***
Ирис больше часа сидела на полу, уткнувшись в телефон. Юрий в панике носился над телом, больше напоминавшим тряпичную куклу. — Ну что ты, а? — он то садился рядом, то вставал, чтобы пнуть от злости диван. — Что он сказал?! Хватит молчать! Ирис снова молчала, стеклянным взглядом изучая гаджет, а потом фигуриста. Тот лишь матерился, когда за место ответа получал заплаканный взгляд. Ему пришлось приложить усилия, чтобы поднять тушку с пола и перенести её на диван. Где она уже смогла прийти в более или менее человечный вид. — Что. Он. Сказал? Говорил он медленно, разделяя слова, чтобы убедиться, слышит ли его девушка. Она периодически всхлипывала, пытаясь произнести слова. Пока просто не кинулась на шею другу, рыдая взахлеб. — Он уехал в Японию! В голове у Плисецкого резко случился перелом. Он сжал девушку так сильно, что было слышно, как хрустят позвонки. Только она не сопротивлялась. — Я найду эту собаку сутулую и порежу её на эти суши еб… Просто на суши.***
Всю ночь Юра откачивал девушку от депрессии. К утру ей в срочном порядке надо было готовиться к даче интервью, Виктор любезно после себя оставил кучу проблем. От этих мыслей, кроме душевной боли, в девушке закипала ненависть. То же чувство она испытывала при первой встрече. Из этого выходит грустный вывод, какая она была наивная, что смогла возродить веру в людей. — Пресса уже разговаривает с Яковом, — Юра выглядел не менее усталым. — Все ждут тебя. — Не хочу, — Ирис взглянула на себя в зеркало. Отражение вызывало рвотные позывы. Балерина стала лишь тенью себя прежней. Взъерошенные волосы, синяки под глазами, похожие на фингалы, отеки на лице и красные глаза. — Непрезентабельно. — Надевай толстовку, расчешись, и очки нужны, — фигурист обеспечил её темными очками. — Скажи, что болеешь. Я вызвал такси, поехали. — Что за привычка делать не спрашивая?***
Суматоха с репортерами застала всех в врасплох. Яков, который тоже не ожидал такой оперативной работы, битый час давал, по его мнению, бессмысленное интервью. Ирис сразу заметила, с каким «энтузиазмом» Яков общался с прессой. Она как никогда разделяла его точку зрения. Стоило балерине пересечь порог ледового дворца, как репортёры, подобно воронам, закружились возле неё. Сотни вопросов сыпались как бивший по голове град. Огромных усилий стоило сдерживать злость. — Как быстро вы узнали об отъезде Виктора? — Что теперь будет с вашим выступлением? — Ходят слухи, что причиной отъезда Никифорова стало ваше расставание? — Вы состояли в отношениях? Отговориться и сбежать не вышло. Отвечать не хотелось, внутренний погром души стал кровоточившей раной. И все вокруг сыпали соль. Больше не выдержав натиска, Ирис сбежала, прячась от прессы в кабинете Якова. Там, на удивление, её ожидала Лилия. — Вы уже в курсе? — Конечно, — Лилия сверлила злобным взглядом стену в кабинете. — Якову ничего нельзя доверить! Все его ученики — его точная копия, безответственные болваны без чувства совести! К дамам подошёл Яков. Мужчина выглядел замученным, в глаза его читалась не то что легкая усталость, а усталость от всей жизни. Тренер сел за свой стол и обратил внимание на сверлившую его взглядом Барановскую. — Знаешь, я не удивлена, — её голос источал холодную сталь. — Он такой же, как и ты. Бросил всё и всех, никогда не думает о своих поступках. — Лилия, я бы попросил! — Не перебивай меня, Фельцман! — она резко подскочила, упираясь руками в стол. — Когда ты предложил мне всю эту затею, я ещё тогда предчувствовала это. Как и ты поступил много лет назад, так поступил и твой ученик. Теперь я не допущу, чтобы всё сошло тебе с рук, ты разгребешь всю эту кучу с журналистами. И не дай бог Беатрис не получит титул примы, я сожгу тебя и твоих нерадивых учеников на костре! Больше бывшая прима ничего не сказал. Она взяла свою сумку и, развернувшись, ушла, Загородская покорно пошла за ней, успевая уловить взглядом, как тренер, прикрывая глаза руками, смотрел в потолок. По старой щеке, покрытой морщинами стекла одна скупая слеза. — Извините, могу я пойти попрощаться? — Лилия остановилась посередине коридора. — Это не займёт много времени… Женщина окинула взглядом ученицу. С тяжёлым вздохом бывшая прима подошла к большому окну посреди коридора. Тонкими пальцами она провела по стекающей капле. — Это моя вина, что ты привязалась к этому месту, — снова тяжёлый вздох. — Людям свойственно привязываться, а потом быть обманутыми. И мой тебе совет: все, что было, тут оставь. Выкинь это из души, словно не было ничего, так будет легче. Барановская покинула ледовый дворец, напоследок велев ученице не задерживаться и через пять минут быть в машине. Воспользовавшись этим временем, Ирис первым делом пошла за Юрием. Молодого фигуриста долго искать не пришлось. — Юра, — девушка кинулась на тонкие плечи парня. Она обнимала его так крепко, как никогда прежде. Тот немного опешил от действий балерины. — Возможно, мы больше не сможем увидеться, но я хотела сказать тебе, что ты был самым ценным другом для меня. Огромное тебе спасибо… — Что ты такое говоришь? — он всё ещё был в оцепенении, даже когда балерина отпустила его. — Мне надо будет — я тебя из-под земли достану. — Юра, дальше меня ждет непростая работа… Да и я не вернусь в ледовый, — она в последний раз окинула холодную гладь льда своим взглядом. Больше ни страха, ни презрения, лишь лёгкая тоска. — Буду скучать по тебе. — Заткнись ты уже, — Юра несильно стукнул девушку по голове. — Я лечу за этим придурком в Японию. Надаю ему по шее и вернусь. — Но Яков не позволит! — от этих слов Загородскую передернуло. — С ума сошел? — Никто и не узнает! После разговора Ирис сразу же направилась домой.***
Юрий выполнил своё обещание. Он поехал в Японию, где встретился и с Виктором, и с тем, ради кого Никифоров бросил всё. Беатрис же наблюдала за этим через экран своего телевизора. Сколько Юрий сделал ради того, кого он любит, а она сидела дома и с грустью понимала: «Это не мой мир. Мой мир на сцене театра, пуанты не предназначены для катка».