору себе дороже. Рик нашел самую чистую свою одежку, вздохнул и позволил знакомому привратнику отвести себя на последний этаж городского замка. Комната, в которой он очутился, была сплошь оббита панелями из темного кедра, что под потолком собирались на манер конуса. Из высоких окон открывался вид на город, сверкающий сотнями огоньков газовых фонарей — ими-то и любовался Ниган, сидя в одном из двух глубоких кресел. Его рука лениво свисала с подлокотника и покачивала маленькую изящную рюмочку.
— Вы хотели меня видеть?
— Да, Рик, проходи, садись. Хочешь выпить? Один мой коллега выслал мне несколько бутылочек кирша. Его делают из особенного сорта черешни, очень редкого, — Ниган отставил свою рюмку на высокий круглый столик, разделяющий стоящие бок о бок кресла. — Ягода такая маленькая, что ее можно спутать со смородиной. Видел когда-нибудь нечто подобное? — он легко улыбнулся, наливая в чистую рюмочку крепкий напиток, пока погонщик устраивался в кресле. — Угощайся, будь моим гостем.
— Я уже ваш гость, — пробормотал Рик, понюхав содержимое своей рюмки и сделав экспериментальный глоток. Вкус показался ему приятным, а высокий градус кирша тут же согрел тело.
— Я должен быть уверен, что так оно и останется. Вдруг ты решишь сбежать? Кто тебя знает, Рик. Ты не болтун и мне порой сложно понять, что у тебя на уме. К тому же, не мог не заметить, что тебя беспокоит недавний инцидент со служанкой и этим жалким ублюдком.
— Ну, я не знаю городских порядков. Все свое время я либо в пути, либо дома… То, что вы сделали — справедливо, но мне все равно сложно считать ваш, гм, подход нормальным.
— О, ну понятие нормального — вещь относительная и субъективная, — Ниган усмехнулся, бросив в сторону Рика любопытный взгляд. — Норма — это установленный порядок, не более. Первоначально порядок всех вещей был заложен природой, верно? А что велит природа? Выстраивать иерархию, защищать территорию, размножаться, заботиться о потомстве и все такое прочее.
— Похоже, будто вы описываете волчью стаю.
— Или человеческое сообщество. И все это кажется вполне правильным, не так ли?
— В конце концов, так было заложено природой. К этому вы ведете? — Рик допил содержимое своей рюмочки одним махом. Ему тут же налили еще.
— На самом деле, люди не так уж много знают о природе. Но им нравится думать, будто их жалкие знания о ней могут помочь им установить пределы нормального и ненормального. Вот к чему я веду. Человеческое невежество — жестокий бич. Возьмем, к примеру, размножение. Для потомства нужен самец и самка, да?
— А как же иначе?
— Тогда как объяснить, что в ходе эволюции некоторые виды животных и растений получили способность размножаться без этого обязательного условия? Скажем, индонезийские вараны могут создавать потомство и без полового сношения. И в этом плане они оказываются куда более развитыми, чем все другие вараны, не способные сделать детишек без обязательного условия «мужчина, плюс, женщина». Или, к примеру, некоторые из видов островных чаек выращивают птенчиков при условии, что в семействе у них два «мужа» и никаких «жен». Чертовски удивительно, не находишь?
— Весьма, — Рик прочистил горло, упустив момент, когда беседа свернула в это русло. В голове возникли непрошенные воспоминания, да и в целом северянин почувствовал себя крайне неловко.
— Возможно, я зря назвал тебя ненормальным из-за случая с Диксоном?
— Не было никакого случая, — отрезал Граймс и хмуро уставился в окно.
Ниган пропустил реплику собеседника мимо ушей и добавил:
— А ты зря назвал ненормальными мои методы.
Они замолчали. Доктор поднялся со своего места и принялся неторопливо блуждать по комнате. Рик все так же сосредоточенно считал огоньки Пигмалиона. Шаги Нигана звучали где-то за спиной, но он не решался обернуться, словно зрительный контакт спровоцирует еще одну неудобную беседу. Молчание затягивалось и становилось тягостным, а Граймс не мог придумать предлога, чтобы уйти и оставить Нигана наедине со своими хаотично скачущими мыслями.
— К чему вы вообще сказали мне все это?
— Может быть, ты когда-нибудь проломишь кому-то череп, а я — совращу симпатичного джентльмена. И все это будет в порядке вещей, — доктор издал тихий смешок. — Кто знает, Рик?
Не скованные перчаткой пальцы легко проехались по курчавому загривку — Граймс рефлекторно дернул головой и едва ли не зарычал от подобной фамильярности. В дверь деликатно постучали. Рик ощутил, как его шея и колючие щеки загорелись от смятения, словно их двоих застали за каким-то непотребством. Наверняка, Ниган нашел невероятно забавным, как Рик поспешно вскочил с кресла, скомкано попрощался и был таков. И хоть он долго блуждал по запутанным коридорам особняка в поисках своей спальни, это было весьма кстати — он будто побывал на утомительной прогулке, после которой обыкновенно спится как можно лучше. На деле Рик долго ворочался и уснул лишь под утро.