"Каждый раз твой взгляд буквально манит меня, а желание обнять тебя, вдыхая такой родной запах, становится невыносимым. Знал бы ты, сколько сил мне требуется, чтобы сдерживать себя."
Бэкхен мучительно застонал, слыша, как на тумбочке разрывается от надоедливой мелодии будильника телефон. Отключив будильник, шатен потянулся, только сейчас чувствуя подозрительную тяжесть. Голова слегка гудела, за что Бён мог поблагодарить вчерашнюю выпитую бутылку виски. Положив холодные ладошки на собственный живот, парень нащупал чужую руку. Густые брови свелись к переносице, образовав глубокую морщину. — Блять, — шикнул шатен, покосившись на спокойно спящего рядом соседа, что так по-собственнически сжимал бёновский бок, прижимая хрупкое тело к своему. В голове сразу всплыл вчерашний вечер. Надо сказать, что Бэкхёну понравилось тогда стоять так, под тёплой толстовкой брюнета, греясь о его тело, чувствуя горячую кожу, под которой перекатываются твёрдые мышцы. Сейчас же эти самые мышцы были расслаблены, но так и не потеряли своей твёрдости, лицо было спокойно и умиротворено, а под тонкими веками кружили глазные яблоки. Кажется трель утреннего будильника совсем не отразилась на сне Чанёля, брюнет продолжал пребывать в царстве Морфея, громко дыша над покрасневшим бёновским ушком, только этим заставляя мурашки бегать по костлявому телу шатена. Да, Бэку нравилось в этих тёплых объятьях, уж слишком крепкие и такие домашние, что ли… — Не сбежишь… — сонно прохрипел Чанёль, сжав сильнее худой бок соседа, когда Бэкхен пытался быстро вылезти из-под тяжёлой руки, что лежала поперёк плоского живота. Пак даже не оторвался от подушки, только сильнее закопавшись в неё лицом. Хриплый бас настолько неожиданно прозвучал со стороны, когда Бён почти убрал чужую руку со своего тела, что парень замер на месте, даже боясь вдохнуть такой необходимый кислород. — Отпусти, — пискнул шатен, вцепившись в руку Пака, проведя отросшими ноготками по смугловатой коже, отчего на тех местах приступили белые полосы, — То, что мы проснулись в одной кровати, ещё ничего не значит! — Пытаешься оправдаться, а? Бэкхён-а… — выдохнул брюнет, закапываясь носом в пушистые волосы соседа, чувствуя слабый запах мятного шампуня и почти выветрившегося с тела резкого одеколона. Бён только собирался возразить, что-то невнятно при этом прошипев, но только фыркнул на манер ежа, не осмеливаясь повернуть голову в сторону спокойного соседа, чьё безмятежное дыхание заставляло отросшую челку Бэкхена падать на глаза и путаться в пушистых ресницах. — Мне нужно в ванную, — ударив по до сих пор не отпустившей его тело руке, громко сказал Бён, резко повернувшись к брюнету, но совсем забыл о том, насколько близко лежал Пак, поэтому кончики носов проскользнули в миллиметрах от друг друга, а широко распахнутые глаза выражали сразу несколько эмоций. Большие глаза смотрели сквозь Бэкхёна, а руки только ближе прижали к себе холодное тельце, отчего губы были в считанных миллиметрах. Слишком близко. Слишком опасно. Влажные на вид губы шатена были слегка приоткрыты, маня своей необузданностью, своей сладостью. Бэкхён был похож на вкусную конфетку, которую так и хотелось попробовать на вкус, насладиться. Бён чувствовал, как сердце под тонкими ребрами бешено отбивает чечётку, крутит пируеты и тройные аксели, кажется, намереваясь проломить кости, вот так просто отдавшись этим большим глазам, бархатному голосу, слегка оттопыренным ушам и терпкому запаху табака с толикой одеколона, что разрывал изнутри. Очень странное чувство. Похоже на волнение, только сильнее, от чего сердце сжимается, разливая тепло по всему телу, отдавая электронные импульсы на кончиках пальцев, заставляя до хруста сжать их. Необычно, даже больновато, но ужасно приятно. Это чувство заставляет ощущать себя мазохистом. Пак, будто боясь, медленно приблизился к пухловатым губам напротив, подхватив собственными, совсем ненавязчиво двигая ими. Бэкхён не отвечал, тупо моргая, будто в глаза попали злосчастные соринки. Чанёль характерно чмокнул губами, кинул взгляд на неподвижного соседа, но когда собирался углубить невинный поцелуй, Бэкхён резко отодвинулся на кровати, живо сползая на пол, будто Пак побежит ловить этого парня. Брюнет просто отпустил, видя неготовность шатена, страх и непонимание в глазах. Бён быстро выскользнул в коридор, оставив Чанёля одного в комнате под яркими лучами солнца, что светило уж слишком ярко для поздней осени, грея через оконное стекло гладкую кожу. Бэкхен громко выдохнул, прислонившись к холодной плитке ванной комнаты, предварительно закрыв дверь. «На всякий случай.» — когда замок провернулся с щелчком, шатен кивнул себе. Подушечки пальцев прошлись по розовым губам, стирая еле ощутимую влагу. До звёздочек перед глазами зажмурившись, Бэкхён встал под душ, разделавшись с одеждой. Когда прохладные струи воды коснулись молочной кожи, Бён постарался отделаться от навязчивых мыслей о Чанёле, сосредоточившись на ощущениях скатывающихся по обнажённому телу капель воды. Но не получалось. Пак врывался в разум, заставляя думать о себе даже на расстоянии, о жёстких на вид, но мягких на ощупь прядях волос, о длинных пальцах, горячих губах… Внизу живота предательски горячего, мазохистски схватывая в спазме. «Только этого не хватало…» — простонал в вдогонку своим мыслям парень, когда отпустил взгляд вниз, замечая собственное возбуждение. «Я сошёл с ума! Да! Так оно и есть!»***
Чанёль сделал очередной глоток горячего ароматного, утреннего кофе, следя за особенно сегодня дёрганым соседом. После произошедшего в кровати они перекинулись только несколькими фразами, — «Передай соль», «Ты спалил тосты, чёртов ублюдок». И сейчас, прислонившись поясницей к кухонному гарнитуру, Пак наблюдал за Бэкхёном, подмечая про себя помятую рубашку шатена, что была выправлена из узких брюк и задумчивое лицо. Как только Бён встал из-за стола, намереваясь покинуть кухню, пройдя мимо, Пак схватил соседа чуть выше локтя, заставив остановиться. — Эй, ты куда это? — Если ты не забыл, я работаю, а тебе нужно поспешить на пары, как преподаватель, что ведёт математику у твоей группы, мне не безразлично, — повернув голову к брюнету, прошипел Бэкхен. «Почему даже такие прикосновения отдаются теплом по всему телу? Чёрт…» — Твоя машина сломана, поэтому я подвезу тебя, — поставив чашку на стол, спокойно произнёс Пак. — Чего? Ага, как же, иди на хер со своими «подвезу»! Не хочу закончить жизнь из-за твоего железного друга! — пытаясь вырвать руку из захвата, рычал шатен. Скорее всего причина была в том, что он просто хотел побыть подальше от Чанёля, рядом с этим парнем возникало странное ощущение эйфории, и даже сейчас бить парня кулаком в грудь было сложно, конечности будто не слушали хозяина. Пак только неоднозначно хмыкнул на попытки соседа освободиться и недолго раздумывая, закинул лёгкого парня к себе на плечо, так удобно уложив большую ладонь на ягодице, дабы барахтающийся Бэкхен попросту не упал на пол: — Перестань, если не хочешь встретиться носом с асфальтом, — уже на улице говорил брюнет, не сдерживая собственной улыбки, ведь эти маленькие кулачки, что сейчас с силой били по лопатками и по спине, совсем не приносили боли, — Кому я сказал? Перестань, иначе упадёшь! — шлепок пришелся по обтянутой тонкой тканью бёновской ягодице, отчего шатен зашипел, ещё громче крича проклятья. — Поставь меня на место, каланча! Думаешь, если такой огромный, я не смогу тебя побить?! Пак заливисто засмеялся, опрокидывая парня на прохладное, кожаное сидение красно-чёрного байка, что внушал своими размерами, как и сам его хозяин. По улицам спального района изредка проезжали среднестатистические иномарки, спеша на работу, а пешего человека совсем не было видно, поэтому Чанёль резко сократив расстояние между Бэкхёном и собой, подхватил собственными губами мягкие, наверняка, намазаные противным бальзамом губы Бёна. Шатен на секунду замер, не отвечая на нехитрые ласки со стороны соседа, но так и не ответил на них, сжав до боли челюсть. Чанёль поджал влажные губы, так и не получив ответа, сел спереди, заводя громкий мотор байка. Бёна ощутимо затрясло, но он всё не решался обвить руками талию брюнета, цепляясь руками за холодные бока железного коня. Чанёль кинул немой смешок, нащупав холодные ладошки сзади и насильно заставив себя обнять, прильнув к горячему телу под тканью кожанки. — Упадешь, если не будешь держаться за меня… — крикнул Пак, пытаясь перекричать громкий мотор, и Бэкхён услышал, только сильнее сжав руки, утыкаясь прохладным носом куда-то в лопатки. Раньше ему не удавалось ездить на такого рода транспорте, поэтому сердце сжималось от страха огромной скорости, на которой обычно гонял Чанёль. Бэкхён из огромных, институтских окон, что уходили от потолка в пол, видел, как громко тормозя, сосед останавливает свой байк напротив ворот на территорию института, как взъерошивает волосы на голове, как улыбается непонятно чему, Бён видит огоньки в этих тёмных глазах, жажда скорости и адреналина, что хлыщет через край. — Ради тебя я не буду сильно гнать, — фыркнул парень, спиной чувствуя, как содрогается тело соседа, Бэкхён только до боли прикусил губу, только сейчас понимая, что они оба без шлемов. Как только шатен хотел спросить об этом, байк сорвался с места, заставив парня орать трёхэтажные маты, жмуря до боли глаза. Байк нёсся по пустынным улицам спального района, своим рычанием, наверняка, будя ещё спящих домоседов. Хоть Пак и сказал, что будет осторожней, Бэку так не казалось. Уложенные ранее волосы развивались от порывов ветра, а тонкие пальчики немели от холода, только с большей силой сжимая Чанёля. Выйдя на большую дорогу, где она была забита машинами, брюнет мчался не сбавляя газу, маневрируя среди гудящих иномарок, не одобряющих таких сорвиголов. Остановились они спустя несколько минут, что для Бэкхёна тянулись словно вечность. Постоянно казалось, что вот-вот они рухнут на очередном повороте, неестественно наклоняя на бок огромный байк. По инициативе шатена, Пак остановил за один квартал до самого института, позволяя тому громко матерясь, слезть с нагретой кожаной седушки, не забыв упомянуть и самого Чанёля, кинув и в его сторону ругательства, пока задеревеневшие от холода пальчики поправляли одежду и уже беспорядочно взъерошенные волосы. — Не хватало, чтобы нас ещё и вместе увидели! — рыкнул парень, зачёсывая отросшую челку назад. — Может всё-таки подвезти? Небо затянулось тучами и пахнет грозой, а? — продолжал Чанёль, наблюдая за соседом. И вправду, от хорошей погоды и следа не осталось, по небу ползли тяжёлые тучи, а волосы ерошил холодный ветер, заставляя даже под курткой задрожать, покрывшись гусиной кожей. — Я что тебе сказал? Вали, давай! — раздражённо говорил Бэкхён, — Мне не нужны проблемы! То, что мы оба приедем к институту — ничего хорошего, это как минимум заставит всех задуматься «А почему собственно?», а я хочу работать без посторонних расспросов. Чанёль ещё раз глянул на серое небо, подмечая про себя, что скоро точно начнётся дождь. Но ничего не сказал, только вновь завёл байк, скрываясь с места.***
Лухан, легко касаясь подушечками пальцев бледной кожи на подкачанном животе, обвел чужой пупок, глуша в себе позывы громко рассмеяться. Сехун только морщился во сне, что-то невнятно бурча, поджимая розовые губы, но так и не открывая глаза. Только Лухану вот всё не спалось. Сколько раз они сделали это за сегодняшнюю ночь? Блондину казалось, что встать с мягкой кровати будет как минимум проблематично. Наверняка, красные кровоподтеки на ягодицах уже к вечеру превратятся в яркие синяки, что так сильно будут контрастировать с молочной кожей. Искусанные в кровь губы неприятно саднили, а засосы на шее багровели со скоростью света, отдаваясь болью от каждого движения головы. Разбросанная на полу одежда, половина которой точно несчадно разорвана по швам. Выпитый вчерашний алкоголь и «волшебные конфетки» сделали своё злое дело, вызволяя всю похоть из тела блондина наружу, сейчас же всё это осталось в виде едва ощутимой головной боли и сиплого горла, что сорвал китаец в эту ночь. Сейчас они лежали на огромной двуспальной кровати в доме Лухана, а в стенах, что были обклеены фотообоями ночного Нью-Йорка до сих пор отдавались ночные крики от тупой боли и сладкого удовольствия. Стрелки часов давно преодолели отметку в десять утра, но Лухан не спешил будить О, он не хотел, чтобы мальчишка уходил на пары, бросая на весь день, хотел крепких объятьев до боли в рёбрах, голодных поцелуев, что будто борьба за главенство. Коснувшись болючими губами светлой кожи на шее, китаец почувствовал, как тянется под простыней нагое тело платинового блондина, как он громко вбирает в себя свежий воздух, сочившийся в комнату через приотрытое окно. Лухан поднял голову, смотря на то, как сонно моргает мальчишка, а после поворачивается к нему, еле заметно приподнимая уголки губ. О резко поворачивается, нависая над Луханом и слегка касаясь губами нежной кожи на щеке, ухмыляется: — Как ты? Как твоя задница, мистер «Давай забудем все»? — специально вспоминая вчерашний разговор у машины, спрашивает блондин, целуя в губы, чувствуя, как Лухан целует в ответ. — Ужасно, ты чёртов извращенец, О Сехун, — еле слышно хрипит парень под ним, отрываясь от поцелуя, — Я точно не смогу встать… — Оно и лучше, не убежишь от меня, — самодовольно фыркает О, направляясь поцелуями по шее, до сильно выраженных ключиц, легко касаясь влажными губами отметин на косточках, — А если и убежишь, то я найду и переломаю тебе ноги, привяжу к батарее, не отпущу… — Ты знал, что ты сумасшедший-ах?! — протянул Лухан, открывая рот в немом стоне, после того, как длинные пальцы Сехуна проскользнули меж аппетитных ягодиц в разработанную дырочку, поглаживая воспаленные стенки. — Знал, — слишком просто ответил Сехун, будто в этот момент даже не участвовал в происходящем. — Кста…ти… что там с…ах… — выгибаясь, сипло дышал блондин, — с родителями? Сехун остановился у тазобедренных косточек, целуя те: — Я просто ушёл. — Так… нельзя, они твои…ммм… — договорить всё не удавалось, Сехун провёл языком вверх от основания по возбуждению старшего, заставляя раздраженное горло болеть от новых более громких стонов. — Плевать, главное то, что ты рядом., — потянувшись до лица, Сехун вновь впивается в губы напротив, будто желая высосать всю жизненную энергию старшего. Ему и вправду было плевать. Эти люди никогда не понимали его и сейчас не попытаются. — Сехун-а, если ты из-за чего-то будешь чувствовать себя расстроенным, скажи мне. Хён всё исправит.***
Чанёль сидел на большом подоконнике в коридоре института. За окном шёл дождь, будто кто-то там сверху лил воду через сито. За щекой таял леденец чупа чупса, а на сердце скребли кошки. Бэкхёна он так и не увидел в институте. Пара по математике последняя, но парнишку брюнет так и не заприметил, загибая до боли пальцы, хрустя суставами. Сейчас была большая перемена, и многие ушли в институтскую столовую набивать пустые студентские желудки за гроши. Прошла долгая первая пара, а Чанёль не переставал думать о соседе. Где он сейчас? Почему его не видно? Пак до боли ущипнул себя, заставляя отделаться от навязчивых мыслях о шатене. — Хватит впадать в раздумья, ты сам на себя не похож… — пробурчали со стороны, и Чанёль повернулся, замечая рядом присевшего Ифаня. Блондин одарил друга странным взглядом, продолжив, — Лучше скажи мне, где этот чертов мелкий? О Сехун — падла! — слишком громко прорычал Ву, заставив несколько студентов, так же стоящих в коридоре, обратив внимание, обернуться. Пак на вопрос только пожал плечами. О и вправду последнее время часто пропадает где-то, пропускает пары и вообще скатился по успеваемости. Хотя и Чанёль раньше был таким… До встречи с Бэком. Смотря на то, как шатен подробно объясняет формулы, разбирая темы, даже самые лёгкие до мелочей, стараясь, чтобы материал был усвоен и понятен даже самому отсталому студенту. Наблюдая за тем, как сосед быстро решает кажется километровые выражения, делая кучу действий, задумываясь, кусая колпачок ручки острыми зубками, а после удовлетворённо улыбаясь и записывая конечный ответ, Пак почувствовал, что тоже хочет так. Хочет удивить и покорить хотя бы своими познаниями Бэкки, раз способ с простыми зажиманиями не подходит, а вдруг его сердце оттает к Чанёлю и тонкие ручки потянутся к нему? А вдруг..? — Как кстати с Бёном? — неожиданно спросил блондин, заставив Пака покинуть мысли, возвращаясь в липкую реальность. — А что с ним? — Мне казалось, что между вами что-то есть… — слишком просто произнёс Ифань, пожимая плечами. — Не знаю. — Если оно так, то преподаватель Бэкхён-а, видимо, вообще не умеет разбираться в людях, так ему понравился такой, как ты, — Ву засмеялся от нехилого тычка в бок грубым ботинком, но сразу перестал издеваться. Чанёль громко выдохнул, переведя взгляд и заметил то, как знакомая фигура исчезает за массивными дверьми аудитории. Спина, которую заприметил Пак, еле заметно дрожала, а некогда белая рубашка, была частично прозрачной, прилипая к телу, открывая запретные для чужих глаз местечки. Брюнет не думая, спрыгнул с подоконника, вынув из-за щеки чупа чупс и вручил его удивлённому Ифаню, после чего быстрыми шагами преодолел небольшое расстояние, заходя в аудиторию, плотно прикрывая двустворчатые двери. «Так, наверняка…» — дёрнув за ручки на себя, подумал студент, после чего обернулся, встречаясь с вопросительным взглядом. — Что произошло? Почему ты весь…мокрый? — игнорируя удивление шатена, начал спрашивать Пак, подлетая к парню, что слегка подрагивал. Рубашка, как и думал Чанель, прилипла к тощему телу, следуя каждой плавной линии, от былой укладки не осталось и следа, волосы прилипли ко лбу. Брюки так же прилипли к стройным ногам, а недавно ещё надетая куртка, сейчас висела на спинке деревянного стула, выпуская из себя струйки дождевой воды. — А разве не видно? — выдохнул сосед, — Пошёл дождь, и мне пришлось бежать под ливнем до ближайшего магазинчика. Даже по истечению некоторого времени дождь не прекратился, и я рискнул быстро добежать до института и, как видишь, дождь не оставил на мне и сухого места… Даже трусы промокли блять, — раздражённо фыркнул Бён, отводя взгляд, — Скоро пара у второго курса, а я выгляжу, словно мокрая крыса… Недолго думая, Пак схватил преподавателя за руку, таща в сторону небольшой комнатки в начале аудитории, там обычно хранились учебники и другие принадлежности, плакаты с диаграммами, линейки. Схватив с сушилки у крохотного умывальника полотенце, Чанёль начал тереть Бэкхёна по волосам, грубыми движениями избавляя те от дождевых капель воды, что продолжали стекать по лицу, падая на вымокшую рубашку. — Эй, эй! Аккуратнее! Я и сам могу это сделать!.. — продолжал вопить шатен, пытаясь избавиться от настойчивых рук соседа, что вытирали волосы, а потом спустились на грудь, водя полотенцем по ткани рубашки. — Я же тебе предлагал подвезти тебя! Какого хера не согласился? Почему ты всегда такой! Такой!.. — пыхтел младший, поджимая губы в тонкую полоску, — Ты же весь дрожишь! А вдруг заболеешь? — Перестань! — засмеялся Бэкхён, — Ты похож на мою маму, когда та в детстве купала меня в горячей ванне после прогулки под проливным дождём, когда я так же промок! — Потому что ты — чёртов придурок! — не утихал Пак, откинув полотенце в сторону и просто обняв дрожащее от холода тело. В помещении повисла тишина и только глубокое дыхание брюнета разрезало воздух. Бэкхён внутренне сжался от такого рода прикосновения, но спустя минуту расслабился. Что-то было в этих объятьях успокаивающим, и он просто позволил это сделать. Уткнуться носом в грубую ткань кожаной куртки, чувствуя знакомый запах сигаретного дыма и концентрированного одеколона, такого резкого, запоминающегося, въедающегося в кожу, что не оттереть даже самой грубой мочалкой. Совсем недавно шатен начал ловить себя на мысли, что вся его комната, вся одежда пахнет этим запахом, даже многочисленная стирка не дала результата, после чего Бэкхён пришёл к выводу, что совсем не комната, не его одежда пахнет Чанёлем, а ОН, он пахнет этим парнем. Его запах въелся в кожу, совсем не желая покидать. Было тепло и приятно, крышесносно. «Почему не хочется отпускать?» — задал себе вопрос шатен, но так и не смог найти ответа, ведь «не знаю» — не считается за ответ, а именно так думал Бэкхён. Он не знал.***
За окном розовеет закат, а в комнате монотонным голосом пытается объяснить очередную тему Бэкхён. Он и сам устал, смотря на лицо Чанёля, что все не мог решить одно из предложенных выражений. Шатен вновь трёт большим и указательным пальцами переносицу, пытаясь собрать мозги в кучу и вновь начать объяснения, так, чтобы студент понял. Наконец-то понял. Но вместо этого Бэкхён чувствует, как сильные руки толкают его назад, заставляя упасть на мягкую поверхность кровати. — Ч-что ты делаешь? — прочистив горло, сипло спросил Бэкхён, смотря в тёмные глаза напротив. Чанёль возвышался над шатеном, до боли прижимая его руки к матрасу. Они лежали среди учебников по математике, что несколько минут назад Бэкхён пытался безуспешно втолковать суть написанного в них. — Я… я не знаю, — мотнул головой Пак, отводя глаза в сторону. — С… сделай это, — еле слышно прошептал Бэк, чувствуя, как предательски загораются румянцем обычно бледные щёки. Казалось, бёновское сердце сейчас билось где-то под горлом и настолько громко, что парень боялся того, будто Чанёль слышит этот бешеный стук. Щёки нещадно покраснели, выдавая всё смущение, так и пожиравшее Бэкхёна, которого вроде бы уже не удивишь. Сейчас Бэкхён казался Чанёлю ещё более привлекательным. Растрёпанные волосы, спустившийся с узкого плеча короткий рукав домашней футболки, розовые щёки и отчего-то блестящие, тёмные глаза, будто две бездны, тянущие парня вниз, нырнуть и захлебнуться Бёном, наполнять им собственные лёгкие, отдать сердце и разум, позволить поработить. Пак запутался в чувствах к этому парню. Он был готов стать самым настоящим ванильным мальчиком для этого малыша, только ради того, чтобы он был с ним, но в то же время он раздражал и бесил, скорее всего как раз-таки из-за того, что Пак замечает за собой эти чувства, душу, что тянется, словно маленький ребёнок к тому, что так долго мечтал заполучить. — Что? Сделать что? — Ты ведь хотел убедиться, что ничего не чувствуешь ко мне. Убедись, сделай это… — кивнул своим словам шатен, будто пытаясь придать им убедительности. — Но… — - Чанёль и сам чувствовал, как обычно не дёргающееся в такие моменты сердце сжалось под рёбрами. Он довольно долго не имел отношений с парнями, да и отношениями эти связи назвать сложно. Обычные зажимания и бесчувственные поцелуи: сухие и безвкусные. Да, как и говорилось ранее, Пак любил девушек: груди, пышные бёдра, но о тайных порочных отношениях брюнет забыть тоже не мог. Они хорошо въелись в память парня. Не успел Чанёль и договорить, как Бэкхён сам подался вверх, захватывая обсохшие губы напротив своими: искусанными, влажными из-за собственного проворливого язычка, который то и дело от волнения проходился по в миг высыхающей тонкой кожице. Недоговорённые слова пропали в поцелуе, приятной вибрацией щекоча губы напротив.