***
Так пролетели дни и недели. Долгое время Ирис жила сценой, играла множество ролей, стала известной. Прошло, может, не так много, мировой славы она не сыскала, но душа девушки устала. Чего-то не хватало. Иные чувства были, когда она надевала пуанты, словно это были кандалы. Ближе к зиме Беатрис решила начать работу над собственным спектаклем, который стал для нее глотком свежего воздуха в унылых буднях. Жизнь начала течь по новому руслу. Спектакли, выступления на телевидении, работа над собственным спектаклем. Она бросила школу ради всего, что теперь было в её жизни. И казалось, всё было безмятежно. До определенного времени. — Беатрис, мне нужна твоя помощь, — на пороге квартиры юной примы стояла Барановская. — Проходите. — Ты переехала? — Лилия прошла уже в двухкомнатную квартиру, оглядывая всё довольным взглядом. Новое местожительства Ирис приобрела сравнительно недавно. Большая и светлая квартира не блистала тем уютом, что был в прежней студии. Это была большая во всех смыслах квартира, в основном в бежевых цветах, с красивой мебелью, немного уходящий в классику интерьер. — Да, в моей старой квартире живет моя младшая сестра, — пока Ирис рассказывала о подробностях приобретения жилья, наставница расположилась в гостиной. — Что вы хотели? — Ирис, помоги мне подготовить Юрия к серии гран-при. Ирис чуть не упала, услышав такое предложение. Пару минут она просто стояла и смотрела в глаза своей наставнице, а потом села напротив. Лилия покорно молчала, ожидая, пока Беатрис скажет хоть что-то. — Почему именно я? — она спросила, четко проговаривая каждое слово. — Ты единственная, кто может совладать с этим строптивым мальчишкой, — Лилия поднялась с места, собираясь уходить. — Я много тебе не скажу, посмотри, кто будет его соперником на серии гран-при в Москве. Думаю, не откажешься ему помочь.***
Барановская в который раз была права. Прочитав про гран-при этого года, девушка действительно загорелась желанием. Главный оппонентом Юрия стал Кацуки, тот, который стал причиной многих бед, как балерины, так и русского Юрия. С ответом Ирис не медлила, на утро следящего дня она официально стала помогать Плесецкому в изучения основ балета. Теперь жизнь покатилась как вагонетка по рельсам. Быстро прошло время, и до Плисецкого с Загородской добрался Кубок Ростелекома. Множество фигуристов приехали в Москву, каждый, естественно, по своим причинам. — Плисецкий, не забывай, что ты грациозный лебедь, — Лилия наставляла подопечного перед короткой программой. — Скорее дикий кот, — рядом, как и всегда была, Загородская. — Только не ной, если проиграешь. — Не волнуйся, не проиграю. Юрий вышел на лёд. Зал замер в ожидании, когда чудо-ребенок из России начнет откатывать свою программу. На льду появился новый человек, нежный и утонченный. Ирис сотни раз видела, как он преображался, стоило ему встать на лёд, но сейчас, когда на нем был этот костюм, когда играла эта музыка… Она не могла не восхититься, но вместе с этим внутри все сжималось от дикой боли. Это сделал он, костюм его, и каждый раз, когда балерина видела лёд, в голове она слышала только его. Не в силах терпеть душевные терзания, Загородская ушла. Да, Юрий разозлится, возможно, даже очень, будет ругаться, но поймёт её. Во время прогулки по коридорам то ли судьба, то ли злой рок столкнул Ирис с тем, кого она, казалось, не любила больше всего. Японский фигурист небрежно плутал по пустым коридорам, всматриваясь в таблички на дверях. «Потерялся?» — Эй, япошка, — долгое общение с Плисецким оставило отпечаток на речи девушки. Сначала Кацуки не понял, что зовут его, пока Ирис не начала говорить по-английски. — Ты потерялся? — Да, я не могу найти кое-кого, — он смущённо отводил взгляд. «Ох уж эти японцы» — Могу я помочь? — Ирис сама не понимала, откуда такая настойчивость, но этот субъект был ей интересен. — Я Беатриса Загородская. Ты ведь Кацуки? — Вы Загородская? — японец оживился. — Я так много слышал о вас! Мой тренер мне всегда показывает ваши выступления, ставит в пример! Вы действительно фантастическая. Ирис опешила от такой бурной реакции, впрочем, как и Юри. На щеках у каждого появился румянец. Они так и стояли, таращась в пол, пока не подошёл тренер японца. — Юри, вот ты где, — Виктор обнял парня со спины, прижимаясь, щека к щеке. — Я видел программу Юри-о, это просто фантастика! — Виктор, я встретил твоего знакомого, — ещё более красный Кацуки указал на присутствие балерины. — Да что вы, не стоит обращать на меня внимания, — Ирис помахала руками, отводя взгляд в сторону. Не хотелось ей видеть этого мужчину. — Мне стоит уйти. — Стой, — Виктор перегородил ей путь. — Мы давно не виделись. Как твои дела? — Виктор, если ты сейчас же не отойдешь, я вырву твои ноги и выкину их на каток, затем вместе с Юрием мы станцуем ритуальный танец возле твоих останков, а из твоей головы сделаем звезду для новогодней ёлки, — Ирис говорила по-русский, не снимая с лица улыбку, чем сбила с толку Кацуки, и он теперь не мог понять, как от улыбки девушки у Виктора мог появиться нервный тик. — Ты зла на меня, — он хотел положить руку на её плечо, вот только девушка резко отскочила. — Прикоснёшься ко мне — убью! Больше не говоря ни слова, она ушла. — О чём вы говорили? — Кацуки обратился к тренеру. — Да так, — Виктор провожал её взглядом. — О прошлом.***
Телефон Ирис разрывался от сотни звонков. Плесецкий потерял девушку, она уже знала, как сильно получит при встрече, но сейчас это её не волновало. Ирис сидела в каком-то парке, она даже не знала где. Было темно, лишь фонарь с оранжевым свечением освещал её окружение. Так она и сидела, думая, что находится непонятно где абсолютно одна. — Беатрис, — из темноты появился знакомый силуэт. — Здравствуйте, — при виде тренера Фельцмана Ирис встала. — Что вы тут делает? — Я искал тебя, — мужчина сел рядом. — Мне надо кое-что рассказать тебе. Дождавшись, пока балерина сядет рядом, мужчина начал свой рассказ. — Надо было сказать раньше, но я сомневался, — тренер глядел куда-то вдаль, словно копошась в своих мыслях. — Сегодня я видел Никифорова, и решил, что должен это сделать. На его уход была причина. Ирис лишь хмыкнула. В её сердце не было оправданий. — Не перебивай и слушай внимательно, — он быстро окинул её строгим взглядом. — Если бы в моё время кто-то сделал так же. Мы ведь с ним гордые, считаем, что все можем сделать сами. Так же как и я ушёл когда-то от Лили, он ушёл от тебя. Я боялся, что она станет заложницей своих чувств. В молодости мы были легкомысленными, она любила, и я любил, но брак мог поставить точку в её карьере. Лилия только-только набиралась сил и была на пути к статусу примы. Я понимал: не будет у неё на это времени, если мы станем семьёй. Либо семья станет для нас отягощением, либо работа. — К чему вы это рассказываете? — А вот к чему, — он тяжело вздохнул. — Вы с ним на льду смотритесь как грациозная лань и неуклюжая косуля. Он боялся, что после выступления на тебя свалится лавина критики, и поэтому придумал выход. Этот скандал принёс тебе куда больше пользы чем-то выступление, оно и к лучшему, что так произошло. Но только поверь, ему было уходить так же больно, как тебе это переживать. Но чувства в спорте — тяжкий груз, не всем его подвластно тащить.