Красный звон тишины

Месяц спустя Клара, наконец, узнала, с какой целью Господа наведываются в деревню, и ей даже не пришлось убегать тайком — в тот день домочадцам дали законный выходной. Ребята вышли из Дома сразу после завтрака, но на улочках деревни даже в ранний час кипело необычное оживление. Казалось, местные забыли о делах и дружно устремились в единственную таверну, а те, кому не хватило места, поспешили к друзьям на застолья. Отовсюду доносились смешки и радостные возгласы, а прохожие на улицах широко улыбались, щедро распространяя в воздухе винные пары. Весь день домочадцы бродили из одной лавки в другую и даже успели посмотреть уличный театр с очень странным сюжетом. Мальчишки наверняка не отказались бы зайти в таверну, но Госпожа строго-настрого запрещала им пить вино, потому что спиртное надолго портило вкус крови. Когда день перевалил за полдень, девчонки решили заглянуть в кондитерскую. Клара не любила сладости, да и в лавке было слишком душно и людно, однако, послушная своему решению не отделяться от товарищей, поплелась следом. Стоя в конце очереди, она отрешенно наблюдала за тем, как новые, блестящие или потемневшие от времени медяки падают на деревянный прилавок. У домочадцев не имелось своих денег, но по приказу Госпожи любой лавочник должен был их обслужить. Впрочем, де Тенебра запрещала подопечным злоупотреблять гостеприимством. Клара услышала, что кто-то встал за ней в очередь, но, разморенная духотой и сладким запахом глазури, не удосужилась обернуться, однако стоило лавочнице назвать вошедшего по имени, и она мгновенно обратилась в слух: — Что, Халл, надумал своих малышей угостить? — Да, затем и пришел, Агата, — последовал ответ. — Отчего бы и им в такой день не порадоваться? — Халл! — почти сразу же послышался незнакомый голос, и Клара, не выдержав, осторожно обернулась. Местного фермера окликнул какой-то крупный лысоватый малый, который, должно быть, проходил мимо. Он заглянул в кондитерскую и крепко пожал Халлу руку. — О, и Клем здесь! — обрадовалась лавочница. — Надолго ли домой? — Да на пару деньков, своих стариков повидать,— улыбнулся Клем. — И друзей тоже. Что, Халл, не хочешь пропустить стаканчик? По случаю праздника-то? Я уже договорился со стариком Федом, чтоб попридержал столик, пока найду компанию. Ты же знаешь, какой он жмот? А как меня увидал, даже ворчать не стал, что, мол, посетителей много, выручка не идет. Халл неопределенно пожал плечами, и Кларе показалось, что ему не очень-то хочется идти. — Что такое? Постарел никак? — улыбнулся Клем. — Теперь только до леденцов и горазд? — Да я своим ребятам… — неуверенно пробормотал Халл. — Обещал же. Еще долго стоять. — Проходи вперед. Все пропустят, правда же? — сразу нашлась лавочница, а посетители охотно закивали. Клара закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, а когда распахнула их, уже не слышала разговоров в лавке. Чары обезличивания отбирали почти все силы. Она видела, словно через густую дымку, как фермер подходит к прилавку, расплачивается и, водрузив на плечи увесистый мешок, вместе с Клемом выходит из лавки. Клара поспешила за ними и с облегчением обнаружила, что движения даются ей легче, чем зрение и слух. Путь был близок: таверна находилась прямо напротив кондитерской. Клем и Халл пересекли улицу, зашли в приземистое каркасное здание и сразу направились на второй этаж. Клара перевела дух. В таком людном месте чуть легче скрываться от постороннего внимания: слишком много его источников для каждого из посетителей. Помогало делу и то, что никто из присутствующих не знал ее достаточно хорошо, чтобы внезапно о ней вспомнить. Правда, приходилось с чрезвычайной осторожностью обходить всех, кто попадался по пути: врежься она в одного посетителя, и Чары разрушились бы для всех. Клара примостилась в углу рядом с мешком Халла, все еще пытаясь прояснить слух и зрение. Что бы ни говорила Госпожа, но быть невидимым, не смотря и не слушая, куда как легче, чем наблюдать, оставаясь скрытым от чужих взоров. Вылавливая лишь отдельные слова из разговора двух мужчин, она отчаянно боролась с расщепленным сознанием и, кажется, проигрывала схватку: уже через несколько минут голова вспыхнула болью, а к горлу подступила тошнота. Отчего-то из всех чувств именно обоняние обострилось до предела, и винные пары вкупе с запахом жирного жареного мяса ничуть не облегчали задачу. Впрочем, Халл и Клем долго говорили об отвлеченных вещах и неизвестных ей людях, и потому у Клары было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. — Что, говорят, зачастили к тебе Господа?.. Одним рывком, словно оттолкнувшись от невидимого дна, она вынырнула на поверхность, и голоса вокруг, хоть и отдавались слишком громким эхом, зазвучали вполне отчетливо. Комната по-прежнему расплывалась перед глазами, и Клара, щурясь, огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит. По крайней мере, Халл и Клем, увлеченные вином и разговором, не обращали на нее внимания. — Зачастили, изверги, и не только ко мне, — угрюмо говорил фермер. — Что ж они, никак, пронюхали о чем-то? Халл искоса глянул на приятеля и сделал большой глоток из кружки. — А ты, что ли, тоже… пронюхал? — недовольно спросил он. — Да прекрати, Халл, я же не чужой, а наши все знают да догадываются… — Болтуны треклятые! — зло выплюнул фермер. — Поплачусь я головой за ваши разговоры… — Да не сердись, — дружелюбно протянул Клем. — Дело вовсе не в наших. Господа не могли не узнать, что на севере готовится бунт новоявленных магов. Халл вздрогнул и перевернул кружку, расплескав красные капли по засаленной деревянной столешнице. Клара тоже дернулась и сразу же, испугавшись минутной слабости, направила все внимание на удержание чар. — Только все не устают гадать, откуда же они берутся, — невозмутимо продолжал Клем. — Тоже хотел бы знать, — буркнул Халл. — Сколько лет говорили, что магия умерла навсегда. — Да я не об этом. Магия на то и магия, чтобы нарушать все законы. А вот как они, бунтари эти, сумели дожить до того, чтобы хотя бы помыслить о мятеже? — Чего ходишь вокруг да около? Сам же догадался… или подсказал кто, — фермер крепко сжал в руках пустую кружку. — Догадался-то догадался, вот только хотел бы сам услышать от старого приятеля… Неужели есть надежда? А то, может, и прячется по лесам пара запуганных, ни на что не годных ребятишек, а толку с них чуть? Сколько их может быть? — Восьмерых, — выдохнул Халл. — Сам восьмерых отпустил. Первого еще девятнадцать лет назад. Знал бы ты, как я опешил, когда понял, кого приобрел. — Восьмерых, — по слогам повторил Клем и, отобрав у друга кружку, наполнил ее до краев из стоявшего на столе кувшина. — И это только в нашей дыре… Да так уже целую армию собрать можно! — Шибко не радуйся, — мрачно проговорил Халл. — Не все такие охотники отпускать маленьких магов. В столице народ мерзкий. Был и остается. И кровососы пронюхали о наших делах вовсе не потому, что Братство что-то отчудило, а потому что сдают их гады, еще малышами и сдают… И Халл с горестным вздохом приложился к кружке. — Что же Господа с ними делают? — осторожно поинтересовался Клем. — Не знаю! — фермер яростно мотнул головой. — И знать не хочу! Клем, грея стакан в руках, пить не спешил. — А что за братство? Ты только что помянул… — Братство Тридцати. Так они… то есть мы себя называем. Знаешь, я ведь совсем не знал, что делать, когда в первый раз понял, что мне достался маленький маг. Прятал, как мог, от других детей. А потом во время аукциона решился и разговорился с другим хозяином. Мне повезло: хороший человек оказался. Он сказал мне, что может связаться с Братством, и пообещал, что расскажет им обо мне. Несколько дней я ходил сам не свой, но за моим подопечным все же пришли — однажды ночью явился человек в темном плаще. Знаешь, такие, говорят, раньше маги носили, а сейчас кровопийцы в них разгуливают. На внутренней стороне предплечья у того человека был несмываемый знак Братства: цифра «тридцать» в круге. — И ты вот так сразу ему доверился? — удивился Клем. — А что мне оставалось? — пожал плечами Халл. — Мальчишка плакал, когда тот в плаще его забирал, но оставить в деревне я его никак не мог. Уже потом узнал, что такие дети появляются по всему Королевству, познакомился с фермерами, что помогают Братству, ну и с этими парнями в черных плащах. Теперь уже понятно, что они сами из магов, а кем были те, первые, — сказать не могу. Вот только, как я говорил уже, не все торопятся вступить в Братство. Некоторые, как обнаружат, что за ребенок им достался, так и бегут сдавать кровососам. Вот те и забеспокоились, что с каких-то ферм улов большой, а где-то и нет его. Теперь таскаются тут, проверяют. Вот и этот белобрысый подпевала Герцога к нам зачастил… — А ведь раньше спокойно было, — задумчиво сказал Клем и отхлебнул немного вина. Клара заметила, что он пил очень медленно, зато подливать приятелю не забывал. — Да и сейчас не жалуемся, — откликнулся Халл. Его язык слегка заплетался. — Что ни говори, а многим куда тяжелее приходится. Мы… на отшибе живем. Конечно, у нас тут эта… Графиня на опушке леса сидит, да только она сюда носа не кажет и знать не знает, что тут творится. Бабы… — презрительно фыркнул он, — им и сотня лет ума не прибавит. — Ну, и как ты объясняешь пропажу? — поинтересовался Клем. — Неужели с гробовщиками сотрудничаешь? — А то как же! Гробовщики вообще ребята хорошие. Еще ни одного гада среди них не встречал. Я тебе вот что скажу: когда все время глядишь на покойников, начинаешь ценить жизнь. По-настоящему. Так что мы вместе и записываем, мол, умер, передал, закопали. А там и забыли. Но теперь все не так просто. Теперь проклятым вурдалакам трупы показывай, отчитывайся. Смекнули они, что мы делаем… — он немного помолчал. — У Братства-то, конечно, уже и план готов. Мертвый колдун ничем не отличается от прочих покойников, вот и ходят предложения держать при себе таких особых ребят, которых можно было бы умертвить и вместо мага подсунуть. Да только, — он явственно всхлипнул, — если вот так убивать своих детей, чем же мы будем лучше кровососов? Халл замолк и закрыл лицо руками. Клем молчал, выжидая. — А только никак нельзя одаренным ребятам попадать в лапы вурдалаков, — тяжело выдохнул фермер, подпирая голову рукой. — Да и никому не пожелал бы. Иногда смотрю на тех, что живут в том проклятом доме у леса… Порченные они, безвозвратно. — Да, нелегко, — согласился его собутыльник. — Вот какая ноша тебе досталась… — Кому же, если не мне? — вяло откликнулся Халл. — Теперь только редким избранным можно иметь семьи, вот и оказываются ребята на фермах. В лучшем случае. Хорошо хоть, самых маленьких редко можно распознать, потому что в родильнях одни сволочи… Он тяжело выдохнул и прикрыл глаза. — Погоди, — окликнул его Клем, — почему Братство Тридцати? Откуда такое название? — Почем мне знать? — Халл сонно пожал плечами. — Может, знак такой, чтобы непосвященные ничего не заподозрили — цифра и цифра. А может, столько народу изначально было в Братстве. Теперь и не скажешь… Еще говорят, что именно столько лет предводителю магов, но это к делу не относится: когда Братство возникло, этот парень еще под стол пешком ходил. — Уже и предводитель есть? — тихо уточнил Клем. — А то как же! — протянул Халл, осоловело глядя в одну точку. — Он же самый старший. Хотел бы я глянуть на него хоть одним глазком. Знаешь, Клем, может, это тот самый, кого я первым отпустил? Он-то моложе должен быть, да и имя другое, но кто знает, каков он на самом деле… — фермер сполз на стол, закрывая голову руками. — Может… он из моих… этот Вита… ли… ан… Он глубоко, с присвистом, вдохнул и громко и мерно захрапел. — Халл! — позвал его приятель. — Эй, Халл! — он подергал фермера за плечо, но тот и не думал просыпаться. — Эх! — вздохнул Клем и, наконец, осушил свою кружку, а потом откинулся на спинку стула и огляделся по сторонам. Клара позволила себе полноценный вдох и сразу же ощутила, как сильно кружится голова — чары дались ей даже тяжелее, чем она думала. Однако нельзя уйти прямо сейчас: впереди еще одно нелегкое дело. Она выскользнула из своего угла. Задымленная, пропахшая перегаром и зажаркой комната раскачивалась перед слезящимися глазами, а пол то и дело норовил выскользнуть из-под подгибающихся ног. Едва держась на ногах, она подобралась к Клему сзади и зажала ему уши ладонями. Он дернулся. Не сопротивляйся. Клара уже знала, что Чары обезличивания не работают, и рассчитывала лишь на то, что дым и общее хмельное веселье послужат им сносной заменой. Не оглядываясь, она несколько раз провела рукой от лысого темени до лба своей жертвы. Забудь все, что слышал в последний час. Ладонь похолодела, и Клара понадеялась, что это признак успеха. Мгновение поколебавшись, она все же применила Чары убеждения, которые казались ей более надежным средством. Забвение лишь иллюзия. Кажется, так сказала Госпожа. Но сила — пусть и невидима — всегда реальна. Слушай только меня. Ты никогда никому не расскажешь то, что услышал от Халла, и никогда никаким способом не причинишь вреда ему и тем, о ком он заботится. Ты меня понял? Клем коротко, деревянно кивнул. Клара резко отдернула руки и отошла на пару шагов назад. Хорошо хоть, что путь к отступлению лежал у него за спиной. Она бросилась к выходу, не оборачиваясь, чтобы проверить, пытается ли Клем понять, кто посягнул на его разум, и не бросился ли он вдогонку за обидчицей. Несколько человек с неодобрением покосились на нее, а мужчина, с которым она столкнулась в дверях, грубо отпихнул плечом. Обеими руками держась за перила, Клара спустилась по спиральной лестнице. Она переоценила свои силы и сейчас непременно поплатится за это. Должно быть, ее уже давно хватились. Искусно выполненные Чары обезличивания скрывали мага и из мыслей людей, но сейчас она казалась себе ужасно неумелой. Едва переведя дух, она отперла дверь и выбралась наружу. На улице было необычно темно и пусто. Клара недоуменно вглядывалась в полумрак, пытаясь понять, что происходит: лишилась ли она зрения или ночь и впрямь так скоро опустилась на деревню? А может, это один из ее кошмаров? Она судорожно зажмурилась и в этот момент почувствовала, что падает. Колени мягко коснулись земли, и тогда исчезло все, даже темнота и пустота. Она тонет в мягкой траве. Яркий свет за тонкой завесой век отливает краснотой, но она знает, что там, по другую сторону, лишь светлая синева, густая зелень, а еще бесконечный покой, разливающийся тихим утробным клокотом. Надо только открыть глаза… Густая однотонная темень бледнела, и на потолке спальни вырисовывался знакомый узор ночных теней. Тишину разбавляло сопение спящих товарищей, а на груди урчала знакомая пушистая тяжесть. Клара погладила Серпенту между ушками кончиками пальцев. — Ты ведь приходишь, чтобы смотреть мои сны, правда? — прошептала она.

* * *

— Куда ты вчера подевалась? Мы тебя обыскались, — сидевшая рядом Клаудия не сводила с нее пытливого взгляда. — Мне стало нехорошо, и я решила уйти, — Клара старалась говорить как можно небрежнее. — Удивила ты нас. Раз — и исчезла… — нахмурившись, протянула Ханна. — Не удивила, а напугала, — поправил Виктор. — Представляю, как разозлилась бы Госпожа, если бы мы тебя потеряли. Клара вскинула на него глаза. — С чего бы ей злиться? — Ну как же? — хмыкнула Марта. — Почти каждый вечер в господском доме пропадаешь… Никого из нас Госпожа не желает видеть так часто. Клара сжала в кулаки лежащие на коленях руки. Значит, это не они отнесли ее в спальню. Подозрения подтвердились, и она, сама не понимая почему, на мгновение испытала странное облегчение, которое сразу же сменилось беспокойством. Тревожные мысли не оставляли ее и несколько последующих дней, а через пару недель, более не в силах молчать, она поделилась ими с Госпожой: — Ребята заметили, что я слишком часто здесь пропадаю, — как бы между прочим бросила она, старательно вырисовывая на листе бумаги уменьшенную копию защитного круга. — Вот как. Выходит, все это время ты даже не давала себе труда применять Чары обезличивания? Клара оторвалась от работы и с опаской глянула на Госпожу. Голос той был холоден и бесцветен. — Сначала я просто не умела их применять, — пробормотала Клара. — А потом… Я думала, они не замечают, как не замечали и раньше. — Ну, разумеется, — протянула Госпожа. — Люди такие дураки, правда? Зачем считаться с теми, кто не может зажечь свечу мановением руки? Вот ведь досада, что эти руки по-прежнему способны сжиматься в кулаки и удерживать топоры… Клара прикусила губу, размышляя над тем, стоит ли отвечать. В последние недели Госпожа почти не разговаривала с ней и как будто даже не смотрела в ее сторону. Недавние откровенные беседы казались не более чем сном — настолько разительными и необъяснимыми были перемены в поведении Госпожи. Как тут помыслить о том, чтобы заговорить о последнем походе в деревню? И все же Клара лишь сильнее уверилась в том, что именно Госпожа забрала ее тогда, и что этот факт каким-то необъяснимым образом является причиной теперешней холодной враждебности. Злится ли де Тенебра на неосмотрительность? Или она тоже подслушала историю Халла и теперь негодует из-за того, что подобные вещи столько лет творятся у нее под носом? Но разве она не дала понять, что, по меньшей мере, догадывается о деревенских делах и хочет, чтобы и Клара все разузнала? Быть может, возникшее между нами понимание было всего лишь одной из множества иллюзий. Клара вздрогнула, увидев на своем выстраданном рисунке огромные чернильные пятна, а на кончике пера — очередную набухающую каплю. Она успела отдернуть руку, однако магический круг уже был испорчен множеством уродливых клякс. — В ближайшее время тебе лучше не приходить, — безразлично сказала Госпожа. — Проводи время с другими домочадцами. Если тебе понадобятся книги, скажи об этом Луи, и я выставлю их в окне гостиной на первом этаже — оно выходит в сад за домом. — Значит… вы можете с ним… ними разговаривать? — спросила Клара, не справившись с любопытством. — Я могу их понимать. Госпожа склонилась над столом, подперла рукой точеный подбородок и как будто погрузилась в раздумья. — Мне уйти? Де Тенебра, не поворачивая головы, слегка кивнула. Клара вскочила на ноги и огляделась по сторонам в поисках того, чем можно было бы вытереть измазанный чернилами стол. Однако, обернувшись, обнаружила, что пятна исчезли, а Госпожа вертит в руках испорченный рисунок. — Такой круг впустит всех демонов, что уже придуманы, и, пожалуй, создаст пару новых, — насмешливо заметила она.

* * *

Клара легко перенесла отлучение от господского дома. Уж лучше отсиживаться в спальне или гулять по лесу, чем проводить вечера, ломая голову над тем, что же послужило причиной холодности или гнева Госпожи. Еще совсем недавно она переступала порог Дома ночных кошмаров с интересом и волнением. Теперь же тревога, поднимавшаяся в душе при виде высокой белой фигуры Госпожи, была намного сильнее любопытства. Сначала Клара старалась следовать последнему полученному указанию и проводила время вместе со всеми. Но со временем ей стало невыносимо общество товарищей, и она начала избегать их больше, чем прежде. Возможно, ей это просто казалось, но безразличие ребят теперь сменилось молчаливым неприятием. Лето пронеслось незаметно, без борьбы отдавшись во власть осени, унесшей с собой четвертый год под крышей Госпожи. Запутавшись в веренице серых промозглых дней, Клара пропустила тот самый, что отмерил год со смерти Доминика. Изнывая от вины и вновь разбуженного горя, она стала проводить на прогалине у поваленного дуба еще больше времени, стойко перенося холодные осенние дожди, ранние заморозки и обильные снегопады. В начале декабря ударили необычно сильные морозы, но Клара не прекращала вылазки. Теперь, когда она освоила магию огня, ей уже не приходилось так сильно страдать от своей мерзлявости, а неподвижный, глубоко укрытый снегом лес, как и всегда, дарил ей чувство блаженной непричастности ко всему, что находилось за его пределами. Но однажды в молчаливом и безразличном лесу произошло нечто такое, что лишило ее остатков спокойствия. В тот день Клара отправилась к Доминику сразу после завтрака. Скудное зимнее солнце даже не пыталось согреть студеный воздух и промерзшую за ночь землю, и она, стуча зубами от холода, куталась в шерстяной плащ. Конечно, можно было бы разжечь костер, но в этот день ей вдруг пришло в голову, что неплохо бы создать огонь, который согревал бы и обжигал, но не плавил чистый белый снег вокруг себя. Затея не удалась. Через пятнадцать минут пальцы болезненно заледенели, но враждующие стихии по-прежнему не желали примиряться. Клара с досадой вздохнула, проводила взглядом белое облачко своего дыхания и разом напряглась. Откуда-то совсем близко послышались звуки, которые ей еще не доводилось слышать в лесу — хруст веток, сдавленные крики и скрип снега под чьими-то быстрыми шагами. Клара вскочила на ноги, и в это мгновение на поляну выскочила маленькая всклокоченная фигурка. Мальчик лет десяти, худенький и легко одетый, тоже заметил ее. На долю секунды их взгляды пересеклись. Он открыл рот, словно собирался что-то сказать, о чем-то попросить, и тут же исчез под грудой густого, голубовато-серого меха. Клара сдавленно вскрикнула и, сделав шаг вперед, замерла на месте, с ужасом и благоговением наблюдая за тем, как длинноногий и остроухий зверь смыкает челюсти на шее своей невесть откуда взявшейся жертвы. Успел ли мальчик вскрикнуть или молниеносный бросок не оставил ему шанса на последний выдох — она так и не узнала этого: на мгновение словно погрузилась под воду, сдерживающую все звуки и движения, а в следующую секунду волк, жалобно взвизгнув, уже повалился набок. Его горло насквозь пробила стрела. Кто-то рядом истошно закричал, и Клара, вздрогнув, вынырнула из оцепенения. — Тео! Из запорошенных снегом кустов выскочила высокая темноволосая девушка. Она крепко сжимала длинный лук, но он выпал из руки, когда она упала на колени рядом с растерзанным ребенком. — Тео! — с горестным всхлипом повторила девушка, хватая мальчика за безжизненную руку. Клара перевела дух и, спотыкаясь, направилась к ним. Девушка не отрывала безумного взгляда от ребенка. Клара тоже глянула на него, но тут же отвела взгляд. На разодранном горле не было видно ран: ярко-алая кровь прибывала нетерпеливой, пульсирующей струей, заливала шею и стекала на белый снег. Клара проглотила ком в горле и, не удержавшись, все же посмотрела на волка. Зверь был прекрасен даже в мертвой неподвижности: исхудалый, с ободранным ухом и шрамами на морде, но огромный, царственный и все еще пугающий. Крови нет — лишь чужая краснота на пасти, а густой мех цвета свинцового зимнего неба все так же дымчато чист. Клара вспомнила давние байки Петера о живущих в лесу зверях-оборотнях, еще более ужасных и таинственных, чем сами господа. — Надо… вернуть, — пробормотала она. — Что? — девушка вскинула на нее глаза. — Что ты такое говоришь? Вообще, откуда ты здесь? В ее голосе не было слез, не было удивления — одна холодная ярость, но Клара едва обратила на это внимание. Она не спускала глаз с поверженного волка: мощные лапы с двухдюймовыми изогнутыми когтями слегка подергивались. В своем мертвом сне прекрасный зверь все еще бежал и терзал. — Могу… оживить, — прошептала Клара. Ее колотило, и она едва понимала, что говорит. Однако незнакомка неожиданно пришла ей на помощь. — Можешь оживить? — так же тихо повторила она. — Неужели… может ли быть, что ты… маг? Клара удивленно уставилась на нее, и незнакомка ответила ей таким же пораженным взглядом. — Да… — прошептала девушка уже совсем другим тоном. — Я слышала о таких. Те, кто так нужны Виталиану… Так ты маг или нет?! Говори же! Клара быстро кивнула, и девушка, приподнявшись на коленях, ухватила ее за рукав и настойчиво потянула вниз. — Тогда скорее! Нельзя терять времени! Если опоздаем… — она резко умолкла, и на ее глазах впервые за все время выступили слезы. — Да-да… конечно, — быстро пробормотала Клара. — Я постараюсь… — Помоги, пожалуйста, — умоляла девушка. — Да-да… сейчас, — Клара сжимала кулаки и дышала на руки, пытаясь согреть озябшие пальцы. Она снова бросила взгляд на волка и с упавшим сердцем отметила, что он окончательно затих. — Я помогу, — с трудом выговорила она, задыхаясь от отчаянного желания сделать хоть что-то. — Помогу… — Моему брату! — резко и яростно выкрикнула незнакомка, и Клара почувствовала, что кровь приливает к лицу. Девушка прочитала ее мысли и теперь смотрела зло и возмущенно. Клара быстро перевела взгляд на растерзанного мальчика, и тошнота снова подступила к горлу. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Нужно хотя бы попытаться. Разве ей не хотелось узнать, каково это, оживлять людей? Она открыла глаза, выдохнула в горсть и, избегая смотреть на лежащего рядом волка, положила руки на грудь мертвого ребенка. Липкие сомнения мешали сосредоточиться. До сих пор она оживляла лишь то, что могла взять в ладонь, но если тело слишком велико для рук, то, быть может, и душа не захочет подчиниться? Клара мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Усилием воли она вернула тепло своим ладоням, заставила его течь дальше, через холодную грудь, заставила себя чувствовать отданное как свое. Вспомни и вернись к себе, каким ты был, пока не перестал. Напомни сердцу, как биться, легким — как дышать, а крови — как течь, не изливаясь. Возьми мое тепло и вспомни, как его сохранить. Клара перевела дух, и ее дыхание не вырвалось изо рта белым облачком. Щеки, ноги, все тело заледенело, а руки, казалось, вот-вот загорятся, но мальчик по-прежнему неподвижно лежал в луже крови. Она несколько раз прочитала про себя «Наговор конца и начала» и сейчас, чувствуя чужое тело лучше, чем свое собственное, могла поклясться, что в нем снова затеплилась искра жизни, но что-то мешало ей разгореться. Клара догадывалась, в чем дело, но не могла решиться на последний рывок. До сих пор ей не приходилось залечивать такие страшные раны, и эта необходимость очень пугала ее теперь, когда она была совершенно измотана. Однако страх остановиться на половине пути оказался сильнее всех прочих, и, собравшись с последними силами, она накрыла руками изуродованную шею, погрузила пальцы в липкую, загустевшую кровь и поборола желание отпрянуть, когда они соприкоснулись с рваными кусочками кожи. На то, чтобы залатать рану, ушли все оставшиеся силы. Ослепшая и оглохшая от изнеможения, она снова опустила руки на грудь мальчика. Ее переполняла вымученная готовность отдать все, что до сих пор сохраняло ей возможность дышать. Она даже не успела ничего понять, как почувствовала, что летит куда-то головой вперед, а уже в следующее мгновение оказалась в чьих-то крепких объятиях, а спустя минуту осознала, что этот кто-то неистово кричит ей в самое ухо. — С ума сойти! Никогда бы не поверила, если бы не увидела! Спасибо, спасибо! Незнакомка предприняла еще одну попытку удушить ее в объятиях, но Клара дернулась прочь, и та не стала ее удерживать. Зрение постепенно возвращалось, хотя слабость все еще ощущалась почти физической болью. Тем временем мальчик не без труда сел. Девушка сняла с плеч шерстяную накидку и укрыла его. Вид у него был растерянный, по щекам катились слезы. У Клары кольнуло в груди, и она быстро отвернулась. — Тео! Я так рада, что ты здесь… Все хорошо, я убила этого чертового волка, он больше ничего тебе не сделает, — безостановочно тараторила девушка. Она явно с трудом удерживалась от того, чтобы наброситься на Тео с объятиями. — Это… он? — с трудом выговорила Клара, сама не зная, на какой ответ надеется. — Что? — Вернулся… тот же или нет? Ты уверена, что он тот же самый? — О чем ты говоришь? — улыбка замерла на губах у незнакомки. — Ты в порядке? Я не знаю, как это происходит у магов, но… — Все нормально, Глория, — тихо перебил ее Тео и искоса глянул на Клару. — Я тот же самый. — Ну, конечно, тот же самый, — растерянно подтвердила Глория. — Ты просто ранен… — Я умер, — глухо откликнулся Тео. — Волк убил меня, а потом она меня оживила. Я все помню. При этих словах Клара вздрогнула, но когда они с Тео встретилась взглядами, тот робко улыбнулся, и у нее отлегло от сердца. — Совсем забыла, — поспешила вставить Глория. — Я Глория, а это мой брат Тео. А ты кто? И с кем? Неужели путешествуешь в одиночку? — Меня зовут Клара. И я одна, я… — она поколебалась. Ей отчего-то не хотелось продолжать, не хотелось доверяться. Но почему? Бояться нечего. Тот, кого она могла потерять, уже больше года как похоронен в десяти шагах от этого самого места. — Я живу здесь. — Здесь? — Глория непонимающе огляделась по сторонам. — В доме своей Госпожи… Графини. Это совсем близко. — Близко?! — в ужасе выкрикнула Глория. — У Графини… Черт побери! Это ведь та белобрысая вампирша! Так ты, что ли, пленница? — Д-да, — после секундной заминки кивнула Клара. — Тогда бежим отсюда! — девушка порывисто ухватила ее за руку. На смуглом лице читалось отчаянное сочувствие. — Бежим с нами! Прямо сейчас! — Но кто вы? — Клара невольно отшатнулась. — И куда идете? — Мы свободные граждане, а идем?.. К Виталиану, разумеется. На север, к границе с Фамбрией. — Значит, среди вас… нет магов? — Нет, — Глория сникла, но тут же слегка ощетинилась. — А какая разница? Мы готовы до последнего драться с кровососами! И Виталиан обучает и берет под свою защиту абсолютно всех! Клара не знала, что сказать, и, наверное, поэтому ей было трудно смотреть собеседнице в глаза. — Да ты, никак, ничего не знаешь? — заметила Глория. — Неужели и про Виталиана не слышала? — Слышала… — Тогда чего упираешься? Я никогда его не видела, но от одного из Черных посланников знаю, что Виталиану позарез нужны маги, способные возвращать мертвых. — Нужно идти, — задумчиво произнесла Клара. К этому времени Тео уже поднялся на ноги и теперь стоял чуть поодаль. — Ну, наконец-то! — Глория радостно вскинула кулак. — Вот же Виталиан обрадуется, когда мы тебя приведем. — Нет… Я имею в виду, нужно идти в тепло. Мы все замерзли. Глория дернула плечами, словно только сейчас обнаружила, насколько ей холодно. Судя по всему, она натянула на себя не менее пяти холщовых сорочек, но такому морозу не могла бы противостоять и дюжина. — Да прекращай, идем с нами! — она наклонилась, не без труда вытащила стрелу из горла убитого волка и поднялась на ноги. — Нас девятнадцать человек… Все хорошие ребята. Только обрадуются, если в команде появится маг. Если можешь оживлять, то… ты, наверное, еще много, что умеешь, а то мы… — она умолкла, с надеждой глядя на Клару. — Нет, я почти ничего не умею, — отрывисто ответила та, тоже поднимаясь с земли. Она стянула с себя плащ и протянула его Тео: — Забери, а сестре отдай накидку. Я успею добежать до дома. — Не возьму! — мальчик отступил на шаг. — Тебе холоднее, чем мне. Клара посмотрела на него внимательнее: светловолос, очень мал и ни капли не похож на Глорию. — Пойдем с нами, — смущенно пробормотал Тео, и она вдруг поняла, что хочет хотя бы увидеть их, людей, которые не были ни деревенскими, ни фермерскими, ни господскими. — Ладно, — тихо сказала Клара, и Глория снова расплылась в улыбке, но тут же зябко обхватила себя руками. — Отлично. Только идем скорее, а то я сейчас в ледышку превращусь. Она схватила Тео за руку, вместе с ним пересекла заснеженную поляну и скрылась за развесистым кустом орешника. Клара бросила последний взгляд на мертвого волка — на остроносой морде уже лежал тончайший снежный покров — и поспешила следом. Глория с шумом продиралась через заросли и вытаптывала свежие тропинки в нетронутых сугробах. Казалось, она совсем не беспокоилась об оставленных следах. — Нашего лидера зовут Винс. Он немного угрюм, не обращай внимания. Нас ведь сначала было двадцать восемь... Двое делись незнамо куда. Может, и сбежали, только куда и зачем? Мы же и сами в бегах. Когда ударили морозы, потеряли еще двоих. Ну а пятерых загрызли звери… Тео был бы шестым, если бы не ты, — она на мгновение остановилась, чтобы обернуться и тепло улыбнуться Кларе. — Когда все завалило снегом, мы не могли больше идти. Решили остановиться здесь, потому что тут почти не было зверья… А дело-то вот в чем оказалось — кровосос под боком. Мы знали, конечно, что звери бегут от них, но ведь рядом с жилищами наших клыкастых господ всегда шум и гам. А тут тишь да гладь. Уже неделю сидим у Графини под боком, а ничего не заподозрили. Она перевела дух и махнула вперед: — Вон наш лагерь. За деревьями виднелся дымок от костра и жалкое, кривое сооружение из веток и тряпья. — Тот волк, что напал на Тео, бедолага, должно быть, совсем обезумел от голода. Только так он приблизился бы к жилищу мертвяка. Только мы не безумные волки, а потому смоемся отсюда, как можно скорее. Клара слегка отстала. Сейчас ей было неловко и даже немного страшно встречаться с товарищами Глории. Впрочем, ей ничего не пришлось объяснять. Заспанный костровой даже не успел понять, что к лагерю подошел чужак, как Глория начала быстро и многословно излагать последние события. Ее громкий голос привлек остальных, и совсем скоро Клара оказалась в палатке вместе с новыми знакомыми. Внутри было ступить некуда. Шестнадцать человек сидели на шкурах, прижавшись друг к другу и закутавшись в одеяла. Клара отметила, что Петер, вероятно, был старше любого из них. Слушая восторженный рассказ Глории, они не спускали с Клары недоверчивых взглядов, но ей не сказали ни слова, если не считать просьбы показать волшебство и доказать свои способности. Зато все шумно переполошились, когда Глория сообщила, что они устроили стоянку не где-нибудь, а на границе с владениями Графини. Один парень вскочил на ноги с требованием немедленно собираться и уходить. — Нет, подождите! — неожиданно для самой себя осадила их Клара. — Сейчас уходить нельзя! Тео очень слаб, ему нужен отдых. Да и вам тоже! Даже я вижу, что некоторые здесь больны, а нормальной одежды у вас нет, как и еды… Морозы еще сильны, а вы собираетесь идти вглубь леса на растерзание зверям. По крайней мере, здесь их почти нет, и здесь я… могу помочь. Поблизости есть деревня. Я использую свои способностями, чтобы принести вам одеяла, еды и лекарств. Еще могу разжечь такой костер, который не задует ни один ветер и который не подпустит зверей. А когда морозы спадут… я уйду с вами. Все умолкли. Несколько человек задумчиво поглядели на Тео, которого, если верить Глории, больше не должны были увидеть живым. Клара знала, что они хотят согласиться, однако мрачный и молчаливый Винс еще долго упрямился. В конце концов товарищам удалось его уговорить. А может, сработали Чары убеждения, которые Клара нашептывала себе под нос, хоть она вовсе не была уверена, что подобная магия работает без прикосновения. — Ладно, останемся тут еще на пару дней, но мы сегодня же ждем тебя с тем, что обещала, — он исподлобья глянул на Клару. — Погоди! — окликнула ее Глория, когда она уже собиралась уходить. — Я сейчас оденусь потеплее и провожу тебя. Загляну на поляну с волком. Нам пригодится его шкура. — Нет! — слишком громко выкрикнула Клара, но мигом осеклась. — Тебе лучше остаться здесь. Это слишком близко к дому Госпожи. Рисковать все же не стоит. И я… принесу вам гораздо больше. Оказавшись в одиночестве, она вздохнула с облегчением. Приключение вымотало и оставило в душе странный осадок, и сейчас ей хотелось как можно скорее добраться до спальни, но все же она останавливалась каждый десяток шагов, чтобы замести следы, а добравшись до прогалины у поваленного дуба, задержалась, чтобы еще раз подойти к убитому волку. К этому времени зима соткала зверю более теплый саван. Клара опустилась рядом на колени и, поколебавшись, запустила руку в густую серую шерсть. Ей не обрадовались в лагере, но все же доверились. За свою не слишком долгую жизнь она не раз убеждалась в том, что доверять нельзя никому, и все же Глория и остальные ей поверили. Почему? Должно быть, они были просто глупы, а может, не могли и помыслить о том, чтобы живой человек оказался заодно с вампирами. Клара закрыла глаза и стиснула руки в кулаки, загребая густую, влажную шерсть. Но разве это такая уж редкость? Те же хозяева и фермеры, продающие кровососам сотни жизней. Халл назвал вампирских домочадцев «порченными», но чем он сам лучше, если каждый год отвозит на аукцион новую партию? Она еще сильнее сжала пальцы и вырвала несколько блестящих серых волосков из волчьей гривы. — Прости, прости, — пробормотала она, быстро и неловко погладила волка и с горьким чувством вины убрала руку. Нужно похоронить его, чтобы никому не достался. Но для этого придется прибегнуть к магии, а она так устала и замерзла. Лучше идти домой. Все равно вечером придется вернуться. Клара поднялась на ноги и быстрым шагом, не беспокоясь о следах, направилась к Дому. Интересно, что он за человек, этот Виталиан? Она непременно должна узнать. Как здорово было бы учиться у настоящего, могущественного мага, а не у мертвой ведьмы, которая убила ее лучшего друга и которая, несмотря ни на что, научила ее не доверять живым людям.

* * *

Прошла неделя, но морозы и не думали спадать. Для Клары это были напряженные и трудные дни. За это время она прибегала к магии чаще, чем за все предыдущие годы. Пришлось немало потрудиться, чтобы товарищи не догадались, куда пропадает еда с кухни и одеяла из спален. В деревне не осталось ни одной лавки, куда бы она не наведалась, чтобы разжиться полезными в странствиях вещами. Несколько раз Клара даже отваживалась забраться в сельские дома. Сначала ее сильно мучило чувство вины и страх разоблачения, но она успокаивала себя тем, что скоро уйдет отсюда и сможет навсегда забыть обо всех, кого ей пришлось обокрасть. Вымотавшись за день, она засыпала мгновенно, но сны не давали передышки. По ночам ее преследовали дневные заботы и беспокойства. То ее ловил лавочник, подозрительно смахивающий на Маллуса, то она целую вечность бегала по лесу в поисках отряда Винса, отказываясь верить, что новые друзья ушли без нее. А иногда она видела издалека его, человека, которого не знала, но к которому должна была идти, несмотря ни на что, из последних сил. Однако его лицо оставалось бледным пятном, а фигуру окутывал туман неизвестности. Немыслимым усилием воли ей все же удавалось догнать его, схватить за плечо, и тогда Виталиан оборачивался, отбрасывал со лба кольца каштановых волос, а его золотистые глаза грустно улыбались. — Тебе нужно быть с другими магами, Клара, — говорил он голосом Доминика. — Я никуда не уйду без тебя, — по ее лицу текли слезы. — А если ты не можешь уйти, я хочу остаться с тобой. Доминик качал головой, отворачивался и уходил, и она оставалась одна в бесконечной темноте и просыпалась лишь с утренним колоколом, забирая из горького сна свежие слезы на щеках. Потому что Серпента больше не приходила прогонять ее кошмары. Клара скучала по ней. За эти дни она не раз думала о том, чтобы забрать кошку с собой из про́клятого дома, но сразу отметала эти мысли. Нечего и мечтать о том, чтобы Серпента предпочла ее Госпоже, ведь с хозяйкой ее связывала такая связь, на которую Клара никогда не смогла бы претендовать. Редкие свободные минуты она проводила у Доминика, и ее сердце сжималось при мысли о том, что придется его оставить. Она понимала, что это глупо, что она уходит от Госпожи, которая его погубила, но с дикой тоской справиться не могла. И каждый раз, оказываясь у могилы своего единственного друга, старалась не замечать аккуратный холмик чуть поодаль. Он появился в тот же день, когда Клара познакомилась с Тео и Глорией. Вечером, разжившись кое-какой снедью для новых знакомых, она снова отправилась в лес, собираясь задержаться на полянке и попытаться что-нибудь сделать для убитого волка. Однако дойдя до нужного места, с удивлением обнаружила, что зверь исчез, а на поляне появилась небольшая, едва припорошенная снегом насыпь. И хоть на то не было никаких оснований, Клара старалась верить, что это сделали Глория или Винс, потому что другой вариант стократно усложнил бы ее и без того непомерно трудное положение. Неделю спустя она возвращалась из спальни, где перепрятывала запасы для вечерней прогулки в лес, и, подходя к лестнице, увидела в окне знакомый черный экипаж с красными ромбами на дверцах. Значит, Госпожа собиралась уезжать. Она всегда запирала ворота на тяжелый амбарный замок, но Клара уже давно знала, где садовая ограда поднимается над землей достаточно высоко, чтобы она могла пролезть. Уже стемнело, но вечерний колокол еще не звонил. Осторожно, словно ее могли услышать, Клара подобралась ближе к окну и стала ждать. Госпожа появилась совсем скоро. Она никого не вызвала из деревни, и теперь сама запрягала лошадей и, должно быть, сама собиралась править. Возилась довольно долго, но за все время ни разу не повернулась к окну лицом, и у Клары возникло странное ощущение, что Госпожа знает, что за ней следят, но твердо решила не обращать внимания. Подогреваемая несвойственным ей упрямством, Клара почти ткнулась носом в холодное стекло. Если бы Госпожа взглянула на нее своими чернильными глазами, если бы подтвердила, что ее присутствие все-таки важно… Клара не знала, что случилось бы тогда, а Госпожа так и не обернулась. Она легко вскочила на козлы, и почти сразу черная карета растворилась в темноте зимнего вечера. Лишь отблески ущербной луны в серебристых волосах ускользали от взгляда, подобно блуждающим огонькам. Клара отступила от окна и сжала виски, пытаясь избавиться от наваждения. Сегодня еще слишком много дел, чтобы спать наяву. Отправиться ли в лес прямо сейчас или пойти ужинать вместе со всеми? Улов от обеда совсем невелик, так что, пожалуй, стоит попробовать утащить что-нибудь еще. С этими мыслями она быстро сбежала вниз по ступенькам. В столовой было людно и довольно шумно. Клара села на углу стола и почти не участвовала в разговоре, нарочно медленно расправляясь с едой, чтобы дождаться, когда в комнате не останется никого, кроме нее и дежурного. Вскоре ребята начали расходиться. Они ополаскивали свои тарелки и, пожелав оставшимся спокойной ночи, скрывались за дверью. Наконец, в столовой не осталось никого, кроме Клары и Йохана, которому еще предстояло отмыть кастрюли и унести оставшуюся еду. Она взглянула на разделочный стол. Кажется, с обеда осталась добрая треть мясного рулета. Неплохо. Нужно лишь убедить Йохана в том, что сегодняшний ужин смели подчистую. Пробормотав себе под нос формулу для простейших Чар обезличивая, Клара подкралась к дежурному, накрыла его уши ладонями, сосредоточилась, пытаясь открыть дверь в чужой разум… — Отпусти его, Клара. Мы не намерены дольше терпеть твои фокусы. По ее венам разлился липкий холод. Это был голос Петера.