В Тамриэле существует выражение: «Перекрёсток Азуры». Оно означает некий выбор на жизненном пути, который определяет твою судьбу. Если выражаться метафорически, когда идущий выбирает одну из дорог перекрёстка, открывается его будущее, высвечиваясь в рассветных лучах.
Лаффориэль не любила перекрёстки почти так же сильно, как и наглую молодёжь. В жизни целительницы было очень много перекрёстков, подавляющая часть которых приносила ей разочарование, боль и грусть. Вот и сейчас она стояла на очередном перепутье, прощаясь с человеком, к которому успела привязаться.
Амиэлю пора было идти своим путём по дороге налево, в сторону форта Коловия. Внутри огромной крепости и располагалась резиденция семьи Голдвайн. По мнению самого юного лорда, поездка вышла донельзя скучной.
Лаффориэль, даже заплатив огромную сумму за шикарную карету, всю дорогу жаловалась на самочувствие, и множество восстанавливающих заклинаний ей совсем не помогало.
Герберт тоже весь извёлся во время дороги, попеременно стеная от вампирьей жажды и изводящего бездействия. Деятельный мечник просто не мог находиться в замкнутом пространстве так долго. Осунувшееся лицо покрывала жёсткая щетина, которая благородного… вампира превращала в вампира-бездомного. Да и от воспоминания последних слов Варди ему лучше не становилось.
Разумеется, Амиэль всячески демонстрировал, что не подвержен унынию своих спутников и что поездка доставляет ему все мыслимые удовольствия. Это было ещё большей ложью, чем его замечания по поводу свежести давешнего блюда, съеденного им в корчме вчера.
Подъём слева от него вёл его туда, откуда он так долго бежал; туда, где у него не было ни одного друга, туда, где есть люди опаснее, чем некромант Торонир. Всю дорогу он думал, что скажет дяде Фракию, когда встретит его. Тем более он не знал, как вернуть себе деньги, которые были ему так необходимы. Все попытки продумать план заранее оборачивались провалом, и Амиэль начинал созерцать окрестности.
Впрочем, созерцать особо было нечего: безграничные поля высокой пожухшей травы простирались почти до самого горизонта, изредка попадались одинокие деревья. Где-то вдалеке желтели кроны Имперского заповедника. Стояла поздняя осень, но в Сиродиле всё ещё было относительно тепло. А посреди этого безрадостного пространства единым полотном тянулась Золотая дорога, оставив позади Анвил и Кватч.
— Кажись, молодёжь, приехали, — вздохнула Лаффориэль. — Как ты доберёшься до своего поместья-то, милок?
— Не переживайте, Лаффориэль, — отмахнулся Амиэль. — Форт Коловия находится за тем холмом, вот его и не видно. Я бы, конечно, предпочёл, чтобы меня туда привезли, но повозка одна, а заставить вас, леди Лаффориэль, идти пешком было бы невежливо. Сам дойду.
— Сомнительно, — заулыбался Герберт в усы. — Ты в двух улицах потеряться сможешь! — на это замечание Амиэль просто закатил глаза и отвернулся. — Да и возможно, такого оборванца даже за ворота не пустят!
Тут Герберт был отчасти прав: Амиэль выглядел так же, как и его спутник-вампир. Красивый фиолетовый сюртук износился и выцвел, пшеничные кудряшки засалились и слиплись, ну, а лицо у юного мага в дополнение к прыщам покрылось юношеской щетиной, росшей клочками.
— Как ты только ходишь с этой порослью на физиономии, Герберт? — поинтересовался Амиэль. — Чешется жутко, а пользы ноль!
— Не скажи! — оптимистично ответил мечник. — За бородой отлично прятать клыки, а я давно мечтал отрастить себе аккуратную бороду. Поговаривают, что столичным девушкам поднадоели гладкие мужчины юга.
— Герберт, малыш, прошу, не продолжай! — остановила его Лаффориэль. — Тут, вообще-то, трогательный момент прощания!
— Ой, точно же! — рассмеялся Герберт. И хотя существование в облике нежити по-прежнему его не радовало, прежний оптимизм потихоньку возвращался. Герберт теперь называл себя не иначе как «Весёлый вампир». — Ладно уж, господин Голдвайн, — сделал он шутливый поклон, — удачи тебе там в твоих делах на миллионы септимов.
— Счастливой дороги тебе, милок! — крепко прижала юного мага к себе Лаффориэль. — Следи за языком при взрослых. Да и за лицом стоит поухаживать! Этак тебя юные леди любить не будут!
— Да ладно тебе, Лаффориэль! Куда больше внешности девушкам нравятся деньги, а уж у этого парня их… точно, теперь у тебя их нет! Придётся рассчитывать на внешность! — захохотал Герберт, оголяя клыки. Однако заметив тяжёлый взгляд Амиэля, понял, что шутка вышла уж больно жестокая. — Ладно, извини, перегнул.
— Придурок, — тихонько прошептал Амиэль, чтобы услышал только Герберт.
— Совет напоследок — больше не пей, — ещё ехиднее посоветовал Герберт.
— Ты мог бы проявить хоть немного такта и не напоминать! — покраснел Амиэль. — Всё, счастливо вам обоим! Удачи в Имперском городе!
— Ох, Амиэль, милок, пока-пока! — слезливо махала бабушка вслед исчезающему за холмом фиолетовому пятну, мысленно желая ему удачи. — Эх, как бы он опять не встрял в какую-нибудь неприятность!
— Да ладно тебе, Лаффориэль! Он мужик, в конце концов!
— Он ещё такой маленький! — совершенно забыв о настоящем возрасте Амиэля, молвила бабушка. — Надеюсь, у него всё получится…
До столицы было ещё далеко, поэтому задерживаться дальше совершенно не было смысла. Мерно покачиваясь в повозке, Лаффориэль вспомнила о ещё одной главе мемуаров, почти дописанной прошлым вечером. Пока дорога была более-менее ровная, можно скоротать время за воспоминаниями, какими бы неприятными они не были.
МЕМУАРЫ ЛАФФОРИЭЛЬ. БТАРДАМЗ
Знаете, дорогой читатель, я очень долго не могла приступить к написанию этой части моих мемуаров. Вы наверняка можете меня понять, поскольку у каждого человека есть моменты, которые совсем не хочется вспоминать. В моём случае этот неприятный момент растянулся на сорок восемь лет.
Когда я покинула Вэйрест, я отправилась в Камлорн, где находилось одно из святилищ Периайта. Этот Принц считается слабейшим среди всех его собратьев, а его План — настоящая клоака Обливиона, зовущаяся «Ямами» не просто так.
Но всем известно, что попасть смертному в Обливион невозможно, если не знать пути, которые, разумеется, скрыты. Однако был и общеизвестный способ: сам Принц должен «пригласить» тебя к себе. Мой план оказался предельно прост: я собиралась крошить его святилища и убивать его служителей (коих к его стыду было до скампа мало), пока мерзкое существо не разозлится настолько, что не затянет меня к себе.
Тот бедный бретонец из Камлорна молил меня не уничтожать святилище «стоявшее тут тысячу лет», но я его заткнула разрядом молнии. Его обугленный труп лежал у подножья белого постамента со статуей владыки, за которого безымянный бретонец пал.
Периайта принято представлять в виде четырёхногого дракона (не путайте с обычными драконами: у тех всего две, а опираются они на крылья). Я читала даже, что такой облик он принял, чтобы потешить свою гордыню и походить на Акатоша. Очередная мерзкая выходка ничтожного божка.
Так что я с удовольствием обрушила белокаменную ящерку прямо на то, что осталось от его верного слуги. На всякий случай я ещё и сожгла поляну вокруг святилища, чтобы уж наверняка каждый мог понять, что ходить сюда не стоит!
После моего первого святилища были ещё четыре, в которых я не встретила совершенно никакого сопротивления. И я надеялась, что так будет продолжаться и дальше! Но где-то через два года после начала моей охоты на бога я столкнулась с препятствием, которое преодолеть сразу не смогла.
Я шла на восток, через Драгонстар и Маркарт, в поисках Скайримского святилища. Согласно моим исследованиям, в северной провинции Периайта недолюбливали, поэтому моя задача сильно упрощалась. В небольшой деревушке Картвастен я выяснила, что неподалёку высится так называемая «Колонна Периайта».
Место поклонения злому даэдра порядком надоело селянам, боявшимся до смерти приближаться туда. Так что они с превеликим удовольствием рассказали мне всё, что я так хотела узнать. Осталось только пройти через буран вдоль отвесной стены скал, чтобы добраться до отмеченного старостой места.
Н-да, напрасно я рассчитывала на то, что моя деятельность останется нераскрытой. Едва увидев меня, жрец бросился с кинжалом наголо, явно не стремясь знакомиться ближе. Одно сильное заклинание, и этот выродок уже валяется около моих ног, выкрикивая проклятья, что есть мочи.
— Я смотрю, ты меня узнал, человечишка, — заметила я, осматривая непритязательное место молитвы. Из земли торчал каменный столб метр в высоту, на навершии которого было какое-то декоративное изваяние.
— Ты… ты Лаффориэль Богоненавистница! Мой кузен из Камлорна уже писал мне о тебе, да. Тебе не удастся добиться своего, да! Я ничего тебе не скажу, Богоненавистница! Давай, уничтожай это святилище, мои братья возведут новое во славу Периайта, да!
Зря он сказал это имя, за что я сломала ему нос каблуком сапога, загнав обратно в него всю веру. Как же меня бесят святоши, которые только и делают, что бросаются громкими словами да исподтишка травят деревни! Как знать, если бы не я, то и Картвастен стал бы следующим «счастливцем».
— Значит, не всю мразь я перебила в Камлорне… Печально это, ну да ладно. Говоришь, братья… — задумчиво бормотала я, глядя на то, как обессиленно сплёвывает кровь мой павший противник. — Посмотрим, что ты тут хранишь…
Искать долго не пришлось, ибо в поясной сумке слуги Периайта нашлось письмо, адресованное некоему Ингруду:
«Да пребудет с тобой Владыка, Ингруд. Надеюсь, ты сможешь провести моей дочке ещё один урок чтения. Ты же знаешь, как она обожает твои истории и книги, которые ты приносишь. Да и скучно тут… Этот Бтардамз — страшно мрачное место. Надеюсь на скорую встречу, твой верный брат Хролунд».
— Ну вот ты мне больше и не нужен, — зловеще улыбнулась я жрецу. — Я иду в этот ваш Бтардамз.
— У тебя ничего не выйдет, Богоненавистница! Повелитель покарает тебя, и ты вечно будешь жариться в пламени чумы моего госпо… а-а-а-а-а!
— Однако не при твоей жизни. Первым зажаришься ты, — выпустила я молнию в валявшегося противника, покончив с его мерзким существованием.
Бтардамз, судя по карте, находился к северу от колонны Периайта, которую я не преминула разрушить. Дойти туда было довольно сложно, во многом из-за диких зверей, оголодавших в зимнюю пору. Увидеть металлические башни двемерской крепости мне удалось только к вечеру, когда уже стало смеркаться.
Правда изначальный план пришлось пересмотреть, поскольку из дверей крепости выбежал отряд, преследуемый вооружёнными людьми. Рассмотреть, в чём причина сражения, у меня не получилось, но лезть в одиночку в полное сектантов двемерское сооружение вдвойне не стоило.
Однако меня весьма заинтересовали убегающие от культистов люди, поэтому я решила проследить за ними. Признаю, что план был плохой и малопродуманный. Но я уже давно поняла, что это место я так просто не уничтожу. Мне нужна была маленькая армия, и эта группа отлично подходила на предназначенную им роль расходного материала.
Затаившись в заснеженном овраге, я решила прежде послушать. Первые же слова выдали в небольшой группе из пяти людей авантюристов и охотников за сокровищами, причём дилетантов. Даже не соблаговолили проверить округу, а сразу начали отношения выяснять.
— Дагон тебя забери, Драм! — ругался какой-то мужчина. — Лёгкая добыча, раздери тебя даэдрот! Да там этих скамповых детей больше, чем мужиков у мамаши Громма!
— Пошёл ты, Ньюхейм! — огрызнулся кто-то. Судя по его тембру голоса, это был орк. — Прекращай, скампов сын, поминать мою маму!
— Но это не меняет того факта, что план изначально был провальным, — неоптимистично заметила женщина. — И я упоминала об этом.
— Да… раз там, или два, или каждые пять минут! Да Ра’Ваша меньше говорил про холод, чем ты про провал! — едко высказался некто, названный Драм. По всей видимости, тёмный эльф.
— Ра’Ваше холодно! — промурлыкал голос каджита.
— И откуда я знал, Ньюхейм, что в проклятущих руинах окажутся проклятущие сектанты, а не машины, как мы полагали?
— Хватит оправдываться, Драм! Да мамаша Громма своего сынка дольше планировала, чем мы этот… ай! Мать твою, Громм!
— Я велел тебе не выражаться так о моей матери, Ньюхейм! — судя по всему, терпение у Громма было нерезиновое. — Из-за твоей несерьёзности мне пришлось устроить давку в том коридоре. Кровотечение не останавливается, я уже чувствую, как ступня начинает неметь!
— Ра’Ваше холодно!
— Да, и я не хочу показаться пессимисткой, но мы вряд ли сумеем дойти хотя бы до Картвастена. А вспоминая, как Ньюхейм спьяну оскорблял местных селян, мне больше не хочется туда возвращаться, — очень даже пессимистично заметила женщина.
— Прекрати, Ботиэль, ты ни капли не поднимаешь боевой дух! Если назад нельзя, значит, пойдём вперёд!
— Ты чего, вообще не слушал, скампов сын?! Это самое настоящее сектантское гнездо! — повысил голос Ньюхейм, и тут я окончательно не выдержала и вышла из укрытия, высоко подняв руки.
Я бы на месте этих парней немедленно бы незваную гостью прикончила, так что пришлось подстраховаться на случай агрессивной реакции. В руке светился красноватый огонёк, призванный обессилить всех, кто попытается на меня напасть.
К уважению авантюристов, они не стали опрометчиво бросаться в бой, а решили сначала оценить противника. Точнее, так решили почти все: Ньюхейм больше оценивал пути к отсступлению.
— Ньюхейм, придурок, стой! — гаркнул Громм и приготовился к бою. — Я не отступлю!
— Ра’Ваша тоже!
— Мы поможем! — добавили остальные.
Этот орк вызвал моё уважение, поскольку даже раненый решил биться до конца. Высокий, закованный в зеленоватую и уродливую орочью броню, словно бы состоящую из шипов, Громм явно был основной атакующей силой отряда.
— Не стоит, Громм, я вам не враг! — громко крикнула я. — Я проходила мимо и услышала ваш разговор. Я целитель и хочу вам помочь!
— Помочь? — Громм был смел, но заметно туп, поскольку его лицо из-под шлема выражало невероятно сильный мыслительный процесс. — Не нужна нам помощь! Иди, откуда пришла!
— Громм, ты ранен, и я вижу, что если вовремя тебя не вылечить, то ногу можно смело отрезать. Я целительница, позволь помочь! Всё равно вас гораздо больше, и вы сильнее, — лукавила я.
— Постой, Громм, — вдруг опустил оружие Драм, — ей можно доверять.
— Ох, не нравится мне это! — заметила Ботиэль. — Я бы прибила альтмерку. На всякий случай.
— Да ты что, не узнала леди Лаффориэль?! — изумился данмер. — Она одна из величайших целительниц Тамриэля!
А вот это было неожиданно. Никак не могла предположить, что среди авантюристского сброда найдётся человек, ну или данмер, который меня знает! Нет, я за свою жизнь знала множество данмеров, но почти все они погибли во время Кризиса Обливиона или Красного года.
Нехотя Громм согласился, чтобы я его осмотрела. Всё было именно так плохо, как я и предполагала. Порез был очень глубокий, была задета вена. Если бы не моя помощь, орк, вероятно, умер бы или потерял бы ногу. Я положила ладони на мускулистую зелёную ногу и направила целительную энергию внутрь пореза. Затем я аккуратно начала сводить края раны, а когда я убрала руки, остался только едва видимый шрам.
— Вот так колдунство! — воскликнул поражённый орк, потирая место пореза. — И ты всё так можешь вылечить?
— Нет, но многое, — гордо ответила я. — Ранения для меня — плёвое дело. Так, Ботиэль, твоя очередь!
— У меня всё в порядке, леди Лаффориэль, — отмахнулась босмерка. — Никаких ранений.
— Не обманывай целительницу. Если бы всё было в порядке, то ты схватила бы лежащий рядом лук, а не кинжал. Ставлю, что ты вывихнула правую руку.
— Ха, да эльфка знает толк в том, как себя подать! — вылез из-за дерева Ньюхейм. — Почти как та девочка из Маркарта.
— Ещё одно слово в сторону леди, Ньюхейм, — угрожающе заметил Драм, — и ты получишь сильнее, чем за Громмову мамашу.
— Благородные какие, скамп вас дери! — плюнул норд и сел в стороне. Он сразу же достал бутылку и отхлебнул.
Пока все отвлеклись на хама, я резко дёрнула руку Ботиэль, вправляя вывихнутый сустав обратно. Эльфийка была не готова к такому, поэтому даже вскрикнуть не успела от неожиданности.
— Ох, надо же предупреждать! — возмутилась Ботиэль.
— Чтобы ты успела попричитать сперва? — ехидно улыбнулся Драм и повернулся к Лаффориэль. — Госпожа целительница, а как вы тут оказались?
— Я путешествую по просторам Тамриэля, чтобы помогать там, где во мне нуждаются, — ответила я заученной фразой. Пока я не понимала мотивов этих людей, высказывать свои не стоило.
— Больно далеко вы зашли, целительница, — прогудел Громм, стягивая тяжёлую броню, под которой оказалась толстая шуба.
Вид у этих горе-авантюристов был так себе. Они не подготовились для длительного перехода через буран (в отличие от меня). Во многом именно из-за этого вояки и оказались в таком плачевном положении.
— Ра’Ваше холодно!
— Опять за старое, Дагонов кошак… — сплюнул Ньюхейм.
— Зря вы так, — заметила я. — Каджиты очень чувствительны к холоду, а к такому лютому — тем более. Как ты только не отморозил себе ничего!
— Ра’Ваше холодно! От холода Ра’Ваша не может держать арбалет.
— Да ты и раньше не мог его нормально держать! — встрял Ньюхейм, делая прелюдию к очередной несмешной шутке. — У тебя же не руки, а… лапки!
Ньюхейм второй раз получил, на этот раз от Драма. Началась драка, которая, правда, быстро закончилась. Громм скрутил пьяного норда и швырнул остудиться в сугроб. Я начала потихоньку смекать, как устроена эта маленькая компания.
После бесплатного лечения меня пригласили на посиделки у костра на ужин. Разумеется, предварительно мы отошли подальше от проклятых руин, пока культисты нас не заметили. Сидя около огня, я слушала о том, как образовалась эта — простите боги за громкое слово — команда.
— Да мы вообще в трактире познакомились! — гаркнул Громм. — Мы с Ботиэль там остановились, а вместе с нами Драм с этим пропойцей. Ньюхейм полез лапать Ботиэль, за что получил по зубам. Драм тут же начал угрожать своим колдунством, за что Ботиэль пустила в него стрелу. Я же не знал, что данмер окажется таким серьёзным.
— Как и того, что он может метать огненные шары, — сухо отметила Ботиэль, разминая руку. — В тот день я лишилась волос и ещё полгода в шапке ходила. Летом… в Сиродиле… в шапке. Жуть!
— Вот о том я и несу! — продолжал Громм свою ужасную с точки зрения языка речь. — Ну мы погоняли друг дружку вокруг таверны, а потом вместе стали выпивать.
— Я понятия не имел, кто эти двое, — мягким баритоном заметил данмер, поджигая магическим огоньком новую порцию хвороста, — После встречи с вами я сначала спрашиваю, а потом стреляю. Зато мы тогда хорошо покутили.
— Покутили?! — фыркнула Ботиэль. — Ньюхейм в тот раз напился настолько, что на следующий день не мог самостоятельно ходить. Собственно, с тех пор ничего не изменилось.
— Если бы, даэдрот тебя задери, я бы не пил как скамп, то давно бы околел в этой преисподней Молага, как Ра’Ваша!
— Ра’Ваше больше не холодно! — заявил каджит, отогретый несколькими особыми заклинаниями Восстановления. — Ра’Ваша потом стал частью отряда. Он пришёл на север, чтобы отыскать двемерский город. А нашёл сектантов!
— Ушастый дело говорит! — сплюнул Ньюхейм. — Это он нам рассказал об этих, скамп бы их побрал, руинах! Мол, полнится сокровищами двемеров, приди и возьми.
— Мы покумекали немного и решили, что пойдём вместе, — пояснил Громм. — Но оказалось, что даже нас пятерых там не хватит…
— А зачем вы вообще решили стать охотниками за сокровищами? Это ведь не самая мирная профессия — от неё иногда умирают, — задала я самый важный вопрос.
— Да как сказать… — замялся Драм.
— Денег хотелось! — вывалил Ньюхейм, ничем не удивив.
— Приключений! — заулыбался Громм, браво хлопнув по груди.
— Мир повидать, — промурлыкал каджит.
— Найти друзей и настоящую любовь, — мечтательно возвела глаза к небу Ботиэль.
Каждый из них по-своему лгал и говорил правду: я видела этих авантюристов насквозь. Громм был слишком щупл для орка, а значит, скорее всего, его когда-то выгнали из крепости. Как там говорят: не соответствовал виду настоящего орка. Ботиэль — этакая ветреная особа, скорее всего, пошла на это дело ради приключений и опасностей, начитавшись девичьих романов.
Я заметила у Ра’Ваши шрамы на кончиках пальцев. Они могли значить только одно — ему вырвали когти. Это самый распространённый способ наказания за многие преступления средней тяжести. Когти — основное оружие каджитов, и без них они становятся беззащитны. Чаще всего так казнили за бегство с поля боя. Сбежав один раз, Ра’Ваша сбежал и из проклятой родины, но оказался совершенно неприспособлен к странствиям.
И Ньюхейм — самый обычный никому не нужный пьяница. На шее болтается обручальное кольцо на цепочке. Либо не поднялась рука заложить, либо жена оказалась не такой живучей, как он. Один только Драм остался загадочным и неприступным, лишь наклонил голову и спросил:
— А чего хотите вы, леди Лаффориэль?
— Я хочу уничтожить святилище последователей Периайта, — выложила я. — Они наслали чуму на бретонские земли, так что я пришла покончить с ними.
— Это безумие, леди! — воскликнула Ботиэль. — Да там несколько десятков сектантов. Даже вы в одиночку не справитесь!
— Да, не справлюсь, если только вы мне не поможете…
— Исключено! — отмахнулся Ньюхейм. — Я туда больше не ногой!
— И это весь ваш ответ? — надменно спросила я. — Сидя в сугробе, вы никогда не станете великими героями!
Я угадала, теперь они у меня на крючке! По речи и манерам Ботиэль видно, как она хотела стать одной из героинь книг, где герой сражается против ужасных монстров и находит свою великую любовь. Громм мог бы стать сильным героем-орком и доказать своим собратьям, что и он способен многое. Ра’Ваша получил бы признание, которым его обделила родная провинция. А может, нашёл бы себе настоящих друзей, которых у него наверняка никогда не было. Что до Ньюхейма, то я понятия не имела, зачем он ищет себе опасностей на одно место… Может, чтобы денег на алкоголь хватало. И, даже не понимая этого, все они сами нашли себе решение всех проблем. И именно это решение свело их вместе.
— Нас там убьют! — заметила Ботиэль. — И мы станем трупами.
— Совершенно с тобой согласен, коротышка, — икнул Ньюхейм. — Я больше в этот гадюшник не полезу. Даже за всей славой мира!
— Даже у леди Лаффориэль больше мужества, чем у тебя, Ньюхейм! — рыкнул Громм. — Только и можешь чужих матерей поминать! Надо всегда завершать то, что начал!
— Ра’Ваша согласен с другом!
— Да будьте хоть трижды согласны! — сплюнул Ньюхейм, хотя уже и не так уверенно. — Можете туда втроём и идти. Я останусь тут с Драмом и коротышкой.
— Точно, Драм, а ты что на это скажешь? — спросил Громм. — Нельзя мужикам дело бросать!
— Ты-то дело бросишь, а они — твой труп, — закивала Ботиэль.
Данмер тихо сидел в сторонке и вращал в разные стороны глазами. И тут я поняла, чего же он так долго молчит, хотя все держат его за лидера. Да потому, что в душе лидером он не был. А теперь он осознал, что от его слов будет зависеть судьба всего отряда, и струсил.
Прыгающий взгляд упал на меня, и я тихонько кивнула ему в знак одобрения. Даже искусный писатель не смог бы нафантазировать, что мне так повезёт с живым щитом.
— Я думаю, что леди Лаффориэль можно доверять, — заметил Драм. — Она уже не единожды доказывала своё мастерство и мужество. А уж легенд с ней просто не счесть.
— Не могу поверить, что ты встал на её сторону, друг! — возмутился Ньюхейм.
— Нельзя же отступить после первого же поражения! — добавила я. — Нога Громма зажила, а рука Ботиэль завтра будет ещё лучше, чем вчера. Убив там всех проклятых сектантов, вы не только прославитесь, но и спасёте мирных жителей Картвастена, которые могут стать следующими жертвами чумы.
— Вот именно! Мы теперь знаем, с чем имеем дело! — загорелся данмер, почувствовав свою значимость. — Во второй раз у нас всё точно получится!
— Я не верю, что у нас что-то выйдет, но иного выхода у нас нет, — мрачно подытожила Ботиэль.
— Да пошли вы к Намире в задницу! — вспылил Ньюхейм. — Не буду я убиваться! Сами расхлёбывайте своё дерьмо!
Глядя вслед уходящему в лес Ньюхейму, мне пришлось признать, что его трусость я недооценила. Впрочем, это было несильно важно, поскольку член команды был из него ужасный, пусть это и была команда самоубийц.
Но вот что удивительно: Драм побежал следом за своим «другом» и вернулся вместе с ним буквально через десять минут. Как удалось уговорить пьяного норда, осталось загадкой, но времени на расспросы не было.
Я рассказала своим новым товарищам, что знала о святилищах Периайта. Как это ни странно, но атаковать его лучше всего днём, когда сектанты спят (все службы проходят ночью). Так что была реальная возможность застать противника врасплох.
Первыми должны пойти Громм и Ньюхейм, закрывая меня щитами и бронёй. Я же должна буду обеспечить прикрытие от заклинаний. В это время Ра’Ваша и Ботиэль будут расстреливать врагов из лука и арбалета. Драм будет уничтожать культистов магией разрушения, коей он владел в ранге специалиста.
Спустя некоторое время мой маленький отряд выдвинулся на штурм цитадели врага! Перед началом я наложила на всех несколько заклинаний, чтобы удары были сильнее и чаще! Лучники, зевающие на двемерской башне, торчащей из земли около входа, ничего не смогли противопоставить меткости Ботиэль и отправились к подножью, не успев поднять тревогу.
— Отлично! Тихо проходим дальше и бьём всё, что движется! Особенно если они будут спать.
— Но, леди…
— Не стоит терять преимущество, растрачивая её на благородство. Это хорошее качество, но не своевременное!
Я переступила через труп культиста, знаменуя начало штурма. Пройдя внутрь двемерских руин, я увидела прекрасные изразцы глубинного народа, покрывающие стены, потолок, а иногда и пол. Трубы тянулись вдоль стен, словно жилы гигантского чудовища, по чьей утробе мы держали свой путь.
Первым крался Ра’Ваша, прячась в многочисленных тёмных уголках руин. Он выслеживал одиноких культистов или предупреждал о приближении большой группы противника. В ближнем бою сражались Громм и Ньюхейм при поддержке Ботиэль. Ну, а Драму оставалось лишь не зацепить случайным взрывом своих товарищей.
Я не буду описывать, дорогой читатель, все те часы долгой и монотонной бойни в бесконечных катакомбах. Вы спросите, почему я так спокойно пишу о смерти многих живых людей? Ну… тогда я даже за людей их и не считала, к тому же многие из них были серьёзно истощены и больны. Удивительно, как они вообще смогли дать отпор в прошлый раз. В конечном итоге в проклятущих руинах или не осталось людей, или остатки попрятались по тёмным щелям, откуда их и не вытащишь. Проблема была в том, что верховного священника я так и не нашла.
Радости Ньюхейма не было предела: нам удалось найти среди барахла мертвецов целую кучу всякого рода ценностей. Там были браслеты, цепочки, деньги — всё то, чего мало для одного, но если собрать с более чем пятидесяти человек, то получится небольшое состояние. Пока мы осматривали очередную комнату в поисках ценностей и выживших культистов, я заметила едва различимую тень, скользнувшую вдоль стены.
Выскочив в коридор, я увидела мужчину в длинных одеждах, улепётывавшего в сторону очередного переулка. Это был верховный служитель — я узнала его по одежде. Я не могла позволить ублюдку уйти, так что бросилась прямо за ним. Вслед мне полетели окрики. Я слышала, как за мной кто-то побежал.
Священник думал скрыться в темноте, а может, вёл в ловушку. Взмахнув рукой, я бросила ему вслед волшебный огонёк, прицепившийся к нему намертво. Теперь его будет видно всегда, так что я его не потеряю!
Следующее место я помню лучше, чем выпускной вечер академии. Мост — он висит над пропастью, огибая водопад. Где-то внизу шумит разбивающаяся об острые камни вода. Священник впереди пытается уйти за водопад, но оказывается прямо передо мной на прямой линии выстрела из «Громператора». В тот момент мне показалось, что всё закончилось!
Но сзади из прохода на меня бросился мальчишка лет одиннадцати, не больше. Держа меч обеими руками, он хотел пронзить меня, навеки окончив жизнь Богоненавистницы. Как бы ни так! Лёгким движением руки я схватила мальца за шею, высосав из него все оставшиеся силы. Парнишка оказался очень лёгким, видимо, часто голодал — держать его за волосы было несложно.
— Отец! — крикнул паренёк.
— Нет! — бросился обратно священник, но приостановился, когда я направила на него посох. — Стойте, Лаффориэль! Пожалуйста, отпустите мальчика…
— Твой сын, да? Храброе дитя. Какая трогательная забота о живом существе! — насмехалась я. — Что-то вы не сильно беспокоились, когда насылали чуму на Вэйрест!
— Лаффориэль, послушайте, — взмолился священник и шагнул ближе, — возьмите мою жизнь вместо мальчика. Молю…
— Молишь?! — разозлилась я. — Я молила всех подряд, глядя, как умирает младенец, мой маленький внук! Мой муж скончался в муках из-за таких, как ты, а я ничего не могла сделать, кроме как молиться! Твои слова тебе не помогут!
— Но… Лаффориэль… прошу! Мы же не виноваты! Ту чуму наслал не я и не мой сын!
Его слова заставили меня задуматься на пару секунд.
— Да, ты прав, — ответила я твёрдым голосом. — Ни ты, ни твой сынишка мне ничего не сделали. Во всём, что происходит… всё, что делали вы, все, кого убила я, на совести Периайта.
— Д-да… — дрогнувшим голосом отозвался священник, не отрываясь от испуганного лица мальчишки.
— Поэтому, в отличие от моего внука, твой сын умрёт быстро! — отрезала я и столкнула безвольное тельце с моста на скалы.
— Не-е-е-т! — возопил священник, бросившись к краю моста, но я оборвала его горе очередной магической молнией.
— Вот теперь мы тут закончили, — удовлетворённо заметила я.
По дороге назад меня нашёл Драм, запыхавшийся и обеспокоенный. Я уж было испугалась, что он мог всё видеть, но я волновалась беспочвенно.
— Леди Лаффориэль! Вы живы! Я боялся, что вас подстерегли где-то в глубине катакомб и убили.
— Нет, Драм, всё в порядке, — непринуждённо улыбнулась я. — Теперь всё в порядке.
Вылазка закончилась для авантюристов более-менее успешно. На Громме появилось несколько новых шрамов, Ньюхейм чуть не свалился в пропасть, а Ботиэль расстреляла все свои стрелы.
Пять охотников за сокровищами и я стояли на улице около двемерского города. Ветер завывал среди древних башен, заставляя зубы отбивать дробь.
Больше в Скайриме не было святилищ, и мне пора было отправляться в путь. Пока я не знала, куда идти и где искать, но меня ждали бескрайние дали континентального Морровинда. У меня впереди века, чтобы поиграть с богом в догонялки. Однако прежде, чем я ушла в закат, ко мне подошла команда горе-авантюристов.
— Леди Лаффориэль, — обратилась ко мне Ботиэль, — мы тут подумали…
— Пораскинули мозгами и решили… — продолжил за неё Громм.
— И мы думали дольше, чем ма…
— Остановись, Ньюхейм, — предупредил Драм. — Мы очень благодарны вам, леди Лаффориэль, за то, что помогли нам справиться с нашим первым общим заданием! — поклонился данмер, а остальные согласно закивали.
— Нас ведь могли сотню раз убить, — подтвердила Ботиэль, — но мы живы, к счастью или к сожалению. И только благодаря вам, леди.
— Не стоит благодарности, друзья, — мило улыбнулась я чудом спасённым воякам. — Это скорее вы помогли мне с моей задачей. Теперь в Скайриме стало спокойнее. Но мой путь ведёт меня дальше, а поэтому я вынуждена сказать «прощайте»!
— Подождите, леди! — остановил меня Драм. — Мы не напрашиваемся вам в компанию, но хотим сказать, что вы сделали для нас куда больше, чем для простых людей Скайрима. Мы решили вступить в ряды Дозорных Стендарра.
— Это новый орден. Совсем недавно создали, — пояснила Ботиэль. — Как это только он всё ещё не расформировался? Вокруг полно бюрократов и казнокрадов.
— Они сражаются против монстров, таких, как даэдра! — громыхнул Громм. — И мы будем делать также.
— А ещё у них нет странных ограничений храмовников и святош. Прям хоть как даэдрот резвись!
— Это… очень отважное решение! — скрыв скептичность, ответила я. — Но что по этому поводу сказал Ра’Ваша?
— А ты как думаешь? — сплюнул Ньюхейм.
— Ра’Ваше холодно! — отозвался каджит и добавил. — И он согласен, что надо вступить.
Мои новые товарищи пошли убирать лагерь, а Драм задержался около меня.
— Знаете, леди Лаффориэль, а вы ведь меня уже дважды спасаете. Вы, наверное, не помните, но тогда, в осаждённом даэдра Альд’Руне, один мальчик выжил только благодаря вам. Надеюсь, ещё встретимся!
Я покинула Бтардамз, вспоминая, правда ли из толпы загнанных в угол данмеров на меня смотрела пара алых глаз, полных надежды. Как же всё-таки это было давно!
***
Как же давно Амиэль тут не был. Дом, старый дом. Точнее, не дом, а замок. Огромное поместье, больше напоминавшее форт, было обнесено высокой стеной, которую патрулировала вооружённая охрана. В некоторых местах каменная кладка искрошилась, что придавало стенам торжественный и древний вид.
На самом деле, это и был когда-то форт, именовавшийся «Коловия». Со временем он опустел, и его выкупила семья Голдвайн. После перестройки и расширения, неказистая и прямоугольная крепость стала воплощением вкуса и богатства. Чего только стоили многочисленные, словно вытесанные из дерева, балконы, с которых открывались прекраснейшие виды на Коловию и аккуратная асимметрия центрального крыла.
Внешне замок напоминал волну, накатившуюся на берег (во многом из-за округлой крыши). Так была реализована мечта жены Вителлуса о доме у моря. Мать свою Амиэль не знал и никогда не видел, хотя всегда в тайне мечтал встретить.
Но люди не всегда получают то, чего хотят: Амиэль никогда не встречал свою маму, а леди Голдвайн так и не поселилась около моря. Зато вот Фракий Голдвайн заметно озолотился. Это Амиэлю предстояло исправить!
— Привет, Гарм, — поприветствовал он стража внешних ворот. Это был весёлый дядя, который никогда не отказывался рассказать пару историй. — Рад, что ты всё ещё живой.
— Добрый день, господин, — поклонился страж как-то уж больно церемонно. — Хорошо, что вы прибыли, господин Фракий Голдвайн будет очень этому рад.
— О да, просто безмерно, — саркастично ответил Амиэль, но Гарм не поменял выражения. — Ну хорошо, не так же я перед ним предстану. Надеюсь, дядя позволит мне хотя бы переодеться?
Гарм подозвал какую-то служанку, проходившую по двору, и велел проводить юного мага в его покои. Удивительно, но по пути Амиэля увязались сопровождать два стражника с каменными лицами. Этих воинов он не узнал, как и большинство людей в замке. Похоже, Фракий Голдвайн за эти два года успел прогнать всех старых слуг.
Ещё больше изменился внутренний двор, хотя это, наверное, связано с наступлением в Сиродиле зимы. Когда Амиэль уезжал, стояло лето, а сейчас парк, который был гордостью даже в Кватче, выглядел мёртвым. Мёртвым… но ухоженным. Чего у Фракия было не отнять, так это умения сохранить то, что уже достигнуто.
Парк форта Коловия занимал почти целый гектар земли и тянулся между самим замком и стеной. Ежедневно там трудилось почти полсотни садовников, чтобы содержать тысячи деревьев в надлежащем состоянии. Поговаривали, что Дендрарий Имперского города восстанавливали как раз из семян парка форта Коловия.
Сколько же было связано у Амиэля с этим парком… Будучи совсем маленьким, он часто играл в бесконечных зарослях. Конечно, в форте были и другие дети, но по непонятным для Амиэля причинам (но ясным всем остальным) они старались держаться подальше от маленького лорда. Так что юному магу приходилась развлекать себя самому.
Сейчас парк не утратил своего величия, несмотря на то, что листья с деревьев облетели и хрустели под ногами. Дополняло осеннюю гамму и небо — серое и мрачное. Дело было к дождю, и ветер гонял листву деревьев по мощёным дорожкам парка.
Но сейчас путь Амиэля пролегал внутрь самого форта, куда его полувели-полутащили незнакомые стражники. Пройдя через входные ворота, юный маг оказался в главном холле. Во время перестройки форта его оставили в изначальном виде — большим, просторным помещением без лишних изысков. Симметричные ряды колонн поддерживали небольшой балкончик наверху, откуда раньше генерал обращался к солдатам и офицерам, стоявшим во дворе или в самом холле.
Между колоннами висели фиолетовые гобелены Голдвайнов, оскалившиеся серыми волчьими головами Кватча. Амиэль всегда хвастался, что один из самых больших городов Сиродила носит герб его семьи, даром что после Кризиса Обливиона семья Голдвайнов не имела к управлению Кватчем никакого отношения.
Хотя некоторые изменения всё же произошли: в форте стало очень мало людей. Раньше общее количество прислуги, стражи и прочих людей доходило до пяти сотен, а сейчас едва ли две сотни набралось бы. Амиэля вели запутанными коридорами, в которых непосвящённый человек попросту заблудился бы.
Вот и его покои. В просторной комнате, площадь которой была больше некоторых крестьянских домов, всё было по-прежнему. Справа от входа располагалась широкая застеленная кровать, напротив двери — большой письменный стол, прямо около окна. Рядом со столом выпирал из стены камин, который отапливал комнату зимой, хотя пользовались им редко. Вдоль стены около кровати тянулся ряд шкафов, заполненных самой изысканной одеждой лордов.
У окна высились, словно недвижные стражи, доспехи рыцарей на подставках. Амиэль никому этого не говорил, но иногда он разговаривал с этими доспехами, отдавая им приказы, словно настоящий лорд. Разумеется, в комнате было несколько шкафов с книгами, которые, к своему стыду, Амиэль начал читать очень поздно.
В углу комнаты, за ширмой, располагалась умывальня, где Амиэль любил находиться больше всего. Юный маг очень любил воду, а горячую ванну считал одной из привилегий дворянина. И да, у него была не просто бадья, а настоящая большая железная ванна на ножках.
Но сейчас тут всё было покрыто толстенным слоем пыли, как будто уборку вообще не проводили последние два года. Паутины тоже было немало, а Амиэль смертельно боялся пауков, любых размеров и форм. Открыв шкаф, маг обнаружил, что большую часть одежды сжевала моль, а в камине так и лежал пепел, оставшийся с той холодной ночи, когда умер отец Амиэля.
Наконец, пришли слуги и, вымыв ванну, наполнили её водой… ледяной.
— Вы меня заморозить решили?! — крикнул вслед молчаливым женщинам Амиэль. — Да скажите хоть слово, что же вы как безъязыкие?
— Амиэль Голдвайн, — строго ответил один из стражей, — Господин Фракий хочет видеть вас как можно быстрее. Приведите себя в порядок и поторопитесь.
— Да как ты со мной разговариваешь?! — возмутился Амиэль. — Я, между прочим, лорд Голдвайн старший! Проявляй уважение! И нагрейте кто-нибудь уже воду! Вы что, всерьёз думаете, что я буду купаться в этой воде Молага Бала?!
— Ещё раз повторяю — поторопитесь, — с каменным лицом ответил стражник. — Ваш дядя уже заждался вас.
— Ах вот как, заждался он?! — зло сощурился маг. — Тогда пошли немедленно!
— Но… — засомневался страж, — вас хочет видеть сам господин…
— А не всё ли равно? Дядя видел меня в колыбели. Уверен, он перетерпит меня с бородой и в дорожной грязи! — заявил Амиэль, а выходя, приказал служанкам. — А вы, безъязыкая прислуга, уберитесь тут! Грязно, как в свинарнике!
Снова пошли эти бесконечные коридоры, лестницы и фиолетовые гобелены. В конце концов, Амиэль, теперь уже сам тянувший за собой своё сопровождение, вошёл в главный зал приёмов. Воистину, тут Вителлус Голдвайн воплотил всё своё денежное величие. Колонны привезли аж с самого Алинора, плитка была сделана в каменных карьерах Скайрима, а трон — из столетнего дуба Валенвуда, спиленного специально для седалища Вителлуса.
Немногим людям было позволено иметь свой собственный трон. Исключениями были канцлер Окато, Чемпион Сиродила, графы больших городов и, собственно, Вителлус, который однажды проплатил Империи полноценную войну. Кстати, ходили слухи, что войну с Братьями Бури оплачивал тоже он.
Разумеется, пока что Фракий не мог позволить себе воссесть на этот трон, но умаститься рядышком ему никто запретить не мог. Сейчас он стоял около тронного постамента и разговаривал с престарелым мужчиной.
Фракий был мало похож на своего брата, поскольку общим между ними был только цвет волос. Зеленоглазый, беловолосый, высокий, но толстый мужчина был моложе Вителлуса примерно на пять лет. Амиэлю было приятно увидеть, что со времени их последней встречи пузо дяди только выросло, еле умещаясь в фиолетовом камзоле. На шее у Фракия болталась тяжёлая золотая цепочка с кулоном Голдвайнов. Обычно такую вещь носил только глава семьи.
— Ну здравствуй, Амиэль, — даже не улыбнулся Фракий. — Долго же тебя не было.
— Добрый день, Амиэль, — поздоровался щуплый старичок.
Амиэль узнал его — это был Процессус Гомериус, лучший друг и по совместительству казначей. Он же оглашал завещание Вителлуса, когда того не стало. То, что Процессус лично прибыл сюда из Имперского города, значило, что произошло что-то значительное. Хотя Амиэль понял это ещё тогда, когда потерял все деньги.
— Процессус, я, между прочим, всё ещё лорд Голдвайн, так что извольте обращаться ко мне соответствующе, — окатил собеседника презрением юный маг.
— Ты не выглядишь лордом, Амиэль, — холодно вымолвил Фракий. — Почему ты не привёл себя в порядок?
— Очень спешил к тебе, дорогой дядя, — саркастично отметил юный маг, — чтобы выяснить, по какому праву ты лишил меня завещанных отцом денег в тот момент, когда я был в другой стране?
— Хм, господин… Амиэль, — запнулся Процессус, — во время вашего отсутствия нашлось дополнение господина Вителлуса к завещанию. Это дополнение было написано позже и хорошо спрятано.
Амиэля прошиб пот. Как он и боялся, параноик-папаша сделал копию ещё не дописанного завещания, один Дагон знает зачем! И теперь из-за этого Амиэль лишился последнего шанса спасти брата!
— Согласно завещанию, — продолжил Фракий, — ты лишаешься всех ранее завещанных тебе денег, а также всех титулов. Всё это переходит в распоряжение твоего брата, Луция, когда тот придёт в себя.
Это был финал… Амиэль до конца не верил, что это правда. Едва узнав об этом, он подумал, что произошла какая-то ошибка, ведь каким бы неприятным человеком ни был Фракий, но так подставить племянника он не мог!
В Танете маг впервые в жизни напился, пытаясь хоть как-то заглушить разочарование, отчаяние и гнев. «Да как он посмел так поступить со мной?! — злился про себя Амиэль, тысячью способов обзывая дядюшку. — Проклятья на тебя, Фракий!»
По пути в Сиродил Амиэль думал, как же он будет решать эту проблему, но не нашёл ни одного логичного или даже нелогичного повода, чтобы дядя вообще стал бы его слушать. У него было всё, а у Амиэля — ничего, и торг тут был совершенно неуместен… И вот наступил финал — жирная точка, с которой Амиэль ничего сделать не мог.
— Вы покажете мне бумагу, дядя? — попросил поникший Амиэль.
Фракий не стал противиться и передал мальчику пергамент, магическую копию, скорее всего. Посмотрев на написанное, Амиэль чуть не потерял нижнюю челюсть. Это было не то завещание, которое он видел в кабинете у своего отца. Содержание было другое!
Амиэль много читал отцовских документов, и знал всё про его стиль написания, почерк и характерные особенности письма. Документ, без сомнений, был написан почерком Вителлуса. Даже характерные росчерки под буквой «А» были. Подпись Вителлуса Голдвайна идеально копировала сложные завитки на всех его бумагах. Но стиль письма был не его, к тому же лорд Голдвайн никогда не называл Амиэля по имени, а значит, всё это было одной сплошной подделкой!
Краем глаза Амиэль увидел лёгкую улыбку на лице Фракия. Юный маг понял, что сунул голову даэдроту в пасть! Ух, не стоило ему приезжать сюда… Если его дядя умудрился идеально подделать подпись брата, значит, серьёзно настроился на то, чтобы получить в распоряжение всё состояние семьи.
Так почему же он его просто не убил? Тёмное Братство сделало бы всю работу быстро и чисто. Единственным ответом, который видел Амиэль, было то, что смерть одного из наследников почти сразу же после смерти Вителлуса, несомненно, привлекло бы внимание к этому делу, чего Фракию не хотелось. Но даже если так, то жизнь Амиэля прямо сейчас повисла в воздухе на соломинке.
— Могу я навестить брата? — тихо спросил Амиэль, стараясь не выдать посетившей его догадки. — Я не видел его два года…
— Нет, — категорически отрезал Фракий. — Состояние Луция по-прежнему остаётся стабильным только благодаря усердиям целителей. Не хватало ещё, чтобы ты что-нибудь ещё сделал со своим братом. Однако даже без титулов ты сын Вителлуса, а значит, — наиграно торжественно объявил Фракий, — ты останешься в замке на моём обеспечении. К сожалению, прислуга не успела убраться в твоей комнате, но не переживай, они это исправят. А сейчас извини, мне пора заняться делами, поэтому стража проводит тебя в твою комнату. Ах да, я запрещаю тебе ходить без сопровождения по форту.
Амиэлю нечего было добавить, а вся спесь слетела с него, как с гуся вода. Всё было кончено. Теперь если его не убьют, то запрут навеки в четырёх стенах, заставив учить альдмерик или историю Сиродила, которую он так не любил. Сейчас он решил затаиться и вести себя прилежно, чтобы не спровоцировать дядю на какой-нибудь смертельный для Амиэля поступок. Ведь то, что он не прикончил его раньше, совершенно не значило, что он не сделает этого как-нибудь потом.
Вернувшись в свои покои, Амиэль обнаружил, что вода ни капельки не согрелась, поэтому пришлось греть её самому при помощи магического огня. Амиэля вместе с титулом лишили и горячей воды.
После охлаждающей водички юный маг переоделся в один из ещё не съеденных молью костюмов и обнаружил, что вырос из него, как и из туфель. Сев на кровать и откашлявшись от поднявшейся пыли, Амиэль окончательно расклеился от всех навалившихся проблем и позволил себе пустить скупую мужскую слезу. Уж если не ладится, то всё сразу…
Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошёл Процессус. В руках он нёс объёмный мешок.
— А, Процессус… — быстро вытер выкатившуюся слезу Амиэль. — Что, теперь можно без разрешения входить? А если бы я был голым?
— О, юный господин, — улыбнулся Процессус, — я видел вас голым, больным, маленьким и постарше. Вы бы меня несильно удивили. Но тут дело важное, надо поговорить!
— Хорошо, я вас слушаю, — устало заметил мальчик. — Всё равно мне некуда спешить… ближайшие лет пятьдесят…
— Ну, не стоит так унывать, юный господин! Скажите, — пододвинул стул к кровати Процессус, — что вы можете сказать о завещании, которое вы увидели недавно?
— Завещание написано моим отцом, и оно только что лишило меня кучи денег и ещё парочки мелочей…
— То есть вы хотите сказать, что не поняли, что оно подделано?! — поднял брови Процессус. — Мне казалось, что уж вы-то должны были это заметить!
— Нет, я не понял другого — на чьей вы стороне! — огрызнулся Амиэль. — Почерк в завещании точно моего отца, как и его роспись.
— Именно! — улыбнулся Процессус. — Но стиль написания не его. Это подделка! Я был поверенным твоего отца многие десятилетия и могу отличить его документ от документа, написанного Фракием. А что до стороны, то она всегда была одной и никогда не поменяется! Я всегда на стороне вас и вашего брата!
— Слушай, Процессус, — отодвинулся подальше Амиэль, — я тебя не понимаю. Если завещание — подделка, то об это нужно известить Совет Старейшин или Имперскую канцелярию. Разобрался бы сам.
— Я не смогу, — погрустнел старичок. — К сожалению, Фракий успел потрясти своей подделкой в канцелярии и задобрить Совет огромным денежным переводом. Они не будут меня даже слушать. Проклятым бюрократам только подпись и нужна! Между прочим, это я уговорил Фракия оставить вас здесь, под присмотром.
— Если вы не врёте, то спасибо большое! Это будут лучшие пятьдесят лет в одной комнате!
— Господин Амиэль, — собрал последние крохи терпения Процессус. — Я понимаю, что вы мне не верите, но дайте мне договорить спокойно. Я уже ничего не могу с этим сделать, а вот вы сможете. Верните нам вашего брата! — прямо выложил старичок. В конечном итоге, Амиэль просто решил довериться собеседнику. Особого выбора-то не было. — Как только Луций очнётся, ваш дядя лишится двух третей своего состояния. Вот тогда-то его и можно будет задавить!
— Отличный план, — уже спокойнее заметил Амиэль. — Кроме двух «но». Во-первых, я по-прежнему не знаю, как вернуть Луция. Во-вторых, я заперт в комнате с охраной. Хотя нет, это «во-первых».
— Справимся. С первым справитесь вы, со вторым — я. В этом форте полно тайных ходов. Я выведу вас наружу.
— Бред! — безапелляционно заявил Амиэль. — Я облазил все ходы в поместье. По ним можно разве что в парк вылезти. А там толпа стражников, которые тут же меня схватят!
— Есть один ход. О нём теперь знаю только я. Он ведёт прямо за стены. По нему вы и выйдете прочь из форта. А теперь переодевайтесь!
В мешке оказалась добротная, но совсем неизящная одежда, которую носили состоятельные купцы и их семьи. Зато она хотя бы была по размеру. Зайдя за ширму, Амиэль начал примерять новый наряд, но вспомнил вопрос, который должен был задать очень давно.
— Процессус, а как дядя сумел сделать такую подделку? Почерк неотличим!
— Даже не «не отличим», а тот же самый. Это почерк вашего отца! Я потратил очень много времени, чтобы понять, как такое возможно, но всё-таки выяснил. Один раз я заметил у него в руках писчее перо необычной формы. Я выяснил, немного потратившись, что некоторые несознательные маги могут создавать за кругленькую сумму так называемое «Двойственное перо». Вкупе с особыми чернилами оно может идеально воспроизвести любой почерк или подпись.
— Это невероятно! — изумился Амиэль. — А почему бы нам не выкрасть их?
— Фракий всегда носит их с собой, так что это слишком рискованно. Если будет возможность, я непременно так и сделаю, — пояснил Процессус.
— Интересно, сколько это всё ему стоило?
— О-о-о, я тоже задался этим вопросом и сразу понял, куда ушёл тот перевод в триста пятьдесят тысяч септимов, якобы на развитие магической науки в Хай Роке.
— Сколько?! — даже для парня-транжиры это была колоссальная сумма. — Да это же… На эти деньги можно было нанять орду учёных для Луция!
— Именно, но это ему невыгодно. Как, к слову, и его смерть. Вы, наверное, задавались вопросом, почему он вас просто не убил. Всё просто: у Луция и у вас нет завещания, поэтому в случае вашей смерти судьбу денег и титулов будет решать третье лицо. Состояние колоссальное, поэтому этим делом займётся Совет Старейшин. И Фракий опасается, что советники смогут отобрать ваши доли наследства в пользу государства.
— Так ведь теперь всё в руках Луция… — не совсем понял сути юный лорд. — Он никак не сможет передать свою долю дяде.
— Есть множество способов — законных и нет — как присвоить чужое состояние, будучи опекуном, — пояснил Процессус. — Но из-за большого объёма богатств, даже будучи опекуном, это потребует много времени. Так что, по крайней мере, до тех пор он Луция не тронет. А вот за вашу жизнь я так уверенно поручиться не могу.
— На редкость продуманный план для дяди … — даже слегка удивился Амиэль. — Зато у нас теперь есть небольшая отсрочка. Я готов. Как мы минуем стража снаружи?
— Это уже вопрос к вам, — хитро улыбнулся Процессус.
— Ладно, тогда подсадите меня!
Страж стоял за дверью и пытался подслушивать разговор, но различал лишь невнятные звуки. Резко раздался вопль: «Боги мои, помогите!» и охранник вбежал внутрь, чуть не вынеся дверь вместе с косяком.
Внутри он обнаружил Процессуса, отбивающегося от повалившего его на пол скампа. Служивые люди всегда думают одинаково: сначала убивай, потом разбирайся. Этого конкретного стража внезапное появление объекта присказок посреди комнаты тоже совершенно не смутило. Ринувшегося на мелкую тварь охранника накрыл сверху шкаф, который опрокинул на него Амиэль. Добивать беднягу не потребовалось: он был без сознания.
Скамп с кряхтением исчез, оставив после себя приличную даэдрическую кучу. А старичок и его юный господин уже бежали по пустынным коридорам. Вскоре Амиэль понял, что ведут его в кабинет отца. Остановившись перед запертой комнатой, Процессус отдышался и открыл дверь своим ключом. Здесь всё осталось точно таким же, как и в тот день, когда умер Вителлус. Только убирались значительно чаще.
Юный маг ненавидел это место, потому что боялся. Вителлус никогда и никого не заводил в свой кабинет, кроме важных чиновников да Амиэля, когда хотел его за что-нибудь наказать. Парень отлично помнил, как отец нависал над ним из-за стола, тянувшегося буквой «Т» через половину комнаты. Из окна открывался прекрасный вид на парк и маленький прудик. Помнил, как протирал носком ботинка ковёр, когда слушал стальной голос отца. Со временем мальчик изучил каждый завиток в том месте, где он обычно стоял. Даже сейчас пустой кабинет вселял в юного мага чувство тревоги.
— Подожди, Процессус, — закрыл за собой дверь Амиэль. — Я не смогу… У меня денег нет, ничего нет!
— Господин, — привстал на колено старичок и схватил мальчика за плечи, — не в деньгах дело, а вас. Я уверен, то вы сможете сделать то, что задумали. И даже не ради меня, денег или титулов. Сделайте это ради брата. Он — всё, что у вас осталось!
— Да я понял-понял, — нервно пробубнил маг, — но я даже не знаю, с чего начать и…
— Выберетесь отсюда и поймёте, — похлопал по плечу Процессус. — А чтобы немного облегчить вам работу — вот начальные пять тысяч септимов и ваш сундучок! — старичок передал Амиэлю заветный мешочек и его шкатулку. — Денежки я насобирал из своих закромов, вернёте, как разбогатеете!
— Деньги! Отлично, хоть что-то!
— Два совета перед уходом: не стоит размахивать эмблемой вашей семьи, потому что Фракий будет вас искать. И второе — вы больше не лорд, так что привыкайте говорить менее надменно и нагло. Люди обычно плохо реагируют на такое обращение. Учитесь говорить «спасибо» и «пожалуйста».
Процессус подошёл к камину, нажал на неприметный кирпич, и пепел провалился вниз, отворив зияющую дыру в полу.
— Личный потайной ход вашего отца. Сделал его на случай второго вторжения войск Доминиона. Кроме него, только я один знаю о нём. Скорее!
— Что?! Прыгать в это помойку? — изумился Амиэль.
— Господин, помните про мои советы. Вам бы стоило меня поблагодарить и не тянуть время!
— Понял, ладно. Хм… спасибо, Процессус, за деньги! — поблагодарил Амиэль и сиганул в яму.
— А мне пора поднять тревогу… — задумчиво произнёс Процессус, закрывая тайный ход.
***
Выйдя из лаза, Амиэль практически сразу нашёл перекрёсток, где он попрощался с Гербертом и Лаффориэль. Времени на раздумья не было: нужно было решать, куда идти!
Дорога налево вела в Имперский город, где располагались Мистические Архивы — самое большое скопление знаний в Тамриэле. Разумеется, в первую очередь его будут икать в столице, потому что там проще всего затеряться. Вторая дорога вела в Кватч, где найти его будет сложнее, но и библиотека там была куда хуже.
Выбор был очевиден, и Амиэль повернулся налево, зашагав вслед за Гербертом и Лаффориэль в столицу. Идти придётся пешком, но после такого успешного побега из собственного дома дорога давалась легко и весело.
Только теперь Амиэль осознал, что его судьба, брата и всей семьи в одночасье легла на его плечи. Пора было становиться лордом не только на словах, но и на деле!
