«Я влюблен. Убейте меня.»
Это была одна из тех ночей, когда Пак не спал. Его красные от переутомления глаза были направлены в сторону освещённого лунным светом окна, а руки покоились под подушкой. Тихое «тик-так» не давало уснуть. Хотя, кому он врёт? Вовсе не тиканье забирало у него крупицы такого сейчас необходимого сна, а мысли в голове, словно загнанные в клетку птицы, не покидали разум. Мысли о соседе, который наверняка сейчас тихо спал, досматривая очередной радужный сон. Сердце спокойно следовало своему обычному темпу, хотя несколько часов тому назад оно не на шутку разошлось, пугая парня. Впервые он за собой заметил такие изменения. Эти ощущения будто из детства. Такого радужного и яркого. Где десятилетний Пак кидал в шкафчик красавицы класса любовную записку, то где мальчишка подкладывал сладости в небольшие кармашки жёлтого дождевика той самой девчонки, но по прошествию времени так и не добился её расположения. Более с тех моментов сердце не заходилось в бешеном темпе, даже после первого в его жизни поцелуя оно оставалось нетревожным. А сейчас… а что сейчас? Одеяло, которое ещё секунды назад согревало длинные ноги, валялось на полу спутанное. Гулкое молчание, тишина и только в голове бушевал рой пчел. Все мысли были пропитаны Бэкхёном. Слова шатена больно кольнули Чанёля. Брюнет осмелился сказать малую часть из того, что давно собирался, но на это получил лишь сухое, пропитанное безразличием — «Мне не интересно», звучащее сейчас знакомым звонким голосом в голове. Симпатия ли это или просто потребность, даже Пак на знал. Ему же до сих пор нравятся пухлые бёдра, большие груди? Безусловно, да… Но тонкое тело, выпирающие острые ключицы соседа неосознанно перечёркивали некогда то, на что брюнет пускал слюни от возбуждения. Ведь Бён тоже имел привлекательные бёдра, что как на зло всегда обтягивала тонкая ткань тёмных брюк. А скверный характер и колкость на язык казалось Паку обыденностью, у него были девушки и похуже вышедшие характером. Но настоящие ли это чувства? Пак и сам не заметил за собой, как стал смотреть на соседа по-другому. Ему нравилось прикасаться к чужому тёплому телу, бархатистой и мягкой коже. Возможно, всё, что испытывает брюнет, — обычная потребность чувствовать тепло? Чужое тело рядом… И не любовь это вовсе. Обычная симпатия. Громко выдохнув, Чанёль зажмурил до боли глаза, после чего резко распахнул, замечая перед глазами разноцветные мушки. Нужно было выспаться, а завтра уже восполнить потребность в чужом теле. Пак отвернулся от окна, слыша, как за стеклом бушует осенний холодный ветер, и невольно поёжился, пытаясь откинуть все мысли о Бэкхёне и наконец-то погрузиться в такой сейчас нужный сон.***
Пара проходила мучительно долго. Спать хотелось до жути и Чанель винил в этом шатена, что сейчас кружит у доски, расписывая различные формулы, пытаясь донести до сонных черепных коробок хоть какую-то информацию. По Бэкхёну можно было не задумываясь сказать, что парень, в отличии от Пака, спокойно спал всю ночь, не зацикливаясь на собственных мыслях, выглядел бодро, в чем отчасти было то, что на его столе стоял стакан с остывшим кофе, чей запах разносился по всей аудитории. Чанёль молча наблюдал за худой фигурой, скользил взглядом до бёдер, обтянутых тканью брюк, поднимался обратно к расстёгнутой первой пуговице белой рубашки, что открывала участок бледной кожи и нервно сглатывал, отводя взгляд в сторону. — Пак, ты как? Херово выглядишь сегодня… — потрепав и без того лохматую копну тёмных волос, шепнул Ифань в то время, как Сехун, спрятавшись за широкой спиной одногруппника, тихо сопел, положив тяжёлую голову на тетрадь. Чанель вздрогнул, повернув голову к блондину, а после не думая, спросил: — Ву, я похож на голубого? — Чего? — ошалел друг, а его рука перестала трепать чужие жёсткие волосы, — У вас с Бёном что-то произошло? — покосившись на преподавателя вопросительно изогнул бровь Ифань. — Нет. Просто… — Хочешь убедиться? — перебил Чанёля блондин, повернувшись к другу всем корпусом. Чанёль замотал головой, будто заведённый: — Я не буду с тобой сосаться… — Задние ярусы, я вижу вы асы в математике? Так может выйдите сюда и расскажите об этом примере, а заодно решите его? — шатен зло сверкнул глазами, кажется смотря только на Ву, прилюдно игнорируя Пака даже сейчас, — Нет? — аудитория погрузилась в тягучее молчание, — тогда попрошу быть тише. Когда Бэкхён вновь отвернулся к доске, указкой водя по поверхности, Ифань прикрыл ладонью веки, еле слышно прошипев: — Я не собирался с тобой сосаться, идиот… — выдохнув он повернул голову к ничего не понимающему Паку, собираясь незнающему растолковать свои мысли, — Если хочешь убедиться, что «нет», перепихнись с… — Ву обвёл взглядом притихшую аудиторию, останавливаясь на сидящей рядом со старостой рыжей девушке, — Да хотя бы с Хваин, тем более недавно ходили слухи, что ты её в пустой аудитории трахнул… — Не трахал я эту дурную, сама ко мне в штаны полезла, даже стараться не пришлось, просто хотел быстрого перепихона, поэтому пришлось наврать с три короба о том, что я давно в неё влюблён, — брезгливо махнув рукой фыркнул Пак, — она сама меня в ту аудиторию затолкала, а что я? Не могу дамам отказывать, тем более она отличная соска… — Да? — хмыкнув своим мыслям, Ифань продолжал смотреть на девушку, что почти так же, как и Сехун откровенно спала, а её короткая юбка оголяла стройные ножки, открывая вид на кружевные чулки. — Короче, не лучший вариант для проверки… — выдохнул Чанёль, вновь переводя тяжёлый взгляд на Бёна. Он до сих пор не мог понять, как в этом человеке могли уживаться столько разных личностей? Пак начал было уже думать, что сосед болеет раздвоением личности, и это было похоже на правду. То аки секс-машина, раздвигающая стройные ножки в такт битам, ведя блестящим из-за обилия слюны языком по гладкому металлу шеста, пахабно стреляющий огоньками в глазах, то строгий и тактичный преподаватель математики, на которого и подумать страшно, что он возможно вообще слышал о таком слове, как секс, то домашний Бён, которого удостоился видеть только Чанёль. Уютный, умный и такой на вид мягкий, что невольно хочется придавить к кровати и ласкать хрупкое словно хрусталь тело до утра. — В институте вообще остались девушки, которых не тронул Пак Чанёль? — с тихим смехом выдал Ифань, прикрывая ладонью рот. — Хрен знает, не помню… — отмахнулся от друга брюнет, не отводя изучающего взгляда с преподавателя. — И всё-таки подумай насчёт Хваин, другая может уже на следующий день растрындеть всему институту о том, какими видит ваших будущих детей и… — А эта не сможет по-твоему? — нагло перебив друга, хмыкнул Пак, кивнув на рыжую, что будто почувствовала на себе взгляд и повернулась в сторону задних ярусов, хлопая пушистыми, наклеенными ресницами, а после вновь отвернулась к старосте, что-то спросив на вмиг покрасневшее ухо. Казалось, будто Чжан Исин — староста группы — никогда не имел дело с женским полом, всегда сторонился, а от неожиданно прибившейся к нему Хваин вообще шарахался, краснея от каждого её прикосновения. Всем из группы давно стало ясно, что эта рыжая бестия общается с Чжаном только из-за того, что в будущем сможет легко списать очередную контрольную. — Дело твоё, можешь вообще прижать малыша Кёнсу к стенке и трахнуть, тогда точно проверишь, встаёт на парней или нет, — проговорил с лёгкой ухмылкой блондин, откидываясь на твёрдые спинки лавки. — Да пошёл ты… Меня потом студсовет отдерёт за своего главного секретаря… Глаза Чанёля переместились с Бэка на Хваин, а в голове скользнуло еле уловимое, что всё-таки для проверки сойдёт.***
Институтский коридор как всегда шумел. Студенты то и дело сновали туда-сюда, чуть ли не сбивая с ног. Но Пака это не смущало. Даже косые взгляды проходящих мимо преподавателей не заставляли парня перестать прижимать податливое девичье тело к прохладной стенке. Заставлять трястись острые коленки и сердце биться в разы чаще. Хваин смазано пыталась отбиться от Чанёля, но тот надёжно захватил её, пресекая на корню все попытки вырваться. — Прости меня, крошка, в тот раз мы плохо расстались… — басил на ухо зардевшейся девушке брюнет. Он ухмылялся, скользил подушечками пальцев по гладкой коже шеи, прикусывал губу, но всё это была пустая игра, в которую парень умел играть на «ура». — Рада слышать, что ты это признал, но мне насрать, Пак. Отпусти. — она, кажется, и не хотела вырываться, делала это для «галочки», будто пытаясь доказать самой себе, что нет, она не хочет чувствовать в себе Чанёля, что нет, не согласится она на всё ради этих моментов удовольствия. Горячие пальцы Пака спустились вниз по бедру, задевая ремешок короткой юбки, будто дразня, а потом и вовсе скользнули под неё, поддевая сетку чёрных чулок: — Ты правда думаешь, что я поверю тебе? Просто забудемся на несколько часов, как такая перспектива? — Пха, а тебя-то хватит аж на «несколько часов»? — изогнув изящно подведённую бровь, девушка искривила губы в ухмылке. — Нарываешься, Хваин. Хочешь, чтобы я тебя при потоке взял? Девушка громко сглотнула, хлопая пушистыми ресницами, смотря в глаза Чанеля, что, кажется, говорил на полном серьёзе. Девушка хотела было что-то уже сказать, и лучше бы это было согласие, но их разговор прервало тактичное покашливание сбоку, что заставило пару повернуться в сторону звука. — А тебе чего, лупоглазый? — ядом выплюнула девушка, явно недовольная тем, что их прервали. Тем самым «лупоглазым» оказался секретарь студенческого совета — До Кёнсу. Мальчишка, что был курсом младше, поправил спадающую на глаза тёмно-красную выкрашенную чёлку, держась в двух метрах. — Пак Чанёль, прошу пройти вас в кабинет студенческого совета. — игнорируя прижатую к стене Хваин, До смотрел на высокого брюнета, то и дело поправляя волосы. — За хер я вам нужен? Опыты будете ставить? — со смешком проговорил парень, оторвавшись от девичьего тела, и отряхнув от невидимой пыли большие ладони, запихал их в карманы узких чёрных джинс. — Я бы отбросил шуточки, Пак, — предупредил Кёнсу, — есть то, о чём президент хотел бы с тобой поговорить. Неоднозначно хмыкнув, Чанёль направился за низеньким мальчишкой, оставляя за спиной до сих пор прижимающуюся к стене девушку. Кёнсу не прослыл в институте разговорчивым, поэтому Пак даже не пытался расспросить про это — «Президент хотел бы с тобой поговорить». Брюнету нечасто доводилось бывать в кабинете студсовета. Да и зачем? К слову огромная когда-то в прошлом аудитория, отданная совету, находилась рядом с библиотекой, что наверняка было удобно президенту. По слухам он любил читать, и почти всё свободное время проводил за книгами. До придержал громоздкую дверь Чанёлю, дав зайти перед собой. В нос сразу же ударил запах старых книг, чьи потрёпанные корки пылились на полках институтских стеллажей, а также запах быстрорастворимого кофе. Брюнет прошёл в помещение, отмечая про себя то, что здесь давно никто не убирался, и пыль, отчётливо виднеющаяся при солнечных лучах, падающих через небольшие, узкие окна, витала повсюду. Не зря Пак ещё давно понял, что все, кто состоял в студсовете, были крысами, не любящими мирской свет и прятались в этой захламленной норе. Чанёля грубо пихнули к двери президентского кабинета, и Пак обернувшись, вопросительно уставился на мальчишку позади. — Иди, он ждёт. — казалось, прозвучало это слишком пафосно, будто мастер вызывал к себе своего самурая, чтобы выдать старинный кинжал, со словами — «Возьми, вообще для тебя ничего не жалко, чувак». На это брюнет только фыркнул и, даже предварительно не постучав (ждал же), ввалился в кабинет, сразу находя взглядом невысокого парня, что сидел на углу стола, рядом со стеллажом книг, держа в тонких пальцах пожелтевший от старости лист бумаги, что-то сосредоточенно вычитывал, не собираясь поднимать тусклый взгляд. Блондин то ли специально не обращал своё внимание на Пака, то ли мастерски его игнорировал, до того момента, пока брюнет демонстративно не кашлянул в кулак, дабы привлечь внимание президента. — Я заметил тебя, Пак. — на выдохе произнёс парень, хлопнул пыльной книжкой, дабы закрыть ту, — Я удивлён, что ты вообще пришёл. Президент указал на кожаный диван, а сам продолжал сидеть на краю письменного стола. — Сложно отказать малышу Кёнсу. — со смешком проговорил брюнет, упав на довольно мягкий диван, — Чего ты хотел? — Ты должен знать, скоро в институте пройдёт осенний фестиваль, — начал блондин, — организаторами являются студсовет и преподаватели института, а так же все желающие студенты нашего института. Знаешь, я был удивлён, что в списке желающих я увидел твоё имя… — Чего? — опешил Чанель, нахмурив густые брови, — я не записывал туда свою кандидатуру… — Но всё же она там, — пожал плечами президент. — Я не участвую в этом, произошла какая-то ошибка. Вычеркни меня. Чанёль не любил всю эту ерунду. Обычно в то время, пока девушки и парни занимались установкой каких-то ларьков, аттракционов на территории института, Пак коротал время с какой-нибудь очередной студенткой в укромном уголке, а если и заставляли чем-то заниматься, то делал через не хочу. — Я бы с радостью, да вот только нам как раз не хватает твоих рук. У пожилых преподавателей уже не так много сил, которые они могли бы так просто применить, чтобы скрутить какие-нибудь детали, а ты самое «оно». — тянул гласные блондин, сложив руки на груди. — Причём в этом году мы словили джекпот, и Сехун и Ифань тоже участвуют в организации… — Блять, хуй с тобой, Кибом, — рыкнул Чанёль, подорвавшись со своего места и уже подойдя к двери, чтобы поскорее уйти из этого пропахшего старостью места. — Попрошу не выражаться в этом кабинете. — на выдохе проговорил Ким, вновь подходя к стеллажу и вытаскивая одну за другой тонкие книжки, пропитанные пылью. — Окей, только знай, что мне далеко посрать на этот фестиваль… — Пак исчез за дверью, сразу встретившись взглядом с большими глазами главного секретаря. Мальчишка подписывал какие-то бумажки. — Пак Чанёль? Не думал, что ты посещаешь кабинет студсовета… — хмыкнул кто-то со стороны, но Пак проигнорировал, выйдя из пыльного помещения в светлый коридор института. Брюнет знал наверняка, что уже началась пара, потому как в институте было тихо, только звуки из многочисленных аудиторий разбавляли глухое молчание стен. Парень шагал по коридору, слыша собственный стук подошвы, хотел уже было закурить по старой привычке, не обнаружив ни помощника Ли, ни декана, но неожиданно кто-то схватил его за локоть, потянув в ближайшую оказавшуюся так кстати пустую аудиторию. Хватка была несильной, а тонкие женские пальчики вцепились ноготками в кожу чёрной куртки, грозя разорвать. Чанёль бы спокойно вырвался, но поддался уже зная, кто та незнакомка. Прижав Пака к преподавательскому столу, рыжая довольно хмыкнула себе под нос. — Прямо здесь? А если кто заметит… Мне-то ничего не будет, а ты проблем не оберёшься. — протянул брюнет, но Хваин на это только вскинула подведённые брови. — Боишься быть замеченным? Я-то думала, что риск у тебя в крови… — как-то обиженно протянула девушка, но не успела и глаз поднять, как Чанель мастерски поменял их местами, теперь уже нависая над рыжей, так удобно устроившись у разведённых ножек одногруппницы. Её и без того короткая юбка слишком неприлично задралась, а тёмные глаза сверкали от подкатывающего возбуждения, казалось, что ещё чуть-чуть, и Хваин сама разорвёт на Чанёле штаны. — Можно поинтересоваться, какую аудиторию мы опорочим на этот раз? — медленно, по одной пуговице расстёгивая чужую блузу, полушёпотом спросил Чанёль. — Аудитория преподавателя Бёна, пусть его формулы посмотрят на то, как нужно заниматься любовью… — девушка криво ухмыльнулась, наблюдая за вдруг застывшим брюнетом. Пак смотрел на девчонку с толикой сумасшествия, не смея и пальцем повести. Он не успел ничего ответить на такое заявление, как массивная деревянная дверь со скрипом открылась, а на пороге показался преподаватель Бён. В его руках была хрупкая чашка, из которой сочился белый пар, а во второй на вид тяжёлый и до краев заполненный кипятком старый чайник. Студенты также замерли, а сердце бешено стучало где-то под горлом от осознания того, что их засекли, да и не столько от этого, как от того, что засёк именно Бэкхён. — Вот это сценка… — по аудитории прошёлся звонкий голос шатена, — попил кофейку… Хваин, кажется, настолько быстро подскочила с учительского стола, на скорую руку застегивая тонкую блузку, и, извиняясь через каждые пять секунд, выбежала из аудитории под испепеляющий взгляд Бэка, в то время, как Чанёль продолжал стоять в аудитории. — Кажется, я прервал ваш перепихон… Сорри. — Бэкхён продолжал стоять в дверном проёме, его руки тряслись от усталости. — Я… Мы… Бэкхён… — А знаешь, это интересно, вчера ты чуть ли не рвал передо мной душу, а секундой ранее почти трахал студентку Хваин. — шатен говорил тихо, чуть ли не шёпотом. — Бэк, — Чанёль хотел уже подойти к соседу, но парень вытянул вперёд руку с чайником. Его лицо не отображало ни единой эмоции, если только отвращение. — Беги к Хваин, она наверное ждёт тебя, чтобы продолжить. — Бэкхён прошёл мимо брюнета, так и излучая всем телом отрешённость и неприязнь. Он с характерным стуком поставил на собственный стол чайник и чашку, но так и не повернулся к соседу. Пак поджал обветренные губы в тонкую линию и опустив глаза почему-то ушёл, даже не дав себе точный отчёт насчёт своих действий.***
Уже неделю они обмениваются сухими фразами. Бэкхён игнорирует, уходит, убегает. Чанёль наблюдает, смотрит. Три дня назад напротив большого байка Пака, Бэкхён начал парковать свою новенькую, только что с завода BMW, и Чанель может только догадываться, каким «трудом» сосед добился эту малышку. Дополнительные проходят на нейтральной территории, а именно, на кухне. Короткие фразы по типу — «Попробуй решить это», «Окей», «Ещё реши вот это». Боковым зрением Чанёль следит за читающим как всегда книгу Бэком, за тем, как горлышко растянутой футболки привычно сползает с узких плеч, за тем, как оно плавными линиями прячет за собой худое тело шатена, как тот его искусно прячет. Пак осознает, что это сводит его с ума. То, что он свихнулся, поехал, двинулся мозгом — нет сомнений. За эту долгую неделю он устал просто наблюдать. Бён дразнит и не подпускает к себе. Очередное утро начинается как обычно. Пак просыпается намного позже соседа, когда тот уже хлопает железной дверью и заводит на промёрзлой улице машину. Не позавтракав он вылетает из дома, запрыгивая на байк. Чанёль и раньше любил гонять на полной скорости, но в последнее время эта страсть вылезала слишком часто. Руки сами тянулись к газу, а отросшие пряди волос развевались на холодном ветру. Потоки пробирались, кажется, в самое нутро, грозя вырвать внутренности. Холодный ветер скручивал лёгкие, морозил открытые участки тела. Остановившись у здания института, Пак по привычке достал из внутреннего кармана кожаной куртки пачку сигарет и опёрся о холодную кирпичную стену, поджигая свёрток. Сердце под рёбрами бешено билось, то ли от пережитой скорости, на которой он гнал сломя голову, то ли из-за мыслей о Бэкхёне, что уже прописались в разуме Чанёля. Пак ухмыляется, когда замечает недалеко припаркованную серебристую BMW, и в голове невольно проскальзывает мысль о том, что сосед довольно быстрый у него. Сонные студенты, словно зомби, спешили к зданию института, чтобы после разбрестись по аудиториям. К слову, кто-то всё-таки пустил слух о неудачном перепихоне с Хваин. Девушка избегала Чанёля, хоть тот и не жаждал разговора. Пак потупил взгляд, выдыхая сизый дым, даже не заметив движение со стороны. Незнакомец так же, как и Чанёль прижимается лопатками к кирпичной стене и молчит. Пак знает уже наверняка, кто это. Тёмные, лакированные ботинки, разодранные светлые джинсы, несмотря на то, что на улице давно не «плюс». Чужие длинные пальцы по-хозяйски выхватывают наполовину выкуренную сигарету, не боясь каких-либо там микробов, охватывая фильтр облупившимися губами, делая глубокие затяжки, рискуя закашляться. — Не долго же тебя в больнице держали… Руку починили и отпустили? — на выдохе произносит Чанёль, поворачивая наконец-то голову в сторону старого неприятеля. Знакомое лицо, чья смуглая кожа покрыта множеством ссадин, а мелкие синяки потихоньку сошли, оставив за собой лишь воспоминание. — Плоховато я тебя отделал, пришёл за добавкой? — Не хвались, смотрю ты собака, раз на тебе все так хорошо заживает. — фыркает словно ёж Ким, совершенно не собираясь отдавать сигарету. Взгляд Чанеля скользит по худой фигуре рядом, отмечая перебинтованную через плечо руку, что прижимается к груди. — Не стыдно было собственного брата до такой степени мутузить? — Мы сводные братья, Чонин, не забывай. — подмечает брюнет, отобрав наконец-то почти выгоревшую сигарету. Ким неразборчиво рычит, поджимая пухлые губы в тонкую линию. Чанель уже не помнит, как это случилось, но недели две назад они здорово повздорили опять из-за какой-то ерунды. Пак успел знатно сломать руку младшему, а тот в свою очередь отбить Паку печень. Не лучшее зрелище, но проходило оно как раз на территории института, как раз после состоялся разговор с деканом о возможном отчислении за поведение и многочисленные прогулы. Впрочем-то, студенты привыкли к таким выходкам этих двух. Они не называют друг друга «братьями», не кидаются словами на счёт семьи. Пытаются держаться на расстоянии, но не выходит. Как можно держаться на расстоянии с человеком, которого стал ненавидеть с самого знакомства, которое кстати тоже не обошлось без драки? Они были слишком разными, Чанёль — самостоятельный, и при первой возможности свалил из резиденции семьи, а Чонин оставался там чуть ли не до конца первого курса, пока не понял, что трахать баб на глазах у родителей — совсем не круто. — Оу, Пак! А приходи ко мне на сегодняшнюю вечеринку! — неожиданно проговорил Ким, повернувшись корпусом к Чанелю. Тёмные глаза Чонина горели странными огоньками, что не ушло от зоркого глаза брюнета. — С чего это сам Ким Чонин приглашает к себе на вечеринку «ущербного» Пак Чанёля? — со смешком спросил парень, отрывая фильтр сигареты от губ, и стряхивая пепел на асфальт. — Перестань, Пак! Мне кажется, наши с тобой ссоры уже даже нам не приносят удовольствия, оскорбления вылетают на автомате, а кулаки уже само вытекающее, ведь так? — Чонин смотрел проникновенно, ловя каждую эмоцию на лице Чанёля, хотя тот всеми силами пытался скрыть удивление. Слышать такое и от Ким Чонина? От того, с кем все детство, отрочество и настоящее время дрался, ссорился, соревновался? Да, ну, не-ет… — Зачем тебе это? — спросил Чанёль, делая ещё несколько затяжек и в конце выкидывая бычок в неизвестном направлении. Брюнет точно знал, что Чонин что-то скрывает за разрезом своих хитрых глаз. Прижав перебинтованную руку к груди, парень вновь оперся о кирпичную стену института, выдыхая: — Мне просто надоело. Мы постоянно язвим друг другу и такие моменты, как сейчас — происходят очень редко. И вправду, их можно пересчитать на пальцах. — Пхах, только не говори, что втрескался в меня! — заливисто засмеялся Чан, оголяя ровный ряд белоснежных зубов. Ким же вопросительно изогнул густые брови, смотря на чуть ли не валяющегося на асфальте Пака. — Нет, ну ты все-таки конченный, тебе в дурку пора, Пак. — тянет парень напротив. — Ладно, мне без разницы сделаешь ли ты очередную гадость, пока я буду пьяным трахать в твоём доме кого-нибудь, я пойду. — Чанёль поправил свисающую с плеч куртку, и, похлопав Чонина по плечу, направился размеренной походкой к дверям института. Скоро начнутся пары. — Так все в силе? Мне надо знать, сколько выпивки готовить, раз на мою вечеринку придёт сам Пак Чанёль! — кричит за спиной Ким, улыбаясь собственным совсем не радужным мыслям в своей голове. — Не делай из меня алкоголика, пупсик! — уже у дверей института кричит Чанёль, прикладывая ко рту ладони, чтобы лучше было слышно неприятелю, стоящему в трёх метрах. — Да пошёл ты! Проверься на комплекс «Бога», пидор! — рычит Чонин, так же прикладывая ладошки ко рту. Проходящие мимо студенты не обращают внимание, только улыбаются, наверняка перешептываясь о том, что если начнётся драка, то кто из них поставит на Пака, ведь в прошлый раз победа была за ним. Все привыкли видеть то, как эти двое срутся, это стало обычным делом. От услышанных от Кима слов, брюнет кривит губы в ухмылке, заходя с потоком людей в огромное здание.