Суд магии. Узник Азкабана.

Когда все более менее успокоились и вновь заняли свои места, на месте чтеца оказался Джеймс Поттер. Он на всякий случай уговорил мадам Помфри сесть поближе к Лили, благо, Магия не препятствовала этому, то ли не видя в этом никакого вреда для Суда, то ли принимала во внимание положение женщины, которой по состоянию здоровья нельзя было нервничать… и приходилось, в силу необходимости выслушивать описания злоключений своего ребёнка. Да, означенный ребёнок был здесь же, живой и здоровый, но… Многие из слушателей судорожно вспоминали события описываемого года, пытаясь понять заранее, что может вызвать… острую реакцию посторонних, в первую очередь — родителей. А четвёртый… Рон даже советовался с братьями, стоит ли ему покаяться перед Поттерами-старшими за своё не самое дружеское поведение по отношению к Гарри заранее, чтобы они не слишком обрушились на него, когда дойдёт очередь до злополучного Турнира. Джеймс тоже был сильно обеспокоен, глядел то на сына, то на жену, одной рукой вцепившуюся в первенца, а другой прикрывала живот, а то на друга, которому была посвящена книга. Последний вспомнил свою атаку на Рона и заранее извинился перед четой Уизли. Те, правда, ничего не поняли, так как толком Сириус ничего заранее рассказать не мог, а что было рассказано — Магия заставила всех забыть. Поэтому и Рон не стал торопить события, надеясь, что та история не будет предана огласке. Наконец, когда все приготовились слушать, Джеймс приступил к чтению. —  Глава 10 Карта мародёров — Наконец-то мы всё узнаем, — сощурил глаза Снейп. Наличествовавший состав Мародёров переглянулся, явно жалея о невозможности опустить хоть что-то из текста… И понимая, что скандал будет ещё тот. — У кого она сейчас? — шёпотом спросил Бродяга у Лунатика. — У тебя? — Кажется, у Гарри. — Боюсь, ненадолго… — Лорд Блэк! Профессор Люпин! — Простите, мадам Боунс, умолкаем! По настоянию мадам Помфри Гарри пролежал в больнице все выходные. Он ни на что не жаловался, не спорил, но не позволил ей выкинуть щепки и прутики, оставшиеся от «Нимбуса». Он знал, что это глупо, что метлу не починить, но ничего не мог с собой поделать: как будто потерял самого лучшего друга. Гарри навещали друзья, старались приободрить. В субботу вечером Хагрид прислал охапку жёлтых цветов, похожих на кочаны капусты. Джинни Уизли, отчаянно краснея, подарила самодельную открытку с пожеланием скорейшего выздоровления. Открытка сама собой раскрывалась и пела истошным голосом, так что Гарри пришлось придавить её вазой с фруктами. В воскресенье утром в палату ввалилась вся факультетская команда, и Оливер Вуд замогильным голосом сообщил, что ни в чём Гарри не винит. — Что указывало на обратное, — покачала головой Августа. — Подобные фанаты… Рон и Гермиона сидели у Гарри с утра до ночи. А Гарри по-прежнему был в подавленном состоянии, и никто не догадывался, что дело не только в метле или проигрыше. Он никому не рассказал о Гриме**, даже Рону с Гермионой. Рон испугается, а Гермиона фыркнет: она не верила предсказаниям профессора Трелони. Но никуда не денешься: Грим уже дважды являлся, и дважды Гарри едва не погиб. Первый раз чуть не попал под волшебный автобус, теперь вот упал с такой высоты. Похоже, призрак пса не отстанет, пока Гарри не свернёт себе шею. Что же, так всю жизнь и оглядываться с опаской, нет ли Грима поблизости? — Извини, — Сириус с видом искреннего раскаяния закрыл лицо руками. — Если бы я мог подумать, что мой вид так тебя перепугает… И дементоры… Мерзко на душе и стыдно. Их все боятся, но кто ещё при их появлении слышит голоса погибших родителей и падает в обморок? — Возможно, голоса родителей слышат не все, но сознание теряют многие, — сказал Кингсли, с состраданием глядя на мальчика. Тот смотрел на пол у себя под ногами и облизывал внезапно пересохшие губы. — Нет ничего стыдного в том, что вы их боитесь… Гарри догадался, что это кричит мама. Ночью он долго не мог уснуть, глядел на полосы лунного света на потолке и ему всё слышался её голос. Когда дементоры приблизились к нему, он услышал последние минуты её жизни; она пыталась защитить его от Волдеморта, а тот, убивая её, смеялся. Гарри задрёмывал, но ему снились полусгнившие осклизлые руки и отчаянная мольба; Гарри просыпался и в ушах снова стоял крик матери. — Как ты в такой обстановке не тронулся умом… — А кто сказал… На сей раз Силенцио к Амбридж применил один из мракоборцев, судя по всему, специально для этой цели приставленный к ней министром. В понедельник Гарри вернулся в школу. В школьном шуме и суете думать о голосе было некогда. Правда, приходилось сносить насмешки Драко Малфоя. Малфой был на седьмом небе от счастья, что гриффиндорцы проиграли матч. Он снял бинты и на радостях, что обе руки здоровы, вдохновенно изображал, как Гарри упал с метлы. На уроке зельеварения Малфой развлекался тем, что изображал дементора. Рон не выдержал и запустил ему в лицо огромное влажное крокодилье сердце. Снейп вычел у Гриффиндора пятьдесят баллов. — Сорок потом были возвращены, — сказал зельевар прежде, чем кто бы то ни было успел возмутиться и напомнить о правилах, озвученных профессором МакГонагалл ещё во время чтения первой книги. Что касается пострадавшего в описанной стычке, то он готовился просить у Поттеров политического убежища на ближайшие каникулы… Впрочем, родители могли устроить ему хороший нагоняй ещё до них, и так приходится выслушивать столько брани еженедельно… — Если защиту от тёмных искусств опять ведёт Снейп, я притворюсь, что болен, и не пойду, — сказал Рон после обеда. — Гермиона, погляди, кто в классе. Гермиона заглянула в дверь и сказала: — Заходи, не бойся. За учительским столом сидел профессор Люпин. Он осунулся, потрёпанная одежда висела мешком, под глазами синели круги, но, когда все расселись по местам, он приветливо улыбнулся. Ученики первым делом стали жаловаться на Снейпа. — Это нечестно, он ведь только заменял вас, а задал такое домашнее задание! — Безусловно, вас хотят чему-то научить, а вы недовольны! Вам бы только пожаловаться… — Мы ничего не знаем об оборотнях… — …целых два свитка! — Нужно было сказать профессору Снейпу, что вы ещё оборотней не проходили. — Люпин слегка нахмурился. Класс загалдел громче: — Да мы сказали, а он говорит, мы очень отстали… — Он и слушать ничего не хотел… — Целых два свитка!!! Общее возмущение было велико, но Люпин только улыбнулся. — Ничего, я поговорю с профессором Снейпом. А его задание можете не делать. — Ну, вот! — огорчилась Гермиона. — А я уже сделала. — И очень многое поняла… — На что некоторые и рассчитывали. …Прозвенел звонок. Собрав сумки, все двинулись к выходу. — Одну минуточку, Гарри, мне нужно тебе что-то сказать. Гарри вернулся, Люпин накрыл тряпкой ящик с болотным чудищем. — Слышал о вашем матче. — Люпин стал запихивать в портфель книги. — Жаль твоей метлы. Её можно починить? — А самого Гарри жаль не было? — Если бы я стал тискать его и лить слёзы, этим не улучшил бы его состояния. — Нет, — ответил Гарри. — От неё только щепки остались. Люпин вздохнул. — Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Помню, мы придумали игру: кто первый подбежит к ней и коснётся ствола. Одному мальчику, по имени Дэйви Гаджен, она чуть не выбила глаз, и нам запретили к ней подходить. — Вот ведь самоубийцы… — Детей постоянно привлекает всё, что представляет из себя опасность… Мечтают показать себя настоящими героями и не задумываются о последствиях. — А зачем было сажать здесь это чудовище? — Затем, что я поступил в школу. — И что? — не унималась какая-то второкурсница. — Меня тоже чуть не убило, когда мальчишки толкнули меня прямо в неё. — Были причины. Думаю, они будут озвучены ближе к концу книги. — Вы и о дементорах слышали? — с трудом проговорил Гарри. Люпин бросил на него внимательный взгляд. — Да. Профессора Дамблдора в такой ярости ещё не видели. Дементоры уже давно проявляли недовольство… разъярились, что их не пускают на территорию школы… Ты из-за них упал? — Да, — признался Гарри. И, сам того не ожидая, спросил: — Ну почему? Почему из-за них я падаю в обморок? Я что… — В данной ситуации меня удивляет то, что на обмороки жаловались только вы. Или? — Было ещё пять случаев… Люпин словно прочитал его мысли. — Нет, ты не трус. Дементоры так сильно действуют на тебя, потому что ты пережил такое, чего другим и в страшном сне не снилось, — сказал Люпин. На его молодое, хоть и в глубоких морщинах лицо, обрамлённое седыми волосами, упал косой луч зимнего солнца. — Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они живут там, где тьма и гниль, приносят уныние и гибель. Они отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже маглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Это их пища. Они съедают всё хорошее, что есть в человеке, и тот становится таким же, как они, воплощением зла. В нём остаются только самые страшные воспоминания. Если, конечно, это длится достаточно долго. Так что нет ничего удивительного, Гарри, что ты при их виде падаешь в обморок — страшнее того, что ты испытал, трудно придумать. Любой бы на твоём месте упал. И стыдиться тут нечего. — Когда они рядом, — Гарри опустил глаза, в горле у него стоял комок, — я слышу, как Волдеморт убивает маму. Рука Люпина дёрнулась, будто он хотел взять Гарри за плечо, но передумал. — И зачем только они явились на матч? — понурился Гарри. — Они голодны, — ответил Люпин и защёлкнул портфель. — Дамблдор не пускает их в школу, и им не из кого сосать радость — они ведь ею питаются… А на стадионе собралось столько болельщиков! Ликование, радость, для дементоров это настоящий пир. Они и не удержались. — И об этом кое-кому следовало подумать заранее! Вспомнить, что в этой школе не только предположительно укрывается лицо, обвиняемое в преступлениях, но и учатся дети! И что там проводят спортивные матчи! — Последние можно было бы и отменить… — Господин министр! Это совершенно недопустимо! Это — ШКОЛА, а не тюрьма, хотя вы явно считаете иначе! В предыдущем году квиддич был отменён, и на второй дети должны были отказаться от развлечений?! — Может, нам вообще следовало запереть их в четырёх стенах и не выпускать на свежий воздух?! — Или отменить обучение до тех пор, пока вы не переловите всех находящихся на свободе преступников?! — В Азкабане, должно быть, ужасно, — глухо сказал Гарри. Люпин нахмурился и кивнул. — Да, крепость стоит в море на маленьком островке, но дементорам не нужны ни толстые стены, ни вода, узники и так не сбегут: они заточены в темнице собственных мыслей. Почти все очень скоро сходят с ума. — Но ведь Сириус Блэк сбежал… Портфель Люпина соскользнул со стола, и Люпин поймал его на лету. — Да, сбежал, — ответил он, выпрямившись. — Блэк, похоже, нашёл способ с ними бороться. Ни за что бы не поверил… — Никак не давался мне Патронус, — развёл руками беглец. — Слишком светлая магия для представителя рода Блэков… — Не думаю, что дело только в этом. Просто для этого нужны были светлые эмоции, а откуда бы они у тебя взялись, учитывая ваш конфликт с родителями? — Ты говоришь так, словно я этот самый конфликт и спровоцировал! — огрызнулся на реплику младшего брата старший. Регулус в ответ только вздохнул. Дементоры высасывают из волшебника магические способности, если он надолго остаётся в их власти… — А ведь вы прогнали дементора тогда, в поезде, — вспомнил вдруг Гарри. — Есть… особые приёмы… Да и потом, в поезде был только один дементор. Чем их больше, тем труднее с ними бороться. — Научите меня этим приёмам. Пожалуйста. — Я, Гарри, вообще-то не мастер сражаться с дементорами… — А вдруг они снова придут на матч? — Тогда они были бы истреблены… — И это стало бы последним камнем… Гарри повеселел: Люпин научит его отгонять дементоров, и, стало быть, он больше не будет слышать маминого предсмертного крика, от которого разрывается сердце. В ноябре рейвенкловцы наголову разбили хаффлпаффцев, и у Гриффиндора ещё оставалась надежда выиграть Кубок школы, нельзя только проиграть следующий матч. Вуд неистово тренировал команду, несмотря на холодный дождь, который исправно лил в декабре изо дня в день. — В самое ближайшее время будут наведены специальные щиты, — сказала мадам Боунс. — И сотрудников Отдела Магического Спорта уже удивляет то, что до сих это не было сделано, хотя все площадки… — Но это хорошая закалка… — После которой Северусу приходится варить вдвое больше противопростудных зелий, чем в предыдущий раз, — уточнила целительница. — Альбус. Я понимаю, что сейчас многие будут возмущены, но я, пожалуй, последую рекомендации министра и если вы словом или делом будете препятствовать приведению стадиона в порядок и в соответствие с существующими нормами, мы запретим квиддич — и не на один год, а до тех пор, пока… Ученики зароптали и директор был вынужден вновь занять своё место. За две недели до начала каникул небо прояснилось, стало светло-опаловым, ударил лёгкий морозец, и, проснувшись как-то утром, студенты увидели на траве кружево инея. Замок окутывал знакомый аромат Рождества. Профессор заклинаний Флитвик украсил свой класс мерцающими огоньками, которые вдруг обернулись настоящими летающими феями. Студенты в предвкушении каникул обсуждали, что будут делать дома. Рон и Гермиона решили остаться в замке. Рон клялся, что не вынесет две недели дома с Перси, а Гермиона уверяла, что ей нужно порыться в библиотеке, но Гарри-то отлично понял, что они остаются ради него, и был им за это благодарен. К радости всех, кроме Гарри, объявили, что последний выходной семестра можно провести в Хогсмиде. — Вот здорово! — захлопала в ладоши Гермиона. — Там и запасёмся подарками к Рождеству. Мама с папой очень обрадуются волшебным гостинцам! — Надеюсь, вы догадались, что не следует обсуждать такие темы рядом с другом? Гарри снова весь день предстояло быть в замке единственным третьекурсником. Чтобы убить время, он взял у Вуда каталог «Выбери себе метлу». Он тренировался сейчас на допотопной школьной метле — медленном, тряском «Метеоре» и понимал, что нужна собственная новая метла. — Хорошую метлу ты выбрал! — Роскошную! — Да, но не я. — А кто? В воскресенье утром Гарри проводил Рона и Гермиону до холла, помахал им из дверей и побрёл по мраморной лестнице в свою башню. За окнами падали крупные хлопья снега, в замке было всё спокойно и тихо. — Гарри, — кто-то тихонько позвал его, когда он шёл по коридору четвёртого этажа. Гарри обернулся и увидел за статуей горбатой одноглазой ведьмы Джорджа и Фреда. — Почему вы здесь? — удивился Гарри. — Я думал, вы ушли со всеми в Хогсмид. — Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, чтобы ты не скучал, — ответил Фред и лукаво подмигнул. — Иди сюда… — И он кивнул на открытую дверь пустого класса. — Что вы там ещё придумали?! — схватилась за сердце Молли. — Вы своими подарками способны всех только доконать! — Это точно, — сказал Билл. — Зачем вы подарили матери Пастуха? — Какого ещё Пастуха? — Мама хотела приобрести пушных коз… Так эти двое подарили ей нечто… Совершенно неописуемое, но при одном только виде этого… не то, что козлята, люди приходили в панический ужас! — Да, нам пришлось платить крупный денежный штраф, так как ЭТО воздействовало ещё и на маглов… — Ну, это были недоработки, — согласились близнецы. — Но мы не имели возможности испытать Пастуха… — А теперь мы его доделали и больше… — Больше чтобы ничего такого я в своём доме не видела! Если профессор Снейп готов мириться с такими вашими выходками, пусть предоставляет вам полигон для испытаний и прочего… А если я найду ещё хоть что-то… Вам будет ОЧЕНЬ плохо! Близнецы низко опустили голову. — Так что вы тогда… Гарри, надеюсь, ты догадался не принимать у них подарков?! Гарри вошёл вслед за близнецами, Джордж тихонько закрыл дверь и сияющими глазами взглянул на Гарри. — Вот тебе наш подарок на Рождество. — Он вытащил из-под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул Гарри. Пергамент был совершенно чист, на нём не было ни единой строчки, и Гарри решил, что это очередная шутка близнецов. — И что же это такое? — Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент. — Нелегко с ним расстаться, — сказал Фред. — Но мы решили, что тебе он нужнее. — Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему. — И что я буду делать с куском старого пергамента? — С куском старого пергамента?! — Фред зажмурился и скорчил рожу, как будто Гарри смертельно его обидел. — Объясни ему, Джордж. — Когда мы учились на первом курсе, Гарри, мы тогда были совсем ещё зелёные, беззаботные и невинные… Гарри хмыкнул. И не только он один таким образом отреагировал на такое заявление близнецов, половина преподавательского состава зашушукалась, пытаясь определить, кто из них снял с этих Умников больше всего баллов. Как и следовало ожидать, рекорд побил Снейп, на втором месте оказалась МакГонагалл, на третьем — ко всеобщему удивлению — Спраут, которой приходилось гонять близнецов от своих теплиц. — Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну так вот, мы как-то рассорились с Филчем. — Взорвали в коридоре грязевую бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился… — …затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить… — …наказанием… — …четвертованием… — …мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: «Конфисковано, очень опасно». — Только не говорите… — улыбнулся Гарри. — Ну, а как бы ты поступил на нашем месте? — пожал плечами Фред. — Джордж кинул ещё одну бомбу, и, пока Филч суетился, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента. — Что тут плохого? — прибавил Джордж. — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое. — И вы знаете, что с ним делать? — Знаем. — Фред самодовольно улыбнулся. — Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель. — Ого! — Что, здорово? То-то! Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнёс: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость. Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Джордж, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелёными чернилами слова: Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЁРОВ. На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Гарри в восхищении склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своём кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась на четвёртом этаже, полтергейст Пивз носился в Зале почёта. Были там ещё закоулки и потайные ходы, где он никогда не был. Некоторые из ходов вели… — Прямо в Хогсмид. — Фред указал один из них. — Таких ходов семь. Филч знает об этих вот четырёх, об остальных — только мы. В тот, что за зеркалом на пятом этаже, можешь не ходить. Мы сунулись было прошлой зимой, а там потолок обвалился. И вот сюда тоже лучше не ходить: прямо над выходом Гремучая ива. Зато этот ведёт прямо в подвал «Сладкого королевства». Мы этим ходом частенько лазаем, он, кстати, начинается в горбу старой карги за дверью. — ТАК ВОТ ОТКУДА В ШКОЛЕ ПОСТОЯННО ПОЯВЛЯЮТСЯ ЗАПРЕЩЁННЫЕ АЛКОГОЛЬНЫЕ НАПИТКИ! — Можете быть уверены, все ходы будут обнаружены и замурованы так, что их никакая магия не обнаружит! — Это… — Эту Карту следует немедленно конфисковать и уничтожить! А того, у кого она окажется… — Спасибо нашим предшественникам, — вздохнул Джордж и дружески похлопал по названию карты. — Благородные, славные помощники новому поколению проказников, — провозгласил Фред. — Верно. Да, Гарри, не забывай стирать карту… — предупредил Джордж. — …а то кто-нибудь ещё узнает её секрет, — закончил за Джорджа Фред. — Дотронься до неё волшебной палочкой и скажи: «Славная вышла шалость!» — и карта исчезнет. — Ну, дорогой Гарри, — сказал Фред голосом Перси, — веди себя хорошо. — Увидимся в «Сладком королевстве», — подмигнул на прощанье Джордж. И близнецы, довольные собой, удалились. — Интересно, а как вам удалось открыть её секрет? — как бы невзначай поинтересовался Лунатик. — Ну… — Мы тогда долго… — …и мучительно… — …подбирали пароли… — МИСТЕРЫ УИЗЛИ! — Хорошо, хорошо, Учитель, — затараторил один из близнецов и продолжил. — Мы сразу поняли, что там есть пароль или нечто такое… Но подобрать его никак не могли. А потом, я уже не помню, в связи с чем и кто из нас произнёс эту фразу и — вуаля! А о том, как стереть Карту, подсказала она сама. — Ну-ну… И где она сейчас? — Не знаем… — Я тоже не знаю, — сразу сказал Гарри. — Мне пришлось её отдать на четвёртом курсе и что с ней сталось после этого… — В самом деле? — Правда… Снейп посмотрел в глаза Ученика и сделал себе узелок на память: в самое ближайшее время научить всю компанию определять, добавлено ли в предлагаемое угощение зелье, развязывающее язык, или же веритасерум, а также сократить сроки, в течение которых один из них должен овладеть наукой возведения в памяти блоков, которые не сможет пробить ни один министерский олух. Гарри любовался чудесной картой. Вот крохотная точка, миссис Норрис, повернула налево и принюхалась к чему-то на полу. Если Филч и вправду не знает… а мимо дементоров-то проходить теперь и не надо… Гарри не помнил себя от восторга, но тут ему на память пришли слова мистера Уизли: «Не доверяй вещам, которые умеют думать; кто знает, что у них на уме?» — Вот именно! Волшебная карта как раз из таких опасных вещей… «вспомогательные средства для волшебников-шалунов»… А так хочется в Хогсмид! Что он, украсть что-нибудь хочет или обидеть кого? Да и Фред с Джорджем вон сколько лет картой пользуются — и ничего… Многие в зале схватились за головы, в том числе и сам Гарри, который не уловил момент, когда рука матери покинула его собственную, чтобы отвесить хорошую затрещину. — А у меня тут одна мысль появилась… — заметил он. — Скажите, а вы ночью тоже рассматривали Карту? — ? — Когда мы с Роном были в школе? — ? — И не замечали ничего необычного в нашей спальне? — А должны были? — Да, там был один момент, который мог вас насторожить. Правда, большего я пока рассказать не смогу, скажу только: если бы вы были наблюдательнее, проблем, возможно, было бы меньше… — Но, думаю, это станет ясно в конце книги, — заметила Гермиона. — Хотя ты прав. Если бы я это видела, то обязательно забила бы тревогу. — ты бы не стала рассматривать Карту… — Но при иных обстоятельствах… — Вот именно… Гарри провёл указательным пальцем вдоль тайного хода от замка до «Сладкого королевства». Потом быстро, будто кто ему приказал, свернул карту, сунул под мантию, подошёл к двери и сквозь щёлку выглянул в коридор. Пусто. Гарри осторожно вышел из класса и спрятался за статуей одноглазой ведьмы. Что теперь? Гарри вынул карту из-под мантии и с удивлением обнаружил новую фигурку с подписью: «Гарри Поттер». Фигурка стояла как раз в том месте, где стоял сам Гарри, — посредине коридора на четвёртом этаже. Фигурка малюсенькой палочкой стукнула статую. Гарри торопливо сделал то же, но ничего не произошло. Он снова поглядел на карту. У головы фигурки появилась надпись: «Диссендиум!». — Диссендиум! — прошептал Гарри и снова тронул статую. Горб старухи открылся, и появилось отверстие, как раз такое, чтобы в него пролез мальчик. Гарри огляделся по сторонам, спрятал карту и нырнул в статую вниз головой. — Гарри, Гарри… — А если бы это привело тебя в логово горных троллей или драконью пещеру?! — Эй, эти двое, конечно, шутники ещё те, но туда они бы меня не направили… Наверное? — Да ты что?! — Какие могут быть сомнения?! — В отличие от Хагрида, мы понимаем, с чем можно шутить, а с чем — нет! «Сладкое королевство» было битком набито учениками Хогвартса, никто не обратил на Гарри внимания, и он стал разглядывать полки со сладостями. Дадли перекосило бы от зависти, знай он, где сейчас Гарри. — Ну, думаю, многие заметили, просто не придали этому значения, ведь не все знали, что вам нельзя находиться в Хогсмиде… — А ты уверен, что Дадли стал бы есть волшебные конфеты? После того, как… — Вообще-то одну такую конфету он съел уже после этих событий. Вот после этого… Но и то я далеко не уверен, что он не попытал бы счастья… Чего только не было на полках! Огромные куски нуги, грильяж с дроблёным кокосовым орехом, толстые медовые ириски, штабели всевозможных плиток шоколада. Посреди магазина громадный бочонок драже разных вкусов «Берти Боттс», бочонок сахарных свистулек, воздушное мороженое, о котором говорил Рон. Целый стеллаж «потешных угощений»: взрывающаяся жевательная резинка «Друбблс» (из неё можно выдувать огромные синие пузыри, которые потом несколько дней летают по комнате), мятные нитки для чистки зубов, перечные чёртики в пакетах с надписью «Дохни огнём!», мороженое «Зубом застучи, мышью запищи», мятная помадка в форме лягушат — «В желудке прыгают, ногами дрыгают», хрупкие сахарные перья и карамельные бомбы. — ОООООО! — по залу пролетел стон, причём глаза в восторге закатывали не только ученики. Правда, у одного пожилого мага тут же возникла нужда в пакете, какие в магловских самолётах выдают пассажирам, но многие были шокированы, заметив мечтательную улыбку на губах Снейпа — кого-кого, а его невозможно было представить себе со сладостями в руках. Гарри протиснулся сквозь толпу шестикурсников. В дальнем углу магазина под надписью: «О вкусах не спорят!» — стояли Рон с Гермионой и разглядывали леденцы. Гарри незаметно подкрался и встал позади. — Фу, — поморщилась Гермиона, — гадость какая! Гарри они уж точно не понравятся. И цвет, и вкус скорее для упырей, чем для людей. — А они тоже ходят за сладостями? — удивилась какая-то первокурсница из Хаффлпаффа. — Да. Но для них наши сладости не годятся, приходится делать другие, по особым рецептам. — Вместо того, чтобы уничтожить… — Существуют специальные Конвенции, которые препятствуют истреблению подобных существ, мадам Амбридж! Меры против них допустимы лишь в том случае, если доказано, что в заданной местности количество магических существ данного вида значительно больше допустимого и это способно причинить вред людям или привести к нарушению Статута Секретности. — А может, возьмём вот это? — Рон сунул под нос Гермионе банку с тараканами. — Ещё чего! — возмутился Гарри. Рон чуть не выронил банку. — Гарри! — Гермиона вздрогнула от неожиданности. — Ты что тут делаешь? Как ты сюда… — Вот это да! — Рон раскрыл от удивления рот. — Ты что, научился трансгрессировать? — Нет, конечно, — ответил Гарри и шёпотом — рядом стояли шестикурсники — рассказал друзьям о Карте Мародёров. — Надо же, мне Джордж с Фредом ни разу её не показали! — обиделся Рон. — А я им всё-таки брат. — Какая разница? — пожала плечами Гермиона. — Гарри всё равно не оставит карту у себя, он отдаст её профессору МакГонагалл. Верно, Гарри? — Ну нет! — ответил Гарри. — Ты что, спятила? — выпучил глаза Рон. — Отдать такую ценность! — Безусловно, такое никому и в голову не могло прийти, только потому, что это было разумнее всего. — Если её отдать, придётся объяснить, откуда она у меня, — сказал Гарри. — И Фреду с Джорджем влетит от Филча. — А вдруг Сириус Блэк знает тайные ходы в замок? — не унималась Гермиона. — Нужно предупредить учителей! — Никого предупреждать не нужно, — возразил Гарри. — На карте семь тайных ходов. По словам Фреда и Джорджа, Филч знает четыре. Из трёх других один завален, у входа во второй Гремучая ива. А тот, через который пришёл я, он… откуда Блэку знать, что вход в него в подсобке магазина? — Я знаю много другого, смею тебя заверить… И на Карту было занесено далеко не всё. — А откуда вы знаете, лорд Блэк? Вы видели эту Карту? — удивились близнецы. — И не раз. Гарри подумал: «А что, если Блэк всё же знает о потайном ходе?» Рон важно кашлянул и указал на объявление на двери магазина: По указу Министерства магии Сообщаем покупателям, что дементорам приказано каждую ночь после заката солнца обходить улицы Хогсмида. Эту временную меру предосторожности отменят после поимки Сириуса Блэка. Советуем покупателям после захода солнца оставаться дома. Счастливого Рождества! — А вы уверены, что эти меры были… — К нам тогда доставили нескольких волшебников, пострадавших при встрече с дементорами, — сказал целитель Сметвик. — И один из них был в таком состоянии, словно его пытались Поцеловать… Он до сих пор не приходит в себя… — Но все были предупреждены… Это были взрослые люди, полноценные маги, способные защищаться… — Чары Патронуса доступны лишь одному магу из десяти. И лишь один из этих десяти счастливчиков и в самом деле овладевает ими, — холодно сообщила министру Глава Отдела Магического Правопорядка. — Хорошо ещё, что профессор Люпин знает эти чары, иначе не все дети в тот год доехали бы до школы… Живыми. — Но… — И подобные меры следовало согласовывать с главами всех отделов, а я не помню, чтобы меня приглашали на данное заседание. — Дорогая Амелия, эти меры были необходимы… — Вы преступили целый ряд законов, Корнелиус. Если последствия данного Суда оставят нам данную возможность… Нам предстоит с этим разобраться. У Корнелиуса возникли сильные сомнения в том, что его не убьют до конца этого самого Суда. Но тогда он считал это прекрасным выходом из существовавшего положения, ему просто руки выламывали, требуя экстренных мер — тех самых, за которые теперь мадам Боунс готова его четвертовать на месте. Но тогда она не могла присутствовать на заседании — да, может, оно было проведено в соответствии не всеми нормами, но оно было, Амелию замещал Оуэн Фелпс… — Хотел бы я поглядеть, как Блэк проникнет в «Сладкое королевство», ведь в деревне дементоры кишмя кишат. Да и хозяева услышат шум, попробуй он сюда вломиться. Они живут во втором этаже.* — Знаю я этих хозяев, — улыбнулся Блэк. — Шума они не услышат, поскольку ночью выставляют особые чары, поглощающие малейший шорох. К тому же, они не станут привлекать служителей правопорядка по… известным вам причинам, Амелия. — Да, вы правы, лорд Блэк, — кивнула та. — Но ведь… Но ведь… — Гермиона подыскивала возражение, которое воззвало бы к благоразумию друзей. — Гарри не дали разрешения ходить в Хогсмид. Если кто-нибудь узнает, что он здесь, его могут даже исключить. — Ну, исключать бы не стали, но наказание мастер Поттер отбывал бы до конца года. И солнце ещё не село, вдруг Блэк нагрянет в Хогсмид сегодня? Прямо сейчас? — Да он в такую метель Гарри и не разглядит. — Рон кивнул в сторону улицы, за окнами магазина валил густой снег. — Будет тебе, Гермиона. Рождество на носу, что, Гарри хуже других, что ли? Гермиона в тревоге закусила губу. — Ты на меня наябедничаешь? — улыбнулся Гарри. — Ну что ты! Нет, конечно. Но всё-таки, Гарри… — Гарри, ты свистульки видел? — перебил Гермиону Рон, схватил Гарри за руку и потащил к бочонку с конфетами. — А желатиновые червячки? А кислые шипучки? Помню, Фред дал мне одну, мне было тогда семь лет, она мне язык насквозь прожгла. Мама его тогда здорово метлой отлупила! — Рон задумчиво уставился на корзину с шипучками. — А что, если угостить Фреда тараканьей гроздью и сказать, что это засахаренный арахис, он поверит? — Тараканьей гроздью?! Ах ты… — Да она совершенно не похожа… — Мистер, мистер и мистер Уизли! Успокойтесь и сядьте на свои места! …Гарри пил большими глотками: чудесный напиток согревал всё тело до кончиков пальцев. Вдруг входная дверь отворилась, и сквозняк взъерошил волосы на голове Гарри. Он глянул в сторону двери и чуть не захлебнулся. — Что случилось?! — Дементоры?! — Лорд Блэк?! — Меня не было в Хогсмиде, я жил в другом месте. Большей частью в лесу. — Ай, мама, ты мне сейчас все внутренности выбьешь! Отпусти, мне больно! В бар вошли МакГонагалл и Флитвик, за ними — Хагрид с министром магии Корнелиусом Фаджем, толстячком в тёмно-зелёном котелке и полосатой мантии. Все четверо увлечённо о чём-то беседовали. — Надо же было так пугать… — Это вы кому говорите? В мгновение ока Рон с Гермионой оба нажали ладонями на макушку Гарри. Гарри соскользнул со стула и очутился под столом, вылив на себя остатки пива. Сжимая в руках кружку, он видел ноги вошедшей компании: вот они подошли к стойке бара, постояли немного и, развернувшись, двинулись прямо к нему. Гермиона над его головой прошептала: — Мобилиарбус! Рождественская ёлка оторвалась от пола и, плавно покачиваясь, полетела. С глухим стуком приземлилась возле их столика и загородила его пушистыми ветками. — А, так вот это что… А я-то думал, зачем Розмерта это устроила? — удивился Флитвик. — А я и не заметил, — поднял брови министр. — Я тоже… Блестящие каблуки ушли и снова вернулись. У Гарри сердце ушло в пятки: как это он забыл, что у учителей сегодня тоже выходной? Они ещё, чего доброго, здесь дотемна засидятся. А ведь ему ещё надо вернуться в «Сладкое королевство», а то и в школу не попадёшь… Гермиона думала о том же и нервно постукивала ногой. — Каким ветром вас сюда занесло, господин министр? — спросила мадам Розмерта. Гарри увидел, как задвигалась нижняя часть упитанного туловища. Фадж, похоже, обернулся посмотреть, не подслушивает ли кто. — Ясно каким. Сириуса Блэка, дорогая моя, ищем. Вы ведь слышали, что он учинил в школе на Хэллоуин? — Слышала, слышала. — Вы, Хагрид, всем успели рассказать, всему пабу? — с укоризной спросила МакГонагалл. — Думаю, и не одному, — заметила Минерва, сверля экс-полувеликана взглядом. Тот забился в уголок и только тяжело вздыхал. — Думаете, Блэк всё ещё поблизости? — тревожно спросила хозяйка гостиницы. — Уверен. — Дементоры уже дважды обыскивали мой паб, распугали всех клиентов, одни убытки… — Розмерта, дорогая, мне и самому дементоры не по душе. Но что ж поделать? Как иначе прикажете вас охранять? Раз ваша гостиница стоит именно здесь, значит, дементоры ещё не раз к вам зайдут. Я только что с ними встречался, они в бешенстве: Дамблдор не пускает их в школу. — И правильно делает, — вступилась за директора школы МакГонагалл. — Как мы стали бы преподавать в присутствии таких чудовищ? — Верно, верно, — тоненьким голоском поддержал коллегу малыш Флитвик, не достававший ногами до пола. — Что поделаешь… — сдержанно заметил Фадж. — Они охраняют вас от злодея. Блэк способен на всё… — Но в тот год от дементоров пострадало куда больше людей, чем тогда, на площади, независимо от того, кто был виновен в той трагедии. У министра хватило ума промолчать. — А мне как-то не верится, что Сириус Блэк мог переметнуться на сторону Тёмного Лорда. Это на него не похоже… — задумчиво сказала мадам Розмерта. — Помню его студентом Хогвартса… Скажи мне тогда кто-нибудь, что из него выйдет чёрный маг, я бы подумала, что этот человек выпил слишком много медовухи. — Даже при том, что я происхожу из не самого… светлого рода, — кисло заметила обсуждаемая личность. — Но ещё в школьные годы ты так старательно открещивался от своей семьи… — Вы, Розмерта, и половины всего не знаете, — угрюмо ответил министр. — Люди не знают самых страшных его дел. — Что может быть страшнее убийства невинных людей? — удивилась хозяйка. — Кое-что может. — Сомневаюсь. — Вы, Розмерта, говорите, что помните его студентом, — заметила профессор МакГонагалл. — А помните, кто был его лучший друг? — Ну, как же? — Розмерта усмехнулась. — Два неразлучных приятеля. Они часто бывали здесь. Столько от них было веселья! Друзья — не разлей вода. Так и стоят перед глазами — Сириус Блэк и Джеймс Поттер. Гарри выронил кружку, и она грохнулась на пол. Рон ткнул его ногой. — Полагаю, после этого разговора вы, мастер Поттер, стали понимать, почему мы так боялись за вашу безопасность? — сказал министр. — Насколько я понимаю ситуацию теперь, лично мне опасность как раз не угрожала. Хотя, согласен, тогда это выглядело несколько… Прости, крёстный. — Ничего… Думаю, если бы я был не одним из участников… конфликта, а посторонним лицом, не знакомым со всеми подробностями… Мог бы сделать неправильные выводы. — Верно, — подтвердила МакГонагалл. — Блэк и Поттер. Зачинщики всевозможных проказ. Оба блестящие ученики, на редкость блестящие, но отчаянные сорвиголовы! Таких ни раньше, ни позже не было! — Ну это ещё неизвестно, — промычал Хагрид. — Фред с Джорджем Уизли, пожалуй, дадут им фору. Близнецы весело переглянулись и дали друг другу пять. Мародёры — те из них, которые были в зале, переглянулись между собой, то ли расстроенные этим заявлением друга, то ли радуясь за преемников. — И они были как братья, — вставил Флитвик. — Как два неразлучных брата. — Именно, — подтвердил Фадж. — Поттер никому не доверял так, как Блэку. Они и после школы дружили. Блэк был шафером на свадьбе Джеймса и Лили. Потом родился Гарри, и Блэк стал его крёстным отцом. Гарри, конечно, ничего об этом не знает. Узнает, будет очень страдать. — И неужели же никому в эту минуту не пришло в голову, что обряд был магическим и я при всём желании не смог бы причинить вреда своему крестнику? — Да, Магия жестоко покарала бы лорда Блэка даже за одну только такую мысль, — подтвердила мадам Боунс. — Если бы я знала, что мастер Поттер — ваш крестник, — она обратилась непосредственно к Сириусу, — я бы провела дополнительное расследование. — Из-за того, что Блэк стал сподвижником Сами-Знаете-Кого? — прошептала мадам Розмерта. — Хуже… — Фадж понизил голос. — Не многим тогда было известно, что Поттеры знают: Вы-Знаете-Кто за ними охотится. У Дамблдора, который, разумеется, всегда боролся против Вы-Знаете-Кого, было много тайных агентов, и один из них сообщил, что Джеймсу и Лили грозит опасность. Дамблдор тут же дал им знать и посоветовал спрятаться в тайном укрытии. А для верности подсказал воспользоваться заклятием Доверия. — Что это такое? — Мадам Розмерта слушала, затаив дыхание. Профессор Флитвик откашлялся и стал тонким голосом объяснять: — Заклятие Доверия — одно из самых сложных, оно запечатывает тайну в сердце человека — Хранителя Тайны, как его называют. Эту тайну раскрыть невозможно, разве что сам Хранитель её выдаст. Вы-Знаете-Кто мог годами искать Лили и Джеймса и не нашёл, даже если бы сунул нос в окно их дома. — Значит, Блэк был Хранителем Тайны Поттеров? — догадалась мадам Розмерта. — Да. Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он и сам подумывает об укрытии, — ответила профессор МакГонагалл. — Но Дамблдор всё равно за них тревожился. Он даже сам себя предложил в Хранители Тайны. — Значит, он подозревал Блэка? — Не то чтобы подозревал, но ему сообщили, что кто-то из друзей Поттеров переметнулся на сторону Вы-Знаете-Кого и сообщает ему об их передвижениях. Он уже какое-то время знал, что среди нас завёлся предатель. — Среди нас? Нас — кого? — Людей, которые пытались противостоять Тёмному Лорду, — пояснил Дамблдор, крайне недовольный этим вопросом и невозможностью промолчать — слишком много глаз на него уставилось. — А какое отношение к мракоборческому отделу имели вы? И, насколько мне помнится, лорд Поттер тоже не занимался такой деятельностью, они с леди Поттер были только практикантами… О какой деятельности против Вы-сами-знаете-кого может идти речь? Доулиш… — Силенцио. — К тому же, мы никогда не привлекаем к полевой работе молодых родителей, до достижения мастером Поттером пятилетнего возраста как минимум один из его родителей мог бы работать только в кабинете. — Но… — Дамблдор закусил губу вместе с остатками усов и не стал развивать тему. — Вы в самом деле думали… — спросил Кингсли. — И был прав, только предателем было совсем иное лицо, чем мы думали. — Очень рад это слышать, — улыбнулся Люпин. — Но Джеймс Поттер настоял на своём? — Да, настоял, — вздохнул Фадж. — Заклинание Доверия применили, а две недели спустя… — Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта. — Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить, на чьей он стороне, потому и выдал Поттеров. А дальше вы знаете: Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Джеймса и Лили. Хотел убить и малыша Гарри, но лишился волшебной силы. Мощь его исчезла, и он бежал. Блэк остался ни с чем: его патрон сгинул как раз, когда предательство его обнаружилось. Оставалось только спасаться бегством… — Гнусный, смердящий душепродавец! — прорычал Хагрид на весь бар. Соседи притихли и повернулись в их сторону. МакГонагалл зашикала на него. — Я тогда его видел. — Хагрид понизил голос. — Наверное, самый последний перед тем убийством. Это я спас Гарри, вынес его из развалин, Лили-то с Джеймсом уже погибли. Я его тогда вытащил, а у него на лбу рана… а тут этот… Сириус Блэк на своём мотоцикле. Я-то тогда не знал, чего он явился… что он Хранитель Тайны. Я подумал, он… э-э… прилетел помочь. Бледный как смерть, весь трясётся. А я-то, я-то! Я его утешать стал! — Хагрид разрыдался. — Хагрид, пожалуйста, умерьте голос, — взмолилась МакГонагалл. — Откуда мне было знать, что ему наплевать на Лили и Джеймса, что он шпион. А он ещё говорит: «Я крёстный Гарри, отдайте его мне, я, мол, о нём позабочусь…» Ха! Я Гарри не отдал, Дамблдор велел мне отвезти его к тётке. Блэк поспорил-поспорил и согласился. И дал мне свой мотоцикл отвезти Гарри: «Мне, говорит, он больше не нужен». И как это я не догадался! С чего это он отдаёт любимый мотоцикл? И как это он больше не нужен? — Безусловно, поступил, как последний идиот. Но я тогда доверял Альбусу и был уверен, что он позаботится о Гарри, пока я не найду истинного предателя. Впоследствии я собирался забрать Гарри у тётки — я знал, где она живёт — и отвезти в Европу, к своей дальней родне… А для всего этого мотоцикл мне не нужен, более того, он мне был бы даже помехой. — Эх, дубина я, дубина! Дамблдор-то знал, что Блэк — Хранитель Джеймса. Блэк думал улизнуть в ту ночь, думал, у него есть часа два, пока Министерство узнает. А отдай я ему Гарри!.. Он бы повёз его на мотоцикле да и кинул бы в море. Сына-то лучшего друга! Да чо уж там, переметнулся волшебник на сторону тёмных сил, нет для него ни свата, ни брата… Хагрид замолчал, и никто долго не решался заговорить. — Но далеко он не убежал, — произнесла удовлетворённо мадам Розмерта. — Министерство магии сцапало его на другой день. — Увы! — вздохнул Фадж. — Не мы его нашли, к сожалению. Его нашёл друг Поттера Питер Петтигрю. Он чуть с ума не сошёл от горя. Знал, что Блэк — Хранитель Тайны Поттеров, и сам стал искать Блэка. — Петтигрю, Петтигрю… уж не тот ли толстячок, что ещё в Хогвартсе всюду таскался за Поттером и Блэком? — припомнила мадам Розмерта. — И с какой стати мы его терпели?! — рычал Сириус. — Минерва просила помочь ему, — пояснил Ремус. — И в учёбе отставал, и на лестницах оступался по десять раз в день, если не чаще… — Ну да, а вы, как я надеялась, могли бы ему помочь, — развела руками бывшая деканша. — Как мы могли предполагать, чем всё закончится… — Он самый, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Он души не чаял в Блэке и Поттере. Он им был, конечно, не ровня, не те способности, а я была чересчур строга с ним. Как я теперь раскаиваюсь… — МакГонагалл всхлипнула. — Ну будет, будет, Минерва, — похлопал её по плечу Фадж. — Петтигрю умер как герой. Очевидцы, маглы — мы потом стёрли им память, — уверяли, что Петтигрю со слезами укорял Блэка: «Как ты мог, Сириус! Лили и Джеймс наши друзья!» Потянулся за волшебной палочкой, но Блэк, разумеется, опередил его. От Петтигрю почти ничего не осталось… — Память им перед этим кое-кто подправил. Кое-кто, оказавшийся куда более ловким, чем от него этого ожидали, — прорычал Блэк. Профессор МакГонагалл высморкалась и сказала севшим голосом: — Глупый, глупый мальчишка… Дуэли никогда у него не получались! Зачем только он сам… Ведь есть же Министерство… — Которое умело только трястись в своих норах и палец о палец бы… — ЛОРД БЛЭК! — Простите, Корнелиус, но многие наши тогдашние коллеги и в самом деле были трусоваты, — заметила Амелия Боунс. — И, согласитесь, у лорда Блэка есть основания относиться к нашему ведомству с некоторым… предубеждением. — Эх, добраться бы мне до Блэка раньше Петтигрю! — взревел Хагрид. — Уж я бы с ним не канителился, я бы его голыми руками на куски… — Нет, Хагрид, вы бы с ним не справились, — покачал головой Фадж. — Схватить его могла бы только полиция маглов. Я в те времена был заместителем главы Департамента чрезвычайных ситуаций и прибыл на место происшествия одним из первых. Никогда не забуду того, что я там увидел: посреди улицы глубокая воронка, всюду искорёженные трупы, маглы кричат, а Блэк стоит и хохочет над тем, что осталось от Петтигрю — кучкой окровавленной одежды и… и… каких-то фрагментов… Фадж замолчал. Все пятеро достали носовые платки. — Вот, Розмерта, что содеял Блэк, — глухо продолжал министр. — Блэка забрал оттуда патруль волшебной полиции, Петтигрю посмертно получил орден Мерлина первого класса — слабое утешение для его бедной матери. А Блэка упрятали в Азкабан. Мадам Розмерта протяжно вздохнула. — А правда, что он лишился рассудка? — По-моему, нет, — ответил министр, растягивая слова. — Могу одно сказать: поражение хозяина временно помутило его рассудок. Убийство Петтигрю и всех тех маглов, жестокое, бессмысленное, было действием отчаявшегося, загнанного в угол человека. Но недавно я был в Азкабане и разговаривал с ним. Все заключённые там явно безумны, сидят в темноте, что-то бормочут, а Блэк… он выглядит и говорит как нормальный. Даже мурашки по коже. Вид у него человека, которому всё надоело. Увидел у меня газету, спросил, прочитал ли я её и не могу ли дать ему, сказал, что соскучился по кроссвордам. — Вообще-то меня заинтересовали совсем не кроссворды, но газета торчала таким образом, что я отчётливо видел колдографию. — Колдографию? Какую колдографию? — Узнаешь в конце книги, — сказал Рон. Дементоры круглые сутки дежурят у двери, а ему хоть бы что. — Как по-вашему, господин министр, зачем он сбежал из тюрьмы? — поинтересовалась мадам Розмерта. — Уж не хочет ли он вернуть Вы-Знаете-Кому силы и примкнуть к нему? — Думаю, что это его… э-э… конечная цель, — уклончиво ответил Фадж. — Но мы надеемся поймать Блэка раньше. Вы-Знаете-Кто сейчас один, но… дайте ему преданного и способного слугу… Подумать страшно, что будет… — Вот, Корнелиус, вы сами признали, что Тёмный лорд вовсе не погиб при встрече с Гарри, — вставил директор. — И что он вполне способен вернуться. Фадж пожевал губами и опустил голову. * Прим. беты: Не нужно исправлять — во-первых, это цитата, во-вторых, выражение вполне литературное, хоть и устаревшее. Его можно встретить в литературе ХІХ века, например: «Меня заинтересовала эта старуха, и я пошел в четвертый этаж» (Константин Станюкович, «Похождения одного благонамеренного молодого человека, рассказанные им самим»). ** Также не нужно исправлять "Грим" на Гримм" - здесь не фамилия братьев-фольклористов и не намек на адрес дома. Грим (англ. Grim) — зловещий чёрный пёс, привидение, предвестник смерти.