Суд магии. Узник Азкабана.

Был объявлен перерыв в чтении. Министерские чиновники опять почти единым фронтом выступили против главы правительства магического мира и директора Хогвартса, сразу по нескольким пунктам. И не только тем вопросам, которые возникли непосредственно при чтении последней главы. Амелия Боунс и Августа Лонгботтом просто сели и зачитали те списки, которые у них получились за всё время Суда, независимо от того, в какой книге была затронута та или иная проблема и в какой мере виновный был уже наказан. А пергаменты у обеих дам получились весьма и весьма длинные… и это при том, что занявшая место за кафедрой второй представительница Попечительского Совета по мере выступления Главы Магического Правопорядка отмечала у себя те темы, которые были затронуты и не повторялась. Фадж по мере слушания перещеголял Малфоев бледностью кожи и мадам Помфри то и дело приходилось восстанавливать министру губы, которые он изгрыз так, что от них мало что осталось. Тем не менее, у него оказалось вполне достаточно ума для того, чтобы выслушивать обвинительниц молча и только про себя проклинать и Дамблдора, который втравил его в невесть какие авантюры, и самого себя, за то, что позволил старому прохиндею заварить эту кашу, а заодно ту самую минуту, когда ему, Фаджу, пришла в голову мысль занять министерское кресло. Да какой он к чёрту министр, если на деле от его волеизъявления ничего не зависит, а магическим миром заправляют все, кому не лень?! Если его что-то и радовало в этот момент, то лишь то, что к ответственности привлекли не только его одного, но и Альбуса, и в адрес последнего летит чуть ли не вдвое больше обвинений, чем в сторону его, Корнелиуса. Что касается Дамблдора, то он тоже молчал в тряпочку. Вернее, в бороду, которая по мере зачитывания списков вопросов и претензий, претерпела некоторые изменения — стала как минимум вдвое короче и приобрела совершенно дикий вид. То, что он выслушивал, директор про себя делил на категории: был не прав, чего-то не предвидел, не учёл — относительно зануды Биннса (прекрасный историк! У них было столько увлекательных бесед по самым разным темам, и директор был твёрдо убеждён, что и на уроках призрак столь же содержателен… Надо было прислушаться к жалобам и побывать на паре уроков), излишне жестокого Аргуса (но сама жизнь была безжалостна к несчастному завхозу… Сквибом он был не всегда, некогда был полноценным, хотя и не очень сильным колдуном, утратив магию после несчастного случая… и тогда же ожесточился. Но он только и умеет, что жаловаться, требовать ужесточения мер, угрожать… Он не способен привести свои угрозы в исполнение!), ну и, возможно, бедолаги Хагрида. Хотелось директору поддержать этого, пусть и не самого умного, но такого славного и преданного ему человека! Относительно чудищ при назначении Рубеусу читалась продолжительная лекция, директор чуть только не на пальцах объяснял, какой должна быть программа для каждого курса! Хагрид тогда выслушал его с понимающим видом и заверил, что всё понял и обязательно учтёт все пожелания и требования. Вторая категория — необходимость. То есть, он признавал, что для непосвящённых (то есть, для всех, кроме его самого!) многие его действия казались… циничными и даже жестокими. Но — это было необходимо. Если бы он мог всё это объяснить… Так ему же не дадут. И — сейчас не время для таких разговоров. Да, он отдал Гарри маглам. Да, его предупреждали относительно того, что представляют из себя мистер и миссис Дурсль. Но — он же не знал, что между ними и Лили нет никакого кровного родства, Гарри должен был жить со своими родственниками со стороны матери! Поттеры вывезли бы его за пределы страны, не позволили бы мальчику выполнить свой долг перед магическим миром… А ведь только он один и может это сделать! Да, это жестоко, если бы только была такая возможность, Альбус и сам боролся бы за ребёнка… Но — нет, с судьбой не поспоришь. Целитель Сметвик выполнил просьбу министра и провёл медкомиссию. Причём настоял, чтобы её прошла не только мадам Амбридж — иначе Жаба не соглашалась, — но и ещё несколько министерских работников. При этом у Амоса Диггори выявилась эмоциональная и магическая усталость, к счастью, в достаточно лёгкой форме и чиновнику был прописан курс укрепляющих зелий, Артур Уизли получил целый саквояж, битком набитый всевозможными пузырьками, колбами, стаканчиками и флакончиками… Вернее, этот саквояжик получил не он сам, а Молли, и к ручной клади прилагался пергамент с самыми подробными инструкциями относительно того, как следует принимать те или другие зелья. Женщина завздыхала, заплакала, но было ясно: отвертеться от лечения мужу она не позволит и если понадобится, будет лечить даже под страхом Непростительных. Зелья получил Люциус Малфой, лично, аристократ следил за своим здоровьем и в посторонней помощи не нуждался. Правда, он сам с некоторым страхом ждал вызова Тёмного Лорда… И как объяснять последнему, где пропадает его Скользкий Друг? И почему к нему нельзя применять те или иные чары? Нет, решительно, он, лорд Малфой, не мог пожаловаться на скудость воображения, но даже его воображение отказывалось представить себе в полной мере реакцию Волдеморта на заявление: «Мой Лорд, применение ко мне Круциатуса недопустимо по медицинским показаниям». Если после этого он просто окажется в числе тех, кого сейчас в Мунго учатся лечить от последствий продолжительного Круциатуса, то это можно будет назвать великой удачей. И Авада ему также не светит. Вернее — мгновенная, Лорд сначала его таким пыткам подвергнет… С леди Лонгботтом проблем не возникло. Вернее, ей тоже пришлось дать зелий, но — всего три фиала, несмотря на свой преклонный возраст, Августа была здоровой и крепкой дамой. Немногим больший объём получила леди Поттер, но это было связано с её беременностью. В чересчур тревожной обстановке развивается малыш! Мало того, что какое-то время мать была мертва… Воистину, велика милость Магии к мастеру Поттеру, раз Судия сочла возможным вернуть ему семью в полном объёме! Но то, что беременность протекает так легко, просто удивительно, слишком часто матери приходится нервничать… Будь воля целителя, он бы освободил Лили от необходимости присутствовать здесь, так нет же! Но с основной пациенткой возникли проблемы. Здесь был такой комплекс, с каким Сметвик ещё не сталкивался. Всё, что он мог сказать с уверенностью, это то, что Долорес Амбридж была жертвой многих проклятий, сглазов, здесь были все признаки Вырождения, так что было удивительно, что она не сравнялась по своему внешнему виду и магическому уровню с большинством чистокровных обитателей магических трущоб… разве только не пользовалась средствами, неизвестными официальной целительской науке. Кроме того… уже совсем недавно она подверглась нескольким трансформациям и следы этого остались в её мозгу. По всем признакам она была недееспособна, женщина не только не могла занимать любую должность, её следовало поместить в отдельную палату при больнице и приставить к ней сиделку. Лечение предстояло подбирать ещё очень и очень долго и то Сметвик сильно сомневался, что без помощи самой Магии ЭТО удастся полностью излечить. Он так и сказал и самой пациентке, и министру, когда тот явился к нему за сильным успокаивающим (те, которыми располагала мадам Помфри, были слабоватыми) и заодно поинтересовался результатами. Целитель воспользовался случаем, чтобы проверить Фаджа…. И выписать ряд зелий ему самому. — Что мне делать с Долорес? — спросил министр, рассматривая фиал с мутно-розовым зельем. — Она ведь не согласится на госпитализацию! — Она уже угрожала мне такими проклятьями… Думаю, своим воображением в этом направлении ваша помощница способна потягаться даже с Тем-кого-не-к-ночи-поминать. А что делать… Вы знаете её лучше меня. Ей нельзя работать с детьми, а ведь вы назначили её преподавателем… Ей в принципе нельзя занимать никакие посты! Её жестокость и циничность имеют какой-то очень уж нездоровый вид, подозреваю, это врождённое, вы знали её родителей? — Девичья фамилия матери Долорес — Селвин. Она племянница Маркуса Селвина. — Он, кажется, был осуждён за чрезмерно жестокие убийства маглов? Это не он бросал их в подвал, где держал на цепях бешеных оборотней? — Это был дед Маркуса. Я про оборотней. А Маркус… Он был приговорён к Поцелую, но за несколько часов до казни размозжил себе череп об угол камеры. Но Септимус Амбридж был вполне даже вменяем, и Норма казалась мне совершенно непохожей на свою семью. Да, ненавидела маглов и нелюдей… Но не до такой степени, как её брат, которого сама и выдала… И саму Долорес я знал в школе… Если бы я мог хотя бы предствить, до чего она может дойти… — Иногда следы Вырождения и проклятий проявляются не сразу, а спустя много лет, а то и вовсе через несколько поколений, господин министр. В детстве она могла быть ангелом во плоти, но теперь… И ситуация будет только ухудшаться. — Что делать? Что бы сделали вы, будь она, к примеру, вашей родственницей? Я понимаю, что делать что-то нужно. Я могу уволить её — я это уже сделал, но… В силу определённых причин я не могу вовсе закрыть перед ней двери министерства. — Я понимаю, господин министр, — кивнул целитель. — Но тоже не вижу выхода. Вернее — вижу три, но ни один из них не представляется мне… — Говорите. — Первый — принудительная трансфигурация, которую ваша помощница уже прошла. Без возможности восстановить первоначальную форму. — Это круто. — Её можно было бы поместить в Азкабан… Но — совершила ли она деяния, за которые это допустимо? — Насколько мне известно — нет. И — она достаточно дееспособна для суда? — Да, скорее всего, суд отправит её опять-таки к нам, в Мунго. Мне этот вариант кажется наилучшим… если вы сможете найти повод отдать её под суд. — Третий? — Империус. Или его аналог. Добровольно мисс Амбридж не согласится на госпитализацию. Но в этом случае… Она ведь в родстве не только с Селвинами? Представляете, какой будет скандал? — Согласен. Он может быть сопоставим лишь с заключением лорда Блэка… Министерство тогда завалили таким количеством Громовещателей, какого мы прежде за год не получали… — Значит, выход один — суд. Ищите основания, господин министр. Пока Фадж ломал голову над подобными перспективами, ученики получили возможность отдышаться и провести время на свежем воздухе… или на занятиях. Причём Драко Малфою, изначально освобождённому от уроков Магического Этикета, пришлось на них ходить, поскольку его родители были сильно разочарованы. И на следующий же день после того, как была зачитана последняя глава, Наследнику Древнейшего и Благороднейшего Дома Малфоев было велено написать сочинение на тему: «Что я натворил в течение всей своей учёбы в Хогвартсе на протяжении четырёх лет и стольки-то месяцев, почему я это всё это сделал, какие нормы, правила и законы были при этом нарушены и какое наказание я за это заслуживаю». И когда леди Малфой озвучила это перед всем классом, Драко пожалел даже Рон, сообразивший, что наказание леди Малфой будет… суровым. — Я очень надеюсь, что ты ничего не забудешь в своём сочинении! — закончила Нарцисса. — Ты меня понял?! — Да, мэм… — если бы в Хогвартсе решили ставить спектакль «Чиполлино», то в этот момент Драко с блеском прошёл бы отбор на роль Сеньора Помидора, по крайней мере, цветом лица он был очень похож на данный овощ. И, хотя в классе было немало учеников, имевших повод не испытывать к мастеру Малфою тёплых чувств… которые были бы рады любой возможности поднять его на смех… в этой ситуации ему даже сочувствовали. Что любопытно — на эти уроки был направлен ещё и Ремус Люпин, поскольку многие согласились, что он перегнул палку с боггартом и тоже поступил не слишком тактично. А потому он устроился рядом с Драко и тоже приступил к написанию сочинения на заданную тему. По своей воле сюда пришёл Снейп — за разбором своей преподавательской манеры. Обычные ученики при этом чувствовали себя не в своей тарелке и потому Нарцисса договорилась с Ремусом и Северусом, что будет давать им уроки частным образом, после того, как они напишут по сочинению, обозначая тот объём работы, который потом им предстоит. Со своими Учениками Снейп работал несколько иначе, чем на обычных занятиях. Нет, он не сюсюкался с ними, периодически приходилось повышать голос… Но при этом опускались многие выражения, которые применялись прежде, провинившемуся просто указывали на допущенную ошибку, а не тыкали носом в грязь и не унижали. Благодаря этому свою вторую контрольную (а писать их приходилось раз в неделю) Гарри написал… ну, не на Выше ожидаемого, но на Удовлетворительно, хотя прежде Снейп влепил бы ему Отвратительно, безо всяких объяснений, а здесь… — Мастер Поттер, я буду вам признателен, если вы в следующий раз будете внимательнее. В принципе данная тема вам знакома, вы правильно описали принцип взаимодействия данных веществ, но я спрашивал совсем о другом, поэтому не могу поставить более высокую оценку. — Мистер Забини, у вас очень хорошая память, это всем известно, но я не просил вас воспроизводить по памяти абзацы из учебника, не берите, пожалуйста, пример с мисс Грейнджер! Мне нужно не просто ваше знание, но ваши собственные мысли по этому поводу. Поэтому — только выше ожидаемого. — Мистер и мистер Уизли. Я понимаю, что времени мало… Но я предполагаю, что в конце Суда Магия пожелает проверить мой уровень работы с вами. В связи с этим я буду вам весьма признателен, если вы не только будете знать материал за последний год, но и вспомните то, что проходили ранее, это может пригодиться вам в любой момент. Удовлетворительно — хотя вы в принципе можете демонстрировать куда лучшие результаты… Это было не обидно и, выслушав замечания Наставника, студенты не отмахивались от них. Многие были шокированы тем, что близнецы, изредка появляясь в гостиной — уже поздно вечером — не балагурили, а доставали откуда-то свои учебники за первые курсы и утыкались в них носами. Иногда они отлавливали кого-нибудь и просили послушать их изложение прочитанного. Чаще всего это была Гермиона — в её задачу было следить за тем, чтобы Умники с одной стороны не упустили ничего важного, а с другой — всё пересказывали своими словами, а также задавать вопросы. Если вопросы оказывались слишком сложными для этих оболтусов, они их записывали и целенаправленно искали на них ответ или задавали их Наставнику. И часто в библиотеке они сидели нос к носу с Гарри, который также пытался как минимум восстановить в своей памяти некоторые моменты. Вернее — часто это было понятие растяжимое. Гарри приходилось метаться между Наставником, который занимался с ним больше, чем с остальными, понимая, что мальчик отстал — и не без помощи в этом преподавателя! — родителями, с которыми хотелось проводить как можно больше времени, Дафной и Гаруной, как он назвал своего феникса. Уже выяснилось, что это была самочка, в размере она увеличивалась с каждым днём, по словам Дамблдора, должна сравняться с Фоуксом за два месяца, к этому же времени определится и её окончательный окрас… но взрослым феникс становится только после своего первого сожжения. Когда оно произойдёт — неизвестно, поскольку эти птицы прибегают к данным мерам не только в старости, в преддверии смерти, и никому не известно в точности, что приводит к самовоспламенению Вечных Птиц. В книге, которую старый волшебник дал Гарри, был описан случай, когда феникс сгорел через два месяца после того, как вылупился из яйца… правда, чаще всего первое воспламенение происходило уже с пятилетними и более старшими особями. Особых проблем с Гаруной не возникало, она была всеядной… единственно — категорически не желала принимать охотничьих трофеев от Хедвиг. Сова, правда, начала с того, что устроила феникси сцену ревности… но потом они помирились и даже подружились. Когда Гарри не было рядом, хотя он старался брать с собой Гаруну даже на уроки, та устраивалась где-нибудь на стене замка, вместе с Хедвиг и Фоуксом. Рон сторонился Гарри. Было видно, что рыжику в чём-то обидно, ему не нравилось, что друг в последнее время стал больше общаться со слизеринцами и даже предпочёл одну из них Джинни… Но потом до него тоже начало понемногу доходить, что, автоматически занося в злодеи одиннадцатилетних детей только на том основании, что они попали на змеиный факультет, отказываясь общаться с ними, остальные только сами толкают этих ребят — не все из которых были родственниками настоящих тёмных магов! — на дурную дорожку. Он не мог спокойно смотреть на Драко Малфоя, но зато несколько раз снисходил до общения с Тео Ноттом и Блейзом Забини — когда тот выкраивал минуту для общения с Джинни, и им удавалось воздерживаться от взаимных оскорблений. Но… С Гарри Рон пока общался только на уроках. Гермиона перестала наконец всех доводить своей правильностью и многие преподаватели даже удивились тому, что она не пытается выскочить с ответом на вопрос, который едва успевают задать. Правда, девочку уже несколько раз ругали… Но мало кто ожидал, что это поможет. Раз в неделю Септима Вектор и Минерва МакГонагалл приходили в гостиную Гриффиндора, просто узнать, как живут ученики, а по воскресеньям гриффиндорцы собирались в отдельном зальчике за чаепитием и разговором в неформальной обстановке. И бывшая деканша в такие минуты задавалась вопросом: почему она сама в своё время не додумалась до такого?! Была излишне сухой и чёрствой… Времени у неё нет! Словно теперь его намного больше… Взвалила на себя кучу самых разных обязанностей — и справляется в лучшем случае с половиной! Как она до сих пор не надорвалась с такой нагрузкой! Но Септима — умница, успевает и уроки проводить, так, что на них ходят с большим удовольствием, и держит руку на пульсе научного мира, выписывая всё, что только возможно, сама публикует как минимум одну статью в полгода… и какую статью! Её звали в три Высшие Магические Академии, так что просто удивительно, что Вектор ещё в Хогвартсе, если только её контракт не составлен так, что Септима не может покинуть школу… А тут ещё и факультет! И — за относительно короткое время она смогла добиться хоть какого-то порядка, что Минерве оказалось не по зубам… Вот беда…