Hey! Shit you've done, out the sun, hit and run now (right now).
Эй! Всё это дерьмо, что ты натворил при свете дня, бей и беги (прямо сейчас).
Гарри спускается к завтраку чуть позже обычного, когда Оливия уже допивает чай. На голове заплетены косички, а от красных следов волчанки на щеках не осталось и следа. Температура перестала подниматься слишком часто. Боль в суставах не настолько сильная, чтобы мешать ей спать. Гарри следит за любыми проявлениями волчанки, но менее очевидно и параноидально. Сейчас он и вовсе может облегчённо выдохнуть. Болезнь отступила на какое-то время.
— Лив, не забудь лекарства, — напоминает мужчина, целуя дочь в макушку.
— Я уже выпила их. Луи помог мне открыть упаковку.
Шатен подмигивает девочке, а затем ловит благодарный взгляд от Гарри, и едва ли не хихикает от этого. Боже, во что он превращается? Он скрывает улыбку кашлем, но в итоге получается только хуже.
— Что вы делали вчера? — внезапно спрашивает Оливия, и Луи просто давится своим чаем.
Нужно отдать Гарри должное. Он не шевелит ни единым мускулом на лице, только спокойно гладит волосы девочки.
— О чём ты, солнце? — уточняет Стайлс, пока Луи перебирает все возможные варианты. Оливия их видела? Слышала? Проследила за ними? Нашла следы? Господи, ему нужно заткнуть свои мысли.
— У тебя и Луи краска на лице.
Шатен облегчённо выдыхает и бросает взгляд на Гарри. Всё хорошо, это просто краска. Как вообще живут семейные пары после появления детей? Они ведь могут услышать любой шорох из комнаты родителей. Тем более стоны. В их комнатах нет звукоизоляции.
Минутку. Они семейная пара?
— Мы вместе делали ремонт в моей комнате перед отъездом.
От этих слов Луи резко вылетает из своих мыслей в жёсткую реальность. Он влезает в разговор без предупреждения.
—
Отъездом?
— Да, я говорил тебе. Хотел сделать ремонт в комнате, чтобы в следующий раз приехать в обновлённую, — Гарри берёт кружку и садится на стул, переключая внимание на дочь. — Через час я подойду к тебе измерить температуру.
— Да, но я думал… — Луи хмурится, убирая посуду за Оливией, которая кивает и беззаботно уходит в гостиную. — Не важно.
Хорошее настроение улетучивается, будто оно вылетело вместе с порывом ветра в открытое окно. Шатен ставит тарелку в раковину, пряча заодно и своё разочарование. Он вздрагивает, когда чувствует лёгкое прикосновение на предплечьях. Слишком приятно и тепло.
— Скажи мне, — просит Стайлс. — Пожалуйста.
Луи поворачивается лицом и решает подчиниться. Кажется, Гарри уловил его пунктик по поводу приказов, и поэтому теперь всегда превращает их в мягкие просьбы.
— Я думал, у нас есть чуть больше, чем пара дней, — признаётся шатен, отчётливо чувствуя, как внутри что-то умирает. Должно быть, бабочки.
— Хорошо, — начинает Гарри и проводит рукой по волосам Луи. — И что заставляет тебя в этом сомневаться?
Боже, Стайлс правда заставляет говорить это вслух? Всё ему нужно объяснять.
— Мы закончили ремонт, значит, вы уезжаете на днях, — аккуратно объясняет Луи, всё ещё обходя настоящую формулировку проблемы, из-за которой сейчас стоит и пялится в пол.
— Разумеется, но у меня есть другой дом. Большой дом, где мне одиноко по вечерам, — мягко говорит Гарри, заставляя бабочки вновь вспорхнуть от надежды.
Луи дрожит, когда мужчина кладёт руку ему под футболку и заглядывает в глаза. Температура в помещении поднимается, и шатен тянет Гарри на себя, чтобы поцеловать. Тело Стайлса находится так близко и практически полностью прижимается к его. Это слишком хорошо. Луи сбивчиво выдыхает и углубляет поцелуй, сталкиваясь с чужим языком. Внезапно всё пропадает и приходится открыть глаза.
— Лив рядом, — предупреждает Гарри, но они остаются стоять также близко. — Я уезжаю из особняка, но не обрываю связи с тобой.
— Я… — Луи останавливает себя, прежде чем сказать, вероятно, важнейшие слова в его жизни. Кажется, их нужно придержать на время. — Хорошо.
Гарри оставляет лёгкий поцелуй на его губах и отстраняется. Он отходит обратно к столу, всего лишь планируя убрать за собой и вернуться. Именно в эти три секунды эмоции атакуют Луи.
Каким огромным кажется мир, когда ты одинок.
Если мама Луи умрёт, мир станет для него в разы крупнее. Неужели может стать ещё хуже? Жалкая беспомощность сбивает его с ног. Внутренний человек бьётся в истерике от своего бессилия. Вся эта борьба выходит наружу слабым, сломленным шёпотом.
— Гарри… — зовёт шатен, на что мужчина оборачивается, замечая покрасневшие глаза напротив. — Вернись, — просит Луи, раскрыв руки для объятий. Стайлс ничего не спрашивает, только крепко прижимается к нему, забыв о своей грязной посуде. Дело не в отъезде, и он прекрасно это понимает.
— Хочешь сегодня отменить всю работу? — спрашивает Гарри и получает кивок в шею. — Хорошо, нам всем нужен отдых.
— Два месяца назад я встретил совсем другого Стайлса. Этот мне нравится больше… Поможешь мне сегодня собрать некоторые вещи? Не хочу оставаться один.
— Конечно.
***
По сути, у Луи очень мало вещей здесь. Всё может уместиться в рюкзак. Сложность лишь в том, что все эти вещи рассредоточены в
пространстве комнате Луи. Гарри уверяет, что потерпит с высказыванием недовольства по поводу дикого беспорядка. Однако, как только он переступает порог, это буквально вырывается из его рта.
— Я думал у людей, работающих в сфере…уборки, должен быть порядок в своей комнате.
— Если ты скажешь ещё хоть слово, вместо того, чтобы просто помочь мне, я тебя выгоню.
Гарри смеётся, поднимая с пола несколько футболок и бросая их в новую кучу на полу. Он и правда не смотрится посреди грязной комнаты. Ему тут не место. Вокруг него должны расти деревья, светить солнце и шуметь волны, а не тухнуть сэндвич с прошлой недели.
— Ты выглядишь очень не органично в моём беспорядке.
— Я должен сказать «спасибо»? — спрашивает Гарри, кидая рубашку в другую кучу отдельно от футболок.
— Не знаю, — Луи пожимает плечами, решая собрать мусор в отдельный пакет. — Зачем ты делишь одежду?
— Потому что слева — грязная, а справа — нет. Кстати, эти шорты чистые?
Гарри поднимает их двумя пальцами, предполагая, что они всё-таки не были в стиральной машинке примерно пару лет. Он протягивает их ближе к Луи, и тот делает самую неожиданную вещь в мире. Хватает их и подносит к лицу, чтобы понюхать.
— Определённо грязные, — заключает Луи с уверенностью и бросает шорты в левую кучку.
— Какого хрена? — Гарри смотрит на шатена в полном культурном шоке. — Ты их понюхал?
— А у тебя есть другие способы определить грязная ли одежда, неженка? — язвит Луи не без удовольствия.
— Да! Например, вспомнить сколько раз ты носил её, — говорит Гарри. Его брови подняты от удивления едва ли не до линии роста волос.
— Откуда мне знать? Я не видел эти шорты с того дня, как Найл уехал.
— Это было больше месяца назад!
— И меня это должно волновать, потому что…?
Стайлс сдаётся, закатывая глаза настолько сильно, что у них есть все шансы не выкатиться обратно.
— Мне придётся нанять уборщицу, когда ты приедешь ко мне.
— Ты уже всё решил, да? — улыбается Луи и прерывает Стайлса, когда тот собирается что-то возразить. — Не волнуйся, я не против. Какой он? Твой дом.
Шатен принимается складывать чистые вещи в стопку, закончив с основной горой мусора. Гарри садится рядом на пол, перемещая чистые вещи в рюкзак.
— Я люблю свой дом и не хотел уезжать из него, но после аварии всё напоминало о прошлом. Пришлось менять весь дизайн. В этом особняке по-другому. Всё тёмное, кроме двух комнат. И он не такой уж и большой.
— Не большой? — переспрашивает Луи, потому что для него тут просто избыток свободного места. Он не всегда может быстро найти Оливию, если это необходимо.
— Да, не большой, — ухмыляется Гарри. — Дома просторнее, больше помещений…
— Ещё больше?
— Да, может быть, ты не замечаешь этого. Дома есть библиотека, игровая комната, сад, бассейн, просторная гостиная*. В моём кабинете намного больше технических возможностей.
Луи заканчивает с вещами и теперь просто слушает Стайлса. Оды к его великолепному дому, в который он приглашает шатена.
— Пожалуйста, не думай, что я разбалован. Я могу привыкнуть даже к крохотному дому, но будет тесно. Придётся много находится на улице и где-то выпускать стресс. Слишком мало пространства, понимаешь?
Гарри спрашивает это с надеждой, складывая последнюю футболку в рюкзак, но Луи только мотает головой. Нет, он определённо не понимает. Но ему хочется это понять.
— То есть… тебе всегда нужно время для одиночества?
— Вроде того. Я сам решаю, когда больше не хочу быть одинок. Это сейчас из-за Оливии я взял отпуск от основных дел и работаю минимально. Не встречаюсь с иностранными бизнесменами, не хожу на приёмы. В обычные будни она дома с няней. В обед приходит медсестра и проверяет Лив. Так каждый день. После работы мне всегда нужно одиночество, поэтому няня с Лив уходит в игровую на час. В это время я прибираюсь или плаваю в бассейне. Этот час — очень важен.
— Но ты ведь всегда рядом с ней.
— В этом моя правда, Луи. Дома я совсем другой и, возможно, тебя это испугает, и ты сбежишь.
— Эй, Хаз, — зовёт Луи, подбираясь к Гарри вплотную и целуя его в щёку. — Я обещаю постараться. Но мне нужна всего одна комната для беспорядка. И ещё я хочу собаку.
Они смеются, и Луи кажется, что сейчас правильный момент, чтобы тоже вывалить правду о себе. Нельзя лгать Стайлсу о своих первоначальных намерениях. Если открылся он, то значит и шатену пора. Самое время. Потом будет поздно. Нужно всё объяснить и рассказать о семье. Луи больше не может копить это в себе. Ему противно от прошлого себя.
— Гарри, послушай. Я тоже должен тебе кое-что рассказать… Это очень важно, и ты должен пообещать, что сначала выслушаешь.
Стайлс едва успевает кивнуть, как телефон Луи начинает звонить. На экране высвечивается «Физзи». Сердце начинает колотиться от дурного предчувствия.
— Прости, это очень важный звонок. Моя сестра…
— Ответь. Я соберу остальные вещи и потом поговорим.
Луи благодарно чмокает Гарри в губы, исчезая за дверью. Он проходит немного вглубь коридора, нервно шагая зигзагами от одной комнаты к другой.
— Что такое, Физ? — спрашивает шатен, едва его уха коснулся телефон.
— Нам с Лотти отказали в кредите, — говорит Физзи. Её голос не дрожит, но в нём уже не звучит прежняя вера в чудо. — Маме становится хуже, и у нас есть всего пара недель.
— Спокойно.
Ему нужно уехать сейчас. Ради семьи нужно поговорить с Ником о работе. Договориться с Гарри, чтобы оставить всё уже сегодня. Любой день — только потеря времени. Как иронично, что ещё утром Луи считал пару дней каким-то бессмысленным пшиком, а теперь целая жизнь зависит от ближайших сорока восьми часов.
— Будь со старшими близнецами, Физ. Им нужна поддержка. Лотти отвечает за младших. Обзвоните друзей семьи и ваших собственных. Вдруг они могут помочь. Я поговорю с Гарри и постараюсь уехать сегодня, чтобы подать заявление на кредит от своего имени.
— Ты приедешь домой?
— Да, но сначала в банк и в больницу. Увидимся вечером.
Луи бросает трубку и быстро идёт в свою комнату, чтобы не терять даже лишние пять секунд. Всё, что внезапно обрушилось на него, сильнее, чем угрозы в редакцию (словно из прошлой жизни). Ему хочется только лечь спать и не проснуться. Но нельзя. Потому что он старший и несёт ответственность за семью.
Луи делает шаг в свою комнату и видит по центру Гарри, который сжимает что-то в руке.
«— Мне было скучно. Когда ты купишь мне волшебную палочку?
— Я ещё не свыкся с тем, как ты залезла в унитаз и пыталась смыть себя.»
Стайлс нажимает на кнопку и голос прекращается. Он шокировано смотрит на Луи, который в эту самую секунду слышит оглушающий стук собственного сердца. Его мир крошится на части с каждым ударом, но от слов мужчины он окончательно разваливается:
— Ты… ты — журналист.
Стайлс звучит потеряно, сжимая в руках диктофон. Рядом на кровати лежат листки со старыми сумбурными набросками, выпавшими из кармана рюкзака. Луи скомкал их ещё месяц назад, но так и не выкинул весь этот бред. Оставил, как всегда, до какого-то особенного случая.
Гарри не должен был этого видеть. Не сейчас. Не при таких обстоятельствах.
— Нет, — Луи начинает оправдываться, но это всё звучит очень глупо. — Ну, то есть да, но всё не так.
— Да? Тогда объясни же мне, что всё это значит?
Стайлс кидает рюкзак на кровать, словно ему мерзок сам контакт с ним. Луи не решается приблизиться к мужчине. Его парализует от мысли, что Стайлс может отойти от него с таким же отвращением на лице. Он не хочет проверять эту теорию. Ни за что на свете.
— Как много ты успел прочитать и услышать?
— Я — равнодушный алкоголик, который унижает работников и любит только свои тапочки? — Стайлс сжимает диктофон сильнее. На его лице злая улыбка без намёка на ямочки.
— Господи, нет. Я хотел выбросить всё это и забыть. Сказать Нику…
— Гримшоу? — резко перебивает Стайлс и в эту же секунду его осеняет. — Это ты — Трой Остин из The Moon!
Его голос становится на тон ниже и громче. Луи даже не может начать говорить что-то в свою защиту. Его горло сдавливает обида, несправедливость и жуткое чувство одиночества. Внутренности закипают от длительного психического напряжения. Шатена начинает трясти.
— Ты подписал документы о неразглашении! — продолжает давить Стайлс, наплевав на отсутствие ответа. — Хочешь сказать, что теперь у меня есть варианты, как к тебе относиться, кроме как презирать?
— Блять, Гарри! Для начала есть вариант послушать меня!
И Луи психует. Впервые за долгое время его мозг отказывается переварить негатив. Его было слишком много, и лишняя часть вылилась на пределы. Он устал делать вид, что всё хорошо. Он дрожит, но даже не думает о том, чтобы отступать.
— Думаешь, если бы я тебя так ненавидел, как написано на этих жалких листках, то я бы старался вытащить твою задницу из дерьма, в которое ты себя загнал? Думаешь, мне было бы дело до твоей дочери? Я бы просто, блять, написал, что слухи правда, и ты насилуешь там какую-то девушку.
Стайлс только ухмыляется, не веря ни одному слову. Атмосфера становится критичной и заставляет задыхаться.
— Откуда мне знать, что это не очередная ложь, чтобы слепить статью обо мне, которая принесёт тебе огромные деньги?
— Заткнись о деньгах! — орёт Луи. Он ненавидит деньги. Его бесит их вечный недостаток. Особенно сейчас, когда они так нужны. — Я получал от всего этого чертовски мало, я просто ловил кайф!
— Конечно, тебе же доставляет удовольствие уничтожать людей! И тебе плевать на всех! Плевать на тех, чьи карьеры ты уничтожил. Плевать на коллег. Плевать на самого себя, раз ты такой козёл! Какой же ты жалкий!
Луи плохо. Его грудь болит, словно в неё налили лаву. Ещё чуть-чуть и она совсем разорвётся. Он молчит, потому что пытается унять это чувство внутри. Его не задело бы всё это ещё месяц назад. Однако сейчас слёзы вдруг подступают к его глазам, но они лишь становятся красными.
— Отвечай мне! — орёт Гарри ещё громче. — Есть хоть кто-то на кого тебе не наплевать?
Гарри со злости бросает несчастный диктофон в стену, который тут же разлетается на куски. И это просто становится точкой кипения, когда Луи не выдерживает.
— Не только у тебя умирают близкие! — вбрасывает Луи, заставляя Стайлса замереть на месте. — Мой отчим — трус и сбежал из семьи в самое сложное время. Близняшки, которым тринадцать, работают, чтобы накопить на операцию. Но я знаю, что они не успеют. И мне не плевать на свою мать, потому что она, чёрт возьми, умирает, а я ничего не могу с этим сделать!
Луи просто плачет. Он задыхается и не способен издать больше не единого звука. Его душит истерика настолько, что его взгляд совершенно не фокусируется. Он не видит лицо Стайлса, не знает эмоций, которые на нём написаны. Да и к чёрту всё. Луи двумя большими шагами пересекает комнату, чтобы забрать документы, и выбегает в коридор, оставив все вещи. Прочь отсюда. Он нужен своей настоящей семье.
Луи достаёт из кармана ключи от машины, промахиваясь мимо замочной скважины несколько раз из-за трясущихся рук и смазанного зрения. Он вытирает глаза руками, и все ладони становятся мокрыми, словно после душа. Машина трогается с места, и Луи, выезжая на шоссе, обещает себе никогда больше не возвращаться в этот дом.
Hey! Shit you've done, out the sun, hit and run now (right now).
Эй! Всё это дерьмо, что ты натворил при свете дня, бей и беги (прямо сейчас).
