"С тех пор, как я полюбил тебя, ни один день не был для меня обычным"
3 года назад Лухан пришёл в «Cassiopia», когда не осталось надежды на то, что он сможет хоть как-то заработать и отправить деньги в Китай на проживание родной сёстры и матери. Студента без опыта работы и плохим знанием корейского не брали никуда. Светловолосый парень с оттенком розового на волосах совершенно случайно наткнулся на здание, что дорого светилось и переливалось в ночи. На двери висело объявление о принятии на работу танцоров, развлекающих гостей клуба. В этот момент в голове китайца что-то звенькнуло. Оплата была не маленькая, да и красивым телом Лухан был не обделён. Ничего не оставалось, кроме того, что устроиться стриптизёром. В тот вечер Хань познакомился с хозяином заведения — Ким Чондэ. На вид парень был ненамного старше Лухана, много улыбался и смеялся как-то по доброму, только этим заставляя верить ему. Его тёмные вьющиеся волосы падали на глаза, из-за чего Ким постоянно их поправлял, зачёсывая назад, но те вновь и вновь норовили упасть на лицо. Лухана без проблем взяли на работу, оценив его танцевальные качества, пластику и движения стройного тела. С той ночи блондин начал работать в клубе, принял все правила и законы этого места, скрывая от всех то, где получает столь немаленькие деньги, родные были счастливы, что могут больше не экономить на еде, а знакомые из института тихо завидовали тому, что китаец может позволить себе практически всё, что можно купить, конечно, в дозволенном виде. Но через некоторое время денег стало не хватать. Сестра поступила в институт, и следовало платить за обучение, что было не по карману китайцу. Блондин уже хотел было огорчить сестру, что экзамены, пройденные ей для поступления в ВУЗ — было напрасно. Но и тогда на помощь пришёл Чондэ. Ким выслушал хмурого, словно туча танцора, после чего предложил разрешение «проблемы». «Cassiopeia» — клуб для богатых людей Сеула. За танцы, выпивку, девчонок и мальчишек гостям приходилось отваливать немалые деньги, и не зря, всё было на высшем уровне. Стриптизёры были словно боги сошедшие с Олимпа, а алкоголь только самых качественных сортов. В таком месте также не обходилось и без наркотиков, зелени и, конечно же, продажных мальчишек и девчонок, что брали немалые суммы за крышесносную дрочку или час перепихона, после которого перед глазами летают разноцветные мушки, а колени трясутся ещё до самого дома. — Я могу тебе предложить кое-что, но это тебе решать: соглашаться, или же нет, — проговорил Чен, делая глоток из бокала с каким-то напитком. — Что это? — заинтересованно спросил мальчишка, отчего в его тёмных глазах засверкали огоньки. — За один час с гостем клуба наедине отваливают немалые деньги, — Чен следил за реакцией на лице китайца, — понимаешь? Лухан побледнел. Переспать с кем-то за деньги? Как шлюха? Мальчишка долго не отвечал, и Ким уже не ждал от него ответа, предпочитая допить налитый недавно в бокал напиток. — Можно мне подумать? — наконец-то выдал блондин охрипшим голосом. Он никогда не спал с парнями. Даже не пробовал иметь отношения. — Конечно. Если надумаешь, скажи мне, — Чондэ кивнул танцору, смакуя на языке ранее выпитый алкоголь. Лухан ушёл. Он не спал в ту ночь, ворочаясь в кровати, то зарываясь, то наоборот отбрасывая одеяло дальше от своего тела. Он стонал от всей этой ситуации, закрывая лицо руками, даже бил подушку. Он-то и в обычной жизни нормальных связей не имел, а тут клиент… Ни то девушка, ни то парень, и что дальше? Чем дальше, тем обстановка накаляется? Лучше просто бросить, пока не стало поздно! Уйти и не приходить больше! Но так не получилось. Через день Лухан пришёл к Чондэ и сказал, что согласен. В голове было только одно: «Ради семьи» С тех пор блондин начал подрабатывать в клубе и «таким» грязным способом, не рассказывая, чем занимается. Он лгал матери и сестре, что нашёл место в компании, где много получают. Со временем привык и стал относиться ко всему легче. Это просто работа. Просто заработок. Если ты не скажешь никому об этом, никто и не узнает.***
17 сентября. Месяц назад. — Сука! — яростно выкрикнул Лухан, ударив со всей силы по панели иномарки. Кажется, это был выпуск всего накопившегося яда в организме, поэтому после этого блондин прильнул к кожаному рулю лбом, прикрывая отчего-то болящие глаза. Новая машина не хотела заводиться, встав так, кстати, у обочины. Лухан битый час пытался вновь и вновь завести колымагу, но та игнорировала все действия в её сторону, попросту не заводясь. Капот был открыт, а сам блондин уже пах не дорогим парфюмом, а, скорее всего, машинным маслом. На его бледной щеке красовалось тёмное масляное пятно, которое впоследствии парень вытер. Делать было нечего. Он уже опаздывал в клуб. Ничего не оставалось, как ловить попутку, так как общественного транспорта не наблюдается. Лухан закрыл машину, водрузив на плечи рюкзак и вышел к дороге, вытянув в призывном жесте руку. В голове уже крутились сцены того, как Чондэ его размазывает по стене, гневно крича о том, что если танцор ещё раз опоздает, то вылетит с работы, что приносила единственный доход двадцатипятилетнему китайцу. Ждал блондин совершенно не долго, появившийся на горизонте огромный мотоцикл остановился, а его водитель тем временем поднял стекло маски, поворачиваясь к Ханю. — Садись, — кивая на заднее место, сказал незнакомец, смотря на удивившегося блондина. Лухан рассчитывал на удобную машину, — Э-эй, сонная принцесса, ты ещё здесь? — помахав перед глазами блондина рукой, заключённой в кожаную перчатку, тянул гласные водитель. Китаец захлопал глазами, после чего кивнул, перекидывая ногу через чёрное сидение. Руки некуда было положить, хвататься за талию неизвестного не было предложений. Лухан ухватился за бока мотоцикла, чувствуя всю неудобность такой позы. Водитель, что скрывал своё лицо под маской, громко цокнул, перемещая ладони с аккуратными длинными пальчиками на собственную талию, заставляя Лухана прильнуть к нему всем телом, дышать в плечо, чувствовать напряжённые мышцы сильного тела. — Куда тебя подкинуть? — шепеляво спросил водитель, слегка поворачиваюсь назад, чтобы лучше расслышать ответ. Маска была неудобной и жутко мешалась, но ничего не поделаешь. Блондин и не заметил за собой, как скользнул проворливым язычком меж сомкнутых обсохших губ, смачивая тонкую кожу: — Каннам, клуб «Cassiореia», знаешь, где это? Ответа Хань не расслышал, только какое-то шипение из-за шлема и кивок. Водитель нажал на газ, но байк не сдвинулся с места. — Держись крепче, — громко проговорил незнакомец так, чтобы блондин услышал его. Лухан в ожидании сжал в ладонях кожаную куртку незнакомца, еле ощутимо дрожа. Раньше парню не удавалось разъезжать на такого рода транспорте, поэтому было немного боязно. Сильный ветер обдувал лицо и волосы, заставив те взъерошиться. Лухан спрятал голову за широкую спину, утыкаясь носом в лопатки, слыша гудение, он жмурил глаза от страха, что ещё немного, и они напросто свалятся с байка, но этого не произошло и уже через несколько минут мотоцикл остановился рядом со входом в дорогой клуб. В голове до сих пор гудело и немного подташнивало, казалось, будто дрожащие непонятно из-за чего коленки подогнутся в следующую секунду, не выдержав вдруг отяжелевшее тело. — Эй, мы приехали, — проговорил водитель мотоцикла. Лухан слышал, что голос стало чётче слышно, будто незнакомец снял маску. Но не было сил посмотреть в лицо и тем более оторваться от широкой спины, встав с байка. — Ты там жив? Лухан поднял глаза, видя перед собой привлекательные черты лица, светлые волосы, что падали на орехового цвета глаза. — Обычная реакция, думаю, до этого ты на мотоциклах не разъезжал... — ухмыльнувшись, молодой парень не переводил взгляда с миловидных чёрт лица Ханя, всматриваясь, будто пытаясь запомнить, — Может, уже перестанешь так держать меня? Мы давно стоим тут… Лухана будто током прошибло. Он оторвался от незнакомца, чувствуя лёгкое головокружение, резко убирая, будто окаменевшие пальцы, выпуская ткань куртки. Слезть с байка было куда более сложно, чем залезать на него, или так только Лухану казалось? — Тебе помочь? — пытаясь не засмеяться от действий Лу, спросил водитель, на что получил отрицательные мотания головой. — Спасибо, что подвёз, я благодарен… Я могу тебе заплатить, сколько возьмёшь? — поспешно начиная копаться в рюкзаке, засуетился китаец, на что получил только порцию задорного смеха. Незнакомый блондин положил свою руку поверх лухановской, смотря в тёмные глаза. — Можешь в качестве оплаты написать свой номер телефона? Хочу ещё встретиться с тобой, — платиновый блондин улыбнулся, щурясь от ярких солнечных лучей солнца лисьи глаза. Лухан коротко кивнул, записывая номер телефона на первой попавшейся бумажке. Но инстинкт самосохранения сработал раньше того, как парень бы вывел первые буквы, поэтому в следующий момент на скомканной бумажке красовался совсем и не номер Лухана. Незнакомый блондин хоть и был красивым, имел стройное тело и широкие плечи, но обычно «такие» знакомства ничем хорошим не заканчивались, поэтому подстраховка не была лишней. — Вот, — китаец очаровательно улыбнулся, вкладывая в раскрытую ладонь, что скрывалась под перчаткой, выдуманный номер. Хань хотел было уже оставить надоедливого незнакомца, но его вновь остановили, вцепившись в худое запястье. Блондин в непонятках повернулся к парню, будто только взглядом спрашивая «Ну чего тебе ещё надо?» — Как тебя зовут? — Лухан, — выпалил парень на автомате, после до боли прикусывая нижнюю губу. «Надо было соврать! Почему я назвал своё имя?!» — кричало в голове. Ладонь, что держала запястье блондина, была приятно тёплой, грея своими касаниями обычно холодную кожу Лу. — Сехун, — шепеляво проговорил новый знакомый, и мальчишка отпустил руку, дав возможность Лухану идти по своим делам. Парень кивнул, выпуская из захвата тонкое запястье, и дав миловидному Ханю поспешно скрыться за дверью клуба. В эту же ночь, когда работа Лухана закончилась, он поспешно решил покинуть клуб, ощущая синдромы после принятия экстази. Он не часто прибегал к наркотикам, но именно сегодня он хотел, чтобы ему сорвало крышу, чтобы клиент остался доволен. Тем более навязчивый утренний незнакомец продолжал лезть в и без того забитую мыслями голову, отвлекая. Лухан вышел из здания, останавливаясь рядом с дверьми и громко выдыхая. Свежий ночной воздух давал хоть как-то оправиться мозгам, рассеивая дымку перед глазами. Машину потребовалось отправить в ремонт, поэтому предстояло отправиться домой пешком, жаль, что в три часа ночи не ходят автобусы или не работает метро, очень жаль. Но не успел блондин и шаг сделать, чтобы скрыться из района, как его хватают за запястье, и в следующую секунду китаец больно бьётся затылком о кирпичную стену здания. Через пелену ненависти и раздражения, Лухан может понять, что лицо незнакомца было ему знакомо. Все те же светлые пряди падали на тёмные глаза, заставляя Лу вспомнить того, кто перед ним находился. — Очень странно, но после пятнадцатого звонка на тот телефон, что ты мне дал, я понял, что ты меня конкретно наебал… Решил поиграть в кошки-мышки? — хриплый голос раздался у покрасневшего ушка, и блондин невольно чертыхнулся, совершенно не в настроении ощущать тёплое дыхание на собственной коже. — Подрасти для того, чтобы обращаться так к своему хёну, балбес! — рыкнул Лухан, пытаясь освободить зажатые по обе стороны собственные руки. — Ты не выглядишь на «хёна»… — Мне двадцать пять! — Оу, а мне двадцать два, половина знакомства состоялась, теперь я хотя бы знаю, что ты не маленькая пятнадцатилетняя истеричка… — парировал Сехун, и в следующее мгновение получил коленом в бедро, ощущая тягучую боль, — тц, тише… У, какой буйный… — закусив собственную губу, Сехун сильнее нажал на сжатые в собственных руках запястья, слыша стон боли, — где же тот милашка-обаяшка, что был сегодня утром? Надеюсь, про собственное имя ты не соврал, и ты на самом деле Лухан. — А ты знал, что преследование ночью может плохо влиять на здоровье? — в ответ рявкнул блондин, пытаясь вырваться, но ничего не получалось. — Извини, но мне пришлось это сделать, — Сехун непозволительно близко наклонился к слегка приоткрытым губам, из которых сочился белый пар, растворяясь в ночи, — Теперь я понимаю фразу «Любовь с первого взгляда». — между губ парней оставалось меньше миллиметра, можно было уже почувствовать тонкую кожу напротив. — Только попробуй, и я тебе в задницу вставлю осиновый кол, буду демонов изгонять! — прошипел китаец. Хоть наркотик до сих пор продолжал бить в голову, жаждя глубоко в себе тёплые прикосновения к коже, но Лу никак не мог себе это позволить. Блондин напротив, медлил, и между двумя повисла тишина. Неожиданно О оторвался от горячего тела напротив, но кольцо на запястье не разомкнул: — Я довезу тебя до дома, скажи адрес, — он вёл отпирающегося всеми возможными способами Лухана к стоявшему недалеко байку. — Иди на хуй! Я не хочу, чтобы ты меня подвозил! — тонкое запястье ныло от чрезмерного нажима сильных пальцев, и блондин невольно мычал. — То есть, ты хочешь, чтобы тебя оттрахал какой-нибудь бомж в ночи у мусорки, нежели я тебя подвез не тронув? Окей, если ты так хочешь, то валяй, как раз вон там ходит подозрительная фигура… Лухан повернулся в ту сторону улицы, куда указывал младший, но ничего там не увидел, только горящие фонари и вывески неработающих ночью заведений. О же воспользовался этим моментом, усадив брыкающегося парня на байк, и насильно заставил обвить свою талию руками, включая мотор, который заставил гогочущего китайца замолчать и только сильней сжать руками талию, боясь, как бы не свалиться. Сехун был без маски, так же, как и Лухан, и только сейчас блондин вспомнил, что не назвал наименование улицы его дома.***
Настоящее время — Отпусти меня на пол! Скоро мой выход, некогда мне с тобой любезничать! — кричал в коридоре, где было не так шумно, Лухан, дёргая ногами, и со всей силы, что была, бил твердую грудь. Но кажется, на Сехуна совершенно не действуют такого рода отмазки, он даже не морщился от боли в грудной клетке, а Лухан не был хлюпиком, имея вполне неплохую мышечную массу. Но даже при этом рядом с О он казался чересчур мелким и каким-то дохлым. — Что я тебе сказал?! Глупый мальчишка, отпусти меня! — не переставал кричать блондин даже тогда, когда Сехун молча, завернул в первую попавшуюся дверь. Это была небольшая комната для «VIP-посетителей», то место, где Лухан ублажал толстосумов, превозмогая в себе рвотные позывы. В комнате было темно, только лунный свет из окна освещал небольшие участки помещения. Повалив Лухана на мягкую кровать и оседлав чужие узкие бёдра, Сехун осмотрел хорошо сложенное тело. Полоска лунного света падала на одну сторону лица блондина, вторую же оставляя в тени. Молочная кожа, будто светилась серебром в ночи, но так казалось только Сехуну. Лухан притих, смотря, на почему-то медлящего О. Оголённая грудь учащённо вздымалась, будто предвкушая, а розовый язычок нервно проходился меж обсохших губ, дразня платинового блондина. — И чего ты… ммм… — не успел договорить Хань, чувствуя лёгкое прикосновение чужих обсохших до корки губ на своих, даже такой жест со стороны Сехуна заставил толпы мурашек пробежаться вверх по позвоночнику Лу, пуская электронные импульсы по всему телу. О облизнул контур пухлых губ и прихватил губами, совершая неспешные движения. Лёгкой дорожкой поцелуев, спускаясь вниз по алеющим щекам блондина, Се принялся выцеловывать бледную кожу шеи, то и дело оставляя красные отметины, что больно щипали впоследствии. Ткань белой рубашки вскоре полетела куда-то в сторону, падая на пол, так же, как и кожанка О. Поцелуи спускались всё ниже, а еле слышные стоны становились более громкими и протяжными. Длинные пальцы мяли густую копну светлых волос, слегка оттягивая назад. Горячие губы, обхватили затвердевшие соски, покусывая, а потом зализывая, будто извиняясь за недавнюю сладкую боль. — Твою мать, О Сехун! — выкрикнул Лухан, выгибаясь в подобии дуги, когда рука О переместилась на уже поднявшийся бугорок, сжав через натянутую ткань и без того узких брюк. — Признай, что ты возбуждаешься от меня… — слишком сексуально протянул блондин, поднимаясь вверх, и совсем невесомо целуя покрасневшее то ли от смущения, то ли от нагревшегося воздуха, ушко, — Я заставлю тебя выстанывать моё имя, двигать своими блядскими бёдрами мне навстречу, изнывая и прося большего, — они смотрели друг другу глаза в глаза. Зрачки от возбуждения обоих оттесняли тёмную радужку, заставляя, тонуть в глазах друг друга. Кажется, уже всё повидавшего на этом свете Лухана ничем ни удивишь, ни заставишь смущаться, но именно эти слова заставляли густо покраснеть и без того красным щекам. — Ничего подобного. — слишком просто фыркнул парень, отведя глаза от столь проницательного взгляда О, что, будто смотрел сквозь самого Ханя, заглядывая в самое нутро, заставляя неприятно съёжиться всему телу. Сехун даже в темноте мог заметить, на молочной коже Лухана красные, а то и сине-фиолетовые засосы, следы от зубов. Где-то внутри себя О боялся спустить с блондина брюки, наверняка, видя ещё больше отметин, отпечатков, что разжигали в нем раздражение. Сехун почти не удивился тому, когда узнал, что этот на первый взгляд милый парнишка, что сейчас тихо стонет под ним, работает стриптизёром, а также продаёт своё тело за деньги жирным банкирам, чиновникам, да и вообще, получая в вознаграждение немалые деньги. Врываясь в рот Лухана горячим языком, Сехун провёл рукой вниз до брюк танцора, царапая короткими ногтями натянутую ткань: — Где эти грязные суки касались тебя?.. Лухан знал наверняка о чём спрашивает мальчишка, поэтому не разрывая влажного поцелуя выгнулся, будто только этим движением говоря — «везде». Проведя языком по слегка солоноватой коже, чувствуя, как трепетно вздымается плоский живот под умелыми ласками, доходя лёгкой линией влажных поцелуев до кромки брюк, Сехун чмокнул выпирающие тазобедренные косточки, слегка оттесняя брюки вниз так, что из-под них могла показаться розовая головка, истекающая природной смазкой парня, переливающаяся от лунного света влага завораживала глаза, и тянула поскорее прикоснуться. Лухан утробно зарычал, приподнимая бедра вверх, требуя ласки. Сехун еле слышно хмыкнул, после чего наклонился к паху блондина, горячим языком проходя вверх по натянутой ткани брюк, специально не задевая чувствительную головку. — Херов садист… — на выдохе проговорил Лухан. Сехун же ничего не ответил, немо потянув узкие брюки вниз по сексуальным бёдрам. Не обошлось и без боли, чёрная искусственная кожа облепила стройные ноги, будто вторая кожа, совсем нехотя поддаваться манипуляциям О. — Не понимаю, как вы их носите… —откидывая ненавистные брюки и переводя взгляд на полностью нагого блондина, буркнул Сехун. — Очень просто, правда, когда возбуждаешься сам же от своих действий — не очень приятно, член ужасно сдавливает. — поднимаясь на локтях и касаясь губами стыка шеи с плечами Сехуна, прохрипел китаец. — Какого хрена я уже голый, а ты ещё нет? Холодные пальцы забрались под белую футболку, поднимая ткань наверх, не забывая гладить крепкий пресс и часто вздымающуюся грудь. — Потому что, — просто ответил платиновый блондин, ловя опухшие от длительных поцелуев губы напротив и требовательно целуя, проходясь кончиком языка по ребристому небу, щекоча. — Засранец… — в перерывах между поцелуями рыкнул Лу, скользя короткими ногтями по широким плечам, — хватит играть… Сехун до боли прикусил нижнюю губу блондина, чувствуя железный вкус, а после зализывая ранку. Его рука спустилась по впалому животу вниз до вставшего члена. Лухан вскрикнул от неожиданности, когда Сехун сжал основание, впиваясь зубами в бледное плечо китайца, оставив красноватые следы. Рука О двигалась быстро, только этим чуть не доводя парня до конечной, но неожиданно он останавливался, сбрасывая темп, водя влажными пальцами по всей длине, не упуская ни одну выступающую венку. Глаза Лухана были плотно сжаты до звёздочек перед ними, ресницы подрагивали, а истерзанные губы были приоткрыты, выпуская новые и более громкие вскрики, а ведь Сехун даже не вошёл в него. Что-что, а О был хорош в постели! Очередной протяжный стон разрезал толщу воздуха, когда кольцо пухлых губ опустилось на головку члена, громко причмокивая. Язык блондина скользил вниз к самому сокровенному. Горячее дыхание обдало сжимающийся и разжимающийся от предвкушения сфинктер, а шершавые ладони оглаживали внутренние стороны бёдер. — Я п-подготовлен… — проговорил Лухан, когда О надавил большим пальцем на анус. Неожиданно все ласки прекратились, отчего Лу открыл глаза, вопросительного смотря в глаза любовника, что возвышался над ним. — Я сегодня не первый… — как-то обидчиво протянул мальчишка, хмуря густые брови. Он догадывался. Да, это работа Ханя, да, он можно сказать ему никто, чтобы запретить зарабатывать тем, чтобы продавать своё тело, но… — Ты всегда «не первый»… Сердце больно сжималось под ребрами. Молчание длилось несколько десятков секунд, пока Лухан решил не взять всё в свои руки. Блондин поднял бедра, специально проходясь своим возбуждённым органом по бугорку в тугих джинсах Сехуна, заставив того прикрыть глаза, утробно рыча, парень уткнулся горячим лбом в шею блондина. — Ты сам сказал, что заставишь меня изнывать… — кусая нежную мочку уха, прошептал блондин, вновь поддаваясь бедрами вверх, имитируя толчки, — ты победил, я поддаюсь тебе своими бёдрами и прошу большего, — его руки проскользили по рельефному прессу, звеня пряжкой ремня, — закончи то, что начал… — холодные пальцы нырнули под резинку боксеров, массируя колом стоящий член. После сказанного у Сехуна будто крышу сорвало, он резко развернул блондина на живот, поспешно стягивая с себя оставшиеся тряпки. Лухан уткнулся лицом в подушку, заранее кусая ту. Резкая боль, пронзающая тело, проходящая по позвоночника и отдающая в голову, громкий вскрик. Сехун толкнулся на сухую, сразу на всю длину. — Сехун! Твою мать! — заорал Лухан в подушку, сминая пальцами простыни. — Я, — толчок, — у тебя, — толчок, — всегда должен быть первым и последним, — на последних словах блондин нагнулся к уху Лухана, кусая мягкую кожу за ухом, его рука легла на низ живота, а вторая оглаживала выступающие позвонки. После он вышел почти полностью, чтобы снова толкнуться на всю длину, проезжаясь по комочку нервов, заставляя Лухана биться в агонии, метаться по кровати от сладкой боли, смешивающейся с наслаждением. Его колени дрожали, что после ещё сильных и быстрых толчков он попросту свалился на поверхность кровати, срывая голос. В особенно приятные моменты блондин прогибался до хруста в позвоночнике, выкрикивая заветное имя. Протиснув дрожащую руку между собственным телом и матрасом, Лухан резво задвигал по собственному возбуждению, желая получить скорейшую разрядку. — Се, я больше не смогу… — со стоном прохрипел Лухан. Сехун также чувствовал, что уже на пределе, и сделав более резкие и точные выпады, по комнате разошёлся сладкий стон Лухана, а его тело очередной раз прогнулось. Стенки ануса до звездочек перед глазами сжали Сехуна, после чего вязкая сперма каплями стекала по внутренней стороне бедра китайца. Обессилено упав рядом с Луханом, блондин накинул на их тела все это время лежащее рядом одеяло, загребая вплотную к себе Лу, после чего утыкаясь в взмокший затылок. Гудело все тело, пуская приятные импульсы, и кажется, что Хань больше не сможет встать. Он не засыпает в отличии от Сехуна, что что-то невнятно прошептав, утонул в параллельных мирах, а наоборот спустя некоторое время, когда сильная хватка парня становится мягче, блондин аккуратно выскальзывает из-под тяжёлых рук, опуская ноги на холодный бревенчатый пол. Примяв растрепавшиеся пряди волос, китаец нашёл на полу элементы собственной одежды и на подкашивающихся ногах вышел из комнаты, исчезая в темноте задымленного сигаретами коридора.