***
Бриенна была категорически не рада видеть в своей обители постороннего. К ней вообще старались без надобности не ходить просто по причине того, что дико боялись её. Некоторое время магистры Коллегии назначали Бриенну научным руководителем какого-нибудь ученика, но всегда всё заканчивалось тем, что ученик просто сбегал от Бриенны-мясника. И вот Амиэль оказался в храме мёртвых — месте, где безраздельно царствовала смерть, а Бриенна Скопитус была её королевой. — Что-то ко мне зачастили живые, — мрачно прокомментировала она явление Амиэля. — Чего тебе надо, парень? Говори и проваливай, у меня куча работы. Амиэль уже успел пожалеть, что поел перед походом сюда. Даже будучи некромантом сам, он чувствовал подступающую тошноту при виде Бриенны-мясника. Хотя сейчас она и не вскрывала чью-нибудь голову, но вид женщины в маске, раскладывающей щипцы и прочие орудия экзекуций, привёл Амиэля в состояние лёгкого шока. — Здравствуйте, леди Скопитус! — включил обаяние Амиэль. — Рад видеть вас во здравии! — Живы значит больны! — грубо одёрнула мага Бриенна. — Говори быстрее! Через пару минут мне принесут труп. Ой, подожди… Ты сюда пришёл по объявлению? — Какому объявлению? — засомневался Амиэль. — Продать конечность, конечно! — просияла некромантка. — Получаешь сотню монет, а я ампутирую руку или ногу для изучения процессов первичного разложения. Вот тут крестик поставь! — Стоп-стоп-стоп! — запаниковал Амиэль. — Я не по объявлению. Я из Коллегии… — А-а-а, ты, наверное, ещё один стажёр… Если так, то можешь смело катиться прочь, — разочарованно отвернулась Бриенна. Видимо, поиски живой конечности шли вяло. — Понимаете, я провожу небольшое исследование по некромантии… — Ты? — опять перебила его некромантка. — Сомневаюсь. У тебя лицо серое, как у моих клиентов. — Нет-нет, послушайте! — Амиэль тяжело вздохнул. — Я пришёл сюда по собственному желанию. Меня зовут Амиэль Голдвайн… и я пытаюсь воскресить своего брата… — Ещё один… — закатила глаза некромантка. — Да сколько уже объяснять, деревенщина, что я не, — подчеркнула последнее слово Бриенна, — воскрешаю тётушек, дядюшек, братьев и матерей! Я их вскрываю! Проваливай, пока сам на столе не оказался! — Нет-нет, мой брат ещё жив, — Амиэль почти сразу понял, как глупо звучит эта фраза. — Тогда ты дверью ошибся! — Бриенна, мрачнее тучи, вышла из-за разделочного стола и направилась в сторону незваного гостя. — Да что ж за напасть-то, — сжал кулаки Амиэль. — Послушайте же! Я хочу провести вложение души наживо! От такого заявления даже Бриенна отложила инструменты и взглянула на парня, задрав бровь. Амиэлю пришлось вкратце рассказать о произошедшем. Пока он рассказывал, Бриенне действительно принесли труп, да вот только едва некромантка скинула покрывало, Амиэль свой рассказ прекратил. На носилках лежал… гоблин. — Э-э-э, — протянул юный маг, — я думал, вы только людей вскрываете. — Ну что за идиоты! — Бриенна придирчиво осмотрела объект изучения. — Я просила молодую особь, а из этого чуть ли не песок сыпется, — бубнила себе под нос мастер над трупами, надевая фартук, маску и перчатки. — Леди Скопитус? — напомнил о себе Амиэль. — Ой, ты ещё здесь? — напрочь забыла о нём некромантка. — Ты удивил меня тем, что хотя бы знаешь о вложении души наживо. Интересное исследование, но для тебя невыполнимое. — Почему? — что-то сегодня все говорили Амиэлю про невозможное. — Даже если ты отыщешь вырванную из тела душу, просто так её не захватишь, — тяжело вздохнула Бриенна, уже жалея, что не пресекла такой длинный разговор с самого начала. — Душа может попасть в камень, только если оборвать её связь с телом. Убить, проще говоря. Я не знаю способа, как захватить душу, не разрушая связей с телом. — Я знаю! — перебил Амиэль. — У меня есть модернизированное заклинание захвата душ! — Не перебивай! Стой, откуда? — Купил у мага по имени Неласар… — Не удивлена. Слышала, что он вляпался в какую-то историю с камнями душ несколько лет назад. Заклинание захвата души наживо очень специфическое, поскольку её потом нельзя использовать для зачарования. Только для таких целей, как у тебя, оно и сгодится, — параллельно с объяснением некромантка готовила растворы и склянки. — Стой. Если ты и так всё знаешь, зачем ты тратишь тут моё время? — недобро прищурилась Бриенна. — Его может сотворить только колдун-эксперт. Прошу, возьмите меня в ученики! — тут же попросил Амиэль. Обычный поход в библиотеку обернулся невиданной удачей. — Исключено, — отрезала Бриенна. — Что угодно сделаю! Хоть рабом стану! — Что ты мелешь, мальчик, — презрительно скривилась некромантка. — Зачем мне живые рабы, коли у меня мёртвых полно? Нет и точка. Никогда. Я не беру учеников. И связываться с захватом душ разумных я не хочу. — Что? — обречённо промямлил Амиэль. — Но что мне тогда делать?! — Понятия не имею. Твоё время истекло, проваливай. — Ясно… — разочарованно опустил голову парень. — Ненавижу хнычущих детей, — убийственно прямо заметила Бриенна. — Всё, иди плачь подальше и не мешай мне делать вскрытие. Дожидаться ухода гостя она не стала, одним резким движением вспоров брюхо усопшему гоблину. Ох, зря она это сделала: из раздутого живота тут же клубком вывалились многочисленные извивающиеся черви-паразиты, шевелясь в кишках, словно пальцы. Это стало последней каплей, и Амиэль отправил собственный обильный завтрак на пол комнаты, не выдержав тошнотворного зрелища последствий неправильного питания мёртвого гоблина. — Какого скампа?! — возопила Бриенна вслед спешно сматывающемуся Амиэлю! — Куда ты понёсся?! Немедленно убери за собой, паршивец! Проклятые посетители, каждый раз одно и то же!***
Сидя напротив портала в кабинет архимага, Амиэль судорожно пытался забыть кошмар, увиденный в катакомбах Бриенны. Маленький лорд, конечно, успел насмотреться на мертвецов, зомби и лужи крови, но такого тошнотворного зрелища он ещё ни разу не наблюдал. Поначалу Амиэль хотел зайти к себе домой, но передумал. Вместо этого он пошёл прямиком к архимагу, чтобы попытаться выпросить у него разрешение на посещение закрытой части Архивов. «Может, польстить ему? — мысли в голове Амиэля скакали, словно караси на сковороде. — Или заявить гордо и приказать? Нет, так не получится. Купить еды и заказать стирку… нет, стирку не на что. Самому постирать? Нет, архимаг не поведётся на лесть, надо его как-нибудь убедить. Рассказать про брата? Нет, ни за что не буду сам стирать вещи! Я лорд, а не прачка! Да, пожалуй, расскажу архимагу о своей проблеме. Он мудрый человек — должен понять. Главное, чтобы дядя не вмешался!» Взор Амиэля зацепила доска объявлений, которую он начал разглядывать от скуки. Среди объявлений о потерявшихся книгах, посохах и штанах, рекламных листовок левых эликсиров и огромного плаката о наборе бойцов на Арену Амиэль увидел листовку с информацией о том, что Мистическим Архивам требуется помощник Архивариуса для помощи в разборе старых архивов на третьем уровне… Дальше Амиэль даже читать не стал. Это было именно то, что надо, — возможность попасть в закрытые отделы Архивов. Пусть не так и глубоко, зато это был прорыв! «Ну и что, что не четвёртый! — радовался Амиэль, несясь по лестницам, словно крестьянский ребёнок. — Может, этот архивариус меня и дальше пропустит! Всё может быть! Наверное, придётся мне стирать самому… Как же мне повезло-то, а!» В тот же день Амиэль стал полноценным работником Мистических Архивов.***
Дар судьбы оказался не так прекрасен, как на первый взгляд! Во-первых, архивариус, о котором говорилось в листовке, был древним призраком старикашки, говорившим таким голосом, словно кто-то гремел цепями. Оказывается, лет сто назад он был самым обычным магистром, работающим в библиотеке, но однажды его хватил удар прямо за чтением, старик умер, но, не заметив этого маленького факта, продолжил чтение уже в виде призрака. — Эти неучи ничего без меня не могут! — ежедневно ворчал призрак. — Тут и помереть на секунду нельзя, чтобы бестолковые адепты не испортили половину томов! Со временем он забыл своё имя, так что все звали его просто Архивариусом. Его работой стало ведение учёта книг Мистических Архивов, обновление и сохранение старых томов и любое другое наблюдение за тысячелетиями мудрости на пыльных полках. А Амиэль нужен был ему только лишь для того, чтобы за пятьсот монет в месяц переписывать особенно ветхие экземпляры научных статей, которые так и не увидели свет. — Архивариус, — в перерывах Амиэль пытался выспросить у призрака особенности его жизни. Не каждый же день встретишь призрака, с которым можно поговорить, — а как вы держите в руках перо, если вы… призрак? — Хватит отвлекаться, мальчишка! — чаще всего ответ призрака звучал именно так. — Будешь филонить — не заплачу! Среди всего этого чтива были и весьма сомнительные научные изыскания: «О пользе консервированной печени гоблинов», «Отрезанные конечности как заменители магических посохов», «Суть самоосеменения», «Причины возникновения насморка: проклятье или врождённый порок?» и так далее в таком же духе. Не зря всё это закрыли подальше от нормальных людей. — Архивариус, — во время работы Амиэль частенько обращался к старику за разъяснениями. По большей части безуспешно… — я не понимаю почерка. Тут написано скамп знает что! Буквы скачут, словно козлы по Джерольским горам. — Что?! Выбирайте выражения, молодой человек! — проскрипел призрак. — А, это трактат архимага Паллова. Под конец у него развилась страшная Костоломка, вот и тряслись руки. Один из самых прогрессивных исследователей животного мира своего времени… — Так что тут написано? — перебил Амиэль старичка. — Да мне всё равно, это ведь твоя забота! — отмахивался призрак. Впоследствии Амиэль просто перестал обращаться к нему. — И давай поторапливайся, нечего бездельничать! Вот пошла молодёжь… в моё время такого не было… Приходилось разбирать ужаснейшие почерки в слабом свете факелов, а затем аккуратно вновь переносить их на бумагу. Амиэль знал заклинания, чтобы заставить перо писать без помощи человека или вообще просто скопировать текст со страницы на страницу, но проблема была в том, что в Архивах не действовала вообще никакая магия, ни одно заклинание не работало. В Коллегии даже шутку придумали: «Магия и книги о магии — вещи несовместные»! На самом деле суть этого явления была несколько иной, нежели её понимало большинство. «Запретить» магию полностью невозможно, иначе бы Архивариус просто испарился, а дремора отправились обратно в Обливион. Нет, маги сделали хитрее. Они зачаровали камни стен Архивов так, что они вытягивали магическую энергию из любого существа внутри. Это совершенно безопасная для организма процедура, поскольку потом запас энергии восстанавливался, втягиваясь из окружающего мира. Зато никто не мог произвести и малейшего огненного шара, а призванные существа вполне могли находиться внутри и пользоваться холодным оружием. — Бездна Бала! — ругался Амиэль себе под нос, напрягая глаза над очередным «произведением литературного искусства». — Ну вот и зачем было запрещать магию? — Ещё чего! — возопил Архивариус, обладавший слишком тонким слухом для призрака. — Позволить кидаться молниями и призывать огненных атронахов в библиотеке?! Это место для науки, а не фокусов! — Но ведь можно было просто её запретить! — Амиэль был рад отвлечься от каракулей магистра Флатона об идеальном государстве дремор. — Зачем было делать так, чтобы тут вообще ни одно заклинание нельзя было сотворить?! Любая осмысленная магия тут же поглощается стенами! — Чтобы не было повадно нарушать! — отмахнулся Архивариус. — Так проклятые ученики точно ничего не уничтожат! — Кстати, — вспомнил Амиэль одну важную деталь, — а как же дремора уровнем ниже? — Так они сами сюда и пришли, ироды рогатые! — тряс кулаком Архивариус. — Их призвали вне Архивов и привели сюда. Совершенно зря, кстати… Но нет худа без добра, как любят говорить каджиты. Всё свободное время, коего оказалось не так много, Амиэль непрерывно искал хотя бы какую-то маленькую зацепку… хоть какую-нибудь ниточку к Чёрным Книгам Моры. Юный маг справедливо решил, что лучше решать невозможные задачи по очереди: сначала Книга, а потом непроизносимое заклинание. Но прошла уже неделя беспрерывного чтения, а Амиэль не продвинулся ни на йоту! Решение пришло само и внезапно. Архивариус за постоянным ворчанием и старческим дребезжанием скрывал просто колоссальный объём знаний. Так что к нему можно было обратиться с самыми разными вопросами, если получиться вклиниться к нему в постоянное ворчание и выдержать весь его развёрнутый ответ. И вот однажды Амиэль всё-таки собрался с духом и решил поговорить с Архивариусом. — Глупые мальчишки, — опять ругался призрак. — Приходят сюда за книгами, опасными для жизни, а сами с трудом могут пять заповедей магии рассказать! Только и думают о практике и огненных шарах, а сами не отличают Ньюмона от Камта! — Совершенно с вами согласен, Архивариус, — решил подлизаться Амиэль. Впрочем, делал он это впервые. — Такому большому теоретику, как вы, наверное, больно смотреть на это. — А, что? — призрак обратил внимание на Амиэля. — Чего оторвался от работы? Твоя рука перестала писать! Да и что может такой юнец знать в теоретических аспектах магии? Ты даже не знаешь основ… — лесть на призрака не подействовала. — Заповедь первая: «Магия — суть источник, смысл и энергия. Источник вкладывает смысл в энергию, определяя её структуру». Архивариус только что дал Амиэлю повод показать свои знания и самоутвердиться. Может, призвать старшего даэдра юный маг и не был способен, но вот рассказать о теоретических основах мог. — Заповедь вторая: «Магия существует везде. Любое тело содержит в себе магическую энергию, в которую некогда вложили смысл при создании мира». Таким образом, познавая смысл вещей, мы можем управлять ими, менять их смысл, а как следствие, их структуру. Амиэль говорил сложные фразы, словно список покупок. Это были первые слова, которые они вместе с братом выучили на стезе магии. Многие волшебники пренебрегали основами, как и жаловался Архивариус, но только не Амиэль. Может, он и не мог прирастить кому-то отрубленную руку, как Лаффориэль, зато, в отличие от неё, был способен запомнить даже самую сложную формулировку с точностью до слова. — Заповедь третья: «Магия подчиняется законам пропорции. Чем глубже смысл, передаваемый источником, тем больше для него нужно энергии». Из третьей заповеди следует, что только высшее существо может создавать другие миры, поскольку его объём энергии бесконечен. Это называется «Познать Чим», магистр Савос Оран писал о том, что Вивек — один из немногих, кто познал Чим. Многие спрашивали, мол, зачем знать о том, как создать мир, если сам этого сделать не можешь. На это Амиэль всегда отвечал, что если не мыслить глобально, действительно великим тебе не стать. — Заповедь четвёртая: «Магия подчиняется законам сохранения. Любая энергия может быть поглощена или рассеяна в пространство». Заклинания рассеивания и поглощения были коньком и гордостью Амиэля. Он не знал, как это получилось, но это были те немногие заклинания, которые он мог нормально применить. Всё началось с того, что юному магу надоело, что Луций постоянно заколдовывал его ботинки. Поэтому маленький лорд научился рассеивать всякие пакостные заклинания братца. — Заповедь пятая: «Не наделённая смыслом энергия всегда возвращается к источнику». — Зазубрить эти слова может каждый, да не каждый поймёт их смысл… — начал было Архивариус, но Амиэль его перебил. — Первая заповедь указывает, из чего состоит магия в целом и одно заклинание в отдельности. Огненный шар — это всего лишь энергия, наделённая смыслом огня и выпущенная магом. Вторая заповедь говорит о том, что камень — тоже энергия, когда-то и кем-то наделённая смыслом… камня. Богословы считают, что это сделали Боги. Ну, третья заповедь в комментариях не нуждается: чем мощнее огненный шар, тем больше нужно энергии. Чтобы создать камень, нужно невероятно много энергии, а чтобы целый мир, нужно быть богом! Четвёртая заповедь говорит о том, что энергия никуда не исчезает, она просто растворяется в осмысленном пространстве, становясь частью Нирна. Пятая заповедь говорит о том, что энергия без смысла существовать не может. «Как и любое разумное существо», — вдруг явственно понял Амиэль. — Хм, неплохо, молодой человек, — покивал прозрачной головой Архивариус. — Что-то ты знаешь. — Впервые сформулировал заповеди магии, кроме второй, псиджик Ньюмон, через некоторое время к ним добавили и вторую заповедь. Кстати, она до сих пор под сомнением большей части магического сообщества. Эти заповеди легли в основу Мистицизма как науки и основали целый пласт философии псиджиков. — О да, псиджики были одержимы идеей контролировать магию при помощи магии. Менять смысл энергии и материи, создавать собственные миры. Но всё упёрлось в третью заповедь, так что миры может создавать только бог, ну или завладевший силой бога. — Вот что поразительно, — подыграл старику Амиэль, — школу Мистицизма расформировали после Кризиса Обливиона. Якобы это мистики открывали эти врата. Но никто и не подумал ополчиться на колдунов или магов изменения! — А, да всё едино! Все эти маги готовы только огненными шарами кидаться да дремор призывать! — если бы Архивариус мог плеваться, то он так и сделал бы. От раздражения Архивариус воспарил над полом и стал летать из стороны в сторону. — И никто даже не задумывается о том, сколько всего можно открыть, просто сидя за столом! Я совершенно согласен с тобой, юноша: расформирование школы Мистицизма — ужасная и невосполнимая потеря! Как можно было запретить науку, изучающую суть этого мира?! Постигая смысл материи, мы могли бы возводить города мановением руки, как Шалидор! Но нет — им бы лишь рогатых бестий призывать. — Или Заркс! — вклинился Амиэль, пытаясь навести болтливого призрака на нужную тему. — Даже не напоминай мне об этом глупом эльфе! Зачем, спрашивается, он перешёл к Мерунесу Дагону, если он раньше служил самому Хермеусу Море! Какой маг в здравом уме променяет Принца знаний на Принца разрушения?! — не на шутку разошёлся Архивариус. — Я тоже этого не понимаю, Архивариус! И вы правы насчёт теории! Открыть, сидя за столом, можно не меньше, чем практикуясь! А сколько бы теорем, законов и правил мы узнали, если бы только могли приходить в план Хермеуса Моры! Каждый маг стал бы, как Заркс! Магические науки сильно бы продвинулись! Но увы, мы не можем! — получалось ужасно наигранно, но Архивариус жарко кивал. Амиэль чувствовал, что оседлал свой поток. — Почему не можем?! — воскликнул призрак. — Ты, наверное, не слышал, но у Хермеуса есть особые книги эзотерических знаний, которые проводят путников в его мир! — без умолку говорил Архивариус. — Сколько же можно узнать, просто прогулявшись по просторам Апокрифа при помощи таких книг! Хорошо, что архимаг Готлен смог достать такую для Коллегии! — довольно покачал головой Архивариус. Амиэль не мог поверить в то, что слышал. От удивления он даже забыл закрыть рот. Книга, ради которой он прошагал почти полсвета, оказалась прямо под носом. — Да вы что?! — не сдержавшись, воскликнул Амиэль. — Именно! Получил её от магистра Нелота пару лет назад, когда был на Солстхейме. Уж не знаю, на что он её выменял, но я лично поместил её на пятый уровень Архивов под самую надёжную охрану! Представляешь, недавно сделали открытие ещё одного свойства корня подсолн… — Интересно, а можно хоть глазком взглянуть на Апокриф? — весь подался вперёд Амиэль. — Это, наверное, просто невероятно! — Ни в коем случае! — воскликнул Архивариус, резко растеряв весь запал разговора. — Это же опасно! Её читает только архимаг да пара магистров! И хватит об этом. Я и так рассказал тебе слишком много! — спохватился Архивариус, но забрать слова обратно уже не мог. — А теперь возвращайся к работе, юноша! У тебя ещё три текста сегодня! — Простите, Архивариус, — вскочил Амиэль, не в силах сдержать волнения, — но мне срочно надо в туалет…***
Весь оставшийся день Амиэль не мог сосредоточиться ни на чём, поэтому он постоянно на кого-нибудь натыкался или задевал. — Смотри, куда прёшь! — По сторонам надо смотреть! — Ты не один на улице! — Да-да, — только и отвечал Амиэль. Тем вечером он сидел в столовой Коллегии Шепчущих, размышляя над узнанным. Он успел немного переговорить с Ханнесом в перерыв между занятиями, но тот его окончательно разочаровал, отметив, что на пятый уровень Архивов попасть сложнее, чем в императорские покои. И хотя дело сдвинулось с мёртвой точки, Амиэль не чувствовал себя счастливым, только лишь взволнованным. Там, в столовой, его и нашла Лаффориэль, невесть зачем приковылявшая туда на ночь глядя. — Ой, Амиэль! Милок! — воскликнула бабушка, подсаживаясь к юноше. Амиэль был несильно рад внезапному явлению навязчивой бабули, но просто выгнать её было бы нетактично. — Здравствуйте, леди Лаффориэль, — кивнул Амиэль. — Леди Лаффориэль?! — выгнула брови целительница. — Что за обращение, внучек?! Хотя должна отметить, что уроки Герберта не пошли прахом и ты стал куда вежливее! Но это не значит, что ты так можешь ко мне обращаться! Зови меня бабушкой. — Да-да, спасибо, — небрежно кивнул юный маг. — Как ваше здоровье? — Ох, милок, грех жаловаться! — всплеснула руками бабуля, обозначая, что время для жалоб как раз и наступило. — Но вот сердце, проклятое, совсем меня подводит! Ходить мне что-то стало тяжело, милок! Только на заклинаниях и держусь! Да и не все болезни можно вылечить, увы… А ещё в этом санатории… или тюрьме — уж не знаю, чего там больше — так ужасно кормят! Одно пареное, варёное и диетическое! Не то чтобы я прям вот уж так сильно хотела есть жареную свинину или пить пиво, но ограничения меня расстраивают. А как там влажно! Знаешь, мне нравилось в Хаммерфелле, внученька: сухо, тепло и светло. А Сиродил — совсем не то. Влажно, да и зима почти наступила, холодно что-то стало, после пустыни-то! Вот суставы и разболелись, мочи нет… Амиэль сидел и с ужасом осознавал, что сменял болтливого призрака на болтливую старушку. И вообще зря он открыл рот, заведя разговор с ней. — …Нет, я совершенно ни на что не жалуюсь, но эти лестницы там меня убивают! Мне, между прочим, не сорок лет, чтобы по ступенькам скакать, словно козочка! — гневно закончила Лаффориэль. — А ты чего какой смурной? Не захворал ли? — Нет, — наиграно улыбнулся Амиэль, — всё в порядке. Я даже нашёл себе работу в Архивах. — Ох, Амиэль, это просто прекрасно! Как же ты изменился за эти пару месяцев! — смахнула слезу Лаффориэль. — Стал таким вежливым мальчиком, уже работаешь… скоро уж невесту приведёшь! — О чём это вы, леди Лаффориэль?! — поперхнувшись, воскликнул Амиэль. — Какая невеста?! Мне бы сначала брата вернуть… — Никогда не опускай руки! — погладила по волосам пригорюнившегося мальчика Лаффориэль. — То, что сейчас кажется невозможным, через минуту окажется сделанным! Ну или через полгода. — Я, пожалуй, пойду, бабушка Лаффориэль, — удивительно, но старая эльфийка и вправду подняла Амиэлю боевой, точнее научный, дух. — Мне ещё томик Плотиуса по некромантии читать… — Ой, внучек, лучше почитай кого пообразованней. Плотиус среднего зомби с трудом мог поднять. Единственное, в чём он преуспел, — в словоблудии. — Вы не можете этого знать наверняка, бабушка, — не мог не поперечить Амиэль. — О, напротив. Какие речи он вещал, пока убегал от меня! Да уж, писатель он был хоть куда, а вот некромант — просто ужас. Его трэллы и минуты не держались. Ты лучше почитай Альтиона с Саммерсета, тьфу, то есть с Алинора. Вот он поднял так поднял! Как-то раз он оживил уже трижды мёртвого огра… — Правда?! — уже с интересом переспросил Амиэль. — А когда он умер? — Боги с тобой, родненький! По что Альтиона хоронишь?! Он ещё вполне себе живой, только дряхлый. В последний раз его видела лет пятьдесят назад. Ему как раз было под шестьсот. Ну всё, беги-беги, внучек, не засиживайся допоздна! Молодому организму нужно отдыхать. — Ладно, бабуль! — махнул рукой Амиэль и убежал. — Эх, как быстро растут дети! — пустила слезу сердобольная эльфийка. — Так, что бы мне поделать? Мемуары или оборотни? Мемуары? Оборотни? — Простите? — обратился проходивший мимо студент, случайно услышавший монолог эльфийки с собой. — Это вы мне? Какие оборотни? — Из лесов, вестимо! Всё, решено — мемуары! — решила Лаффориэль, а маг быстро ушёл, решив, что у него сумасшедших и среди учителей полно. Мемуары Лаффориэль. Мрачный лес Добраться до нужного места я и небольшой отряд аргониан смогли за месяц. Я была уверена, что без меня это расстояние заняло у них примерно неделю, но с эльфийкой на руках, плохо плавающей даже в бадье, передвижение сильно осложнялось. Да и местная живность частенько пыталась меня сожрать. — Наша цель — Мрачный лес, Лаффориэль, — сообщил мне Аркитус. — Это очень древнее место. Возможно даже, что с него началось всё Чернотопье. Это сплошное переплетение лиан, корней, стволов и веток. Ты одна из немногих неаргониан, побывавших там. — Почему? — спросила я, хотя ответ был довольно очевиден. — Это сердце болот. Туда невероятно трудно добраться и ещё сложнее там выжить. Помимо диких племён, которые с удовольствием съедят тебя, найдётся ещё миллион животных поступающих так же. Когда Реман Сиродил разбил наши войска, аргониане отступили именно туда. Мой предок, кстати, тоже там воевал. — Откуда вы узнали, что там могут быть даэдрапоклонники, и почему решили, что именно Периайта? — это тоже был немаловажный факт. — Хист нам это сказал, — честно признался Аркитус, ухмыльнувшись при виде моего скептического выражения. — В Мрачном лесу находится старейшее дерево Хист. Говорят, ему более шести тысяч лет, но никто не сумел это проверить. — Да уж, действительно старое деревце, — тихо прошептала я, представив размер ствола этого монстра растительного мира. — Мрачный лес простирается на километры вокруг. Говорят, что из-за корней не видно земли, что деревья там до небес и под их кронами царит вечный мрак… Тогда мне показалось, что любовь Аркитуса к книжным речам осталась от его прошлой жизни. И хотя с тех пор прошло очень много времени, болота Аргонии не изменились ни на листочек. Вокруг по-прежнему кипел естественный отбор, уничтожая слабых ради сильных. А несколько раз мы проплывали мимо торчащих из воды зубьев, поросших мхом и кажущихся безобидными камнями. А когда-то сквозь них маршировали армии даэдра, неся с собой огонь и смерть. — Аркитус, скажи, — обратилась я, — а в твоих прошлых жизнях ты участвовал в Кризисе Обливиона? — Нет, Лаффориэль, — покачал рогатой головой ящер. — Я тогда ещё не родился. Но я слышал удивительные истории. Мои друзья рассказывали, что отпор аргониан был такой сильный, что генералы дремора закрывали Врата Обливиона сами — боясь, что мы последуем за ними в их мир. Мой брат Заракисс рассказывал, что на помощь его отряду пришли не только дикие племена, но и животные: вся Аргония в один миг восстала против армий Мерунеса Дагона! — Невероятно! — только и успевала дивиться я. — И вы бывали в Гиблых Землях? — Это так называется мир Мерунеса? Нет. Наши войска не преследовали даэдра. Аргониане уходили глубже в болота, туда, где проклятые порождения не могли нас настигнуть, и планомерно уничтожали их поодиночке. Мерунес Дагон допустил ту же ошибку, что и Реман Сиродил во время аргонианской войны. — Какую? — не удержалась я. — Никто не может победить аргониан в их же болоте, — справедливо заметил Аркитус. — Если не мы, то болезни, хищники или насекомые сгубят любого, даже могущественных пешек Мерунеса. Эх, люблю я аргониан! За столько лет они успели побывать подданными Империи, рабами, военнопленными и свободными гражданами. Успели повоевать, выиграть и проиграть, но их жизнь не изменилась, оставшись прекрасной и самобытной. В конце концов, мы добрались до границы Мрачного леса, но для описания этого места мне даже сейчас не хватает слов. Представьте, что вы умеете вязать. Что будет, если вы не смотаете нитки в аккуратные клубки? Правильно — они запутаются. А теперь представьте, что каждая такая нить — корень, ствол или ветка, на которых можно спокойно сидеть или стоять. Сплетаясь и связываясь в сплошной моток зелени, вся эта живая композиция как будто двигалась, неспешно шелестя на ветерке. — Что, слов нет, эльфийка? — ухмыльнулся Аркитус. — Видела такое когда-нибудь? — Никогда, — уверенно ответила я. — По сравнению с этим даже Валенвуд выглядит ухоженным. А там есть хищники? — задала я наивный вопрос. — О-о-о-о, — протянул Аркитус, — и не сосчитать! Но не переживай, Лаффориэль, они — наша наименьшая забота. Мы начали продвигаться вглубь бесконечного зелёного лабиринта. Меня поражало, как аргониане, чьё зрение несильно и отличается от моего (в этом я была совершенно уверена), могут передвигаться без света. Боясь оступиться на корне и улететь прямо в трясину, я зажгла магический огонёк. Но, если честно, мне тут же захотелось его погасить, потому что блеклый свет отразился в глазах десятков животных, пристально смотрящих на меня из вечного мрака болота. Пока мы шли, на нас напала огромная стрекоза (я назвала её так только потому, что она была на неё отдалённо похожа), мимо прополз страшный гигантский слизняк (правда неагрессивный) и проплыла целая орава змей, мерзко шипевших под нами. — Аркитус, — тихо спросила я, — я помню, был тут такой рой, который… — Нет, рой — явление южное. Тут водятся только безобидные москиты. Безобидные?! Ночью я чуть с ума не сошла, пытаясь отогнать этих тварей от меня под смешки отряда Аркитуса. Меня укусили, наверное, раз сто! А хуже всего было то, что я не знала, какие болезни эти твари переносят. А стоило мне заснуть, замотавшись в непроницаемую для комаров ткань, как болото сотряс страшный вопль, как будто женщину резали живьём! — А, это Перепль! — пояснил Аркитус спросонок. — Птичка такая… — Ну тогда никаких проблем… — я и забыла, какая же дыра эта Аргония! Из-за пышной растительности день в Мрачном лесу несильно отличался от ночи. Тонкие лучики кое-как пробивались сквозь листву, оповестив ночную живность о том, что им пора на боковую. Зато наружу выбрались дневные. Но у всех препятствий есть свой конец: мы вышли на открытое светлое пространство, разрезав плотный комок лиан. Могу с уверенностью сказать, что это дерево заслуживает звания Великий Хист. Высотой он был с половину Башни Белого Золота, а ветви кроны раскинулись на несколько сотен метров. Как и его младший сородич, мой бывший пациент, толстенный ствол поднимался над берегом озерца на толстенных корнях, каждый в два обхвата. Странно, как он только не упал под собственной тяжестью. — Внимание, воины! — скомандовал Аркитус. — Разбиться на пары и прочесать всё вокруг! Проверять любую подозрительную личность. Мы не знаем, что за дрянь завелась в этих болотах, но обязаны её найти и уничтожить! Особенно если это какой-нибудь заблудший даэдра. — Аркитус, — спросила я, когда отряд рассыпался по окрестностям, — почему ты упомянул даэдра? — Когда генералы Дагона закрывали за собой врата, то оставляли большую часть войск здесь. Мы потом два года вычищали болота от брошенной даэдрической нечисти. Мрачный лес — очень глухое место. Тут можно спрятаться хоть на тысячу лет, и никто, даже дикие племена, тебя не найдёт. — Я, конечно, не дикое племя, но я кого-то нашла, — указала я на две фигуры, двигающиеся вверх по одному из пологих корней Великого Хиста. — Это не мои люди! За ними! — воскликнул Аркитус. Видя, что их нагоняют, фигуры остановились и повернулись. Я с товарищем остановилась напротив. В очередной раз я не могла поверить своим глазам: передо мной стояли дремора и зивилаи — настоящие высшие даэдра! Более того, лицо этой рогатой сволочи мне было знакомо… — Аэ́стрин! — воскликнула я. — Лаффориэль! — казалось, дремора совсем не удивился моему присутствию, хотя лицо его и изменилось. — Как хорошо, что вы знакомы, — умудрился пошутить Аркитус. — Это что за порождение бездны? — Высший священник культа Периайта и по совместительству правая рука Принца, — пояснила я, не сводя глаз с врагов. Я слишком часто натыкалась на его имя, чтобы забыть этого мерзкого дремору. — Самый тупой из дремор. Оба даэдра ударили молниями одновременно. Но до моей реакции им было далеко. Разряды разлетелись на искры, когда ударились о мой Оберег. — Кажется, он обиделся, — заметил Аркитус, даже не дрогнувший от произошедшего. — На правду не обижаются, — я решила подействовать на нервы врагу, чтобы задержать. — Он променял чин офицера у Мерунеса Дагона на службу в помойке Периайта. — И впрямь тупой! — согласился Аркитус. — А ещё он устроил кровавую бойню в деревушке Валенвуда, приносил в жертву беременных женщин Скайрима и лично устроил расправу над безоружными монашками монастыря в Сиродиле. Среди культистов о нём шла молва как о «Аэстрине-уверенном», потому что его рука ни разу не дрогнула, убивая кого-нибудь. — Мерзкое мясо, вы зря пришли сюда! Вы даже не представляете страдания, которые обрушаться на вас! Ксаксес, — в бешенстве проскрежетал Аэстрин, обращаясь к зивилаи, — убей эту погань! Богоненавистицу Лаффориэль можешь сперва помучить! Вот так и закончилась быстрая и внезапная встреча. Могу с уверенностью сказать, что нас с Аэстрином можно было считать закадычными врагами. До этого момента мы уже несколько раз встречались: в Сиродиле, Морровинде и Эльсвейре — и всякий раз эти встречи заканчивались для Аэстрина болезненно. Я вообще удивлялась, как Периайт терпит, что его избранного воина уже столько раз умертвил один и тот же смертный. Аэстрин повернулся и стал быстро двигаться вверх по корню, а зивилаи Ксаксес направился к нам, потирая кулаки. Пожалуй, стоит описать, как выглядят зивилаи и почему я их так не люблю. Представьте двухметрового уродливого рогатого мужика тёмно-синего цвета, который носит только набедренную повязку, да и то не всегда. Более того, эти порождения обладали силой, способной переломить пополам каменную колонну, и это в дополнение к скверному и взрывному характеру. Ударив по нему молнией, я выяснила, что конкретно этот зивилаи ещё и обладал большим сопротивлением магии, поскольку даже не заметил моей «искорки». — Я с ним справлюсь, Лаффориэль, — уверенно заявил Аркитус, — а ты поддержи меня каким-нибудь заклинанием! И держись подальше. — Поняла! — кивнула я, надеясь, что Аркитус знает, что делает. Я коснулась спины товарища, направив всю имеющуюся энергию на него. Даже через лёгкую броню я могла почувствовать, как зашевелились от моих чар мышцы аргонианина. Сила, ловкость, выносливость — я вложила в них львиную долю моей магической энергии, надеясь, что этого хватит, чтобы одолеть синюшного двухметрового детину с рогами. Зивилаи вытащил огромный эбонитовый двуручный меч, приготовившись сокрушить врага одним сильным ударом. Аркитус метнулся вперёд, поднырнув под меч. Но попытка насадить Ксаксеса на копьё закончилась тем, что зивилаи схватил древко и чуть не выкинул аргонианина с корня. Мне оставалось только поразиться силе зивилаи, размахивающего двуручным мечом, словно тростинкой. Только один раз в жизни мне ещё довелось встретить такого же сильного воина. Да и тот тоже даэдра, кстати! Но не об этом… Оставшись без оружия, Аркитус метался на узком мосту, пригибаясь и извиваясь, словно змея. Не без гордости замечу, что выжил он только благодаря моим заклинаниям. Подскочив над мечом, Аркитус осыпал зивилаи ударами маленького кинжала, от которых Ксаксес попятился и зарычал, как разозлённый лев. Первым, что попалось под руку зивилаи, оказался хвост вёрткого аргонианина. Основательно приложив ящера о пол, Ксаксес поднял огромную ступню, чтобы расплющить голову противника. Вильнув в сторону, Аркитус избежал неприятной участи, в отместку пригвоздив ногу Ксаксеса кинжалом к корню. Пока зивилаи не успел оправиться от боли, Аркитус, как самая обычная ящерица, вскарабкался вверх по зивилаи, обхватил ногами шею и со всей силы навалился на рога. Я уже тогда поняла, что этому даэдра крышка, даже жалко стало: рог не выдержал и сломался, а Мрачный лес сотряс вопль Ксаксеса. Впрочем, всего на секунду, потому что в следующий миг Аркитус воткнул обломанный рог прямо противнику в глаз. Мы даже не стали ждать, пока тело Ксаксеса упадёт в болото, сразу бросившись за жрецом Аэстрином. А он и не думал убегать — знай себе, стоял около самого ствола Хиста и мерзко ухмылялся. — Не удивлён, что Ксаксес пал, но ни шагу дальше! — приказал он, нацелившись странным мечом в «аргонианское божество». — И чего же ты добился, Аэстрин? — поразилась я. — Это «Карающая пандемия» — особый меч Периайта, созданный самим лордом чумы! — мерзко проскрипел жрец. — Теперь аргониане за всё ответят! И я, Аэстрин, буду самым великим дреморой… — Скажи-ка, «великий дремора», — саркастично спросила я. Нужно было потянуть время и придумать какой-нибудь план. Я точно не могла знать: блефует этот дремора или нет, но проверять на самом древнем дереве Нирна я не собиралась, — какого это — служить самому слабому и жалкому Принцу во вселенной, а? — А какого это, когда генерал, которого ты знал более тысячи лет, оставил тебя за порогом, потому что перепугался ящериц, а?! — вскипел Аэстрин. — Они бросили меня, а лорд Периайт предложил мне новый дом и высокий пост! Он предложил мне отомстить аргонианам! Эта проклятая раса ящериц унизила меня и опозорила весь мой клан! Набожные рептилии, презирающие любые религии, заплатят за… — Не драматизируй! — оборвала я его напыщенную речь. — Ты не можешь умереть. Мог бы спокойно самоубиться и вернуться в свои проклятые земли. Но тебе захотелось поиграть в раненую душу и обиженную девочку, — потешалась я над даэдра, ставшим даже алее обычного. — Так что ты самый обычный предатель, который бросил друзей и господина ради сиюминутной жажды мести! — Кто бы говорил, — прищурился Аэстрин, глядя на меня. — Не думай, что можешь попрекать меня за предательство, Богоненавистница! — Ничего ты обо мне не знаешь! — процедила я, растеряв весь запал. — Я, по крайней мере, не мешаю месть с религией! — А тот мальчишка из Бтардамза? — Аэстрин знал слишком много подробностей моей жизни. Увидев, как поднялись мои брови, а губы остановились на полуслове, жрец захохотал. — Вот видишь! Не такие уж мы и разные, Лаффориэль! Но, в отличие от тебя, моя месть богу сегодня осуще… Договорить он не успел: слегка зажмурившись от смеха, Аэстрин проморгал резко метнувшегося к нему Аркитуса, всё это время ждавшего подходящего момента. Дремора даже не успел взмахнуть своим мечом, прежде чем аргонианин вместе с ним полетели прямо в воду. Раздался всплеск, означавший неминуемую кончину закованного в доспехи дреморы, камнем ушедшего ко дну. Стоит сразу заметить, что и эта встреча была для нас с Аэстрином не последней. Ещё два раза наши пути пересекались, правда, оба раза он от меня убежал, как трусливая маленькая девочка. Я обессиленно привалилась к стволу, и впервые за несколько десятилетий по моей щеке пробежала слеза. Я с ужасом осознала, что мы и вправду несильно-то и отличались… Тут я вспомнила об одном старом-старом подарке, который всегда носила с собой. О маленькой коробочке, которую мне когда-то подарил губернатор Лилмота. Не знаю, почему, но я решила, что сейчас самое время расстаться с ним, как ещё с одной частью моей старой жизни. Споры Хиста полетели по ветру, сверкая, словно золотая пыль, а я заворожённо смотрела на танцы золотых бликов в лучах заката. — Красиво, правда, — Аркитус поднялся ко мне, выбравшись из воды. — Увидеть, как Хист сбрасывает споры, можно только раз в столетие. Не думал, что доживу до этого! — в его глазах отразилось природное любопытство аргониан. — Знаешь, чем ты отличаешься от этого порождения бездны? — Чем же? — не особо интересуясь, спросила я. — Ты всё ещё здесь, — твёрдо сказал Аркитус и помог мне подняться. Это точно — от Несущего Знания в нём ничего не осталось. А от его слов мне стало только хуже…***
— Привет! — на выходе из столовой Амиэль встретил давешнюю девушку из библиотеки. Она так и лучилась счастьем, видимо, срок её наказания закончился. — Как твои дела с магистром Скопитус? — Ужасно, — честно признал Амиэль. — Она сумасшедшая! — Это ещё мягко сказано! Ты знал, что она использует неопознанные трупы в качестве своих слуг? Да, кстати, меня… — Простите, я спешу. Мне ещё целого Альтиона прочесть нужно. — Да его же читать невозможно, и картинок нет! Ты лучше Плотиуса почитай, он пишет понятно! — посоветовала девушка, но Амиэль её уже не слушал, удаляясь прочь. — Ладно, встретимся ещё! Меня Марией зовут… Придя обратно в свою комнату в пансионе, Амиэль уселся за стол и достал записную книжицу, чтобы занести новые заметки и интересные находки. Но внезапно среди страниц обнаружилось запечатанное письмо, которого в его дневнике быть точно не могло! «Амиэль Голдвайн, ты читаешь это потому, что у нас общие цели. Мы оба хотим попасть на самые нижние уровни Архивов. Мы можем помочь друг другу. Приходи сегодня в полночь под мост Талоса. И приходи один. Если сомневаешься, подумай, что лучше: и дальше переписывать ветхие тексты, прячась от дяди, или сделать решительный шаг, чтобы отыскать книгу Моры?» — гласило письмо. Сказать, что Амиэль от такого послания изумился, — ничего не сказать. Написавший знал о нём больше, чем кто бы то ни было! И про книгу, и про дядю, и про Архивы. Это было удивительно… и подозрительно. Но проигнорировать подобное предложение он просто не мог. Придя в назначенное время под мост Талоса, Амиэль обнаружил, что его ждали. В тени, избегая света лун, возвышался закутанный в плащ человек в маске. Кроме этого странного незнакомца, там никого не было. — П-простите, — промямлил Амиэль, — это вы… — Зови меня Дохтэйм, Амиэль, — гулко отозвался незнакомец. — Рад, что ты пришёл сюда. У меня есть к тебе дело. — Подождите, Дохтэйм! — перебил его Амиэль. — Вы что, шпионили за мной и читали мой дневник? — Так ли уж это важно, юный Голдвайн, если ты и так здесь, — философски заметил Дохтэйм. — Или я написал что-то не точно? — Нет, вы правы, — согласился Амиэль. — Мне нужна Книга Моры, но я никогда не попаду на пятый уровень Архивов! Вы писали, что сможете мне помочь. — Не кричи, — предупредил незнакомец. — Да, могу, если и ты поможешь мне. Я не могу попасть в город лично, поэтому тебе придётся стать моими глазами в Архивах и вне их. — Почему именно я? — тихо уточнил юноша. — Потому что ты работаешь в Архивах и практически свободно перемещаешься хотя бы по трём первым уровням. Остальных слишком тщательно обыскивают. Кроме того, ты хорошо знаешь многих магистров. — А где гарантии того, что вы сдержите своё обещание? Да и почему я должен вам верить? — нагло спросил Амиэль. — Могу лишь напомнить, что твой дядя назначил за тебя крупное вознаграждение, — иронично отозвался Дохтэйм. — А я его всё ещё не получил. Ты нужен мне, Амиэль, и нужен живым. А что до гарантий, то, полагаю, у тебя и выбора-то особого нет. Работая в Архивах, ты доберёшься до Книги годам к шестидесяти. Твой брат не может столько ждать, — елейным тоном вещал Дохтэйм. — Я не требую немедленного ответа, но прошу тебя завтра… — Нет, не нужно ждать завтра! — принял решение Амиэль. В конце концов, выбора-то и вправду нет. — Я помогу. Извините за вопросы. — Твои задания будут приходить тебе в конвертах, как сегодня, — будто не заметил последней фразы Дохтэйм. — Уничтожай их сразу после прочтения и выполняй всё, что там будет написано. И поверь мне, я проведу тебя в Архивы. А в качестве небольшой гарантии я расскажу тебе, где я живу — в катакомбах под Ареной. Так что ты всегда сможешь навести на нас стражу. — Не наведу, Дохтэйм, — гордо молвил Амиэль. — Это всё? — Да, ты можешь идти, Амиэль, — кивнул Дохтэйм. — Завтра жди письма. Амиэль гордо шагал обратно домой. «Да! Я сделал это! Я продвинулся! Надо всё-таки почитать Альтиона перед сном. Неужели, наконец, что-то продвинулось?! Нет, ладно, завтра почитаю, сейчас хочется спать. Но как же это возбуждающе, а! Хотя и противозаконно. Надо утром купить хлеба. Как Лаффориэль и говорила: всё может измениться за минуту!» Спустя минуту как Амиэль ушёл, из тени валуна на берегу вышла ещё одна фигура и приблизилась к Дохтэйму. — Под Ареной? — тихо пробормотал второй незнакомец. — Мальчишке совсем необязательно знать, где наше убежище, Безразличие, — повернулся Дохтэйм к товарищу. — Конечно, моих трэллов достаточно, чтобы охранять место раскопок под Коллегией, но мне не нужно, чтобы там ещё и легионеры шастали. — Почему этот Амиэль, Отчаяние? — всё так же безэмоционально спросил безразличие. — Потому что он наивный мальчик, выросший в среде богачей. Он поступает импульсивно и несильно задумывается о последствиях, — перечислил Отчаяние. — Его желанием спасти брата и страхом перед дядей легко манипулировать. Коварство тут не подкачала — он просто идеальная кандидатура для того, чтобы проникнуть в Архивы. — Надо будет избавиться от него. — Не стоит, — Отчаяние мог удивить своим ответом кого угодно, но не Безразличие. — Уверен, сын Вителлуса Голдвайна будет нам очень полезен. Если не из-за денег, то хотя бы ради его матери. Всё-таки судьба — странная штука. Порой и не знаешь, как хитро сплетутся её нити, пересекая жизни. — Каков наш следующий шаг? — Эх, — Отчаяние уже сам отчаялся поговорить хоть с кем-нибудь нормально. — Копать, копать и копать!