***
За считанные секунды она оказалась на месте. Красная, запыхавшаяся и очень напуганная. Увидев это, фигурист не сдержал смешок. — Не стоило так волноваться, — одна из прядей непослушно торчала, липнув к лицу. Никифоров не удержался, чтобы не поправить. — Переодевайся и пошли. Как фигурист и обещал, пощады для балерины не было. До поздней ночи они отрабатывали все движения, представленные в программе. К середине Виктор удивился упорству, проявленному балериной. Несмотря на многочисленные падения, она вставала и с каждым разом выполняла все лучше и лучше. Прыжки уже не казались такими невозможными, и все возможные поддержки балерина выполняла с удовольствием. — Разгоняйся и прыгай ко мне! — Виктор остановился, сделал оборот и выставил руки вперёд. Два раза просить не пришлось. Девушка разогналась на коньках, давая волю законам физики, подалась в объятия Виктора. За место ожидаемой поддержки, где он должен покинуть её вверх, а затем отпустить и прокрутить, Никифоров плотно прижал девушку к себе, увлекая в поцелуй. От неожиданности Ирис не смогла сопротивляться. Его ледяные руки залезли под майку, балерина вздрогнула, одёргиваясь от мужчины. — Ты… ты, что творишь? — лёгкое заикание и красные щеки. — Ты такая забавная, — фигурист заливался смехом. Заметив, как лёгкое смущение переходит в ярость, Никифоров успокоился. — Прости, я не мог удержаться. — Бесишь! Она хотела уйти, но те же руки, которые минуту назад крепко принимали её, не дали уйти. Первая рука крепко схватила запястье, а вторая прикрыла глаза. Испуг и лёгкое возбуждение окутали девушку. Он поцеловал её в шею. Хотелось вырваться, но он слишком крепко её держал. — Что между нами, скажи мне? — его слова над самым ухом. Холодные руки, но до неприличия горячее дыхание. — Я тебе нравлюсь, скажи мне? — Что ты?.. — он отпустил её. — Я не… От смущения она была не в силах выдать связное предложение. Руки тряслись, а язык заплетался. — Ты же мне нравишься, это очевидно, — в силу роста он смотрел на неё сверху вниз. Балерина чувствовала давление. — А я тебе? — Ну, ты… — что сказать она, не могла представить. То ли от дикого холода зала, то ли от испуга все её тело дрожала как лист на ветру. Странная боль в сердце. — Ты намного старше меня, и я… «Что несу?! Не то!» — Так вот оно что, — он собрался уходить. — Нет, погоди! — Ирис схватила его за рукав. — Тренировка ведь… — Сейчас тебя волнует это? Он все же ушёл. Растерянная балерина так и стояла посреди катка, не зная, что же делать. Что надо сказать, чтобы человек, который заставляет твоё сердце трепетать, не уходил? Что сделать, чтобы понять, что ты чувствуешь? — Виктор… — слеза бессовестно скатилась по щеке.***
Остаток вечера она провела дома, закатывая истерику единственному человеку, который мог выслушать весь бред. Юра заваривал ромашковый чай, пока балерина выдавала тираду. — И что делать? Я не понимаю! — весь гнев она выплескивала на подушку. — Что он хотел от такого неожиданного признания?! Я растерялась… — Ты понимаешь, что назвала его старым и грубо отшила? — чай с ромашкой оказался в руках девушки. — И ради этого он отшил меня. Полный пи… — Не матюкайся, — горячий напиток скользнул по горлу, перебивая дрожь. — А что мне надо делать было? — Сказать, что ты, чёрт возьми, его любишь и все было бы чики-пуки, — Юра положил голову на колени откинувшейся на спинку дивана балерины. — Ты странная. — Я знаю… Тишину перебивал шум телевизора, где в очередной раз показывали спортивный сюжет. В этот раз транслировали хоккей. — Вот надо было тебе в хоккеиста втюриться, они парни простые. — Ирис ничего не ответила. — Позвони ему. — Он трубку не берёт, — девушка шумно вздохнула. — Обиделся… — Позвони с моего, — фигурист протянул трубку. Немного подумав, Ирис отказалась. Она не была готова разговаривать. — Я уже набрал. Хитрым ходом Плисецкий поставил балерину в тупик. Делать было нечего, пришлось брать, так как уже с минуту абонент на другой линии пытался докричаться до звонившего. — Юра, что случилось?! — голос был взволнован. — Не молчи. К горлу подступил ком. Воздуха категорически нахватало, вместо слов она могла издавать лишь хрипы. — Ирис? Даже по подобию слов он смог её узнать. Сердце екнуло. — Ты ведь любишь его, в чем проблема? — Юра пытался помочь. — Виктор, — дрожь чувствовалась через телефон. — Я… Прости… Сегодня я… — Все хорошо, за что ты извиняешься? — через трубку балерина чувствовала лживость этих фраз. — Ты не… не нравишься мне, — тишина. — Я… я… кажется, люблю тебя. — Ирис… — Мы можем увидеться? После сказанного она почувствовала, как огромный груз свалился с её плеч. Дышать стало легче. С другой стороны повисло затяжное молчание. — Не могу, — сердце провалилось в пятки. Девушка судорожно мельтешила по комнате. — А завтра, после выступления? — Ирис, — его голос отдавался тяжёлым басом. — Прости. Умоляю, прости меня… Я люблю тебя. Больше всего на свете. Ты мое солнышко, знай это, мне никто не нужен, кроме тебя. Эти слова мечтает услышать каждый человек, надеясь однажды окунуться в эти наполненные любовью слова. Но сейчас внутри девушки все сжалось. Пульс быстро бил по вискам, страх проник в каждую клеточку тела. — Я не вернусь, ни завтра, ни послезавтра, — мир исчез в одно мгновенье. — Я улетают в Японию. — Виктор, — в одно мгновение балерина испытала и дикую эйфорию от долгожданного признания, но в то же время смогла почувствовать, как тысяча и один нож вонзились в тело. — Из-за меня? Прошу, не улетай! Я сейчас приеду в аэропорт. Балерина начала быстро собираться. Вещи выпадали из рук, они слишком сильно дрожали. По щекам ручьем текли соленые слёзы. — Я приеду, скажи только куда! — Ирис, самолёт взлетает… Прилечу через год. Он говорил еще много чего. Молил простить и не злиться. Обещал забрать ее или встретиться в Москве. Клялся, что вернётся и они смогут быть вместе, но она уже не слышала. Страх и боль прожигали сердце, создавая немыслимую боль. Ноги не могли держать тело, и она упала на пол, смотря на телефон, где ещё оставалась надпись «Звонок завершён». Завершено всё.