Красный звон тишины

День еще не прогорел. Деревья заслоняли открывшийся порез горизонта, но кровь умершего дня стекала в неподвижные воды, окрашивая их в красный цвет. Госпожа брела по колено в воде с шестом в руках, точно гимнаст по невидимому канату. Даже сейчас ее поступь оставалась легкой. Клара вовсе не была уверена, что сумеет повторить ее путь: даже на островке обманчивой тверди ноги медленно, но верно погружались в песчаную ловушку. — Иди сюда, — Госпожа, не сбавляя шага, обернулась и махнула рукой. Клара стиснула зубы и, не без труда высвободив ногу, шагнула вперед. Вода пошла кругами. Багровые отблески заката заплясали на поверхности и смазались, будто растекающаяся по черному холсту краска. Она сделала второй шаг и обеими ногами погрузилась в лживую зыбкость, которая мгновенно начала проседать и засасывать. — Не задерживайся долго на одном месте, — предупредила Госпожа. — Не дай болоту себя распробовать. Это было не так-то легко сделать. Каждый раз вытаскивая ногу из вязкой грязи, Клара чувствовала, будто на плечи опускается еще фунт тяжести. Здесь, в мире воды, отраженных огней и мертвого покоя любое живое существо казалось непозволительно плотным и тяжелым. Стиснув зубы, Клара шла за серебристым шлейфом, оставшимся там, где Госпожа только что обозначила безопасный путь. Быть может, у нее просто рябило в глазах, а возможно, влажный болотный воздух и впрямь мгновенно мастерил призраки, и, обернись она, увидела бы своего двойника, вязнущего в оставленных следах. Но Клара не оборачивалась. Она шла вперед, на очередной островок обманчивой суши. Госпожа уже ждала там, протягивая руку, и Клара спешила к ней, спотыкаясь и загребая илистое дно ногами. Наконец холодная рука сомкнулась на ее запястье и легко втащила на твердую землю. Клара опустилась на влажную траву у ног Госпожи и накрылась шалью, однако ее ноги оставались мокрыми и холодными. За пределами островка вода раскинулась далеко, насколько хватало глаз. Деревья утопли, погрузив в воду все еще зеленые ветви, на поверхности неподвижно лежали вянущие цветки водяной лилии. — Я даже не вижу земли, — Клара щурилась в сгустившейся темноте. — Одна вода. — Если видишь воду, значит, все не так страшно, — сказала Госпожа. — Самые гибельные места обманчивы. Великая чаруса — Большой провал — покрыта мхом и травой. Ни единой кувшинки, чтобы предупредить заблудившего путника… Один неверный шаг — и мокрая земля поглотит его. — Поглотит? — прошептала Клара. Ей вдруг пришла в голову мысль, от которой ее с головы до ног окатило холодом. — Если она поглотит меня, я задохнусь и умру, но... что будет с вами? — Со мной? — с некоторым удивлением переспросила Госпожа. — Если болото захочет забрать меня, я смогу бороться лишь до тех пор, пока чужая кровь в моем теле будет давать силы. Но если это случится вдалеке от земли, то сил на борьбу не хватит. — И тогда?.. — в ужасе прошептала Клара. — И тогда у меня будет целая вечность, чтобы познать всю глубину Эскиля и собственной смерти. Клара вскочила на ноги и закрыла лицо руками. Она представила Госпожу в темноте и грязи, израненную, ослепшую, обреченную на вечные страдания... Как можно было так рисковать? Зачем они отправились сюда? — Давайте уйдем! Прямо сейчас, пока не поздно! — Не говори глупостей, — спокойно откликнулась Госпожа. — Уже поздно. Половину пути мы миновали слишком давно. Признаться, даже я не заметила когда... Но совсем скоро наше путешествие подойдет к концу. Так или иначе. Клара отняла пахнущие землей ладони от лица, но запах уже проник в ноздри и пропитал ее изнутри. — Не стоит так бояться за меня, — сказала Госпожа мягко. — Пока на пути попадаются деревья, все в порядке. Они держат дно своими корнями и не позволяют болоту проникнуть слишком глубоко. Она отвернулась и, найдя невидимую тропу, легко зашагала вперед, туда, где вдалеке виднелся следующий островок земной тверди. Клара тоже встала и, прежде чем спуститься к воде, с безотчетной благодарностью коснулась ствола ближайшей сосны. В полной тишине они миновали еще несколько болотистых участков. Темнота сгустилась, и разглядеть, что скрывается впереди, было уже не так просто. В очередной раз Клара тревожно и напряженно всмотрелась вдаль и с тревогой отметила, что воды впереди все больше, а островов и деревьев меньше. Она опустила взгляд, удивленно выдохнула и вскинула голову: вверху небо усыпано звездами, а внизу его двойник, еще более далекий, еще более реальный отпечатан на спокойной зеркальной глади. Ступишь — и провалишься в бесконечность. Госпожа не оборачивалась, шла вперед, и проложенная ею тропа рябилась, разрывая звездное царство полосой болотной пустоты. Зачарованная, Клара последовала за ней, но стоило коснуться воды, и круги разбежались во все стороны. Обманчивая бесконечность размазалась, болото обнажило свою сущность. И тогда Клара перевела дух и больше уже не смотрела ни вверх, ни вниз, следуя за единственным немеркнущим сиянием — тем, что исходило от кожи и волос Госпожи. — Скажите, а на море тоже отражаются звезды? — спросила она во время очередного привала. — Нет, море живо и беспокойно, и слишком занято собой, чтобы подражать небу в таких мелочах. Отблеск света коснулся лица Госпожи, и Клара вдруг подумала, что печать проклятия вампира — в глазах, и проклятие это — вода, такая различная по своей сути. У Герцога — неподвижное и безжалостное болото, у Госпожи — море, присмиревшее, но по-прежнему беспокойное и скрывающее множество тайн. — Пойдем, — мелодичный голос вырвал ее из раздумий. В воде Клара забывала о том, как сильно у нее замерзли ступни и как противно мокрые чулки липнут к измазанным грязью икрам, но ни на мгновение не забывала о том, что произойдет, если Госпожа оступится. Ужас этой мысли дурманил хуже едкого запаха болотных растений. — Я чувствую, как колеблется вода от твоей дрожи, — Госпожа стояла на очередном островке спиной к ней и лицом к зеркальной глади, еще не потревоженной и потому космически глубокой. На мгновение Кларе показалось, что болото где-то там, вверху, а Госпожа и она сама цепляются за черное, заросшее мхом облако… — Я замерзла, — пробормотала Клара в ответ. — Я слышу, как колотится твое сердце, — продолжала Госпожа. — Чую, как пахнет кровь, приливая к коже… Клара вздрогнула. — У меня дурное предчувствие, — призналась она шепотом. — Правда? — в голос Госпожи прокрались знакомые язвительные нотки. — С чего бы это? Она помолчала с минуту, и, когда заговорила снова, ее голос был совершенно спокоен: — Дурные предчувствия — это нормально. Они постоянно преследовали меня при жизни и остались со мной после смерти. Ты впервые столкнулась с силой, во много раз превосходящей твою собственную, и, конечно, испугана. Но разве ты совсем перестала полагаться на меня? Я ходила этой дорогой много раз, и потом... Ты забыла о моей способности предугадывать ходы? — Я не забыла, — прошептала Клара, — просто... Она не могла найти слов, чтобы выразить свои чувства, мучительные, выжигающие нутро, и потому лишь подошла к Госпоже и крепко обняла ее за талию, вцепилась в грубую ткань плаща, спрятала лицо в холодных и гладких прядях. Госпожа не пошевелилась. Ее тело, несгибаемое и неподатливое, источало лишь холод, но Клару, как и всегда, согревали эти невзаимные объятия. — Воды все больше, — тихо пожаловалась она. — Я уже говорила, не нужно бояться. Там, где начинается Большой провал, воды не увидишь. Лишь мох и трава, скрывающие гибельную ловушку. — А что находится за Большим провалом? — прошептала Клара в жесткую ткань плаща и серебристые пряди. — О, где-то там бьется сердце Эскиля. — Что? — Клара подняла голову и слегка отстранилась, не размыкая рук. — Что это? — Это дерево. Огромный дуб, который растет в середине болота уже не одну тысячу лет. Говорят, его корни идут вглубь до самого Королевского леса и держат всю воду и весь первобытный хаос Эскиля. Если Сердце умрет, то болото разольется подобно Великому морю, а освободившийся хаос поглотит лес, за ним Королевство, а потом и весь мир. Клара медленно разжала руки и поравнялась с Госпожой. — И вы видели его когда-нибудь? — она всматривалась вдаль, щурилась и протирала глаза, но не могла проникнуть взглядом дальше зеленоватой тьмы, черной глади воды и чахлых растений. Подумать только, что здесь может расти тысячелетний дуб! — Нет, — холодно ответила Госпожа. — Должно быть, ты меня не слушала. Вокруг Сердца непроходимые топи. Те, кому не посчастливилось там оказаться, уже никому не могут рассказать, что именно видели. Впрочем, мне доводилось слушать врунов, которые уверяли, что углядели Сердце издалека. Она отвернулась и, проверив дно, снова зашла по колено в воду. Клара помедлила еще несколько мгновений. Ее страх перед болотом не ушел, но все же отступил, потеснился, уступая место глупому, но такому ясному желанию увидеть загадочное Сердце Эскиля. Раздражение в голосе Госпожи ее не смутило — напротив, за ним Клара услышала живую обиду и жажду увидеть легендарное чудо, жажду, которую ни время, ни смерть так и не сумели задушить. Когда она вынырнула из оцепенения, Госпожа успела уйти слишком далеко, и теперь стройная фигура казалась размытой, призрачной в зеленоватом тумане. Ноги снова вязли в невидимом илистом дне, но Клара, забыв о страхе и отвращении, спешила изо всех сил и, лишь подобравшись к Госпоже, с облегчением перевела дух. Нет, Эскиль не обхитрил ее, не подменил дорогой образ одним из легиона призраков… И все же что-то изменилось. Зеленоватый отблеск, который до сих пор лишь угадывался в окружающей тьме, теперь разлился над водой едким туманом. Он мерцал собственным светом и гасил огни отраженного неба, окрашивая воду в зеленоватую черноту. Туман проникал в ноздри, слепил глаза, и у Клары кружилась голова, а по щекам катились слезы. Она то и дело вскидывала голову, чтобы убедиться, что настоящее небо еще не скрылось за ядовитой зеленью и звезды все еще указывают им дорогу. Каким-то неведомым образом зловещая дымка дурманила и Госпожу. Она странно горбилась и шла куда медленнее, чем прежде. Кларе ужасно хотелось подбежать к Госпоже и слезно молить вернуться, но она сдерживалась. И не только потому, что робела. Даже оборачиваться не стоило, чтобы понять — пути назад уже нет, позади лишь туман. Долгий однообразный путь вымотал Клару. Она больше не смотрела вверх, чтобы не видеть затянутое зеленой завесой небо, и шла вперед, потупив взгляд и стараясь не слишком отставать от Госпожи. И все же разглядела впереди нечто, жутко выделяющее даже в зловещем мороке. За туманом — далеко ли, близко? — на высоте приподнятой руки мерцали огоньки. Бледные, как и туман, они все же были сотканы из иного вещества — более плотного, беспокойного и явно родственного обычному пламени свечи. Вот только среди земных огней никак нельзя отыскать таких цветов — зеленоватых, голубых, призрачно белесых. — Что это? — прошептала Клара. Госпожа ответила сразу: — Блуждающие огни. — Но что?.. — Иногда они появляются на болотах и кладбищах. Их также называют свечами мертвеца. Говорят, это души покойников, заплутавших на пути между мирами живых и мертвых. — Говорят? — прошептала Клара. Она сделала два быстрых шага по вязкой грязи и порывисто ухватила Госпожу за рукав. — Но что они на самом деле? — Откуда мне знать? — тихо ответила Госпожа. — Мне не было позволено даже ступить на ту дорогу. Не обращай внимания. Они ничего нам не сделают. Но усталая грусть в ее голосе лишь сильнее встревожила Клару. В тишине и неизвестности они двинулись вперед через болото. Блуждающие огни не исчезали, не приближались и не отдалялись. В зеленом дурмане Кларе казалось, что они с Госпожой не двигаются с места, что все предопределено. Эскиль позволяет оставаться на поверхности, пока им хватает сил переставлять ноги, но когда силы иссякнут, болото их поглотит. Зеленый мрак не спешил, тщательно пережевывая отмеренные секунды, и в тот момент, когда Кларе показалось, что время пошло по кругу, впереди послышался всплеск. Госпожа покачнулась и осела, оказавшись по пояс в воде. Ее ноги глубоко провалилась в ил. — Госпожа! — Клара ринулась вперед, ухватила ее за рукав и изо всех сил потянула. Лживое дно злорадно чавкнуло под ногами, мигом заглотив еще несколько дюймов плоти. Клара взвыла, крепче вцепилась в жесткую ткань и сразу же увязла по колено. Подземные силы обнаружили себя: над болотом прокатился торжествующий выдох, и ядовитые пары сгустились. Блуждающие огни неистово замерцали и как будто приблизились. Со всех сторон слышался плеск и жуткое хлюпанье, словно тысячи невидимых ног сновали туда-сюда, холодные брызги долетали из зеленой дымки и оседали на щеках. Задыхаясь от ужаса, Клара крепче ухватилась за Госпожу и начала шептать Наговор от враждебных сил… Зеленый туман заклубился, мягкая земля просела, накренилась, и Клара, обессиленная неравной борьбой, пошатнулась и рухнула в болото. Это был конец. Безотчетно, она из последних сил сжала руку Госпожи, и вода сомкнулась у нее над головой. Болото окружило, но не проникло внутрь. Если позволить ему, Эскиль сделает ее своей частью, невозмутимой, бесконечной, засасывающей… Ужасающая мысль пронзила голову обжигающей болью, и Клара, насколько могла, задержала дыхание, вступив в безнадежную и мучительную схватку. Неизбежно сдавшись, она сделала глубокий вдох, и... легкие наполнил знакомый едкий дурман, распахнула глаза — все вокруг расплылось в зеленоватой тьме. Даже лицо Госпожи, пропитавшись ядовитым туманом, утратило фарфоровую бледность. Клара закашлялась, выплюнула попавшую в рот воду. Руки Госпожи поддерживали ее, и обе они сидели по грудь в воде, а илистое дно медленно проседало под тяжестью. Вокруг снова было тихо. Неужели наговор подействовал? А может, болото просто осознало, что такой большой кусок ему пока не проглотить, и ждет, когда жертвы встанут на ноги и сделают еще один неверный шаг? — Я снова подвела тебя, — тихо сказала Госпожа. Ее плащ промок насквозь, на плечи спадали влажные, грязные пряди. — Забыла, как сильно Эскиль любит… подшутить над зазнавшимися гордецами. Он обратил мой дар против меня, и теперь любой мой шаг окажется неверным. Я больше не вижу звезд, не знаю, куда идти… Но я чую твой след — запах, что остался, пока мы шли сюда, и потому сумею найти дорогу назад. Ты должна вернуться. Пока мне хватит сил… — Нет! — яростно оборвала ее Клара. — Как вы можете вот так сдаться? Мы пойдем дальше. Вы сказали, что вода готова рассказывать свои истории всем, кто умеет слушать. Я ведь маг. Я попрошу Эскиль поведать мне о тех, кто смог отсюда выбраться, и пойду за ними… — О, тебе придется выслушать не только то, что ты хочешь, — медленно проговорила Госпожа. — Многие истории могут тебе не понравиться. — Неужели будет хуже того, что я уже видела? — Клару била дрожь. — Неужели хуже, чем погибнуть здесь?! Она исступленно шарила по дну в поисках твердой опоры. Госпожа молча наблюдала за ней. — Не вглядывайся в лица воспоминаний, — сказала она, наконец. Кларе каким-то чудом удалось подняться на ноги. — Я постараюсь, — пообещала она кротко. Ее враждебность и решительность испарились так же внезапно, как появились. — Но теперь вы пойдете за мной, хорошо? Она неуверенно протянула руку, но Госпожа не обратила внимания. Она оперлась руками на шест и легко вскочила на ноги. Клара отвернулась. Пора действовать. Слишком долго оставаться на месте нельзя. Да и потом, она ведь уже делала это раньше, с общежитием домочадцев в ту ночь, когда Госпожа убила их всех. Тогда ей понадобился магический круг, да и результат был не совсем тот, на который она рассчитывала, но теперь… Она погрузила руки в воду, пробормотала Чары единения, и сразу, без каких-либо усилий, почувствовала отклик Эскиля. От ладоней по рукам побежали прохладные струи, смешались в горле и снова разделились — один поток хлынул в голову, обдал холодом глаза и прокатился ото лба к темени, другой устремился вниз и разлился в груди. Потрясенная, Клара не смела открыть глаза. Она так боялась стать частью Эскиля, но в итоге по собственной воле впустила его в себя. Однако вслепую по болоту долго не пройдешь. Расскажи мне свои истории. Клара стиснула зубы, зажмурилась еще сильнее, а потом резко распахнула глаза. Ее отражение стерлось с поверхности, а вода очистилась, обнаруживая немалую глубину. Клара глядела сверху на равнинное дно, поросшее голубыми и красными водорослями. И там кто-то был. Голый и лысый человек стоял на дне. Запрокинув голову, он следил за ней покрытыми черной пленкой глазами. Внезапно огромный рот расплылся в ужасающей улыбке, обнажая ряд мелких, иглоподобных зубов. Человек приветственно вскинул перепончатую ладонь… — Не вглядывайся в лица воспоминаний, — повторила Госпожа. Клара зажмурилась, силой воли прогоняя наваждение. Не хочу знать твои давние и глубинные тайны! Покажи лишь то, что видел, когда уже стал таким, как сейчас. Она открыла глаза, посмотрела вниз. Ночь и болото. В первое мгновение подумалось, что Эскиль больше ничего не хочет ей показывать. Однако потом Клара сообразила, что отраженная ночь чиста, без следа едкого тумана. Вдруг в отраженной вышине мелькнуло движение. По ту сторону воды неторопливо приближалось нечто огромное: голова доставала до верхушек берез, лицо, облитое светом ночи, соперничало с луной на чистом небосводе, а по общей водной грани, точно спутанные водоросли, плыли длинные черные волосы. Безотчетно, позабыв об опасностях, Клара рванула вперед, подальше от гибельных ног великанши. Тщетно. Пара размеренных шагов — и вот уже из подводного мира на нее летит огромная шестипалая ступня. Клара зажмурилась — от страха, даже не успев вспомнить, что может не поддаваться наваждению. Когда она открыла глаза, по ту сторону уже разливалась предрассветная серость. Клара сжала кулаки, решив на этот раз держать себя в руках во что бы то ни стало. Картинка ожила — вихрем промчалась маленькая юркая фигурка, закутанная в черный плащ мага. Неужели ребенок потерялся на болоте? Однако щуплому страннику тропа явно была знакома, и Клара начала с интересом наблюдать за ним. И в тот момент, когда их ноги в зеркальных мирах соприкоснулись, с головы незнакомца слетел капюшон, обнаружив под собой заостренную морду шакала. Клара зажмурилась, закрыла лицо руками, сделала глубокий вдох и закашлялась от попавшей в нос земли и едких паров. Перестань пугать меня! Покажи то, что я хочу увидеть! Она осторожно раскрыла слезящиеся глаза и шагнула в сгущающиеся сумерки далекого летнего дня. Воздух наполнился стрекотом насекомых — даже звуки просочились через непроницаемую завесу, и совсем скоро в обоих мирах послышались легкие шаги. Девушка в черном плаще спокойно и уверенно шла через болото. Ее высокая, стройная фигура стремительно приближалась, а Клара с опаской гадала, что же скрывается под капюшоном. И тут ее взгляд упал на руки незнакомки. Из рукавов выступали лишь пальцы — длинные, белые и до боли знакомые. Клара задохнулась от волнения, загребла ила и споткнулась. Воспоминание зарябилось, закачалось, но не исчезло. И вдруг девушка по ту сторону волнующейся глади насторожилась, замерла на месте, а потом резко шагнула к ней. Затаив дыхание, Клара вглядывалась в скрытое тенью лицо, но не могла рассмотреть. Девушка подошла совсем близко, наклонилась, и из-под капюшона выбилось несколько белых, чуть волнистых прядей. Даже в сером вечернем сумраке они отливали серебром. У Клары неистово колотилось сердце, и она, там и тогда, несомненно, слышала этот стук. Белая ладонь потянулась к разделяющей грани, и Клара, не смея дышать, подалась навстречу. На долю секунду кончики их пальцев соприкоснулись, и сразу же ровная гладь вспенилась и разошлась кругами, стирая удивительный образ, а в следующее мгновение Эскиль уже не отражал ничего, кроме зеленого тумана. Наваждение рассеялось. Клару трясло. По щекам текли слезы, и она больше не могла списать их на попавшую в глаза землю или едкий запах. Она вздрогнула, почувствовав на плечах знакомую холодную тяжесть. Да, так и есть, Госпожа все еще рядом. Зачем же тогда ее оплакивать? — Неужели это все правда? — прошептала она. — Что называть правдой? — откликнулась Госпожа. — Не думай об этом. Просто ищи то, что нужно. Теперь уже ты не можешь отступить. Эскиль не любит трусов куда больше гордецов. — Да, да, — Клара закивала, — сейчас, подождите… «Неужели вы не видели? Неужели не помните? Почему скрываете от меня?» — ей хотелось обернуться и выкрикнуть эти вопросы в лицо Госпоже, а потом по-детски разрыдаться у нее на груди. Но сделай она это, и им уже никогда отсюда не выбраться. Клара до крови прокусила губу и снова опустила руки в воду. Покажи мне недавние события и людей, которые ни разу не оступились. Она решительно распахнула глаза, и призраки под водой снова зашевелились. Но время Эскиль понимал по-своему, а кошмары хоть и были куда более реальны, но оттого не менее пугающи. Вот мужи в белых одеяниях торжественно погружают в воду связанного по рукам и ногам человека… Истыканная стрелами женщина находит последнее пристанище у давно сгнившей сосны… Связанный юноша в лодке облеплен москитами и мухами… Клара приноровилась отводить взгляд, чтобы отгонять нежеланные видения и силой воли подводить к тому, что хотела увидеть. Эскиль перестал показывать давние события, безликие путники теперь сновали туда-сюда в поисках спасения или чинно следовали к намеченной цели. Пусть они все же оступались, но свою гибель находили сами, а перед этим отыскивали начало безопасной тропы. Клара шла за живыми и отворачивалась от мертвых. Каждая минута наедине с памятью Эскиля растягивалась в мучительную вечность, и она потеряла счет времени. Бесконечный туман мешал оценить пройденный путь, блуждающие огни были все так же далеки, а образы по ту сторону воды неизменно брели навстречу своей гибели. Она забыла, куда идет, и даже не оборачивалась, чтобы проверить, следует ли за ней Госпожа. Видения околдовали, спутали мысли и оставили лишь удивление, сколько же мертвецов способно вместить в себя это болото. Разве не должно оно уже переполниться и вздуться так, что любой путник легко пройдет по костям и истлевшей плоти? Куда девает оно своих вечных пленников? И тут Клара поняла, в чем дело. Они вовсе не покойники. Это я утопленница. Сколько лет она провела в холодной, зеленой воде, заманивая в трясину путников? Вот еще один ушел под воду, хоть его и не разглядеть за зеленой завесой… Но зачем? Зачем? Зачем? Вопрос пронесся по толще воды роем пузырьков. А когда они лопнули, слова потеряли всякий смысл. И тогда ей стало все ясно. По эту сторону Сердце Эскиля уже мертво, и потому ответа больше нет. Мир не перевернулся. На самом деле, Клара уже целую вечность висела вот так, вверх ногами, а теперь ей пора отдохнуть. На дне. Зеленые потоки вынули из кос несколько прядей и увлекли за собой, ступни вырвались из холодной вязкости, ее потянуло в глубину. Но разве можно вот так свалиться ввысь или подняться ко дну? Она начала отчаянно грести, разводя руки в стороны, но, хоть зеленая вода и тянула за собой, ладони не зачерпывали ничего, кроме воздуха. И вдруг пальцы врезались во что-то твердое и сухое, зелень вокруг отозвалась гулким стуком. Не веря в свою удачу, Клара ухватилась за нежданное спасение, которым оказался высохший, истлевший пень, такой же мертвый, как и весь мир вокруг. Подобравшись ближе, она обхватила его обеими руками, заглянула внутрь и замерла. Пень внутри оказался пуст, и там, в выеденной временем глубине, лежала маленькая белая змейка. Свернувшись в кольца, она глодала свой хвост. Клара тихонько вскрикнула. Вертикальные зрачки блеснули аспидным огнем, один рывок — и змейка заглотила еще немного собственной плоти. Клыки прокусили блестящую чешую, и из ранок вытекли две капельки темно-красной крови. Клара попятилась, и ее рука соскользнула с осыпающейся коры… — Клара! Голос прозвучал слабым эхом, словно Госпожа кричала с другого конца болота. Однако уже в следующую секунду ее пальцы сомкнулись на руке холодным браслетом. Клара выпрямилась, выдохнула и огляделась. Звуки и запахи вернулись, а зеленый туман больше не притворялся водой. Ни единой морщинки на ровной, белой коже Госпожи, но Клара ощущала ее страх и смятение так же отчетливо, как ядовитый дух болота. — Ты исчезла. Полностью. Я больше не слышала стук твоего сердца и не чувствовала запаха крови. Где ты была? — Здесь. Я была здесь, — задыхаясь, прошептала Клара. Она пошарила рукой в тумане, но поблизости ничего не оказалось. — Должно быть, просто задремала. Я знаю, так идти неудобно, но, пожалуйста, больше не отпускайте мою руку, хорошо? — она сжала и разжала пальцы, чтобы стряхнуть налипшую на них труху. Они снова двинулись в путь. Когда Клара чувствовала, что оказывается во власти водных образов, она крепче сжимала ладонь Госпожи и упрямо шла вперед. Чем дальше, тем больше трава закрывала воду. Кувшинки, ряска и камыши загораживали призрачные отражения, а когда болото плотно затянуло мхом, Клара, поколебавшись, призвала на помощь ядовитый воздух Эскиля, и хоть теперь тысячи теней толпились вокруг, все они быстро терялись в зеленом тумане, да и были вовсе не так реальны, как отражения. Идти становилось все сложнее. Клара не забыла, что Госпожа говорила о Большом провале, но не представляла, куда можно свернуть. К тому же пальцы Госпожи были переплетены с ее собственными, но она шла следом, не останавливаясь и не говоря ни слова, и Клара тоже не останавливалась и молчала. Спустя долгое время туман как будто начал рассеиваться: если поднять голову, то в вышине можно было угадать черноту неба. На пути снова стали попадаться лужицы с темной водой. И когда едкая дымка в очередной раз отступила, открывая одно из таких озер, Клара разглядела на черной поверхности продолговатый резной лист. Сердце гулко забилось в груди, и ей стоило немалых усилий отвернуться и продолжить путь. Но чем дальше, тем больше проступала вода, сильнее редел туман, а дубовые листья попадались все чаще. Внезапно Госпожа выпустила ее руку. Клара обернулась и увидела, что она подобрала и теперь вертит в длинных пальцах один из листков — зеленый у черешка, красно-желтый в глубине и голубовато-серый на краях. Кларе хотелось говорить с Госпожой, но она лишь протянула руку и негромко позвала: — Идемте. Госпожа аккуратно опустила лист на воду и взяла ее за руку. Они словно выныривали на поверхность после долгого погружения. Туман стремительно редел, впуская новые звуки и запахи. Мягкий тягучий звон пронизывал все вокруг, вода очистилась, а блуждающие огни, наконец, приблизились и умножились. Клара не прогоняла призраков — они исчезли сами, и теперь она шла вперед сама, в полной мере осознав, каково это, когда каждый шаг оказывается верным. И пусть она ждала этого, но все же не сумела сдержать вздох изумления, когда натолкнулась на нависшую над водой одетую пестрыми листочками ветвь. Клара коснулась коры кончиками пальцев, сделала не больше десятка шагов и, потрясенная, замерла на месте. Огромное дерево не менее сотни ярдов в высоту раскинулось во все стороны, нижние ветви у поверхности воды соприкасались с двойником-отражением. Блуждающие огни рождались здесь — у водной грани, а после разделялись, поднимались к нижним ветвям зеркальных близнецов, проникали под деревянную кожу, и гигантские кроны снова и снова вспыхивали тысячами разноцветных огоньков. Поднявшись к самой верхушке, искры вырывались на свободу и терялись в двух небесах, на мгновение озарив их разноцветными всполохами взлетающих звезд. Клара не могла поверить своим глазам. Что это, очередное видение? Она крепче сжала руку Госпожи, но удивительный образ не исчез. — Сердце Эскиля, — раздался за спиной потрясенный шепот. — Не могу поверить… Клара обернулась. Госпожа выпустила ее руку и теперь взирала на открывшееся им диво, чернильные глаза стали совершенно неподвижны, разноцветные отблески плясали на забрызганном грязью лице. — Подойдем ближе? — неуверенно предложила Клара. Восторг Госпожи смутил ее и даже немного испугал. Госпожа ничего не ответила. Она обогнала Клару и неторопливо, но настойчиво направилась к фантастическому дереву, вода едва закрывала ее щиколотки. Клара поспешила за ней, то и дело оскальзываясь на мокрых корнях. У основания дерева корни образовали небольшой островок. Госпожа легко взобралась на него, обошла кругом и вернулась. Она коснулась ствола ладонью и застыла, словно прислушиваясь, и Кларе казалось, что она тоже слышит: листья шелестели в безветрии, и их ропот складывался в безумную смесь слов из мертвых, живых и еще не рожденных языков. Вот только эти звуки пугали ее, а Госпожа тем временем прижалась щекой к стволу и раскинула руки, обнимая неохватный ствол. Клара не знала, что делать. К ней вдруг вернулось мерзкое, забытое чувство ненужности, и она, поколебавшись, обошла ствол, оставляя Госпожу наедине со своей внезапно сбывшейся мечтой. Сердце Эскиля не вызывало у Клары доверия. Госпожа говорила, что это дуб, но разве в их родном мире маленьких и скучных вещей могут существовать такие огромные дубы с переливчатыми листьями? Если она сейчас, по эту сторону ствола, обнимет его, все равно не дотянется до Госпожи даже кончиками пальцев. Клара встала на колени у воды, протянула руку к своему отражению, осторожно тронула воду и… тут же отпрянула. Потому что кто-то невидимый тоже коснулся ее — точно так же, кончиками пальцев. Что-то в вышине мелодично звякнуло, и Клара, поддавшись мимолетному приступу любопытства, наклонилась ниже и сунула руку в воду, и в тот же миг на поверхность что-то вынырнуло и вцепилось в ее запястье. В первое мгновение она даже не испугалась. Хватка не была сильной. Подводное существо, чем бы оно ни было, отчего-то не казалось страшным противником. Однако стоило приложить лишь небольшое усилие, и его хватка тоже разом усилилась. Вернее, ее хватка. Пока над поверхностью показалась одна лишь кисть, но Клара вдруг с ужасающей ясностью осознала, что под воду ее тянет не что иное, как собственная рука. К горлу подкатила тошнота. — Госпожа! — в отчаянии выкрикнула она и не услышала собственного голоса. Рука двойника перехватила ее выше предплечья. Из-под воды показалась манжета и драный рукав платья. Такого же, как у нее платья. Нет. Ее платья. — Госпожа! — Клара пыталась кричать, но в этом мире тишины и покоя не существовало крика. Лишь тихий, далекий перезвон листьев. — Госпожа! Бесполезно. Сердце Эскиля уже околдовало Госпожу, а теперь двойник утащит под воду и ее, а что будет потом, уже никто никогда не узнает. Клара билась изо всех сил, но Сердце Эскиля словно и не замечало этой схватки. Даже круги не расходились по воде — лишь ее бледное отражение по ту сторону небытия так же отчаянно и безмолвно боролось за жизнь. Двойник уже ухватил ее за плечо, тянул вниз, еще чуть-чуть — и ее нос коснется черного зеркала воды. Если дать ему показать лицо, все будет кончено. Из последних сил цепляясь за корни и ломая ногти свободной руки, Клара зажмурилась. — Корделия… Откуда пришло это слово? Откуда взялись у нее силы произнести его? И был ли это ее голос? Сердце Эскиля подхватило его, и на какой-то миг листочки зазвенели в унисон: «Корделия, Корделия…» А в следующую секунду чьи-то знакомые, сильные руки ухватили Клару за плечи и легко вытащили на остров. Задыхаясь от ужаса, дрожа с головы до ног, она обернулась, обхватила Госпожу за шею и только сейчас позволила себе разрыдаться. — П-простите, пожалуйста, простите меня… Мы… никогда не выберемся отсюда… С-сердце не отпустит нас. А я… я все время знала, куда мы идем. Но вы так хотели его увидеть, и я тоже захотела. А теперь мы останемся здесь навечно. И все это моя вина. Госпожа ничего не говорила и, как обычно, не обнимала ее и не отталкивала. И Клара еще долго рыдала у нее на груди, цепляясь за жесткую ткань плаща. До тех пор, пока холодные руки не отстранили ее. Тогда она взглянула Госпоже в лицо и прочитала на нем такое смятение, что на мгновение забыла о переполнявшем ее отчаянии. — Кто-то звал меня по имени, — пробормотала Госпожа. — Ты не видела кто? — Это была я, — удивленно ответила Клара, слегка отстраняясь. — Эм… Что-то потянуло меня в воду… И я позвала вас. Простите, я вовсе не хотела грубить, не знаю почему… — И больше здесь никого не было? — перебила ее Госпожа. — Нет, — дрожащим голосом ответила Клара. — Только эхо. Здесь нет никого, кроме нас, — она попыталась проглотить спазм в горле, но не смогла, и ее голос все же сорвался: — Во всем мире нет никого, кроме нас! — Я будто спала, — пробормотала Госпожа, не обращая на нее внимания. — Спала впервые за все эти годы, и это было так волшебно, а потом я услышала свое имя, и… — вдруг что-то неуловимо изменилось в ее лице. Госпожа словно опомнилась и только сейчас заметила Клару. — Не вини себя, — спокойно сказала она. — Разумеется, я тоже знала, куда мы идем. Ты права, я мечтала увидеть Сердце Эскиля. Всегда верила. Это огромная честь для любого мага… — Честь? — неверяще повторила Клара, вскакивая на ноги. — Честь увидеть его? Да он… Ты! — она сжала руки в кулаки и подступила ближе к воде, оглядывая бесконечную зеркальную гладь. — Ты лжец! Жалкий притворщик! Думаешь, все видел? Все понял о нас? По-твоему, это похоже на настоящее дерево? — она умолкла, по щекам вновь потекли слезы. — Ты ведь должен был защищать магию, а ты губишь нас теперь, когда ее почти не осталось… Несколько слезинок сорвались у нее с подбородка, упали в воду и там вспыхнули ярко-синим светом. В это же мгновение с ветки слетел продолговатый резной лист и, оставив свое голубоватое сияние на высоте приподнятой руки, осел на воду, где мгновенно высох. Клара вытерла лицо и непонимающе уставилась на блуждающий огонек, живой, мерцающий, рвущийся и зовущий куда-то вдаль. — Что это? — прошептала она. — Жертва… — пробормотала Госпожа. — Кажется, Эскиль все же решил нас выпустить. — Жертва? — переспросила Клара, а потом вспомнила, что Госпожа рассказывала ей в хижине лесника. — Слезы, кровь, чужие души… Нет! — она упрямо мотнула головой. — Все не может быть так просто. Вы сами говорили, что Сердце Эскиля видели лишь вруны и покойники! Однако Госпожа уже поднималась на ноги. — Я-то уже вполне мертва. Ну а ты, думаю, сможешь не говорить всей правды о нашем путешествии. — Как об этом можно рассказать правду? — прошептала Клара. Однако она не могла заставить себя подступить к воде и лишь с ужасом наблюдала за тем, как Госпожа заходит в болото, а огонек, подрагивая, чуть отдаляется, призывая следовать за собой. — Теперь я пойду первой, — Госпожа протянула ей руку. — Не бойся, Эскиль больше не причинит нам вреда. Клара колебалась еще несколько секунд, а потом быстро схватила Госпожу за руку, закрыла глаза и ступила в воду. Они долго брели вслед за мерцающим проводником, и на тех тропах, что он указывал, не было ни провалов, ни подводных чудовищ. Постепенно зеленый туман снова окутал все вокруг. Клару так и подмывало обернуться, чтобы узнать, можно ли еще разглядеть на горизонте Сердце Эскиля, но она знала, что не должна этого делать. Один раз им было позволено уйти, но едва ли Эскиль отпустит их дважды. Спустя долгое время туман снова начал редеть, и загадочный проводник гас вместе с ним. Когда зеленая дымка полностью рассеялась, он тоже исчез без следа. Место, где они оказались, не походило на болото в его начале. Воды здесь было еще много, но куда больше кустов, деревьев и островков твердой земли, а чуть в отдалении виднелись какие-то постройки — несколько домиков на деревянных сваях и балках. — Вот мы и пришли, — с некоторым удивлением сказала Госпожа. — Западные болота закончились? — недоверчиво уточнила Клара. — Но ведь Сердце должно быть в самом центре. Разве мы уже идем столько же, сколько добирались туда? Хотя… — она посмотрела на небо. Там, в вышине, звезды уже померкли, а чернота уступила предрассветной серости. Когда же они уходили от Сердца Эскиля, ночь была совершенно темной. — Не думала, что мы выйдем здесь, — заметила Госпожа. — Здесь? А где это? И что это за домики вон там? — Остатки города на болоте. Собственно, сам Эскиль, — с этими словами Госпожа направилась к деревянным постройкам. Клара поспешила за ней. Грязь лениво хлюпала под ногами, но не оседала глубоко, словно окончательно смирилась с тем, что добыча от нее ускользнула. Заросшие ряской прудики, казалось, еще таили тень опасности, однако обойти их не составляло труда. Они почти без усилий добрались до домиков, и Госпожа легко взобралась по одной из свай, а потом помогла Кларе подняться за ней. Вблизи болотный город не выглядел ни странным, ни загадочным. Вероятно, и в былые времена его в лучшем случае можно было назвать деревней, хотя тогда, наверное, и не было городов, подобных теперешней столице. Сейчас же он состоял из четырех круглых домиков с остроконечными камышовыми крышами. Домики соединялись между собой канатными мостиками, а канаты крепились к сваям и кое-где охватывали живые деревья, затягиваясь в вековые узлы. Вокруг некоторых площадок еще оставались поручни из полусгнивших балок. — Вон тот дом больше других, — Клара указала на строение, отделенное от них двумя мостками. — Что там было? — Как теперь узнать? Быть может, там собирался совет, или жили какие-то богатеи, а может, проводились священные таинства. Так ли уж важно? Теперь там ничего нет. Госпожа сидела на площадке у первого дома спиной к болоту. Казалось, она сильно устала. Клару, напротив, переполняла жажда идти дальше, облазить все дома и исходить мосты. Треволнения почти прошедшей ночи отступили, и она словно проснулась после долгого кошмара, отдохнувшая и с облегчением осознавшая, что все виденные монстры никогда не достанут ее, никогда не вырвутся из царства сна. Старые доски скрипели под ногами, и ей нравился этот звук, такой настоящий и громкий, совершенно отличный от мягкого перезвона Сердца Эскиля и приглушенных звуков, рожденных в зеленом тумане. Клара заглянула во все домики, но, как и говорила Госпожа, все они оказались пусты, даже святилище, как Клара окрестила про себя самый большой дом. Лишь в самом центре на полу виднелся верхний конец вбитой в землю сваи, а над ним через отверстие в камышовой крыше проглядывало светлеющее небо. Слегка раздосадованная, Клара направилась обратно к Госпоже. Несомненно, когда-то болотная деревня была много больше: со всех сторон свисали оборванные канаты, под разными углами торчали обломанные балки, а кое-где на островках твердой земли еще стояли одинокие сваи, уже ничего не поддерживающие. — Мы останемся здесь на день? — Клара села напротив Госпожи. — Нет, найдем укрытие в Королевском лесу. Клара несколько минут молчала, всматриваясь в зеленоватую дымку, постепенно сереющую и такую далекую. — Скажите, вы видели то же, что и я? Все мои видения… — Если бы я их видела, то они уже не были бы твоими. — Но что же вы?.. — Ты ведь не собираешься рассказать мне, что именно случилось, когда ты задремала тогда? И отчего Сердце Эскиля так тебя напугало? Клара вспомнила белую змейку в трухлявом пне и собственную руку, тянущую ее под корни гигантского древа. Она не знала, почему утаила эти видения от Госпожи и даже была готова рассказать прямо сейчас, однако нужные слова отчего-то не находились. — Я просто не могу, — призналась она. — Не можешь, — устало повторила Госпожа. — Наверное, таким образом Эскиль заставляет нас почувствовать свою боль — столько историй, а попытаешься рассказать, так назовут лжецом и жалким притворщиком. Клара смущенно опустила глаза. Госпожа, полностью погруженная в какую-то только ей известную печаль, не хотела с ней разговаривать, и она откинулась на круглую стену дома и, наконец, позволила себе почувствовать усталость. Если сильно зажмуриться, перед глазами все еще плясали блуждающие огоньки, а ноги будто сроднились с грязной сыростью и, высыхая, зудели и ныли. Клара не собиралась спорить с Госпожой, но ей хотелось остаться здесь подольше. Все же была в этом месте едва уловимая магия, какое-то очаровательное упрямство. Иначе как эти шаткие домишки смогли так долго выстоять? А еще ей нравилось находиться рядом с Эскилем. Именно здесь, где он почти не имел своей власти и был вынужден держать все свои тайны при себе. Было так приятно ощущать небывалую, фантастическую мощь и знать, что теперь уж эта сила не сокрушит ее. Отсюда далекие туманы казались загадочными и прекрасными, и в гомонящей предрассветной тишине Кларе вдруг почудилось, что по ту сторону вновь обозначился белесый шар света. Вот он вышел за границы своих законных владений, но не погас и даже как будто увеличился. Клара сонно улыбнулась и наблюдала за ним еще некоторое время, пока внезапное узнавание не вернуло ей ясность мысли. Госпожа тоже почувствовала. Хоть она и сидела спиной к болоту, ее связь с нежданным гостем была слишком сильна. Еще раньше Клары она вскочила на ноги и перегнулась через шаткие перила. — Серпента! — неверяще прошептала Клара, становясь рядом с Госпожой. — Не может быть… Но это была она. Молочно-белая шерсть, высокие лапы и горящие в полумраке зеленые глаза — Клара не сомневалась, что узнала бы Серпенту из всех кошек в мире. С удивительной для своего неказистого тела грацией кошка добралась до разрушенной деревни и легко вскарабкалась к ним по свае. — Серпента? — удивленно пробормотала Госпожа, когда кошка начала тереться о ее ноги, тихонько мурча. Удивительно, но ни вода, ни грязь не тронули ее молочно-белой шерстки. — Серпента, — повторила Клара, осторожно гладя кошку, — я так переживала, что не попрощалась с тобой, и вот ты здесь. Но как она добралась сюда? — она удивленно взглянула на Госпожу, но та была в еще большем смятении. Осторожно, словно не понимая, что именно делает, она взяла кошку на руки и медленно села на пол. — Серпента? — озадаченно повторила Госпожа. — Совсем как тогда… Совсем как тогда… Клара резко выпрямилась и даже привстала на цыпочки, оглядываясь по сторонам. Ее первая мимолетная радость от встречи с Серпентой испарилась, сменившись ожиданием скорой беды. Однако болото еще несколько минут было тихим и недвижимым. И в этой затаившейся тишине появление второго гостя не могло остаться незамеченным. Госпожа с Серпентой на руках вскочила на ноги, и хоть Клара опоздала на несколько мгновений, ей тоже не надо было объяснять, кому именно принадлежала тяжелая поступь, от которой простоявшие столетия мостки и домики подрагивали и дребезжали. — Вы же сказали, что здесь нас никто не найдет, — Клара не сдержала горького упрека. — О, я говорила только о Магнусе, — прошептала Госпожа, и в ее голосе больше не было ни гнетущей печали, ни усталого смятения. — Бежим, — Клара порывисто ухватила ее за рукав и глянула через плечо на клубящийся вдалеке туман. — Нет, — твердо ответила Госпожа. — Я больше не побегу. Она мягко высвободилась и твердым шагом обошла домик, чтобы видеть Королевский лес и все, что он скрывает. Клара последовала за ней. Через сплошной заслон стволов и крон деревьев отчетливо проглядывал беспокойный огонь факела. Маркиз открыто заявлял о своем появлении. — Вы уверены, что он один? — обреченно спросила Клара. — О да, я знаю, — Госпожа не спускала глаз с последнего в эту ночь блуждающего огня. — Возьми Серпенту и не отпускай ни в коем случае. Я не могу ее потерять. Клара покорно приняла кошку. Та не вырывалась и не царапалась, но тело ее было напряжено, заостренные ушки навострились, прислушиваясь. Секунды слились с поступью вампира, и теперь ударами молота вколачивались в голову. Клара вздохнула с облегчением, когда Маркиз замер у ведущего к ним мостика. — Доброе утро, Корделия, — он скинул капюшон плаща навстречу губительному рассвету и кинул факел в болото. — Учитель, — Госпожа почтительно поклонилась. — Давно не виделись. — Готов спорить, не так давно, как тебе хотелось бы, — Маркиз говорил очень тихо, но сам воздух разносил его насмешливый голос на сотни ярдов вокруг, до зачарованного тумана. — Магнус и слышать не хотел о том, что ты можешь оказаться здесь. «Корделия не пойдет через Западные болота. Это безумие», — говорил он. «О, я докажу тебе. Я приведу ее», — отвечал я, и ни минуты не сомневался в успехе. Магнус никогда не понимал тебя так, как я. Никто никогда не понимал, на что ты готова пойти, чтобы спутать карты своим… друзьям. Маркиз ступил на шаткий мостик, и Клара была уверена, что тот вот-вот рухнет вместе с ним, но нет, остатки болотного города устояли и сейчас. — И все же я не понимаю, — вкрадчивый голос вновь проник в уши. Серпента тихо зашипела. — Ради чего все это. Кто она тебе, эта девчонка? Первую догадку, самую очевидную, я отмел сразу. Нет, Корделия не может быть так глупа, подумал я, не может быть так сентиментальна, как те дураки, от которых мы избавились в самом начале. Помнишь тех глупцов, которые цеплялись за говорящие мешки с кровью, якобы потому что кровь та была их собственной? Сохранить семью — кажется, так они называли свое сумасбродство. Каждый раз перед тем, как пронзить их жалкие сердца, я объяснял, что своей крови у нас теперь нет, а разделить ее с живыми мы можем лишь одним способом. Сделав несколько шагов вперед, он умолк. При бледном свете еще не разгоревшегося дня Клара разглядела выступающие клыки и десятки морщин на его лице. Вероятно, некоторые из них скрывали застарелые шрамы. Должно быть, Маркиз ждал ответа Госпожи, но та стояла совершенно неподвижно — лишь удлинившиеся когти царапали стену домика, — и он продолжил: — Разумеется, я кое-что проверил. Ты ведь знаешь, я не привык верить на слово. Даже себе. Но оказалось, что я все верно помню. Твоя мать, чужестранка, не имела здесь никакой родни, кроме мужа и единственной дочери, погубившей ее при рождении, а твой отец — поправь меня, если я ошибаюсь, — никогда и не имел силы. Вероятность того, что ему удалось обзавестись еще и магическим ублюдком, чрезвычайно мала. Наша община никогда не одобряла подобные союзы… Он говорил медленно, нараспев, словно ожидая, что Госпожа вот-вот прервет его или бросится, но она держалась, не меняя позы, и лишь когти глубоко вошли в белые ладони. Капли чужой крови пропитали рукава ее плаща. — Мешки с кровью? Вам ли говорить, наставник? — тихо заметила она, когда Маркиз замолчал. — Однако насчет меня вам не стоило беспокоиться. Я могу ответить прямо: у меня нет родни — ни живой, ни мертвой, ни среди магов, ни среди обывателей, ни здесь, ни в Фамбрии, нигде в мире. Маркиз замер на месте, а потом примирительно поднял руку. — Хорошо, я понял. С самого начала подозревал. Всего лишь еще один способ доказать свою исключительность. Пройти через Западные болота, пусть и в обществе юного мага, — впечатляющее достижение, отдаю тебе должное. Но пора успокоиться, Корделия. Неужели тебе до сих пор не надоели эти попытки доказать, что ты лучше всех? Еще в Городе магов… — Я никогда не пыталась доказать, что я лучше всех, — холодно прервала его Госпожа. — Я была лучше всех. Рот Маркиза изогнулся в кривую, торжествующую усмешку, он драматически воздел руки к небу. — О, это бессмертное высокомерие, бесконечная гордыня! Мой провал, признаю, я так и не смог укротить твой нрав… Госпожа сделала маленький шаг ему навстречу. — Вы снова перепутали заветы, наставник. Те, кто вершил здесь свои обряды, не слишком-то почитали лживую скромность. Маркиз мрачно кивнул. — О, я всегда видел твою обиду, знал, что мне не избежать твоей ненависти. Ты считала, что я тебя недооцениваю, верно? Приписала мне личные мотивы, придумала, что, унижая тебя, я оскорбляю саму магию… Как это мелочно, Корделия, — он удрученно покачал головой. — Если бы ты только подумала, каково это, заботиться о целой общине! Как я мог ставить в пример тебя, такую упрямую и своевольную, тебя, которой сны и карты были дороже духовных братьев, тебя, которая не раздумывая ни минуты, покинула бы свою общину, как это сделала твоя мать? Так ли уж важно, с какой силой живительный источник наполняет сосуд, если тот изначально дыряв? Госпожа не сделала ни шага, ни единого движения. Лишь когда голос Маркиза совсем затих, она холодно произнесла: — Да, вы правы, забота о целой общине — нелегкая задача! Вы, по крайней мере, с ней не справились. Лицо Маркиза исказилось, обнаруживая новые морщины и ясно различимые шрамы, в глазах загорелись красные огоньки. — Я вижу, что взывать к твоему благоразумию бесполезно, — процедил он. — Как и всегда. Впрочем, это неважно. Я должен вернуть тебя Магнусу, и он, несомненно, опять тебя простит. Он всегда питал к тебе необъяснимую слабость. Слабость, которую ты не постеснялась бросить ему в лицо. — Слабость? — Госпожа усмехнулась. — Рада, что вы недооценили не только меня, но и любимого ученика тоже. Вы сами служите Магнусу, но до сих пор считаете, что у него могут быть слабости? Красный огонь в глазах Маркиза полыхнул ярче, клыки опустились ниже. Будто испугавшись того, что может не сдержаться, он вдруг резко отступил назад, и одна из досок моста переломилась пополам: — Прекрати болтать, девчонка! — яростно выкрикнул Маркиз, и в его голосе не осталось и следа от былой вкрадчивости. — Сейчас мы похороним твою игрушку в болоте, а потом я доставлю тебя его светлости! — Боюсь, мне в последний раз придется вас разочаровать, учитель, — мягко сказала Госпожа. — Потому что именно вы сегодня упокоитесь в болоте. Маркиз бросился на нее, но прежде чем он успел занести когтистую лапу, Госпожа легко и быстро вскочила на камышовую крышу. Несколько прутиков из кровли просыпались на помост, а кулак Маркиза пробил в домике сквозную брешь. Госпожа прыгнула на перила рядом с Кларой: — Оставайся на месте и ничего не делай. Держи Серпенту. Я уведу его отсюда. Одним прыжком она оказалась рядом с приближающимся Маркизом, спрыгнула с перил и зубами и когтями вцепилась ему в шею. Они вдвоем полетели на узкий мостик, и тот покачнулся на канатных опорах. Казалось, не только домики, но и деревья вокруг задрожали. Маркиз зарычал, пытаясь стряхнуть Госпожу, и это ему удалось почти сразу. Она упала с моста, но успела ухватиться кончиками пальцев за одну из досок, уцепилась когтями и поднялась, выпрямилась чуть поодаль от противника и выплюнула вырванную у него кожу. — Это уже не игры, — прорычал Маркиз. — Ты сама напросилась. Он подпрыгнул, не касаясь ногами моста, подлетел к Госпоже и в следующую секунду уже прижимал ее за горло к стене дома по ту сторону моста. Клара осела на деревянную площадку, с ужасом взирая на то, как Маркиз раздирает плащ Госпожи трехдюймовыми когтями. У нее на руках Серпента разрывала платье и царапала кожу, пытаясь вырваться. Неравенство сил стало очевидно сразу. Еще немного, и все будет кончено. Приказание Госпожи все еще звенело в ушах, но Клара знала, что не сможет просто наблюдать за расправой. Все еще борясь с беснующейся кошкой, она подалась вперед, и в это мгновение рукав Маркиза занялся пламенем. На долю мгновения он ослабил хватку, и Госпожа вновь вонзила когти ему в шею. Сцепившись, они полетели на деревянный помост, а оттуда скатились в грязь под болотной деревней. Дрожа с головы до ног, Клара поднялась на ноги и глянула вниз. Госпожа легко поднялась на ноги, Маркиз увяз куда сильнее. Пользуясь этим, она одним прыжком подобралась к пустой свае и с видимым усилием ее опрокинула. Тяжеленный брус толщиной с небольшое деревце с глухим грохотом повалился на Маркиза. По болоту разнесся омерзительный хруст: шея вампира переломилась. Госпожа вскочила на сваленную сваю, пригвождая противника к земле. Не в силах повернуть голову, Маркиз слепо трепыхался в грязи, пока когтистые лапы не сомкнулись на придавившем его куске дерева. Клара неверяще смотрела на то, как проступают мелкие косточки в напрягшихся ладонях Маркиза, как они прорывают кожу. Оглушительный треск прокатился во все стороны и взорвался зловещей тишиной. Госпожа успела отскочить в тот момент, когда свая переломилась, однако Маркиз, еще не успев подняться, вслепую — а может, на звук — метнул один обломок и сбил Госпожу с ног. Он медленно встал, выправил шею и одним стремительным броском навис над противницей, его лапы сомкнулась на ее шее. — Это не она, это ты, — прошипел он. — Твоя магия еще трепыхается, она не сдохла до конца. О, уверен, ты считаешь себя избранной, правда? Но, знаешь, на самом деле, ты ничто… Не маг и не вампир. И раньше была такой же. А сейчас я уничтожу тебя, а потом порву на куски их, кошку и девчонку — жалкую дрянь, на которую ты променяла все тайны бессмертия! Когтистые лапы проехались по лицу Госпожи, сдирая кожу со щек. В борьбе с Серпентой Клара легла на пол. Она судорожно оглядывалась по сторонам в поиске того, чем можно запустить в Маркиза, но поблизости ничего не было. Да и он мгновенно перехватил бы любое оружие. Тем временем, Маркиз поднял Госпожу за шею и отшвырнул к святилищу. Госпожа врезалась в несущую сваю и, хоть Маркиз мгновенно оказался рядом, все же успела отклониться в сторону, и его кулак вонзился в дерево. Болотная деревня содрогнулась от удара. — Мне ничего не нужно, — прорычал Маркиз, поднимая Госпожу за волосы и вколачивая ее головой в толстый брус. — Я голыми руками вытащу и раздавлю твое сердце. Воздух наполнился хрустом костей и треском раздираемой ткани, плоти… Госпожа кричала, и Клара тоже кричала во все горло. Серпента вырвалась из ее рук, но она даже не обернулась посмотреть, куда убежала кошка. У Госпожи больше не было сил бороться, она лишь судорожно цеплялась за сваю, а кровавые руки Маркиза, разорвав плащ, все глубже проникали под кожу, к мертвому сердцу… Клара свесила ноги, собираясь прыгать и совершенно не представляя, что будет делать дальше, и в этот момент святилище покачнулось, на миг застыло, накренившись, а после с чудовищным грохотом осыпалось на головы Госпожи и Маркиза. Щепки, камыш и куски дерева разлетелись во все стороны. Капли болотной воды, поднявшись, осели у Клары на щеках, смешались со слезами. Ближайший к святилищу канат оборвался и доски с глухим стуком, будто костяшки домино, посыпались вниз. Жуткий звук поднялся над болотом, пронесся во все стороны и, затерявшись в тумане, растворился вдали жалобным всхлипом. Слезы застилали глаза, и Клара не сразу разглядела, кто первым выбрался из завалов. Когда же слабый отблеск разгорающегося дня блеснул в запорошенных волосах, ее сердце пропустило удар. Поступь Госпожи утратила обычную легкость, кожа хлопьями свисала с лица, одежда на груди была разодрана и измазана кровью, плечо — вывернуто. Должно быть, силы покинули ее, и теперь она не могла залатать свои раны. И все же Госпожа добралась до их домика, уцепилась за сломанную балку и поднялась на площадку. Клара смотрела на нее снизу вверх, рыдания застряли в горле, разрывая его, в груди пульсировала тупая боль. Госпожа подступила к ней на пару шагов. — Оставайся на месте, — голос был, как и всегда, мягок и мелодичен. — Что бы ни случилось. Клара отвернулась. Маркиз уже выбрался из-под разрушенного святилища и спешил к ним. — Обещай мне. Не смея взглянуть Госпоже в лицо и не веря собственному голосу, Клара быстро кивнула. Госпожа отступила назад и замерла, вытянув руки вдоль изувеченного тела. Маркиз уже настиг их: последний оплот древнего города содрогался под его шагами. Подобравшись к Госпоже, он замер, явно озадаченный ее бездействием, однако в следующую секунду чернота его глаз полыхнула красным светом, с утробным рыком он бросился на Госпожу и толкнул вперед, нанизывая на обломанную балку. Дерево проткнуло ее насквозь и, окровавленное, вышло с левой стороны груди. Нет! Нет! Нет! Слово билось где-то в животе, но Клара не могла выдавить из себя ни звука. Комок в горле взорвался, разодрал голосовые связки и наполнил голову роем обжигающих искр. На болоте все стихло. Маркиз замер, любуясь итогом недолгой схватки. И тогда, когда эта омерзительная картина уже успела навсегда запечатлеться в памяти, по канатным перилам моста пронесся белый вихрь. Серпента прыгнула на спину Маркиза, вцепилась зубами в плешивый загривок. Вампир крутанулся на месте. Серпента шустро отпрыгнула в сторону, и в этот момент ноги Госпожи дернулись, подкосили Маркиза, и тот упал спиной вперед в распахнутые руки поверженной жертвы. Госпожа сомкнула объятия, прижимая Маркиза к груди, скользя пробитой грудью по деревянной балке, чтобы освободить место для бывшего Великого магистра. Маркиз ревел и извивался, но, должно быть, дерево в первое же мгновение коснулось его сердца, и теперь каждый миг приближал его к неизбежному концу. Клара видела, как трескаются морщины и шрамы, как из трещин вытекает густая чернота, как угольным порошком осыпаются когти. А потом глаза вампира обратились в черный дым, который подхватил и развеял болотный воздух. Маркиз затих. С утробным стоном Госпожа оттолкнула его прочь от себя, прочь с моста, и побежденный вампир с негромким плеском погрузился в грязную воду. На мгновение прижав руку к правой груди, Госпожа обмякла.