Красный звон тишины

Осень выдалась сухой и теплой — гораздо более теплой, чем в предыдущие годы, — и это обстоятельство лишь сильнее расстраивало Клару. Пусть ей больше не суждено увидеть заснеженный двор, деревню и лес, но лучше бы по крыше кареты били капли дождя. Тогда, возможно, ее слезы не казались бы столь неуместными. Перед тем, как окна занавесили черной тканью, Клара бросила последний взгляд на Дом ночных кошмаров. Они были здесь — все четверо слуг вышли проводить ее. Наверное, впервые за пять лет Клара видела обоих Луи вместе, пусть и держались они поодаль друг от друга. Перевернутый череп Линды зиял пустыми глазницами, а Хромой Бенедикт в неизменной солдатской ливрее и суконном колпаке держался в тени. По-прежнему равнодушный и отстраненный, он стоял спиной к карете, устремив взор несуществующих глаз куда-то вглубь двора. И все же он тоже был здесь. Упавшая на окна ткань стерла прощальное мгновение и смазала последние годы. Скрытый от глаз кучер стегнул лошадей, и карета тронулась. Никогда. Слово пронеслось в голове болезненной вспышкой, отозвалось тяжестью в горле и затрепетало где-то в солнечном сплетении. Невидимая нить, нить, о существовании которой Клара до сих пор едва подозревала, болезненно натягивалась с каждым шагом лошадей, но не рвалась. На том конце нити оставались все те загадки, которые ей так и не суждено было разгадать. Почему это место, наводившее ужас на всех, кто когда-либо о нем слышал, стало для нее первым и единственным домом? Почему стены, погубившие столько жизней, неизменно защищали и оберегали ее? И какие тайны Госпожа так и не захотела ей раскрыть? — Снова слезы. Даже интересно, сколько влаги способно произвести твое щуплое тело. И все же я предпочту не знать. Вытри лицо. Клара вздрогнула, почувствовав, как что-то мягкое коснулось ее щеки. Через мгновение она различила в полумраке белое пятно и выхватила платок из холодных рук, провела пальцами по кружевной кайме и по знакомой вышивке в углу — серебряная буква «К» в ромбе. Клара с опаской взглянула на Госпожу, быстро сунула платок за пазуху и вытерла лицо рукавом. Госпожа не любит слез, и она больше не будет плакать. Но разве может она испачкать платок или отдать его? И Клара загадала. Сумей она сохранить его, и дверь Дома ночных кошмаров навсегда останется для нее приоткрытой. Нужно лишь не потерять этот клочок ткани, и однажды она сможет вернуться. За пазухой платок быстро согревался, теряя начальную прохладу. Клара искоса поглядывала на Госпожу, но та, казалось, позабыла о нем. Можно было подумать, что она дремлет. До захода Солнца оставалось часа два, дневной свет был еще слишком ярким, и ее это мучило. В тесном, тряском и занавешенном помещении Кларе было тяжело дышать, но, полная решимости не надоедать Госпоже в эти последние часы, она не жаловалась. И все же духота и тряска побороли ее. Клара едва поняла, как это произошло, но совсем скоро она оказалась совсем близко к Госпоже и, не удержавшись, прижалась щекой к холодному плечу. Госпожа не шевельнулась и не попыталась отстраниться. Как всегда. Иногда казалось, что она вовсе не ощущает прикосновений, но пусть так — Кларе было довольно и своих чувств. Она закрыла глаза и обхватила холодные пальцы. Клара не заметила, как задремала, и очнулась, лишь когда почувствовала, что Госпожа отстраняется. Она безотчетно подалась вперед и ощутила на щеках свежее дуновение ветра. — Я даже не могу припомнить, каково это — задыхаться в духоте и радоваться прохладе осеннего вечера, — отодвинув занавесь, Госпожа села обратно. — Однако теснота мне по-прежнему невыносима и ненавистна. Прищурившись, Клара выглянула в окошко. Они ехали через сумеречную березовую рощу. Деревья по обе стороны росли неестественно стройными, разреженными рядами, а мощенная булыжником дорога была широка и добротна. Желтые, красные и бурые листья устилали камни мостовой, заглушали стук копыт. Совсем как тогда… Она рывком отвернулась от окна и вжалась спиной в мягкую обивку кареты. Неважно, какие картинки мелькают за окном, ведь с каждым мгновением она оказывается дальше от дома и ближе к неизвестности. — Будем в столице через час, — негромко заметила Госпожа. Клара ничего не сказала, хоть ей и хотелось говорить, хотелось спросить, что именно ждет ее в Столице. Однако она молчала, страшась ответа и мечтая замедлить ход кареты. Вскоре Клара с удивлением заметила, что кони, будто подчинившись ее воле, идут куда медленнее, чем в начале пути. Разумеется, они просто устали, ведь путь был долгим и непростым. Но, подумав о лошадях, Клара, наконец, решилась задать давно мучивший ее вопрос. — Госпожа, животные не приближаются к вашему дому, но кони, они ведь не боятся вас… — Конечно, боятся, — негромко поправила ее де Тенебра. — Их огромные звериные сердца трепещут при моем приближении. — Но они остаются, позволяют вам править каретой… — У них нет выбора, ведь я пила их кровь. — Что? — Клара с опаской глянула на противоположную стену. За задвинутой заслонкой скрывался молчаливый кучер. — Значит, они поэтому не убегают? Укус создает связь? — Никто не знает, — откликнулась Госпожа. — Но каждый раз, приводя в дом нового коня, я пробую его крови, и он, как бы норовист ни был, уже не предпринимает попыток освободиться. Клара прикусила губу и нервно ощупала шею. Значит, связь все же есть. Если бы только Госпожа укусила ее, возможно, разлука была бы не столь тяжела. Неизведанные силы удержали бы их вместе или же потом непременно привели друг к другу, стерев необратимость этого колкого и безжалостного «никогда». Если бы только Госпожа укусила ее… Клара готова была умолять, но не решалась раскрыть рта. Эта связь не нужна Госпоже, не то бы та давно ее создала. — Глупые звери, — тихо проговорила де Тенебра. — Ведь им нечего бояться. Для вампиров кровь животных отвратительна и пагубна. — Значит, вы не можете заменить ею человеческую? — Не можем и не хотим. Но почему ты спрашиваешь? Убийство животных представляется тебе меньшим злом? — Не представляется, — глухо ответила Клара. — Не думаю, что зло можно сравнивать по размеру. Де Тенебра ничего не ответила. Клара снова вжалась затылком в мягкую обивку кареты. Она больше не решалась прильнуть к Госпоже и сидела, глядя прямо перед собой, и время от времени касалась кончиками пальцев бугорка под платьем, проверяя сохранность платка, своего последнего сокровища. Через час, кроме этого клочка ткани, у нее ничего не останется. Однако когда колеса застучали по брусчатой мостовой, Клара не выдержала и выглянула в окно. Столица. Первые годы жизни, проведенные на окраине города, — теперь ей казалось, что это происходило с кем-то другим, или, может, приснилось однажды, и Серпента разбудила ее как раз вовремя, не дав досмотреть ужасный сон до конца… Город за окном казался чужим и незнакомым. По сути, он таковым и был, потому что питомцы Маллуса почти никогда не покидали ферму. Однако в день аукциона Клара все же сумела запомнить общий облик. По крайней мере, так она думала до сих пор. Столица казалась ей величественной и торжественно молчаливой. Но теперь старинная грандиозность обернулось дряхлостью и заброшенностью: фасады домов осыпались, крыши кое-где прохудились, и то здесь, то там, точно повязки на вытекших глазах, мелькали заколоченные окна. Неведомая магия, которая долгие годы поддерживала Дом ночных кошмаров, здесь дремала. Однако сам город не казался мирно спящим. Скорее, притихшим и затаившимся. Людей на сумеречных улицах хватало. Их шаги, неестественно скорые, сливались с шелестом приглушенных разговоров, а каждый прохожий то и дело украдкой оглядывался через плечо. Завидев карету Госпожи, несколько зашуганных зевак замерли на месте. Кто-то негромко вскрикнул, и встревоженный ропот прокатился до видневшихся вдали кованых ворот. Кажется, тех самых, за которыми в глубине парка скрывается Коллегиум. Клара отвернулась от окна. Ей были неприятны испуганные взгляды. А кроме того, в груди вновь заныла боль от осознания скорой разлуки. Ей хотелось говорить с Госпожой, но драгоценные секунды убегали, а она не знала, что сказать. — Ночные часы уже начались, — негромко заметила Госпожа. — Колокол пробил бы минуту назад. Звук ее голоса, мелодичный и такой знакомый, заставил Клару вздрогнуть. — Вы сохраняете тишину, как в ту ночь? Но почему? И если звон колоколов вам так отвратителен, то зачем так строго следить, чтобы колокола звонили в остальные дни? Петер говорил, что на деревни, которые не отзванивают часы, ложится суровая кара. — Отвратителен, ненавистен, необходим, — тихо сказала Госпожа. — Наше каждодневное напоминание о том, что время идет вперед, и дни сменяются днями, что наше существование — не одно растянутое на вечность мгновение смерти. И вот он, единственный день в году, чтобы притвориться, что мы можем позволить себе роскошь забыть о времени. Совсем как оно забыло о нас. Клара не знала, что ответить, и лишь украдкой поглядывала на точеный профиль, на мерцающие серебром пряди волос. — Сворачивай! — вдруг выкрикнула Госпожа, слегка высунувшись из окна. — Мы остановимся у Восточных ворот. И у развилки карета свернула влево. За окном мелькали незнакомые, узкие и куда более оживленные улочки. Клара здесь раньше не бывала, но вид за окном ее мало интересовал. Она все еще смотрела на Госпожу — уже прямо, открыто, но та по-прежнему не хотела ее замечать. Обогнув забор, кони остановились неподалеку от резных деревянных ворот. Госпожа набросила на голову капюшон и выбралась из кареты, а Клара осталась внутри и через приоткрытую дверь разглядывала переулок, в котором они стояли. Улица была пыльной и недружелюбной в сгущающихся сумерках. В первые мгновения Клара еще могла разглядеть тени людей, вытянутые и колеблющиеся в свете факелов, однако, завидев карету Госпожи, зеваки быстро разбежались, хоть и не ушли далеко: ветер все еще доносил обрывки их разговоров. — Отведи коней в трактир, — распорядилась Госпожа. — Карету оставим здесь. Ты можешь не дожидаться нас, если найдешь другой способ вернуться. Клара не расслышала, что ответил кучер, а через минуту Госпожа снова забралась внутрь. — О нем не стоит беспокоиться. Бедняга воспользуется любым способом, чтобы не возвращаться домой в моей карете. Она помолчала, дожидаясь, когда кучер отойдет достаточно далеко. — Трактир, в котором должны были остановиться члены братства, совсем недалеко отсюда, — сказала Госпожа. — Я проверю, все ли в порядке, и вернусь за тобой. Не бойся, в мою карету никто не сунется. Да и ты, я думаю, уже можешь постоять за себя, если городские зеваки окажутся достаточно безумными, чтобы тебя побеспокоить. Клара порывисто ухватила ее за рукав. — А как же вы? Что будет с вами? Неужели они подпустят к себе?.. — она запнулась. — Обо мне не беспокойся, — холодно откликнулась Госпожа. — Я все ещё умею сливаться с толпой. И через мгновение Клара осталась одна. Она изо всех сил старалась унять тревогу, но не могла. Любое шевеление теней за окном заставляло ее вздрагивать, а отдаленный вскрик — затаивать дыхание. Время тянулось безжалостно долго, и казалось, что Госпожи не было уже целую вечность. Долго. Слишком долго. Что могло произойти? От скрытого за кронами деревьев Коллегиума доносились приглушенные голоса и стук колес. Значит, гости уже собираются. Если Госпожа не явится, ее отсутствие непременно заметят. Клара выглянула в окно, и в это же мгновение в двух шагах от кареты промчался какой-то приземистый человечек. Тяжело дыша, он свернул влево и скрылся в арочном проходе, ведущем в один из дворов. Он мгновенно исчез в темноте, но Клара готова была поклясться, что расслышала, как он крикнул кому-то по дороге: — Братство в городе! Едва дыша, Клара ступила на подножку и чутко прислушалась. Она не решалась нарушить указ Госпожи и сидела так очень долго, до тех пор, пока ногу не свело судорогой. В ту же минуту издалека донесся странный гул. Утробный и словно исторгнутый самим городом, он не распадался на крики, и стуки, и звуки борьбы, а лился единым потоком, заполняя собой темные, пустынные улицы. Вот он уже подобрался совсем близко и остановился по ту сторону домов. Клара спрыгнула на землю, сердце неистово колотилось у нее в груди. В это мгновение мимо прошмыгнула женщина в платке. Не сбавляя шага, незнакомка скрылась в том же дворе, куда до этого убежал приземистый человечек. Из темноты арочного прохода донеслись испуганные выкрики и несколько слов: «господа», «кровавая баня», «трактир». У Клары упало сердце. Господа раскрыли остановившихся в трактире членов Братства и устроили там кровавую баню. Сомнений быть не могло. Но где же Госпожа? Перед внутренним взором замелькали пугающие картины недавнего кошмара — площадь, обелиск, плавящееся на солнце лицо... Не представляя, что собирается делать, Клара бросилась вслед за незнакомкой в арочный проем и бежала вперед, не разбирая дороги, до тех пор, пока не налетела на что-то в темноте и едва не упала. Невидимая преграда, мягкая и живая, сердито сверкнула глазами и издала низкий гортанный рык. Однако зверь почти сразу смягчился, обнюхал ее ноги и снова слился с темнотой. Клара перевела дух и огляделась. Она далеко не сразу поняла свою ошибку. Здесь люди скрывались от тех ужасов, что Господа творили где-то там, в городе, а значит, ей нужно было бежать в противоположную сторону. Но где же выход? Кругом стоял непроглядный мрак, и в этом мраке каменные трехэтажные дома казались немыслимой черной громадиной. Судя по всему, она оказалась в просторном внутреннем дворе, который имел единственный выход, да и тот зарос камнем, навсегда захватив ее в ловушку. Во дворе пахло гарью, где-то поблизости лаяла собака. Если в переулке сгустившиеся сумерки еще не полностью изгнали отблески солнца, то здесь было темно, как в наглухо зашторенной комнате. Клара задрала голову — небо еще сохраняло отсвет уходящего дня. Это зрелище немного успокоило ее. Где-то здесь должен быть свет и должен быть выход. В это самое мгновение она заметила слабое свечение: тонкая блеклая полоска просачивалась во двор через неплотно запертую дверь. Аккуратно переставляя ноги, Клара подобралась ближе и тихонько шмыгнула внутрь. Она очутилась в просторном, полутемном предбаннике и едва сдержала кашель: почему-то здесь запах гари был совершенно невыносим. Где-то в глубине надрывно плакал ребенок, а из первой комнаты справа пробивался яркий свет — тот самый, что она уловила с улицы. — Бруно, это ты, что ли, мерзавец? — послышался оттуда сиплый мужской голос. — Дай только до тебя добраться! Клара рванула прямо по коридору, вбежала в темную комнату с единственным окном и испуганно оглянулась через плечо. Ей совершенно не хотелось встречаться с обладателем сиплого голоса: наверняка ей он обрадуется не больше, чем неизвестному Бруно. Однако резкий разъедающий ноздри запах быстро отвлек ее. Клара сразу узнала его — так пахнет кровь. Она неохотно огляделась — должно быть, это кухня: небольшая комната была забита столами и завалена посудой, а на самом длинном столе лежало нечто крупное и определенно мертвое. Она бросилась к окну. К счастью, створка поддалась сразу. Клара настежь распахнула окно, свесила ноги в узкий проем, спрыгнула на тротуар и с благодарностью вдохнула уличный воздух. Не успела она толком отдышаться, как совсем рядом послышались те самые звуки, что выманили ее из кареты Госпожи. Судя по всему, неподалеку шла нешуточная схватка. Клара пригнулась, быстро проскользнула под окнами, пробежала вдоль следующего дома и осторожно глянула за угол. Ее взору предстало двухэтажное каркасное здание и площадь перед ним, на первый взгляд, абсолютно пустынная. Однако источник шума тоже был здесь — человек в сером плаще. Он стоял в десятке ярдов от двери трактира и безостановочно вертелся на месте. И неотступно за ним кружила черная тень, более тяжелая и плотная, чем он сам. Пламя факела взметнулось, и волосы тени блеснули мутным серебром. Клара судорожно вдохнула, хоть и поняла уже, что маг из Братства боролся не с Госпожой, а с Виконтом. Она ждала конца с тошнотворным чувством. Серый был не противник вампиру и знал об этом. Он выдыхался, отступал к стене… Уж лучше сейчас, чем когда сдастся или даже запросит пощады. Должно быть, Виконт тоже не желал подобного исхода. Он вдруг резко остановился, оказавшись лицом к лицу со своей жертвой, и вытянул руку. Маг, точно завороженный, замер, весь город затаил дыхание, даже ветер больше не трепал пламя факелов. В следующую секунду Виконт обхватил своего противника за горло, легко поднял над землей и одним метким движением отбросил к трактиру так, что маг угодил головой в скобу от факела. По притихшему двору эхом прокатился омерзительный хруст. Жертва упала наземь, где так и осталась лежать с неестественно вывернутой шеей. Факел покосился, но не погас, с его скобы ленивыми каплями стекала черная жидкость. Клара в ужасе втянула ртом воздух, и это движение повторили не менее двух дюжин глоток. С самого начала она была не одна. Молчаливые зрители прятались за стенами домов и деревьями, выглядывали из окон. Они боялись, как и она, но их ужас был разбавлен не тревогой, а лишь жадным, праздным любопытством. Виконту недолго пришлось скучать. Почти сразу из дверей трактира выбрался еще один человек в сером плаще. Он пошатывался, держась за окровавленную голову, но стоило его взгляду упасть на поверженного товарища, и маг, издав душераздирающий рев, бросился на Виконта. Вампир легко скинул с себя нового противника. Тот мгновенно поднялся на ноги и снова ринулся в атаку. Он был быстр и очень зол, а еще куда более умел, чем его павший товарищ. Этот не давал Виконту закрутить себя. Чертя в воздухе неведомые знаки, он заставлял вампира снова и снова менять направление. Он осыпал противника проклятиями, словно подначивая. Время от времени Виконту удавалось его достать, но маг лишь пошатывался, удерживаясь на ногах. В какой-то момент он как будто замешкался, оставив грудь полностью незащищенной, и сокрушительный удар в солнечное сплетение не заставил себя ждать. Верный конец! Но нет. Хруста костей не последовало. Маг устоял на ногах, зато Виконт, издав оглушительный рык, осел на землю, сжимая почерневшую руку. Ну конечно! Защитный амулет. Клара сжала кулаки, с надеждой наблюдая за тем, как маг тянется вовнутрь плаща… Надеждам не суждено было сбыться. В следующую секунду он упал на колени, задыхаясь и хватаясь за горло. Зрители изумленно зароптали, но Клара уже поняла, в чем дело. Другая тень подобралась со спины незаметно, но бледные руки, затягивающие железную цепь на шее, могли принадлежать только вампиру. Ее пробрал озноб, и дело было вовсе не в том, что шаль осталась в карете. Миг — и бездыханное тело второго мага повалилось на землю. Рядом с ним с глухим стуком упали заточенный кол и круг-талисман на порванной цепи — убийце своего хозяина. Герцог скинул с головы капюшон. К этому времени ночь вступила в свои права, и серебристый свет месяца плескался в металле испорченного талисмана и в грязной луже неподалеку, однако черные волосы Герцога принадлежали лишь ночной темноте. — Неужели ты не мог придушить крыс внутри? — негромко поинтересовался он. — Так ли необходимо было устраивать спектакль? — Отчего бы не развлечь народ? — в голосе Виконта слышалась жестокая веселость. — Праздник же… — Сегодня не праздник, — Герцог произнес эти два слова медленно и раздельно. Клара не уловила ни единого чувства в его голосе, но Виконт отчего-то разом сник и смиренно склонился перед ним. — Прошу прощения, ваша светлость. Герцог сделал шаг вперед, к притаившимся зрителям. — В городе больше нет Братства. Я разрешаю рассказать об этом, но убью всякого, кто через две минуты останется здесь, ближе, чем на сто ярдов, к трактиру «Пьяный дрозд». Он не повысил голос, но каждый услышал и понял его. Люди подхватывались с мест, спешили убраться восвояси. Клара тоже не собиралась задерживаться. Быть может, Госпожа вернулась к карете? Она уже кралась обратно вдоль каменной стены, когда до нее донесся голос Виконта. — Но мы еще не покарали предателя. Сердце пропустило удар. Клара пошатнулась и была вынуждена опереться рукой о белую каменную стену. Предателя? Они же не могли?.. Не смея вдохнуть, она побрела назад к своему наблюдательному посту. От соприкосновения с каменной стеной руки становились белыми и противно сухими. — Я велел Густаву поймать трактирщика, — сказал Герцог. — Но, должно быть, он упустил его. Трактирщика? Так вот о ком речь. Клара перевела дух и, ругая себя за панику, снова поспешила прочь от площади и трактира. — Вы должны были отправить меня, ваша светлость. Клара ускорила шаг. Скорее отсюда, чтобы больше не слышать их голосов… — Нечего тебе гоняться за простыми смертными, — спокойно отвечал Герцог. — Троих магов вполне достаточно. — Последний был неплох, — продолжал Виконт. — Кто знает, возможно, однажды эти глупцы научатся зачаровывать цепи своих магических безделушек, и тогда ты тоже сможешь поразвлечься. Хотя… они все еще таскают с собой эти деревяшки… — Кастор! Возглас эхом прокатился во все стороны и мягко ударил Клару в затылок. Она вздрогнула и вжалась лицом в стену, пачкая и царапая щеку. — Что такое? — слегка удивился Виконт. — Крысята давно разбежались. — Не все. Клара вздрогнула. Эти слова вползли ей в уши, подобно холодным, скользким тараканам. Она споткнулась, ринулась вперед, сбивая ноги, добралась до угла дома. Если Герцог не ждет ее там, то шанс еще есть… Один шаг — и она врезалась лбом в нечто обманчиво мягкое, как обернутый в шерсть железный котел. Клара покачнулась и непременно упала бы, если бы на ее плече не сомкнулись тисками холодные пальцы. — Девчонка? — удивился Виконт. Однако колкая, жестокая веселость вернулась к нему почти сразу. — Нужно держать свои обещания, ваша светлость. Убейте ее. Герцог словно не слышал. Его пальцы соскользнули с плеча Клары, потянулись к шее, коснулись расцарапанных щек. Он взял ее за подбородок и с бесстрастным интересом заглянул в глаза, провел когтем по скуле… Каждое его движение, каждое действие служило какой-то жуткой исследовательской цели. Виконт притих. Герцог наклонился чуть ниже, и блеклый свет — то ли месяца, то ли далекого факела — осветил его лицо. Несколько долгих мгновений Клара вглядывалась в него, и чем дальше, тем сильнее ее сковывал ужас. Герцог не походил на Госпожу. Чернота его глаз не волновалась, не разливалась и не затягивала в неведомые глубины — тьма, наполнявшая их, давно успокоилась и приняла себя. Клыки чуть выступали под верхней губой, хоть Герцог, кажется, не собирался нападать. Черты лица не хранили даже отголоска чувств. В них не было жестокости, но Клара не сомневалась, что если бы ему понадобилось разобрать ее на кости и куски мяса лишь для того, чтобы найти нужный ответ, он бы немедля принялся за дело. К счастью, этого, похоже, не требовалось. — Откуда ты? — негромко спросил Герцог. Его голос, как и лицо, не выражал никаких чувств. — Городская девчонка, — подал голос Виконт. — Откуда еще ей быть? — Разве ты видел здесь… такое лицо? — медленно спросил Герцог, перебирая когтистыми пальцами волосы Клары. — Неужто вы помните каждого столичного жителя? — удивился Виконт. — Она не живет в столице, — подтвердил Герцог. — Так откуда ты? Клара открыла рот, отчаянно желая соврать и зная, что не сможет. Она никогда нигде не была, кроме столицы и деревни у Дома ночных кошмаров. — Господин! Господин светлейший Герцог! Мы поймали предателя! — возбужденный возглас разорвал напряженную тишину. Клара с мгновенным отвращением узнала костлявую фигуру. К ним спешил Густав, лунный свет плескался в его разросшейся за пять лет плеши. Густав с разбегу бухнулся на колени и ткнулся лбом в землю — немыслимый подвиг для человека его лет. — То есть не я, конечно, — да как я смог бы, жалкий заморыш? Его сиятельство, ослепительный Маркиз схватил его, эту продажную шкуру, душепродавца окаянного! А я лишь спешил доложить вам, ваша восхитительность, радостные вести! Услужливость Густава была излишней — в эту самую минуту по мостовой прокатился звук пугающе тяжелой поступи. Казалось, даже брусчатка под ногами завибрировала, а стены домов слегка закачались. Почти сразу из темноты выплыла огромная, бесформенная тень. У Клары мурашки побежали по спине. Она помнила, что Маркиз был высок и как будто горбат, но эта тень казалось просто чудовищной. Однако стоило монстру подобраться ближе, и стало ясно, что это вампир несет на плече человека. Жертва не вырывалась, лишь тихонько хныкала. — Наставник, — Виконт и Герцог разом склонили головы. Маркиз подошел к ним и сбросил с плеч свою ношу. Человек повалился кулем на брусчатку и на карачках пополз к Герцогу. Виконт отшвырнул его ногой. — Презренный смерд, светлейший Герцог даровал тебе свободную жизнь, но ты посмел пустить в свой шалман ничтожную шваль, замышляющую гнусную пакость против его светлости. Это измена! — Ваша милость, господин Виконт, не ведал я, что они мой трактир облюбовали, клянусь своими стариками, не ведал. Трактирщик плакал. Он не был стар — человек средних лет и самой обычной наружности. Трое вампиров молча наблюдали за ним и, казалось, совсем позабыли о Кларе. Она отступила к стене, вжалась в холодный камень. Убежать. Не видеть того, что сейчас произойдет. Но перед внутренним взором отпечаталось неподвижное, изучающее лицо Герцога, жутко измененное — белые волосы и глаза, чернильная кожа… Он все еще наблюдает за ней. Он еще не нашел ответа. — Стало быть, не слышал, что твой трактир Братство облюбовало? — обратился к трактирщику Виконт. — Не слышал, ваша милость. Жизнью клянусь, не слышал. — Так, может, тебе уши прочистить, безмозглый плебей? — прорычал Виконт. Он вытянул руки и шагнул к трактирщику. Клара закрыла глаза и зажала уши, но ужасающий вопль, разорвавший непрочную ткань вечерней тишины, заглушить не смогла. — Имей уважение к тишине, мальчишка! Каким-то немыслимым образом низкий голос Маркиза перекрыл душераздирающие вопли. Негромкий хруст — и все разом стихло. — Быстро и красиво, ваша светлость, господин Маркиз, — подобострастно вставил Густав. Дрожа с головы до пят, Клара отняла руки от ушей. Она избегала смотреть на распростертое, бездыханное тело, но не могла не заметить окровавленные когти Виконта. — Прошу прощения, учитель, — быстро сказал он и облизал указательный палец. — Вы поймали кого-то еще, — Маркиз устремил пустой взгляд на Клару. — Всего лишь маленького мышонка, — пропел Виконт. — Редкой породы, если верить нашему дорогому Герцогу. — Да, редкой, — негромко подтвердил Магнус Корвинус. — Осталось только понять какой. Клара даже не заметила, как он повернулся, но в следующее мгновение Герцог снова нависал над ней. Густав не заставил себя ждать. Он быстро подскочил к хозяину и уставился на Клару своими маленькими, глубоко посаженными глазками. — Будь я проклят, — пробормотал он, указывая на нее узловатым пальцем, — если не видел эту девку раньше. Ваша светлость… я сейчас, сейчас непременно вспомню, — он с силой зажмурился, перекосив все лицо. — Густав, — обратился к нему хозяин, — отправляйся в Коллегиум. Гости уже начали съезжаться. Прими их с подобающим вниманием. Слуга распахнул глаза. Вид у него был несколько разочарованный, но перечить хозяину он не смел. Бросив на Клару последний подозрительный взгляд, Густав поковылял вниз по улице. Клара вздрогнула, почувствовав острые когти на своей руке, и, скосив глаза, увидела, что рукав ее платья разодран, а Герцог исследует ее предплечье. — Не думаешь же ты, что Братство настолько отчаялось, что посылает к нам таких жалких бойцов? — полюбопытствовал Виконт. — Вещи не всегда таковы, какими кажутся, — спокойно и задумчиво откликнулся Герцог. — Должно быть, это тот самый случай. И Клара вдруг уловила еще одну деталь, которая так отличала его от Госпожи. Герцог не моргал — ни разу за все это время он не сомкнул глаз. Наверное, у вампиров и не было такой необходимости, но почему же Госпожа за все годы так и не смогла избавиться от этой привычки? Ее трясло и колотило, по спине бегали мурашки, и лишь в середине груди, там, где лежал спрятанный за пазухой платок, еще сохранялось хрупкое тепло. Удивительно, но Герцог, похоже, почувствовал его, потому что в следующее мгновение он уверенно сунул руку под ворот ее платья и извлек оттуда белую ткань с кружевной каймой и вышивкой. Целую минуту он вертел платок в пальцах, и Клара успела понадеяться, что Герцог не поймет, чей он… — Она отдала его тебе. Почему? — его голос не изменился — тот же ледяной яд вливался в уши. — За все годы она так и не подарила мне ничего подобного, но она отдала его тебе. — Я… я его стащила, — в отчаянии выпалила Клара. — Почему она позволила тебе стащить его? — Герцог опустил на нее свои неподвижные жуткие глаза, и Клара поняла, что он не ждет ответа. — Пора отправляться, — он резко выпрямился. — Мы и так сильно задержались. С этими словами он повернулся и двинулся в том же направлении, в котором недавно скрылся Густав. — Что делать с девчонкой? — поинтересовался Виконт. — Возьмем ее с собой, — не оборачиваясь, бросил Герцог. — Подождем, пока за ней придут. Маркиз поспешил за ним. Виконт, поразмыслив, ухватил Клару за руку и потащил за собой. Разорванный рукав не защищал кожу, и когти вампира царапали ее, пачкали кровью убитого трактирщика, но Клара не обращала внимания. Она едва не плакала от отчаяния, с каждым шагом приближаясь к самому страшному своему кошмару, ведь теперь она приманка для Госпожи. Они долго брели незнакомыми ей улицами и, наконец, вышли к богато изукрашенным воротам. Северные. Те самые, через которые Маллус вел своих подопечных пять лет назад. Темный парк пересекли быстро. Время от времени Кларе вдалеке чудились фигуры людей, но при приближении дорога неизменно оказывалась пустой. Виконт тащил ее вперед, и ей приходилось почти бежать, потому что когда она отставала, когти впивались в руку еще сильнее и больнее. Крытая галерея в этот раз показалась куда короче. Ожидавший их в конце Густав услужливо придержал дверь для господина и его спутников. Вампиров слуга встретил подобострастными поклонами, а на Клару бросил еще более подозрительный и злой взгляд. Когда вся компания свернула в правую часть коридора, он поспешил следом, держась позади на расстоянии шагов десяти. Они держали путь в западное крыло, где ожидали аукцион хозяева и слуги вампиров. Должно быть, в одной из комнат проводили время и сами Господа. Когда они только переступили порог, до Клары донеслись смех и обрывки разговоров, но все быстро смолкло, и она не сомневалась, что причиной тому стала тяжелая поступь Маркиза, слишком узнаваемая и знакомая всем посетителям Коллегиума. Не сбавляя шага, Герцог свернул в узкий коридор, и вскоре вся компания поднималась по крутой спиральной лестнице. Клара не поспевала за широким и уверенным шагом Господ, и когти Виконта глубоко впивались в ее руку. Наконец, они добрались до самого верха Западной башни, и Герцог поднял ведущую наверх опускную дверь. Клара очень боялась увидеть Госпожу, но той здесь не было. Впрочем, просторная круглая комната с коническим сводом не была пустой: на одном из диванов сидел незнакомый вампир. Его круглое морщинистое лицо обрамляли вьющиеся седые волосы. — Вечер добрый, господин Барон, — небрежно бросил Герцог. — Светлейший Герцог, — Барон вскочил с дивана и отвесил глубокий поклон. — И, конечно же, высокородный Маркиз и благородный господин Виконт. Я ужасно волновался, досточтимые господа, пока сидел здесь в одиночестве. — Нас задержали дела, — коротко объяснил Герцог. Он пересек комнату и сел на диван напротив двери. Густав потоптался на пороге, а потом, точно вспомнив о чем-то, поспешил к высокому шкафу и начал рыться в нем с самым деловитым видом. Маркиз замер у люка, словно дремлющий на посту часовой, а Виконт уселся на диван рядом с Герцогом и закинул ногу на ногу. Клара стояла посреди комнаты, дрожа с головы до ног и мечтая умереть на месте. — Почему бы нашей гостье не присоединиться к нам? — Герцог властно протянул руку. Клара покачнулась и на негнущихся ногах направилась к дивану. Магнус Корвинус жестом велел сесть между собой и Виконтом и сразу же позабыл о ее существовании. — Где же наша очаровательная Графиня? — поинтересовался Барон, но ему никто не ответил. Клару колотило. Она явственно ощущала холод, исходящий от сидящих по обе стороны вампиров. Сначала она пыталась сосредоточиться на комнате, но окружающая обстановка лишь сливалась в одно красное пятно: обивка мебели и краска на стенах — кровавые оттенки преобладали во всем. Даже стоявший посередине карточный стол был сделан из красного дерева и обтянут бордовым сукном, роскошная люстра под коническим потолком освещала комнату красноватым светом, и лишь за узкими затемненными окнами — непроницаемая тьма. Клара уткнулась взглядом в колени и сделала несколько глубоких вдохов, однако она не могла унять дрожь, не могла перестать сжимать и разжимать кулаки. Она хотела, чтобы дверь, наконец, отворилась, но предпочла бы умереть до того, как это произойдет. Быть может, Госпожа не появится на аукционе? Не придет за ней, потому что на самом деле Клара никогда и не была ей нужна… Так было бы лучше, но отчего же сердце так мучительно сжимается, стоит подумать об этом? Вампиры замерли на своих местах в полной неподвижности, будто уснули. Для них ожидание не было мучительным. Только Густав бесконечно суетился: бегал от шкафа к шкафу, открывал створки. Он, как и Клара, изнывал от беспокойства, и она ненавидела его за это сходство. Клара была уверена, что услышит легкие шаги по спиральной лестнице, но скрип отворяемой двери заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Госпожа поднялась, сделала несколько стремительных шагов вглубь комнаты и остановилась у карточного стола. — Магнус, — она слегка кивнула ему, — учитель, — Маркизу достался более долгий и глубокий поклон. Виконт и Барон не удостоились ее внимания. — Вижу, все уже в сборе. — Наше собрание не бывает полным без вас, Корделия, — любезно ответил Герцог, поднимаясь на ноги. — Но что вас задержало? — Видите ли, я потеряла любимую игрушку, и все это время провела в поисках, — Госпожа говорила чуть быстрее, чем обычно, и мелодичные фразы в ее голосе обрывались неблагозвучными нотками. Клара от всей души надеялась, что Господа не замечают этого. — Как удачно, что вы нашли ее, Магнус. Я ведь могу ее забрать? До аукциона совсем немного времени… — Разумеется, Корделия, — безмятежно согласился Герцог. Он дернул Клару за руку, заставляя подняться, и она, не веря в свое счастье, сделала шаг к Госпоже, но пальцы, сомкнувшиеся на предплечье железной хваткой, остановили ее почти мгновенно. — Хотя подождите… — Что такое? — прорычала Госпожа, и Клара заметила — в глубине чернильных глаз зажглись знакомые красные огоньки. — Мы с вами слишком давно не дети, Магнус, чтобы отбирать чужие игрушки. — Нам уже и играть в них не пристало, — спокойно ответил Герцог. — Так что почему бы вам не отдать ее мне? Можете просить взамен что угодно. Я обдумаю. Клара осторожно подняла голову и взглянула на Герцога — его верхние клыки опустились еще ниже. Она быстро опустила взгляд и на мгновение окунулась в черноту глаз Госпожи. — Нет, — коротко бросила та. Клара сглотнула спазм в горле. Сейчас, сейчас Магнус Корвинус на нее бросится. — Разумеется, это ведь ваша любимая игрушка, — протянул Герцог своим ровным, спокойным тоном. Он, как и Клара, не преминул отметить, как именно назвала ее Госпожа. — Любимая игрушка, — с нажимом повторил он, — но вот в чем дело, я совершенно не понимаю, что в ней особенного. Его когтистые лапы соскользнули с руки Клары и сомкнулись на ее шее. — Возможно, мне стоит употребить ее по назначению, чтобы разобраться, — он наклонился чуть ниже. — Вы ведь не против, Корделия? Вы ведь позволите мне такую малость? Госпожа опасно подалась вперед, и ее когти чиркнули по бордовому сукну карточного стола. — Хотя, разумеется, так нечестно, — смягчился Герцог. — Я должен предложить вам нечто равнозначное. Свою любимую игрушку? Густав, приведи Филиппа. — Да, да, сейчас, мой могущественнейший и любимейший Герцог, — подхватил слуга, задыхаясь от счастья, что ему позволили поучаствовать в этом гнусном и опасном деле. — Не все игры предназначены для человеческих детей, — Герцог потянул Клару к ломберному столу. — Кажется, вы некогда любили карты, Корделия. Он обошел Госпожу и уселся на высокий табурет, заставив Клару встать как можно ближе к себе. — Кастор, не принесешь нам колоду? — Да, ваша светлость. Виконт поспешил к одному из высоких шкафов, извлек оттуда колоду с замысловатым красным узором на рубашках и подал Герцогу. Тот эффектным жестом перетасовал карты и указал Госпоже на место по другую сторону стола. — Ну же, одну-две партии мы можем себе позволить. Я скучал по вашей компании за карточным столом. Вы ведь знаете, что я не опущусь до нечестной игры. Так почему бы не развлечься до начала аукциона? Ставки равнозначны. — Но времени уже нет, ваша светлость, — негромко заметила Госпожа. — Очень удачно, что именно я решаю, когда начнется аукцион. Садитесь же. Клара стояла, опустив голову и избегая смотреть на Госпожу. Так хотелось прижаться к ее груди, молить о прощении и верить, что холодные руки не оттолкнут, как не отталкивали до сих пор. Тем временем Госпожа заняла свое место по ту сторону стола, а опускная дверь вновь поднялась. Густав, отдуваясь, тащил за собой короля Филиппа. Клара бросила на него быстрый взгляд, и ее сердце сжалось. За прошедшие пять лет король изменился почти до неузнаваемости: подростковая худоба сменилась старческой костлявостью, на макушке белела разрастающаяся лысина, под глазами залегли темные тени, а на лбу — глубокие морщины. Филипп бессмысленно таращился в пространство черными глазами с узкой каймой мутной серости. — Ваше величество, — Герцог поднялся со стула и, почтительно согнувшись, клыками коснулся запястья короля. — Сегодня ваше место рядом с Графиней. Густав потащил короля к другой стороне стола, а Герцог снова обратился к Госпоже: — Вы ведь знаете мою маленькую слабость. Я до сих пор не победил своей тоски. Иногда мне кажется, что все трудности смертной жизни меркнут перед бокалом красного сухого вина. Небольшое утешение, что мы можем пить от тех, кто еще способен чувствовать его пьянящую горечь. Предлагаю делать ставки бокалами. Выигравший пьет свою игрушку, пока Густав их не наполнит, а потом игрушка победителя должна будет осушить бокалы. Густав рванул к одному из шкафов за рюмками и бутылками. Госпожа молчала. — Вы ведь позволите мне, — Герцог перетасовал колоду одной рукой и раздал карты. — Обязательная ставка, — он выдвинул бокал на середину стола. Первую партию Госпожа проиграла, сбросив карты почти сразу. — Возможно, вам нужно разогреться, — небрежно бросил Герцог. — А я пока заберу то, что мне причитается. Клару неистово трясло. Еще сегодня утром она мечтала, чтобы Госпожа укусила ее, но сама мысль о том, что клыки Герцога вот-вот вопьются ей в шею, была невыносима. Почему Госпожа не сделала этого раньше? Вдруг она теперь станет рабой Герцога, совсем как те безропотные кони? Магнус Корвинус бесцеремонно притянул ее к себе, и шею пронзила острая боль. Слезы выступили на глазах, однако боль отступила почти сразу, а потом что-то хлынуло вовнутрь, словно вампир не забирал, а отдавал. И дар Герцога был отвратителен. Сотни чувств нахлынули, накрыли с головой, просочились в глаза, уши и ноздри, и все они были ее собственные, самые ненавистные. Все подножки и затрещины от фермерских детей, вожжи и плети от Маллуса и Юксы, все кошмары и смерти, что Клара видела до сих пор — все смешалось в одном тошнотворном ощущении. Где-то далеко, точно разделяющая два мира река, плескалось наливаемое в бокалы вино. Герцог отпустил ее — спустя мгновение или целую вечность — и она обессиленно привалилась к столу, с трудом открыла глаза — все цвета в комнате как будто стали на тон темнее. С трудом удерживаясь на ногах, Клара перевела взгляд на серебристые волосы Госпожи — единственное по-настоящему светлое пятно — и встретилась с той взглядом. Красные огоньки в глазах разгорелись до небывалых размеров, сукно под выпущенными когтями — изодрано в клочья. Тем временем Герцог придвинул к Кларе два наполненных бокала. Она никогда не пробовала вина, и напиток показался ей отвратительным. Сдерживая тошноту, она заставила себя проглотить горькую жидкость и оперлась руками на стол. Правил игры Клара не знала и потому быстро перестала понимать, что происходит, лишь знала, что очень скоро Герцог снова пил ее кровь, а потом и ее саму заставили пить. Что будет, если Госпожа проиграет? Даже в полуобморочном состоянии Клара знала ответ, и он ее не пугал. Все к лучшему, ведь тогда Госпожа больше не будет в опасности. Если бы только смерть не была так мучительна… — Поднимаю! — послышался откуда-то издалека голос Госпожи, а потом снова послышался плеск, но в этот раз Герцог не пил кровь Клары. Она сощурилась — по ту сторону Госпожа с остервенением терзала шею Филиппа. Тот продолжал глядеть прямо перед собой остекленевшими глазами. И когда Клара снова подняла голову, король опять был в руках Госпожи, но на третий раз холодные пальцы Герцога сомкнулись уже на ее руке. Голос Госпожи перекрыл плеск вина: — Ваш лакей медлит в угоду вам, Магнус. — Не позорь меня, Густав, — холодно велел Герцог. — Не заставляй моих друзей сомневаться в моей честности. А потом его клыки вновь впились в шею Клары, и боль снова проникла в ее сердце, не оставляя надежды на спасение. А потом она вытирала с подбородка липкую и горькую жидкость и была уверена, что это кровь. А еще кровь пульсировала у нее в висках, и вся красная комната была до краев наполнена кровью. — Девчонка не пьет! — выкрикнул Виконт откуда-то издалека, но Клара не слышала, ответил ли ему кто-нибудь. Она обессиленно осела на пол, и Герцог не велел ей подняться. — Дама старше валета, — голос Госпожи прорвался через затопившую комнату толщу крови. — Я выиграла ставку. — Вы сильно рисковали, — негромко заметил Герцог. — Как и вы, — мягко заметила Госпожа. Клара с трудом приподнялась над столом. Госпожа снова раздирала клыками шею короля. Тот болтался безвольной марионеткой, ужасающе бледный с закрытыми глазами, и когда Госпожа отпустила его, он кулем повалился на пушистый красный ковер. — Ваша светлость, пора заканчивать, — хрипло заметил Маркиз. — Это я сам решу, — отчеканил Герцог. — Но, Магнус, его величество не выдержит ещё одной партии. — К черту Филиппа! — в голосе Герцога звенела ярость. — У нас давно есть замена... — Тот мальчишка... ненадежен, — осторожно воззвал к нему Виконт. — Ты прекрасно знаешь об этом. — Так к черту и мальчишку! Мы в любой момент можем найти ему замену! По улицам их бегают сотни! — Магнус, — Маркиз подошел к столу, — ты не можешь! Мы должны сохранить династию! Защищать статус-кво — наша обязанность! Клара видела, как медленно обнажаются клыки Герцога, как черная сетка испещряет неподвижное лицо. Неужели он сейчас кинется на Маркиза? — Прошу прощения, учитель, — смиренно произнес Герцог, и его голос и лицо стали такими же, как прежде, будто холодная ярость никогда не уродовала их. — Признаю поражение, Корделия. Смотрю, карты снова открываются вам. Я рад, что способности к вам вернулись. В последние годы вы нечасто радовали нас хорошей игрой. — Просто повезло, — произнесла Госпожа необычно тонким голосом. — Скорей уж, награда была очень желанной, — задумчиво проговорил Герцог. — Вы, конечно же, можете забрать ее... вашу любимую игрушку... Он подтолкнул Клару, и она, не веря в такую удачу, каким-то чудом сумела подняться на ноги и даже сделать несколько шагов к Госпоже. — Подождите, ваша светлость, — словно сквозняк проник разом через все запертые окна — таким холодом повеяло от вкрадчивого голоса Маркиза. — Мы все-таки должны уточнить одну деталь. — Это какую же? — прорычала Госпожа. — Всего лишь развеять подозрения. Ваши самые первые подозрения, ваша светлость. Очень удачно, что у меня под рукой имеется артефакт, способный быстро и эффективно вычислить скрытого мага. — Таких артефактов не существует, — отрезала Госпожа. — Глаза и интуиция — вот и все артефакты. — Корделия, Корделия, — протянул Маркиз с жуткой издевательской жалостью. — Все эти годы так и не научили тебя сомневаться. Если бы ты хоть раз допустила, что твои знания могут быть ущербны, то, возможно, имела бы представление о столь важных магических предметах. Но нет... — Ваше сиятельство, позвольте мне принести этот артефакт, — с придыханием проблеял Густав. Маркиз не обратил на него внимания. Он прошествовал к одному из шкафов, извлек оттуда небольшой металлический шарик и, вернувшись к столу, опустился на корточки рядом с Кларой. — Возьми его, дитя. Всего лишь очередная игра. Ты ведь веришь своей госпоже, правда? Она уверяет, что артефакт не сможет показать нам правду. Но я скажу тебе по секрету, это очень древний и могущественный артефакт. А потому держи его очень крепко. Если уронишь, то от Коллегиума мало что останется. Нам и твоей госпоже, разумеется, ничего не угрожает, а вот тебе, Густаву и тем несчастным созданиям, что дожидаются своей очереди на аукционе... Маркиз драматически умолк, а Клара в ужасе уставилась на его уродливое, неподвижное лицо. Эта снисходительная ласковость из уст бывшего Великого магистра была ей омерзительна. Она искоса глянула на Госпожу. Та поднялась на ноги и теперь стояла, опершись на ломберный стол, ее верхние клыки достигли нижней губы. Всего лишь подержать шар, и их отпустят? Клара робко протянула руку, сомкнула пальцы вокруг странной вещицы, безотчетно сжала ладонь и… — Аааах! Пальцы сами собой разжались, и могущественный артефакт стремительно полетел на пол. Взмах рукой — и на одно чудовищное мгновение металлический шарик завис в воздухе. Клара в ужасе открыла рот, и злополучный артефакт все же грохнулся на пол. Пушистый ковер заглушил звук удара, и теперь шарик лежал в глубоком ворсе, поблескивая тремя маленькими окровавленными лезвиями. Коллегиум не пошатнулся. Клара стояла, опустив голову, кровь стекала по ее пальцам. — Вижу, ваши педагогические методы не изменились, — горько сказала Госпожа. — Да, — безмятежно согласился Маркиз. — Все так же действенны, и все так же не нравятся тебе. — Ведьма! — взвился Виконт. — Графиня укрывала ведьму! Измена! Я говорил вам, ваша светлость, я ведь вам говорил... С самого начала, еще тогда, в нашем городе! Уже тогда я был против того, чтобы пускать ее в наш круг. Женщины! Лживые, двуличные твари! Даже сейчас... — Кастор! — Герцог предупреждающе поднял руку. — Прекрати! Мы не будем ссориться из-за девчонки... Дорогая графиня, вы должны были рассказать мне. Впрочем, я тоже виноват. Мы ведь до сих пор не посвятили вас в наши планы. Вы делали вид, что вам все равно, но я, конечно же, должен был вам рассказать... У нас большие надежды на юных магов, — он выдержал многозначительную паузу. — Думаю, вы догадываетесь. Как ни грустно это сознавать, но за все годы наши ряды значительно поредели. А способа получить — с позволения — приток свежей крови мы так и не нашли. Наши укусы лишь убивают людей. Что бы там ни говорилось в легендах, получить бессмертного таким способом совершенно невозможно. И однажды меня и нашего глубокоуважаемого Маркиза осенило: мы всего лишь должны повторить историю. — Еще один День Аутодафе? — прошептала Госпожа. — Можно назвать и так, — развел руками Герцог. — Вот только незадача — чтобы история повторилась, нужно где-то раздобыть несколько десятков магов, а они до недавнего времени были очень редким явлением. Но судьба благоволит нам, и вот уже и месяца не проходит, как мы получаем известие о том, что на очередной ферме распознали одаренного ребенка. Мы забираем их и растим в безопасности и хороших условиях затем, чтобы потом дать им почетный шанс пополнить наши ряды. — Ваша армия в борьбе против Братства? — Братство не представляет угрозы, — отмахнулся Герцог. — Оно всего лишь результат наших единичных упущений. Но нам нужны подобные себе. Мы заберем вашу игрушку — совсем ненадолго, — чтобы потом вернуть бессмертную компаньонку, раз уж вы так заскучали у себя в глуши. — И, разумеется, ваш план обречен на успех? — пробормотала Госпожа. Клара слышала в ее голосе отчаяние и горечь и надеялась, что Герцог не способен их уловить. — Как игрок, вы должны знать, что риск есть всегда, но пока это наш лучший шанс. — Ваш лучший шанс равен нулю! — в ярости закричала Госпожа. — Неужели вы... вы все забыли, что есть магия? Неужели вы думаете, что эта сила уложится в вашу примитивную, топорную схему?! — Нет, это уже слишком! — перебил ее Виконт, подбегая к столу. — Почему вы терпите это, ваша светлость? Заберите девчонку, а Графиню отправьте в самый конец иерархии! Что может быть проще? Он потянулся к Кларе бледными пальцами, но даже не успел ее коснуться. Раздался звон бьющегося стекла, и Виконт, проехавшись спиной по столешнице и сбросив почти все стоявшие на ней бокалы, свалился с другой стороны стола кучей черного тряпья. — Не смей трогать! — прошипела Госпожа, выпрямляясь и сжимая руки в кулаки. — Бездарность, лизоблюд. Маркиз и Густав подбежали к Виконту и помогли ему подняться. Барон так и сидел на диване, словно обратился в каменное изваяние. Филипп, лежа на полу, что-то пробормотал, но так и не пришел в себя. — Прекратите! — Герцог оглядел собравшихся долгим пронизывающим взглядом. — Я не потерплю потасовки! — Прошу прощения, ваша светлость, — пробормотала Госпожа, и Клара с упавшим сердцем подумала, что сейчас униженная покорность в ее голосе слышна всем. — Но, Магнус, не откажите мне в одной просьбе. Эта девочка еще не достигла полной взрослости, а вы ведь никогда не намеревались обращать детей, правда? Так позвольте ей оставаться в моем доме, пока она не будет готова для обряда. Ее способности слабы, да и одна-единственная девчонка не представляет для вас никакой угрозы. Вы же позволите мне подобную малость? Некоторое время Герцог молчал. Казалось, он был обескуражен. — Я бы непременно позволил вам, — наконец выговорил он. — Если бы вы не хотели этого так сильно. Все кончено. Вместе им из этой комнаты не выбраться. Черная пелена упала у Клары перед глазами, колени подогнулись, она покачнулась… но так и не коснулась пола, почти мгновенно оказавшись в холодных, сильных и таких родных руках. Клара уткнулась лицом в грудь Госпожи, и слезы хлынули из ее ослепших глаз. Она знала, что точка невозврата пройдена — не тогда, когда Госпожа кинулась на Виконта, а сейчас, когда она у всех на глазах подхватила девчонку-мага. — Что с вами, Корделия? — воскликнул Герцог. — Я отказываюсь понимать! Сейчас я начинаю верить слухам, что именно вы убили того фермера. Исполнительный, законопослушный, никогда не утаивал от нас одаренных детей… И, тем не менее, кто-то разорвал их с женой на куски. Горожане уверены, что убитых постигла господская месть… Месть, для которой не было причин ни у кого из нас. Но… Может, это и вправду были вы? Клара крепче прижалась к Госпоже. Если можно было бы умереть сейчас и уже никогда не расставаться… Внезапно пол у нее под ногами завибрировал, отовсюду послышался непонятный шум. Быть может, шарик с ножами и впрямь был могущественным артефактом, и теперь Коллегиум расползается по швам? Хорошо, если так. Возможно, среди развалин получится затеряться. — За нами пришли, Магнус, — Клара почувствовала, что Госпожа выпрямляется, заставляя и ее встать на ноги. — Мы слишком задержались, и теперь они здесь. Вы сказали, что не желаете потасовок. У вас есть выбор. Вы можете драться со мной, и тогда остальные узнают об этом. Так ли вы уверены, что все они примут вашу сторону? Вы втроем столько лет присваивали любые доступные нам блага. Теперь вполне может оказаться, что мир, который вы так старательно строили для себя, больше никто не захочет защищать. — Но вам в нашем мире всегда были рады, — негромко заметил Герцог. — О, вы знаете, что я права, — продолжала Госпожа. — Прямо сейчас вы даже не уверены в том, что господин Барон не захочет ко мне присоединиться, правда же? Но у вас есть выбор. Позвольте нам покинуть Коллегиум, и вы избежите раскола… С тем, кого нет, можно делать, что угодно, и называть его, как угодно. А меня здесь больше не будет. Ну же, Магнус? Просто смирите свой гнев. Ненадолго. Неужели же оно того стоит? — Нет, — тихо проговорил Герцог. В его голосе слышалось крайнее недоумение. — Это я вас хочу спросить, Корделия. Неужели оно того стоит? Госпожа ничего не ответила. Она потащила Клару к выходу и подняла крышку люка. — Тебе лучше спуститься самой, — сказала она, когда за ними закрылась опускная дверь. — Если я буду нести тебя, это может вызвать вопросы. Справишься? Клара кивнула и тут же ухватилась за поручень, потому что у нее закружилась голова. Дорога вниз показалась беспощадно долгой, но страх, что Герцог, Маркиз и Виконт бросятся за ними, гнал вперед, заставляя переставлять ноги. У входа в башню собралось множество бледных фигур в черных плащах. — Добрый вечер, графиня. Где же наш дорогой герцог? — послышались приглушенные голоса. — Герцог сейчас спустится. Просил подождать его здесь, — невозмутимо отвечала Госпожа, не сбавляя шага. Клара едва-едва поспевала за ней, и когда они миновали половину коридора, она, беспокойно оглянувшись, ухватила Госпожу за руку. — Простите меня. Это все моя вина. — Тебе незачем извиняться за мои решения, — ответила Госпожа. — Но ведь теперь нам закрыты все дороги. Куда теперь идти? Де Тенебра ответила не сразу. Лишь когда они добрались до главных дверей Коллегиума, она на мгновение остановилась и обратила на Клару взгляд чернильных глаз: — Теперь у нас остался лишь один путь, и он лежит через Западные болота.