Горящие в противостоянии

Наступившим утром Хюррем Султан стало намного легче, она уже могла наступать, полностью на ногу почти уже даже не прихрамывая. Приведя, себя в порядок Хасеки Султан решила вернуться в Топкапы, она очень соскучилась по детям, да и надо встретиться с государственными деятелями, показать, что с ней все в порядке, и она от своего не отступиться. Через несколько часов, Госпожа прибыла в столицу и сразу направилась к детям, проведя половину дня с детьми, Госпожа направилась в сад дать Рустему Аге необходимые для нее распоряжения. Не успела Хюррем, вернуться в свои покои, как Сюмбюль Ага сообщил, что Повелитель желает ее видеть. Ступая по золотому пути Хюррем Султан чувствовала, что в покоях мужа врятли ее ждут хорошие новости. Хюррем прошла внутрь и увидев там подле Султана Ибрагима с чуть заметной усмешкой на губах, только больше убедилась в своих догадках, но все же грациозно присела в поклоне и спросила: — Повелитель, вы звали меня? Султан поднял глаза, от каких-то бумаг, внимательно посмотрев на законную жену произнес: — Как твое здоровье, Хюррем? — в голосе Падишаха больше не слышалось не любви, не тревоги. — Спасибо, Повелитель мне лучше! — сквозь натянутую улыбку ответила Хюррем Султан. — Хюррем, мы обсудили, с Пашой нападение на тебя и я посчитал, что тебе пока не безопасно находиться в столице, возвращайся в Эдирне! — закончив, говорить Султан снова вернулся к своим бумагам. — Это ссылка, Повелитель? — обратилась Хюррем к Султану при этом, буравя взглядом Ибрагима, ведь она ни на секунду не усомнилась, что это он надоумил Сулеймана отослать ее. — Нет, Хюррем, как только опасности не будет, вернёшься назад! Иди Хюррем, собирайся Ибрагим тебя сопроводит! — Султан жестом приказал оставить его одного и Великий Визирь и Хасеки Султан поклонившись, покинули покои Повелителя. Оказавшись, в коридоре Хюррем Султан попыталась направиться в свои покои, но могучие музыкальные пальцы Великого Визиря сжались на ее предплечье, и он не обращая внимания на ее протесты поволок ее в свой кабинет. Затащив ее в покои, он резко дернул ее руку, что бы она оказалась перед ним, приблизился и зашипел: — У тебя теряется связь с реальностью?! Что за выходки?! Как ты можешь вот так запросто у всех на виду встречаться с этим псом Рустемом! Хюррем растянула губы в улыбке, ответила: — Разве в моем поведении, Паша было, что-то предосудительное? В конце концов, даже если бы Сулейман увидел, ему все равно нет дела до меня! — Хюррем наклонилась, к уху Ибрагима прошептала: — Осторожнее Паша, иначе я подумаю, что вы ревнуете! — воспользовавшись замешательством Ибрагима, она легко освободилась от его руки и покинула покои с победной улыбкой. Утром следующего дня Хюррем Султан, борясь с потоком слез, попрощалась с детьми и отправилась в Эдирне. Весь путь вопреки ожиданиям она провела одна, Великий Визирь следовал за ней верхом. Спустя несколько часов изнурительного пути, Хюррем Султан с удовольствием покинула карету в надежде развеять скуку перепалкой с Ибрагимом Пашой. Но не найдя его глазами, подозвала подоспевшего слугу: — Где Ибрагим Паша? — Простите, Госпожа, Паша Хазрет Лери сразу развернулся назад, как только вы прибыли! — боязливо ответил слуга глядя на обиженно поджатые губы Хасеки Султан. Два дня Хюррем Султан провела в своих покоях никого, не пуская за исключением одной служанки, которая приносила еду. Весь ее стол и ящики были заполнены листами пергамента, исписанными рукой Хюррем. Госпожа подняла глаза на вошедшую рабыню и устала, спросила: — Что тебе, Хатун? — Простите, Госпожа, я подумала, что вы захотите знать, Ибрагим Паша прибыл. — Рабыня виновато опустила глаза. Хюррем быстро встала, собрала все листы и бросила в горящий камин, улыбнулась на звук открывающийся двери. — Госпожа? — низкий, бархатный голос и она оборачивается. Он стоит и смотрит на нее с полуулыбкой. — Неужели сам Великий Визирь почтил меня своим присутствием? — в ее тоне слышались нотки обиды. — Я слышал, ты стала затворницей! — он издевался над ней, прожигая взглядом. — Это ты, дьявол меня сюда отправил, оставил одну! — в ней вдруг неожиданно взыграла обида вперемешку со злостью и гневом. — Это тебе в назидание Госпожа, что бы ни смела, играть со мной! — Я тебя ненавижу! Она шипит и, приближаясь к нему, заносит руку для удара, ловким движением Ибрагим перехватает, руку и притягивает, ее к себе с яростью впиваясь в ее губы. Первые несколько секунд она отчаянно пытается вырваться, но Паша сжимает ее еще крепче, вдавливает, спиной в стену углубляет поцелуй и Хюррем вдруг перестает сопротивляться. Хюррем содрогается от этих ощущений, когда его губы опускаются на шею, пальцы скользят по ткани ее шёлкового платья, безжалостно разрывая его. Он властно поднимает ее на руки и несет к кровати, она жадно прижимается, к нему обхватывая шею руками, будто бы боясь, что он раствориться. Оказавшись в кровати, он нависает над ней, снова покрывая шею горячими поцелуями, изредка путаясь в распущенных рыжих волосах. Хюррем выгибается под ним и до крови царапает его спину, чувствуя приближения пика. Она со всей силы прижимает его к себе под свой страстный стон, полностью растворяясь в нем.