Красный звон тишины

Волосы Госпожи падали на землю серебряными нитями, и Клара, околдованная свистом лезвия о гладкие пряди, не могла оторвать взгляда от вершившегося у нее на глазах варварства. Украденные кони фырчали неподалеку. Должно быть, мечтали скрыться, но не могли противостоять укусу вампира. Наконец, нож был отложен в сторону, и Госпожа потянулась к свежему кострищу, пальцами растолкла несколько угольков и вытерла их о куцые пряди, дальше уродуя свою шевелюру. Клара отвернулась и тайком вытерла навернувшиеся на глаза слезы. Давно ей не было так плохо: мысли путались, в горле застрял ком горечи, а по всему телу то и дело пробегала крупная дрожь. — Нужно сделать еще кое-что, — заметила Госпожа. — Но это придется отложить. Клара все же нашла силы взглянуть на нее — неровно оборванные, перепачканные волосы спадали на лицо, еще более прекрасное в таком обрамлении. Если Госпожа собиралась изуродовать себя, то не преуспела и наполовину. Так стоило ли стараться? — Вы уверены, что теперь вас не узнают? — угрюмо поинтересовалась Клара. — О, там, куда мы направляемся, узнавать меня будет некому, — заверила ее Госпожа. — Никому и в голову не придет, что сама Графиня может заявиться в подобный вертеп. Клара решила не уточнять, куда именно они направляются, хоть ее и терзали определенные подозрения. — Но Герцог… — пробормотала она, теребя манжету разодранного платья. — Вдруг он будет вас искать… даже там? — Аукцион только закончился, и Магнус еще нескоро догадается, куда мы держим путь. Не беспокойся, мы уйдем прежде, чем он до нас доберется, — она подошла к Кларе, схватила ее за руку, помогая подняться на ноги, и негромко добавила: — Выбора нет. Нам обеим необходимо восстановить силы. На это было нечего возразить. Даже с помощью Госпожи Клара с трудом доковыляла до повозки, а там, сдавшись окончательно, позволила сильным холодным рукам поднять ее и усадить на козлы. Кони зафырчали громче. Их ноздри нервно раздувались, от морд поднимался пар живого дыхания. — Может, мы не возьмем их с собой? — пробормотала Клара. — Оставим чуть в стороне. Ей было жаль двух пегих лошадок, укусом Госпожи разлученных с хозяином. Они стояли у входа в Коллегиум, запряженные в открытую повозку, а значит, привезли не вампира. Должно быть, хозяин отлучился совсем ненадолго и собирался вот-вот вернуться. Какой-нибудь фермер, привезший партию товара… Совсем, как Маллус… Клара вздрогнула и искоса взглянула на Госпожу, которая уже уселась рядом с ней и взяла в руки поводья. — Оставить здесь? — переспросила та, словно и не заметив направленного на нее вопросительного взгляда. — Они не смогут без человека. Не беспокойся о лошадях. Там, куда мы едем, у людей гораздо больше поводов для страха. — Так, может, и нам не стоит? — не выдержала Клара. — Мы можем… притаиться в какой-нибудь деревне. Уверена, где-нибудь поблизости найдется хутор и пара человек, так что… вы сможете восстановить силы. — А я вовсе в этом не уверена, — Госпожа покачала головой и дернула поводья. — Мы уже не в столице и даже не в пригороде… К тому же подозрительные нападения нам сейчас ни к чему. Они уже достаточно долго ехали через ночной, увядший луг, когда голос Госпожи снова нарушил тишину: — Ты разочарована во мне? После всего, что произошло в Коллегиуме… Больше не чувствуешь себя в безопасности рядом со мной? Оставшаяся кровь отхлынула от щек, и Клара изо всех сил вцепилась в деревянное сидение, чтобы побороть дурноту. — Что вы! Я так рада, что вы все еще со мной! Несмотря на все, что произошло… — она осеклась. — Но я никогда и не ожидала, что вы в одиночку справитесь с ними со всеми... Это же безумие… — Со всеми… — задумчиво повторила Госпожа. — А что, если один на один? Как думаешь, сумела бы я одолеть Магнуса? Клара не знала, что ответить. Она вспомнила неподвижное, нечеловеческое лицо Герцога, то, как он учуял ее с другого конца улицы, его тихий, всепроникающий голос и немигающий взгляд… Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы Госпоже пришлось с ним сражаться. — Я не знаю, — прошептала она и зажмурилась, чтобы отогнать пугающий образ. — Предпочла бы никогда не узнать. А как вы думаете? — Я тоже не знаю, — тихо ответила Госпожа. — Стефан всегда ставил Магнуса выше меня… Даже когда мое превосходство было очевидным. Как странно. Сила детских обид… Даже после смерти, спустя столько лет, они все еще тяготят мою проклятую душу… Из последних сил борясь с дурнотой, Клара все же ощутила, как челюсть сводит судорогой, а щеки опаляет горячая волна гнева. Сейчас она всей душой ненавидела Маркиза за то, что когда-то тогда он был несправедлив к Госпоже. — Но вы ведь уничтожили множество вампиров, ведь правда? — быстро напомнила она. — Из тех, кто пытался вас одолеть, никто не смог. — О да, — подтвердила Госпожа. — Желающих хватало. Тех, кто слишком недоумевал, как женщина вообще может стоять в начале какой бы то ни было иерархии… Пусть даже мертвая. Впрочем, со временем им пришлось смириться. Клара сжала руки в кулаки: — Никто из них не знал вас. И Герцог тоже ничего о вас не знает! Даже если ваша жажда убийства не так сильна, он никогда не сумеет вас одолеть, потому что никогда не поймет, что у вас на уме… Я видела, как он был озадачен… Да! — прошептала она, задыхаясь от горячечного, болезненного восторга. — Да, вы сумеете одолеть и его, и Маркиза, и кого угодно еще! Ее горло сдавил мучительный спазм, и Клара опасно покачнулась. Она непременно выпала бы из повозки, но Госпожа, не оборачиваясь, удержала ее, обхватив за плечи. — Кто бы мог подумать, что именно ты усомнишься в моей кровожадности? — в ее мелодичный голос вернулись едва уловимые веселые нотки. — Но, поверь, дело вовсе не в уме. Они не доберутся до меня, пока не знают моего сердца. Клара удивленно подняла глаза, но очередной приступ дурноты заставил ее опустить взгляд. Держа поводья в одной руке, Госпожа поддерживала ее всю оставшуюся дорогу и отпустила лишь тогда, когда они выехали на опушку леса и притормозили у полуразвалившегося частокола, за которым виднелся грязный двор и ветхое двухэтажное здание. Госпожа спрыгнула на землю, распахнула ворота и провела лошадей на постоялый двор. Клара, пошатываясь, последовала за ней. Лишь громкий надоедливый стук нарушал напряженную тишину двора, и это билась о стены старая трактирная вывеска — плоский деревянный сыч на расхлябанных петлях. Удивительно, ветер не был так уж силен, но мертвая птица не оставляла попыток проникнуть внутрь. Быть может, для того, чтобы возвестить давно свершившуюся беду? Полусгнивший кусок дерева… Наверное, когда-то к нему прилагалась надпись, гласившая «Пьяный…» или «Веселый сыч», но время отобрало даже это нехитрое название, и теперь трактир пополнил ряды всем печально известных, но безымянных питейных домов. — Последний штрих. Спрячь лицо, — тихо сказала Госпожа, в свою очередь низко опуская капюшон. Бесшумно, она свернула за угол дома, где имелось лишь два узких заколоченных окна, и, сделав несколько быстрых и жутких шагов по отвесной стене, вырвала из скобы единственный факел. Клара закуталась в шаль до самых глаз и, едва переставляя ноги, подошла к Госпоже. — Не иди за мной, — тихо проговорила та. — Я сумею сдержать крик, но тебе не надо видеть… Она шагнула в непроглядную тень, и Клара, едва понимая, что делает, поспешила следом. В голове у нее гудела отравленная вином кровь. Госпожа отвернулась, и на мгновение пламя факела обозначило ее высокую темную фигуру золотым ореолом. Но в следующий миг сияние угасло, и послышалось шипение задушенного плотью пламени. Издав едва слышный, но от того не менее жуткий вздох, Госпожа упала коленями на траву. Клара ринулась к ней, откинула капюшон и с ужасом уставилась на правую часть ее лица — пористую, вздутую, с прожженной насквозь щекой. Клара зажала себе рот, чтобы сдержать рвущийся наружу вопль. — Тихо, — Госпожа отбросила в сторону потухший факел и, пошатываясь, поднялась. — Нам нужно как можно скорее оказаться внутри. Ожог долго не продержится. Последнее замечание, а также рука Госпожи на предплечье, придали Кларе сил дойти до порога питейного дома. Госпожа решительно толкнула дверь, и тишину пыльного холла разорвал дребезжащий звон колокольчика. Она быстро переступила порог и за шиворот втащила Клару за собой, так что та на мгновение опешила от столь грубого обращения. — Ну и кто это к нам пожаловал? — прокаркал голос в тон колокольчику — такой же тихий и противный. Клара далеко не сразу сообразила, что голос вовсе не был бесплотным, и издавшее его тело находилось всего в пяти шагах от входа: стояло, привалившись к стойке. Хозяйка питейного дома — кургузая дама неопределенного возраста, замотанная в грязные серые тряпки, — так хорошо сочеталась с пылью и засаленным деревом, что буквально сливалась с обстановкой. — Покажись, что ли, — лениво процедила она сквозь редкие, черные зубы. Госпожа откинула капюшон, обнажая изуродованную часть лица, и хозяйка, картинно скривившись, сплюнула на пол. — Очередная шваль недожаренная, — пробормотала она. — Что ж досточтимый Герцог не коптит вас как положено, до конца? Госпожа быстро набросила капюшон обратно на лицо. Хозяйка вперевалку проковыляла к ним из-за стойки и ткнула в Клару заскорузлым пальцем. — А это что такое? Внос и вынос — запрещены! Только в заведении! — Думаю, можно договориться, — подала голос Госпожа, и этот хриплый, скрипучий звук не имел ничего общего с ее обычными благозвучными напевами. — Договориться?! — взвизгнула хозяйка. Она подошла вплотную к Кларе и, привстав на цыпочки, стянула шаль с ее лица — Вот ведь доходяга! Готовая покойница! — взвилась она. — Неужели не мог снаружи ее докончить?! Своего мусора хватает, так еще и за вами убирать! Хозяйка решительно мотнула головой, отчего несколько седых прядей выпало из-под грязного платка. Громко сетуя на неблагодарность треклятых кровососов, она вразвалочку направилась обратно за стойку. — Можно договориться, — деревянным голосом повторила Госпожа и бросила на прилавок три серебряные монеты. Хозяйка уставилась на них ошалелым взглядом: — Кого обчистил-то? — протянула она, накрывая деньги толстой ладонью. — Неважно, — скрипуче процедила Госпожа. Хозяйка облизала губы и снова окинула посетителей оценивающим взглядом. — Так и быть, приберу за тобой, — она достала откуда-то снизу ржавый ключ. — Пятая комната свободна. Чтобы пройти в столовую, спустишься с другого конца коридора. Госпожа не заставила себя ждать. Снова ухватив Клару за шиворот, она потащила ее через пыльный холл, вверх по шаткой, скрипучей лестнице и отпустила, лишь когда они оказались в начале длинного коридора без окон. Здесь было душно и холодно. Сильный запах пыли, крови и гнилого дерева разъедал ноздри. Две масляные лампы на треногих табуретах освещали запертые двери по обе стороны коридора. Клара поежилась: она явственно ощущала чье-то безмолвное присутствие в скрытых от глаз комнатах. Наверное, Госпожа тоже что-то почувствовала, потому что она замерла, ниже опустила капюшон и притянула Клару ближе к себе. Однако через минуту как будто расслабилась, распахнула дверь с намалеванной белой краской цифрой «пять», и они вдвоем переступили порог. В комнате было светлее, чем в коридоре: через замызганное стекло пробивался скудный свет ночи и отблеск ближайшего факела. У окна располагалась узкая кровать, накрытая мятым драным одеялом, на тумбе стояло разбитое зеркало, а на полу у входа лежал дырявый таз. Едва переступив порог, Клара врезалась в него, и он с лязгом и грохотом отлетел к кровати. Казалось, тишина за тонкими стенами насторожилась. Переведя дух, она повернулась к Госпоже и разглядела, что ожоги исчезли. — Ваше лицо… — Я знаю, — спокойно откликнулась Госпожа. — Не бойся, теперь уже никто не будет вглядываться. Оставайся здесь, — она кивнула на помятую постель. — Запрись на щеколду и отдохни. А я скоро вернусь и принесу то, что тебе сейчас необходимо. Какой-то частью измученного сознания Клара понимала, что очень не хочет оставаться одна, но сил на возражения у нее просто не осталось. Не сказав больше ни слова, Госпожа скрылась в темноте коридора, а Клара задвинула щеколду и направилась к кровати. Она отметила, что покрывало, как и оконное стекло, было испачкано бурыми пятнами. Однако изнеможение пересилило брезгливость, и, отыскав более-менее чистый участок, Клара обессиленно повалилась на кровать, закрыла глаза и с ужасом поняла, что, возможно, уже никогда не сможет их разлепить. Но, прежде чем мир иллюзий окончательно вырвал ее из грязной комнаты в питейном доме, на ее плечо опустилась знакомая тяжесть, а длинные пальцы мягко коснулись щеки… Волны теплого облегчения затопили ее, смывая грязь прошедшего дня и этого дома. Госпожа рядом, а значит, все в порядке. И Клара, сохраняя непривычное тепло знакомой тяжести, позволила себе провалиться в старый сон. И лишь погружая пальцы в густую зелень травы, она вдруг вспомнила, что Госпожа вышла из комнаты, а она сама заперла дверь, но здесь, на далеком холме под лазурным небом, это ее не обеспокоило. …Клара долго сопротивлялась пробуждению, но, в конце концов, крики за дверью стали достаточно громкими, чтобы изгнать все наваждения. Она села на кровати, протерла глаза и мигом вспомнила, где находится, а так же свой тошнотворный страх перед этим местом. За дверью слышался топот ног, чьи-то сердитые голоса и приглушенные удары. Кажется, один из голосов принадлежал хозяйке питейного дома, а второй… Госпожа! Клара не знала, сколько проспала, но, возможно, Госпожа отсутствовала уже очень долго. Что, если их все-таки нашли? Она спрыгнула с кровати, подбежала к двери и, едва понимая, что делает, отодвинула щеколду и выглянула в коридор. Неверный свет масляных ламп выхватил из темноты две сцепившиеся фигуры. Их размазанная по стенам и потолку тень казалось ужасающим, горбатым чудовищем. Когда ее глаза привыкли к мраку, Клара сообразила, что фигур на самом деле три, просто третья не принимает никакого участия в потасовке, если, конечно, не считать того, что именно она — вернее, он, — и явился ее причиной. — Хватит с тебя, кровосос поганый! — вопила хозяйка питейного дома, пытаясь вырвать из когтистых лап долговязого, высушенного вампира безвольное тело. — Да ты ж обещала его мне, жадная баба! — блеял в ответ вампир, вцепившись в руку ускользающей добычи. — Что я там тебе обещала?! — не унималась хозяйка. — Покупается кровь только на аукционе! А таким голодранцам, как ты, — взаймы, по минутам! И твои уже отсыпаны, сам видел! Так что отдавай, тут еще на пару клиентов хватит! — Да он почти сдох! — не сдавался вампир. — Отдай мне, хозяйка. Не крохоборствуй! — Сдох?! Да это мой лучший товар, в самом соку! — она снова дернула юношу к себе, и его чернявая голова безвольно упала на грудь. — На себя бы посмотрел, дохлятина недоделанная! Век тебе уже в гробу валяться, как всем уважающим себя покойникам! Но нет же, не лежится ему! Шастаешь себе, добропорядочным гражданам работать не даешь! В коридорном мраке ярко вспыхнули замерцавшие в глазах вампира красные огоньки. — Да как ты разговариваешь с бессмертным, ты, бесполезный кусок мяса? — он силился говорить внушительно, но то и дело срывался на визг. — Да мне ничего не мешает сию же минуту сорвать с тебя твою вонючую шкуру! — Мешает, — спокойно возразила хозяйка. — В ночные часы Герцог позволяет нападать лишь на улицах, а я у себя дома. С такими, как ты, церемониться никто не будет, сам знаешь… Да и потом… Где ж ты еще найдешь благодетеля, который за жалкие медяки снабдит тебя законной кровью? Должно быть, она сумела убедить вампира, потому что тот с тихим, жалостливым свистом выпустил безвольную руку. — Щедра я больно, вот всякий сброд и ошивается, — пробубнила хозяйка себе под нос, ухватила под мышки отвоеванный трофей и без особого труда поволокла его к лестнице. Клара проводила ее горбатую тень потрясенным взглядом, повернулась и… встретилась с разгорающимися во тьме красными огнями. Вампир слегка наклонился. Клара быстро отступила в тень, но прежде, чем она успела захлопнуть дверь, в другом конце коридора послышались шаги. Знакомая легкая поступь. Вампир тоже услышал. Он нервно крутанул головой в том направлении, где только что скрылась хозяйка, на мгновение замер в нерешительности, а потом опустился на карачки и резво, по-волчьи ринулся в темноту коридора, навстречу приближающимся шагам. — Не слишком-то разумно переглядываться с голодными вампирами, — заметила Госпожа, входя в комнату. — Вы оставили меня здесь… совсем одну, — проворчала Клара. Ее одолевало невыносимое желание броситься Госпоже на шею, и необходимость подавлять его вызывала горькую обиду на всех вокруг. — Я полагала, что уж с таким-то слабаком ты справишься, — невозмутимо ответила Госпожа, выкладывая на тумбу рядом с разбитым зеркалом какой-то сверток. — Но я ни разу не смогла одолеть вас... — Так он мне и не ровня. — Да, я заметила, — прошептала Клара. Она прикрыла дверь дрожащими руками и привалилась к ней спиной. — Я слышала, как ты проснулась, — негромко сказала Госпожа после минутного молчания. — Из столовой внизу… Слышала, как ты встала с кровати, слышала хрипы в комнате напротив, шаги хромого вампира в дальнем конце коридора и трапезу этого мертвеца в соседней комнате. Потом пришла та женщина, и я стала подниматься. Я не оставляла тебя одну. Клара закрыла глаза и закивала. — Да, я знаю, — прошептала она. — Подойди, — Госпожа не оборачивалась. Клара сделала два шага, и усталость вновь навалилась на нее. Она с трудом добрела до кровати и села на край. — Тебе надо поесть, — Госпожа протянула ей сверток. Уже по запаху Клара поняла, что это мясо, и это открытие отозвалось у нее в горле мучительным спазмом. Однако она послушно взяла еду из рук Госпожи и с горькой усмешкой спросила: — Неужели здесь так хорошо кормят? — Не всех. Пришлось порыться в хозяйских запасах, — Госпожа села на кровать рядом с ней. — Тогда нам надо бежать отсюда и как можно скорее, — пробормотала Клара, развернула ткань и слегка надкусила. Мясо оказалось безвкусным и очень жирным, но она заставляла себя глотать снова и снова, пока очередной кусок не встал поперек горла. Тогда она виновато взглянула на Госпожу и отложила остатки ужина обратно на тумбу. — Можешь поспать немного, но сначала... — Госпожа потянулась за пазуху и достала небольшую железную флягу. Клара надеялась, что это вода, но стоило Госпоже снять крышку, и она жалобно взмолилась: — Пожалуйста, не заставляйте меня... — Ты должна выпить, — сказала Госпожа твердо. — Ты потеряла слишком много крови... Твоя магия борется за жизнь, но нужно облегчить ей работу. Клара не могла сопротивляться, и когда Госпожа придвинула горлышко к ее губам, она зажмурилась и сделала первый глоток, а потом сразу же второй, чтобы побороть желание выплюнуть мерзкое поило. Кровь оказалась куда более густой и теплой, чем она ожидала, а потому еще более омерзительной. Разумеется, она не смогла опустошить флягу и после нескольких быстрых глотков, зажав нос и рот, обессиленно повалилась на кровать спиной к Госпоже. Слезы текли из глаз, впитываясь в грязную простыню, а кровь со щек размазывалась по и без того замызганной подушке. — Почему ты плачешь? — тихо спросила Госпожа. — Так долго держалась, а теперь вдруг вспомнила о своей привычке лить слезы. Клара шмыгнула носом и сразу же пожалела об этом, потому что старательно отгоняемый запах снова проник в ноздри и горло. — Я хочу пить, — пробормотала она. — Я не принесла тебе воды. Забыла, что она нужна, — Госпожа умолкла на мгновение и тихо добавила: — Прости. Последнее слово заставило Клару вздрогнуть. Госпожа извинялась перед ней, и было в этом что-то неестественное и болезненно значимое. — Потерпи немного, — продолжала де Тенебра. — Совсем скоро мы будем в Королевском лесу и найдем ручей. — Совсем скоро? Значит, мы не останемся здесь на завтра? — Конечно, нет. Нельзя терять время. Мы уйдем очень скоро, переждем день в лесу у окраины болота, а в темные часы пересечем Западные топи. Кларе показалось, что окружающая ее зловонная тьма слегка отступила, но слезы по-прежнему застилали глаза. А Госпожа отчего-то не хотела оставить ее в покое. — Тебе не нравится это место, правда? — тихо спросила она. — Это самое ужасное место из всех, где я успела побывать! — со всхлипом выпалила Клара. — Когда мы уйдем отсюда, ты перестанешь так думать, но я понимаю… Могущественные, безжалостные господа и бессильные, страдающие смертные люди… Такая простая и ясная картина. Но подобные места… срывают маски, не оставляя места могуществу и великолепию. Слабость и ничтожество — вот и весь удел. Для всех и каждого из нас. — Чья это кровь? — спросила Клара вместо ответа. — Что? — Кровь, что вы мне принесли, чья она? Мужская или женская? — Это кровь молодой девушки. — А чью… вы предпочитаете? Госпожа ответила не сразу: — Никто не говорит об этом, — медленно проговорила она, — но я… давно уже заметила. Вампиры предпочитают кровь себе подобных. Клара быстро кивнула. Она вспомнила Герцога и короля Филиппа, а потом изможденного вампира за дверью и его полумертвую жертву. Быть может, тот мальчишка уже мертв, и его не хватило еще на двух клиентов… Если бы Госпожа не купила ее тогда на аукционе, ее саму могли бы отдать сюда за бесценок. Но тогда у Корделии де Тенебры не было бы причин приходить в это ужасное место, и крови Клары она бы все равно не попробовала. При одной мысли о том, что она могла умереть, не узнав Госпожу, по щекам снова потекли слезы. — Тебе надо отдохнуть, — на ее плечо опустилась тяжелая, холодная рука. — Проведем день в лесу, но до рассвета придется проделать немалый путь. — Тогда, может, отправимся прямо сейчас? — с надеждой спросила Клара. — Мне кажется, рассвет уже близко. — Нет. Совсем нет. Темнота отступит еще очень нескоро, но середину ночи мы не пропустим. — Но почему? Разве здесь есть часы?.. Госпожа не отвечала и не убирала руки. Ее близость обволакивала покоем, и веки Клары снова начали тяжелеть. С трудом подняв руку, она коснулась холодной руки кончиками пальцев и провалилась в лишенный красок и звуков сон… Клара проснулась мгновенно, будто что-то ее разбудило, однако темнота мрачной комнаты казалась непотревоженной. Гадая, сколько же времени прошло, — несколько часов или секунд, — она перевернулась на спину. Госпожа склонилась над ней, и на лицо Клары упало несколько гладких прядей, серебрящихся в блеклом заоконном свете. — Ваши волосы… — она запустила руку в прохладные, блестящие волны. — Пора, — тихо сказала Госпожа. — Еще один день прошел с тех пор, как я умерла… А значит, ночь теперь особенно темна. Как и в тот час. — Вы… вы умираете каждый день? — Клара похолодела от ужаса. — Всего лишь на долю мгновения. Чтобы вновь обрести тот облик, который остался мне навсегда. Клара быстро свесила ноги с кровати. Во рту было мерзко и горько, голова гудела после сна и всех тягот прошедшего дня, но медлить было нельзя. — Нам следовало уйти раньше... Радость, что к Госпоже вернулся прежний облик, заглушила сводящая с ума тревога. — Мы уйдем сейчас, — Госпожа спрятала волосы под капюшон, засунула флягу и остатки еды во внутренний карман плаща и протянула руку. Клара порывисто обхватила длинные холодные пальцы, оцарапав ладонь о когти Госпожи, и они вдвоем выскользнули из комнаты. То тут, то там из запертых комнат по обе стороны доносились странные, жуткие звуки. Коридор закончился шаткой винтовой лестницей, ведущей на первый этаж. Кажется, хозяйка говорила, что там находится столовая. — Не смотри по сторонам, — коротко бросила Госпожа. Клара повиновалась, но не могла не слышать и не чуять: свистящие хрипы, утробные стоны и плотоядные всхлипы оседали на губах соленой болью и приторной гнилью... Ее глаза, видевшие так много, тоже не могли враз ослепнуть, и Клара не смотрела, но видела их — десятки, а может, и сотни лиц мертвецов. Одни мертвы давным-давно, другие — вот-вот умрут, но все они — предрешенная добыча Смерти, и все смотрят на нее с ненавистью и завистью. И Клара отчаянно цеплялась за холодную руку, ее единственную опору в мире живых, позабыв и не желая вспоминать, что Госпожа ему тоже не принадлежит. Темнота улицы дохнула живящим холодом. Клара жадно втянула воздух, крепче обхватила пальцы Госпожи, и они поспешили прочь, через задний двор к калитке. Никто не хватился их, но Клара еще долго оглядывалась через плечо — питейный дом следил за ними до самого конца, огоньки за занавешенными окнами беспокойно трепетали. В своей тревоге Клара не сразу заметила, что их все плотнее обступают деревья, и лишь когда между тенями ветвей не осталось ни единого просвета, вздохнула с облегчением. Однако она по-прежнему не решалась отпустить руку Госпожи. Тревожное чувство, стократно усиленное посещением питейного дома, не отпускало ее. Как ни сильна Госпожа, но ведь ей, в отличие от всех тех пропащих монстров, еще так много терять. Осознание этой уязвимости, как и того, что именно она, Клара, — самая большая слабость Госпожи, заставляло одновременно глотать бессильные слезы и изнывать от чувства вины за свою бессовестную радость. Клара все же заставила себя выпустить руку Госпожи, и та, как обычно, не стала за нее цепляться. Она лишь откинула капюшон и пошла вперед. Сияние ее серебристых волос не меркло в окружающей тьме, а шаги были, как всегда, беззвучны. — Где мы остановимся на день? — спросила Клара. — У окраины болот стоит хижина лесника. Мы дойдем туда за пару часов. — Вы уверены, что она все еще там? — На месте и увидим, — беспечно откликнулась Госпожа. — Быть может, болота поглотили ее. В любом случае солнце здесь не будет слишком злым. Тем более, осеннее. — А как мы переберемся через болота? — Будем идти на север, пока они не закончатся. Клара перевела дух и, поборов желание задать еще с десяток беспокойных вопросов, вскинула голову. По ночному небу разливался свет звезд — вечный и холодный, неспособный и нежелающий разогнать лесную тьму. Мириады крошечных точек сливались в сплошные пятна призрачного света, и лишь падающие звезды, пересекая небосвод, на мгновение обретали себя. Клара опустила голову и зажмурилась: у нее под веками отпечаталось ночное небо — прекрасная и бессмысленная картина. — Вы ведь хорошо ориентируетесь по звездам? — спросила она. — Да, — ответила Госпожа, не сбавляя шага. — Мы учились этому в Городе магов, но даже когда я поняла, что теперь у меня в запасе бесконечность ночей, все равно была уверена — их не хватит, чтобы разобраться во всех хитросплетениях звезд. Но теперь… Хотела бы я пожить под другим небом, чтобы успеть соскучиться по тому, под которым родилась… Выходит, Госпоже успели надоесть даже звезды. Это было так печально, что Клара не решилась больше ничего спрашивать и шла молча до тех пор, пока поблизости не зажурчал ручей. Тогда она попросила у Госпожи флягу, и они снова отправились в путь. После долгих минут в полной тишине Клара с удивлением обнаружила, что не слышит даже собственных шагов, будто ее ноги сами собой подстроились под легкую поступь Госпожи. Однако чем дальше, тем с большим трудом давался каждый шаг. Она выдыхалась, в голове клубился туман, а земля все неохотнее отпускала от себя ее ноги. — Ты чувствуешь, Клара? Она вздрогнула, уставилась на Госпожу, а та, не оборачиваясь, вдруг опустилась на колени и коснулась рукой земли. — Тепло, — пояснила Госпожа. — Вода хранит воспоминания о прошедшем лете. Она пронесет их через все зиму. Клара остановилась, огляделась по сторонам. Действительно, здесь было теплее, чем там, на опушке. Удивительно, что Госпожа почувствовала это раньше нее… — Значит, мы уже близко? — Да, почти пришли, — Госпожа не спешила подниматься. Казалось, ее мысли были где-то далеко. — Вода… — пробормотала она. — Воздух уносит свою память и приносит чужую. Огонь уничтожает, сжигает без остатка. Земля помнит, но никогда не говорит. И лишь вода бережно хранит свои истории, всегда готовая рассказать их тем, кто умеет слушать… Клара вдруг поняла, что ее одолевает не только слабость от пережитых испытаний — туман, наполняющий голову, клубился и в самом лесу. Она уже давно вдыхала болотный дух, но не могла его распознать. Запах, наполняющий лес до вершин высоченных осин, не имел ничего общего с гнилью, царившей в питейном доме, — лишь сырость и тысячи ароматов неведанных трав и цветов. Крики, свист и клекот обитателей болот сливались в единый нарастающий гул. В сероватых сумерках раннего утра волосы Госпожи сияли уже не так ярко. — Нам еще долго идти до этой хижины? — занервничала Клара. — Идти… — медленно повторила Госпожа. — Да, конечно. Нет, недалеко… Она тяжело поднялась на ноги, все еще погруженная в свои мысли. — Тогда пойдемте скорее, — Клара взяла ее за руку и нерешительно потянула. Казалось, тяжелый дух дурманил и Госпожу тоже, и теперь она шла куда медленнее, словно прислушиваясь к чему-то. В блеклых предрассветных сумерках Клара, наконец, разглядела, как высоки деревья вокруг, как они прекрасны в увядающих одеяниях. — Здесь так красиво, — пробормотала она. — Разумеется, — подтвердила Госпожа. — По сути, это юг Королевского леса, хоть так и называется лишь та его часть, что севернее болот. Болота… Чем глубже в лес, тем чаще на пути попадались заросшие зеленой ряской лужицы и прудики. Они сливались в маленькие озерца и сообща отвоевывали у земли все больше и больше места. Вода таилась и под тем, что представлялось твердой почвой, и с каждым шагом маленькие ручейки выплескивались на поверхность и, точно веревки, обвивались вокруг лодыжек. Совсем скоро Клара насквозь промочила ноги. То и дело оглядываясь по сторонам, она не сразу заметила, что дорога резко пошла вверх. Ноги уже не так вязли в мокрой траве. Должно быть, они поднимались по крутому склону холма, который был последней крепостью на пути к полной победе воды над сушей. Вершину холма венчал приземистый каменный домик. Лес давно начал поглощать камень, и теперь стену и крышу укрывала шаль из ползучих растений. И все же хижина выглядела сносным прибежищем. Вдвоем они поднялись по рассыпающимся ступеням и вошли внутрь. Клара заперла дверь и несколько раз чихнула, вдохнув облако потревоженной пыли. — Надо бы подлатать крышу, — пробормотала Госпожа. То тут, то там сквозь дыры в кровле проникали лучи серого света, обозначая контуры длинного стола и скамьи рядом с ним. — Вы бывали здесь, — вдруг поняла Клара. — Даже после того, как... Несмотря на запущенный вид, домик явно не выглядел пустовавшим сто с лишним лет. — Последний раз я была здесь пять лет назад. Клара не могла понять зачем. Что Госпоже могло здесь понадобиться? А тем временем де Тенебра извлекла из внутреннего кармана плаща початую свечу. — Забрала из питейного дома, — пояснила она, садясь на скамью. Клара зажгла свечу мановением руки, тоже села чуть поодаль и начала стягивать с себя промокшие ботинки. Пыль плясала в свете медленно оплывающей свечи и оседала в напряженном молчании. Мир снаружи был наполнен тысячами звуков, но здесь, в темном пустом доме, они казались бесконечно далекими, ненастоящими. Госпожа сидела, опустив голову на сложенные руки, и Клара не видела ее лица. — Вы уверены, что нам необходимо идти через болота? Неужели их нельзя обойти? — Магнус может ждать нас где угодно, но только не здесь. — Наверное, это неспроста. Может, нам тоже... — Болота пугают тебя, — перебила ее Госпожа, поднимая голову, будто только сейчас догадавшись. — Как странно… — Что здесь странного? — из-за нарастающего беспокойства Клара не смогла сдержать раздражения. — Разве болота не приносят смерть? — Странно, потому что Эскиль — наше древнейшее святилище, — будто не слыша ее, пояснила Госпожа. — Мы искали его покровительства еще в те времена, когда были не просто гильдией, а единым народом, огромной семьей. До того, как древнейшие знания впитались в землю, а маги смешались с теми, кто не знает цены ни жизни, ни смерти… — Эскиль… — тихо повторила Клара. — Так назывались Западные болота? — Так называлось это место и стоявший здесь город, — Госпожа поднесла ладонь к пламени свечи, и огромные, бледные тени ее пальцев заплясали по стенам лачуги. — По крайней мере, так говорят легенды… От города почти ничего не осталось, но сила этого места несомненна. Болота благоволят магу и никогда не дадут ему оступиться. — Но что маги… давали взамен? — О, все что угодно… Слезы, кровь, чужие души… — Жертвоприношения? — выдохнула Клара. Госпожа кивнула. — Все, что угодно Эскилю. Оглушенная услышанным, Клара не знала, что сказать, однако другая, тревожная мысль заставила ее отвлечься от страшных фантазий о ненасытности болот. — Вы говорите, что Эскиль благоволит магам в награду за почтение и… древние жертвы. Но мои родители не были магами. Мои предки не служили ему. — Разумеется, служили, — твердо сказала Госпожа. — Даже не сомневайся. Кровь одаренных хитра, и пути ее куда более извилисты, чем думают обыватели и позабывшие свои корни маги. Клара облизала пересохшие губы. Сама мысль об обретении такого сильного союзника, как древнее болото, казалась ей невероятной, но очень заманчивой. — И откуда оно взялось? — поинтересовалась она. — Откуда взялся Эскиль? — Никто не может сказать наверняка. Но, говорят, давным-давно, еще до людей, Эскиль был частью Северного моря, которое омывает берега Фамбрии. Тогда некому было давать имена, не то бы его непременно назвали Великим. — А вы когда-нибудь видели… настоящее море? — выдохнула Клара. Госпожа ответила не сразу. — Видела, — глухо сказала она, убирая руки под стол и откидываясь назад, в тень. — Я была маленькой и еще не жила в Городе магов. Его Величество отправил отца в Фамбрию на какую-то встречу ученых мужей, и тот взял меня с собой. Он обещал, что покажет мне море, когда выдастся свободная минутка, но я не стала дожидаться и, улучив момент, обманула наскоро приставленных ко мне нянек и убежала на берег. Море было спокойным, а на берегу резвились деревенские дети — несколько мальчишек и девчонка — высокая, горластая. Они ныряли, брызгались, в шутку топили друг друга, и тогда мне очень захотелось получить немного их радости, хоть вовсе и не хотелось дружить. Я подождала, пока они убегут на обед, и спустилась к морю. Страха не было, и я спрыгнула с ближайшего камня, оказавшись сразу по грудь в воде. Тогда я еще не знала, что море помнит о зиме всю весну и половину лета, и потому холод, выбивший из меня весь дух, оказался полной неожиданностью. И тут они вернулись… Оказалось, те дети никуда не уходили. Они давно заметили меня, следили, а теперь попрыгали в воду и стали смеяться, теснить меня вглубь, брызгаться… Не так, как друг с другом, не по-доброму… Они ненавидели меня, потому что я была профессорская дочка, а они рыбацкие дети, а еще я приехала в их северную Фамбрию из солнечной Люцидии. Они смеялись над тем, как я говорю, и над тем, как быстро синеет моя кожа, говорили всякие гадости на своем языке, и, хоть я не могла понять до конца, это явно были слова, которые глупо и мерзко говорить маленьким девочкам. Госпожа ненадолго умолкла, и Клара невольно придвинулась к ней чуть ближе. — Они испугали меня. Но я готова была бороться и взывала к своей магии. Она всегда являла себя в самые неожиданные моменты, но теперь отчего-то молчала, и я осталась совсем одна, слабее и меньше самого младшего из моих врагов. Те все же не решались меня ударить, хоть и не уставали глумиться. Они замолчали, лишь когда на берег прибежала женщина, мать одного из них, которая так и не дождалась сына к обеду. Госпожа повернулась к Кларе, в глубине ее сливавшихся с темнотой глаз мерцали красные огоньки. — Я вернулась на следующий день. Ничего никому не рассказала, но всю ночь копила свой гнев. Притаившись на берегу, я дождалась, когда все мои обидчики окажутся в воде, и, коснувшись ее, излила переполнявшую меня горячую ярость. Воздух наполнился криками. Дети успели выскочить из воды, прежде чем она закипела, но ожогов никому не удалось избежать. Они лежали на камнях и стонали, когда я вышла из своего укрытия и впервые в жизни применила Чары убеждения. Я хотела велеть им немедленно прыгнуть в кипящую воду, сидеть там, пока не умрут, но в последнее мгновение передумала, и дело было вовсе не в жалости. Теперь, когда их жизни были в моих руках, я потеряла к ним всякий интерес. Меня переполняла гордость, ведь я применила такую сложную, прицельную магию, мало кому доступную в моем возрасте. Я велела своим врагам держать язык за зубами и ушла, оставив прибрежные воды остывать. — Но вы еще вернулись к морю, — прошептала Клара. — Конечно. Той ночью я так и не смогла заснуть, выбралась из дома через окно и бросилась к берегу. Я заходила в воду осторожно, позволяя морю забрать все мое тепло и прося прощения за то, что заставила участвовать в своей глупой мести. Вода добралась до моей шеи, но я не останавливалась. Я лишь задержала дыхание, позволила воде накрыть себя с головой, и она меня не поглотила — напротив, подхватила и подняла на поверхность. Я потеряла счет времени. Просто лежала на спине, и вода то и дело набегала мне на лицо, а к заледеневшим рукам и ногам по крупицам возвращалось тепло. Небо над головой казалось чужим, слишком далеким и тоже очень холодным. Что-то изменилось тогда, и хоть я ни о чем не думала в те минуты, я чувствовала ее — бесконечную, холодную силу вокруг себя и огромную силу в себе. И та, что вокруг, никогда бы мне не подчинилась, но ту, что плескалась в моей крови и вырывалась паром из моих ноздрей, я обязана была обуздать. Должно быть, в тот миг, я осознала, что выхода нет: рано или поздно мне придется покинуть отца и уйти в Город магов. — И вы никогда больше не бывали у моря? — Никогда… У нас его нет… Мне и сейчас иногда хочется повидать далекие южные моря, однако Магнус запрещает покидать Королевство. Да и я не хотела оставлять свой дом. Клара опустила взгляд. — Но вы оставили его ради меня, — неловко пробормотала она. — Но я оставила его ради тебя, — эхом откликнулась Госпожа. Клара не решалась больше заговорить. Наверное, свеча уже оплыла наполовину, когда она услышала, что Госпожа положила что-то на стол, но и тогда не подняла голову. — Сыграем? Пока свеча совсем не погасла. Клара, наконец, исподлобья глянула на стол. Госпожа достала откуда-то потрепанную колоду карт. — Я не умею… — Сыграем во что-нибудь простое. Я научу тебя. Однако затея не удалась. Они испробовали несколько простых игр, но Кларе ни разу не удалось отыграться. Через некоторое время она уже была готова сгореть от стыда: никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя настолько глупой. — Простите, кажется, я безнадежна. — Думаю, дело не в тебе, — Госпожа задумчиво тасовала колоду. — Я держала их при себе и давно ни с кем не играла, но… возможно ли?.. Она достала карту из середины колоды и положила на стол. — Четверка Треф. Проверь. Клара медленно перевернула карту, обнаружив с обратной стороны четыре черных трилистника. — Валет Червей. И действительно, на лицевой стороне под красными сердцами сверху и снизу глядели половинчатые братья-близнецы. — Девятка Пик. И это было верно. — Четверка Треф. — Но ведь вы ее уже достали! — удивилась Клара. — Переверни. — Но как?.. — она потрясенно уставилась на все те же четыре черных трилистника. — Что же тогда?.. Она пошарила по столу в поисках первой карты и, наконец, обнаружила ее под своим локтем. Перевернула — светловолосая женщина под красными ромбами. Бубновая Дама. — Как вы это делаете?! — Кажется, игры у нас не получится, — заметила Госпожа, собирая карты. — Как вы это делаете?! — ошарашенно повторила Клара. У нее по спине вдруг побежали мурашки. — Я ничего не делаю, — отрезала Госпожа. — Почти… Карты принадлежат мне и потому не дают мне проиграть, — она помолчала с минуту и, понизив голос, продолжила: — Я ничего не угадываю, понимаешь… Карты становятся тем, что я говорю… О провидцах много теорий, но одна и та же повторяется испокон веков — прорицатель вовсе не видит будущее, а воплощает один из бесконечности вариантов. Самый худший. Поэтому-то от них так часто старались избавиться… Клара нервно сглотнула. — Я не верю, что это так, — упрямо заявила она. Госпожа ничего не ответила. Она спрятала колоду во внутренний карман плаща и достала принесенный из питейного дома сверток. — Тебе надо поесть и отдохнуть. Все равно свеча скоро потухнет, а для живых время в темноте тянется долго. — А как же вы? Как вы себя чувствуете? — Со мной все хорошо, — холодно ответила Госпожа. — Я продержусь без крови до завтрашнего дня. Не нужно меня недооценивать. Того, что произошло тогда, больше не повторится. — Я вовсе не… — Клара запнулась и опустила глаза. Она быстро покончила с завтраком, несмотря на подкатывающую к горлу тошноту, и сделала несколько глотков из фляги Госпожи. А потом, после нескольких минут бесцельного сидения в полной тишине, как всегда, смущенно и боязливо легла на лавку и положила голову Госпоже на колени. А еще через минуту почувствовала на своей щеке мягкое прикосновение холодных пальцев. — Что тебя тревожит? — мягко спросила Госпожа. — Что-то гложет тебя весь день. Скажи мне. — Столько всего, — всхлипнула Клара, обнимая ее за талию и утыкаясь лицом в жесткую ткань дорожного плаща. — Я не знаю, с чего начать… — Ты знаешь, с чего начать. Но Клара еще долго не могла решиться заговорить о том, что не давало ей покоя. — Герцог пил мою кровь, — наконец, прошептала она. — Он пил мою кровь, и теперь я связана с ним… Совсем как те несчастные кони после вашего укуса… Как же мне избавиться от этого? Госпожа молчала в ожидании, и Клара, роняя слезы на черную ткань ее плаща, едва слышно прошептала: — Я так хотела, чтобы это были вы! Почему же вы никогда?.. Ведь вы знали, как это бывает… — Потому что я знаю, как это бывает, — перебила Госпожа, касаясь ее шеи острием когтя. — Кровь — это всего лишь кровь… Конь испуган, полон ненависти, но вынужден подчиняться, но с тобой это не пройдет, правда? И даже если бы Магнус посмел осушить тебя, ты бы все равно осталась моей. До конца. — Конечно, вашей! — Клара судорожно глотала рыдания, спазмы и крики отчаяния. — Навсегда. Где бы вы ни были. И где бы я ни была… Но… почему нам нужно разлучаться? Вы проделали такой путь и готовы зайти еще дальше, только лишь чтобы избавиться от меня. Почему? Рука Госпожи опустилась на ее голову, зарылась в волосы. — Глупая девочка, так ничего и не поняла. Тебе необходимо столько всего узнать, а я не смогу научить тебя. Моя магия мертва… — Нет, — прошептала Клара. — Вы не обманете меня. Ваша магия не умерла. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, — возразила Госпожа. — Да и в любом случае, общего пути у нас нет и никогда не было. Не грусти. Мы не разлучаемся, потому что никогда не были и не могли быть вместе… Эти слова еще сильнее, почти невыносимо ранили Клару. — Но вы покинули свой дом ради меня, — прошептала она. — Вы вернулись за мной в Коллегиум и… вы убили Маллуса и Юксу… ради меня. Рука Госпожи замерла на ее щеке. — Значит, ты поверила Магнусу? Но ведь он не назвал имен. Почему ты думаешь, что он говорил о твоих бывших хозяевах? Клара сжала кулаки и прикусила губу, пытаясь сдержать крик ярости и отчаяния. — А почему вы вообще знаете их имена?! — ее голос сорвался, и она рывком поднялась с колен Госпожи, чтобы заглянуть той в лицо. — Я знаю, что это они! И это вы их убили! — Успокойся, успокойся, ложись, — Госпожа надавила ей на плечи, заставляя лечь обратно. — Ты права. Это они. Я их убила. Порвала на мелкие кусочки, чтобы ни один чернокнижник не смог собрать обратно. — Но почему? — дрожащим голосом спросила Клара, послушно опуская голову на колени Госпожи. Признание, которое ей так хотелось получить, ошеломило ее. — Они были твоими врагами, а я должна защищать тебя. — Но они больше не были моими врагами. Они больше никем не были. — Значит, ты осуждаешь меня? Быть может, боишься? — Нет, — прошептала Клара. — Я забыла о них и больше не желала им зла, но… я так рада, что вы сделали это ради меня. — Хорошо, — тихо сказала Госпожа, и ее холодная ладонь накрыла глаза Клары. — А сейчас засыпай. Ночь будет долгой и тяжелой. Клара хотела возразить, что ни за что не заснет, но холодная тяжесть на лбу уже не в первый раз за день утешала ее и успокаивала, и через некоторое время она обнаружила, что снова сидит в густой траве под лазурным небом. Но что-то было не так. Чувство полного умиротворения, которое дарило ей это место, сейчас не могло победить раздирающую грудь тоску. Трава начала вянуть, а небо покрываться багровыми тучами, готовыми пролиться кровавым дождем… — Солнце уже село. Пора отправляться, — прошептала Госпожа у самого уха. Ее холодное, настойчивое прикосновение вырвало Клару из гибнущего рая во мрак заброшенной хижины, и когда в нос снова ударил запах земли и близкой застоявшейся воды, она впервые осознала, что не готова променять этот мир ни на какой другой. Встав коленями на лавку, она крепко обхватила Госпожу обеими руками, и страх смерти, до сих пор подавляемый, захлестнул ее.