Суд магии. Узник Азкабана.

Следующую главу был усажен читать Сириус. На лице бывшего Узника Азкабана появилась довольная улыбка, когда он прочёл название: Глава 11 «Молния» — Ооооо! — Теперь мы узнаем, откуда она у тебя… — А я особо и не скрывал… после того, как узнал сам. Гарри смутно помнил, как добрался до подпола «Сладкого королевства», миновал тоннель и очутился в замке. Вот он ещё в «Трёх мётлах», а вот уже вылез из горба статуи. Всю дорогу он думал только о нечаянно подслушанном разговоре. Как же так? Почему Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли и Корнелиус Фадж молчали? Почему скрыли, что родителей предал их лучший друг? — Потому, что не хотели тебя травмировать, мой ма… Гарри, — резко исправился Альбус, заметив не самые дружеские взгляды окружающих. — Мало того, что сама обстановка… И ещё дополнительно тебя пугать? За ужином Рон и Гермиона тревожно поглядывали на Гарри, не смея заговорить с ним — рядом сидел Перси. После ужина друзья поднялись в гостиную, а тут Фред и Джордж на радостях, что наступили каникулы, взорвали десяток бомб-вонючек. Гарри не хотелось рассказывать близнецам о походе в Хогсмид, и он тихонько выскользнул из гостиной и поднялся в пустую спальню. В спальне присел у тумбочки, вытащил книги и нашёл фотоальбом в кожаном переплёте, который ему подарил Хагрид два года назад. Там были фотографии мамы и папы. Гарри сел на постель, задёрнул полог и стал разглядывать снимки… На свадебной фотографии папа машет ему рукой, на лице у него сияет улыбка, непослушные волосы на голове, такие же, как у сына, торчат в разные стороны. Папа держит под руку маму, и она тоже светится счастьем. А рядом — шафер папы… Гарри раньше не обращал на него внимания. Если не знаешь, что это Блэк, то и не догадаешься. На фото он красив и весел, а теперь у него исхудалое, бледное лицо. Неужели он уже тогда переметнулся на сторону Волан-де-Морта? И замышлял убить лучших друзей? Понимал ли он, что его ждёт двенадцать лет в Азкабане, после которых он станет неузнаваем. «Но ведь на Блэка дементоры не действуют!» — думал Гарри, а Блэк глядел на него с фото и улыбался. И когда они совсем близко, он не слышит крик его мамы… — Они очень даже на меня действовали, когда могли, — отвлёкся от чтения Сириус. — И я слышал очень много страшных вещей… Хотя, безусловно, предсмертные крики матери… Что может быть страшнее… Все молчали, не зная, на кого смотреть. Гарри прижался к маме, которая нежно обняла его, Джеймс смотрел на них с любовью и состраданием в глазах, многие думали о том, что пришлось пережить этому зеленоглазому очкарику… И каково пришлось бы им самим в присутствии дементоров, какие воспоминания пришли бы к ним… — Этих монстров следует уничтожить! — безапелляционно и в один голос заявили сразу несколько студентов с разных факультетов — наверное, никогда прежде Гриффиндор, Рейвенкло, Слизерин и Хаффлпафф не были столь едины. Может быть, разные мотивы вызвали у них такую реакцию, но ненависть к этим созданиям сплотила всех. — Но это лучшие стражи для… — Корнелиус, мы с вами уже обсуждали эту тему. — Они не выйдут из-под министерского контроля! — Мы можем назвать как минимум четыре случая, когда они это сделали и подвергли этим опасности жизни ни в чём не повинных людей. Один из них был уже описан, думаю, ещё один будет в конце этой книги. — Альбус, они были спровоцированы! — Возможно. Но вам не следовало ставить вокруг школы тех, кого можно спровоцировать на такое… — Альбус, поверьте… — Я часто верил всему… и был разочарован. Вы моложе меня, Корнелиус, и не знаете жизнь, как её знаю я. Если я считаю этих тварей опасными — значит, это так и есть. И в решающий момент они встанут отнюдь не на вашу сторону. Я вам это уже говорил прежде — и повторяю. Если вам так важны дементоры — хорошо, не уничтожайте их, но организуйте для них заповедник… где-нибудь в Антарктике. — Азкабан… — Есть кому охранять и без них. Существуют меры, на что я неоднократно указывал, ещё ваша предшественница обещала что-то сделать, но не успела. Когда придёт время… Дементоры не станут противостоять Ему. Многие после этих слов директора с тревогой посмотрели на некую жабоподобную слушательницу, но стоявший за спиной оной мракоборец, в своё время ухитрившийся сдать ЖАБА по заклинаниям с минимально допустимым баллом, явно готовился к пересдаче и выбрал Амбридж в объект своей подготовки. Во всяком случае, экс-Первый секретарь молча открывала-закрывала рот, но, кроме хлюпающих звуков при открывании и закрывании рта, слышно ничего не было и многие — в том числе министр — вздохнули с явным облегчением. Гарри захлопнул альбом и сунул в тумбочку, снял мантию и очки, плотнее задёрнул полог и лёг. Кто-то отворил дверь спальни. — Гарри, ты здесь? — спросил Рон. Гарри притворился, что спит. Рон вышел, Гарри лёг на спину и стал глядеть в потолок. Впервые в жизни он почувствовал ненависть. Изображение Блэка словно вырезали из альбома и наклеили на потолок, и он в темноте смеялся над Гарри. Потом, как на экране кино, Блэк убил Питера Петтигрю (Петтигрю немного смахивал на Невилла Лонгботтома). И у Гарри в ушах зазвучал тихий, взволнованный голос (хотя он никогда в жизни не слышал голоса Блэка): «Мой господин, наконец-то я — Хранитель Тайны Поттеров…» Его собеседник пронзительно захохотал, именно этот хохот Гарри слышал всякий раз, когда приближались дементоры. — Гарри… — Всё в порядке, крёстный, всё в порядке. Тогда… было не совсем… — Но, надеюсь, теперь ты понимаешь, почему мы скрывали от тебя то, что считали правдой… — Правда иногда ранит… — Гарри, на тебе лица нет! Гарри заснул только под утро, а проснувшись, обнаружил, что спальня уже пуста. Он оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. В гостиной были Рон с Гермионой. Рон жевал мятную жабу и поглаживал живот, Гермиона корпела над домашней работой, разложенной на трёх столах. — А где все? — Гарри рассеянно огляделся. — Разъехались. Сегодня первый день каникул, ты что, забыл? — Рон пристально поглядел на Гарри. — Скоро обед, я уже собирался пойти тебя будить. Гарри сел в кресло у камина. За окнами всё ещё падал снег. Перед камином, как рыжий пушистый коврик, растянулся кот Живоглот. — Тебе нездоровится? У тебя правда больной вид. — Гермиона обеспокоенно взглянула на Гарри. — Нет, всё в порядке. — Послушай, Гарри, — Гермиона и Рон переглянулись, — ты, конечно, расстроился из-за того, что вчера услышал. Но всё равно нельзя делать никаких глупостей. — О чём ты? — Нельзя самому охотиться за Блэком, — сорвалось с языка у Рона. Гарри промолчал: разговор был явно подготовлен, пока он спал. — Ты ведь не станешь, правда? — с надеждой спросила Гермиона. — Блэк не стоит того, чтобы из-за него умирать, — добавил Рон. Гарри поглядел на Рона, на Гермиону. Ну как же они не понимают?! — Знаете, что я слышу, когда рядом дементор? Рон с Гермионой в предчувствии чего-то страшного покрутили головами. — Я слышу, как перед смертью кричит мама, умоляет Волан-де-Морта пощадить меня. Если бы вы вот так услышали последние слова мамы, вы бы их навсегда запомнили. Такое не забывается. А если бы вдруг узнали, что выдал её Тёмному Лорду их лучший друг… — Ты ведь ещё учишься, а Блэк уже взрослый волшебник! — воскликнула Гермиона. — Его поймают дементоры, увезут в Азкабан, там он понесёт наказание! — Ты ведь слышала, что сказал Фадж. На Блэка Азкабан не действует, как на обычных людей. Какое это для него наказание! — И что ты задумал? — Рон был явно встревожен. — Хочешь его убить? — Что ты, Рон! — испугалась Гермиона. — Гарри никого не хочет убить, правда, Гарри? Гарри снова промолчал. Он и сам не знал, чего хочет. Одно было ясно: нельзя сидеть сложа руки, покуда Блэк на свободе. — И что ты мог бы предпринять в данной ситуации? Даже если допустить, что я и в самом деле был преступником? — спросил Сириус, поднимая голову. Ему было очень тяжело читать о том, в какое состояние пришёл его крестник, сын его лучшего друга, когда считал своего крёстного виновным в преступлениях. Было видно, что и сам Блэк сильно переживает — не от того, что он сам натерпелся — безвинно! — в тюрьме, так ещё и ребёнок страдает не только днём, но и ночью… — Да, при нашей встрече… Но неужели ты и в самом деле рассчитывал справиться со взрослым волшебником? — Тогда я об этом не думал. Я вспоминал крики… Думаю, на моём месте если не все, то очень многие ни о чём другом не могли бы думать, — признался мальчик. Многие в зале — и не только студенты — закивали в знак согласия. Это… было жестоко. — А Малфой всё это знает, — вдруг сказал он. — Помнишь, Рон, его слова на зельеварении? «Будь я на твоём месте, я бы его выследил… Уж я-то бы отомстил!» — Мастер Малфой? Вы в самом деле стали бы? — В принципе, лорд Блэк… Я тогда подначивал Гарри, признаю, что только впоследствии осознал всю свою неправоту… Но, если отвечать на ваш вопрос прямо… Я бы отомстил за обиду своей семьи. Возможно, не сразу, а сначала научился бы всему, что могло бы мне помочь, — признал Драко. — Но тогда… Не понимаю. Тут говорилось о каком-то воздействии… Иначе я не могу объяснить, почему один только вид Гарри вызывал у меня непреодолимое желание наговорить ему разных гадостей и глупостей, только для того, чтобы довести его… Почему-то после обследования, которое вывело из организма эти зелья — по крайней мере, как сказала мадам Помфри, — поклон в сторону целительницы, — у меня это желание стало проходить. И я совершенно искренне обо всём сожалею. — Охотно верю, — сказал Гарри. — С некоторых пор ты и в самом деле перестал вести себя, как последний придурок. И ты сам, и, что скрывать, лорд Малфой несколько… улучшили моё мнение о вашей семье. — Благодарю вас, мастер Поттер, — церемонно поклонился Люциус. — И ты не нас послушаешь, а Малфоя? — рассердился Рон. — Вспомни, что получила мама Петтигрю после его гибели от рук Блэка? Орден Мерлина первого класса и кончик мизинца в коробочке. Папа сказал, больше ничего не нашли. Этот Блэк чокнутый и очень опасен… — Должно быть, Малфою сказал отец, — не слушал Гарри. — Он хорошо знал Волан-де-Морта… — Зови его «Вы-Знаете-Кто»! — взорвался Рон. — …значит, Малфои знали, что Блэк на стороне Волан-де-Морта… — Вообще-то такие разговоры лично меня удивили, — заметил Малфой-старший. — Я знал, что Сириус — не на нашей стороне. Регулус — да, получил Метку, один Блэк был в наших рядах, но — младший. И я, и другие пытались привлечь старшего, но безуспешно, и, когда пошли такие разговоры… И я, и другие Упивающиеся, которые избежали ареста, сильно сомневались в том, что к этой истории с Поттерами и нашим Господином причастен Блэк. — А кто был истинным предателем, не знали? — Клянусь, нет. Я знал, что у Господина есть осведомители, которые официально не входят в наш круг, хотя и преданы идеям… Многие должны были выслуживаться, прежде, чем получить метку… И я слышал о том, что Тёмный лорд, сильно разгневанный тем, что на одной из… встреч лорд Поттер, — поклон в сторону Джеймса, — не только не выказал и тени страха, так ещё и позволил себе атаковать Лорда… стремился отомстить за такую дерзость. А поскольку лорд Поттер оказался более осторожным, чем многие другие, стало ясно, что добраться до него возможно только через тех, кого Поттеры считают своими друзьями. В первую очередь — Мародёры. С Петтигрю мы бы связываться не стали, слишком уж ничтожным он казался… Блэк… Мы не были уверены, что они с лордом Поттером не провели обряд Магического Побратимства, их взаимоотношения были похожи именно на такие… — Нет, мы не Побратимы. Но Сириус — крёстный Гарри. — Когда я узнал об этом, то сразу сказал: Сириус Блэк для нас недоступен. Даже если он проникнется нашими идеями, не сможет выступить против Поттеров. Я до последнего пребывал в полной уверенности, что среди тайных осведомителей Лорда — а в этой компании было много оборотней — находится Люпин. — Спасибо, лорд Малфой. — Извините, Люпин. Признаю, что был неправ, но на тот момент вы казались мне наиболее вероятным кандидатом на роль предателя. — …и Малфой будет скакать от радости, если Блэк тебя прикончит, как Петтигрю! Пойми ты, Малфою только того и нужно, чтобы тебя укокошили к следующему матчу! — Гарри, опомнись. Ну, пожалуйста! — со слезами взмолилась Гермиона. — Блэк страшный человек. Ну зачем тебе лезть на рожон! Ты мгновенно попадёшь ему в руки, он только того и ждёт… Твои мама с папой не позволили бы тебе самому искать Блэка. Они хотели, чтобы ты жил. — Если бы я мог тогда вмешаться, я бы ещё на первом курсе скрутил бы всю вашу компанию, чтобы не пустить в этот проклятый коридор! — прорычал Джеймс. — Но тогда Тёмный Лорд добрался бы… — Нет. Вы же уже знаете, как я защитил камень… — Вместо того, чтобы держать его подальше от школы, где ему не следовало находиться! И к василиску я бы его не пустил! — И погибла бы девочка… И… — Из-за чьего-то разгильдяйства! Двенадцатилетний подросток сообразил, что представляет из себя Монстр Слизерина, а весь преподавательский состав оказался бессилен даже изготовить Быструю Живую Воду или приобрести уже готовую! Неужели абсолютно никто из вас, — Джеймс оглядел притихших преподавателей, которые не отваживались поднять глаза на разгневанного отца, — не понял, что дети столкнулись с василиском?! Неужели никому из вас не известен хотя бы один специалист — если не считать таковым Локонса — который мог бы с ним справиться?! А если бы я узнал, что школу будут охранять дементоры… Я бы посадил Гарри под замок, но в школу бы не пустил! И именно из-за дементоров, а не какого-то преступника, который не пойми за кем охотится! — Но мы знали, за кем… — Знали они! — Лорд Блэк в бреду… — Лорд Блэк знал, сколько лет его крестнику. И если дело было только в том, что Гарри учился в Хогвартсе, то Сириус сбежал бы ещё за два года до этого! Почему-то и этот бред у него появился, и побег состоялся только после визита в тюрьму министра, — напомнил Люпин. — То есть, это я спровоцировал… — Не совсем. Но, полагаю, вы узнаете об этом ближе к концу книги. — Я никогда не узнаю, чего они хотели. Я никогда — спасибо Блэку! — с ними не разговаривал. — Ничего, зато теперь мы навёрстываем упущенное. — Да, папа, спасибо… Живоглот потянулся и выпустил длинные когти. Карман Рона задрожал. Воцарилось молчание. — Послушайте, ведь сейчас каникулы! — воскликнул Рон. — Скоро Рождество. Идёмте к Хагриду, мы у него сто лет не были. — Нельзя, — возразила Гермиона. — Гарри не должен выходить из замка… — Прямо как в тюрьму угодил… — Идёмте, — сказал Гарри, выпрямляясь в кресле. — Заодно спрошу его, почему он, рассказывая мне о родителях, никогда не упоминал Блэка. Разговор о Блэке принимал явно нежелательный оборот. — Может, лучше сыграем в шахматы? — поспешно предложил Рон. — Или в плюй-камни? Перси оставил мне игральный набор… — Нет, пойдём к Хагриду, — твёрдо решил Гарри. — Гарри, Гарри, Гарри…. …Рон прижался ухом к двери. — Слышу какой-то странный звук. Кто-то там есть. Может, Клык? Гарри и Гермиона тоже приникли к двери. Внутри слышались глухие рыдания. — Может, за кем-нибудь сбегать? — предложил Рон. — Хагрид! — Гарри забарабанил в дверь. — Хагрид! Раздались тяжёлые шаги, и дверь отворилась. Глаза у Хагрида покраснели и опухли, по кожаному жилету струились слёзы. — Вы уже слышали! — прорыдал Хагрид и кинулся обнимать Гарри. Лесничий был ростом с двух мужчин, его объятия были делом нешуточным. Гарри наверняка бы упал, если бы Рон с Гермионой вовремя не схватили лесничего под руки. Друзья все втроём втащили его в хижину, усадили за стол, он уронил голову на руки и разрыдался ещё громче. Лицо его всё было залито слезами, намокла и нечёсаная борода. — Что стряслось, Хагрид? — спросила испуганно Гермиона. Гарри заметил на столе письмо. — Что это, Хагрид? Хагрид подтолкнул письмо к Гарри. Гарри раскрыл его и прочитал: — «Уважаемый мистер Хагрид! Сообщаем, что расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока закончено. Постановлено принять заверения профессора Дамблдора, что Вы в этом прискорбном инциденте невиновны». — В принципе… В самом инциденте — нет, возможно… Но — ваша вина есть, Хагрид. Гиппогрифов следовало оставить для последнего курса, а не начинать с них знакомство непосвящённых, да ещё и демонстрировать собственное неумение с ними обходиться… — ?! — В той главе говорилось, что Хагрид погонял гиппогрифов, кричал на них и гремел цепями. Не говоря уже о том, что привёл целый табун, хотя они не переносят столь тесной компании и я удивлена, что они не передрались между собой. — Но они же такие… — Помолчите, мистер Хагрид. Ваши представления о предмете сильно расходятся с действительностью. И это уже не говоря о всплывшем здесь факте, что конкретный гиппогриф и прежде был агрессивен, о чём вам, как лицу, в число служебных обязанностей которого входит уход за магическими животными, приписанными к школе, не могло быть неизвестно. К сожалению, нам не были известны все подробности, иначе… — Амелия, Хагрид… — …проявил столь вопиющую некомпетентность исключительно из благих намерений, Альбус? — Да ведь это здорово! — Рон похлопал лесничего по огромному плечу. Хагрид всхлипнул и махнул Гарри рукой, чтобы читал дальше. — «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого гиппогрифа. Мы получили жалобу от мистера Люциуса Малфоя и передаём дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. Слушание состоится 20 апреля. Просим Вас прибыть в указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении. С уважением, Ваши коллеги…» Ниже шёл список школьных попечителей. — Обычная процедура. Проявление агрессии магического существа к людям — это серьёзно. — Но ведь ты говорил, что Клювокрыл очень хороший, — вспомнил Рон. — Держу пари, всё обойдётся… — И на что вы спорили? — Северус! Не придирайся к словам! — Надо думать, а не… — Ребёнок хотел поддержать друга. — И ведь в конечном итоге всё и в самом деле обошлось… — Нет, не обойдётся! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. — Хагрид утёр рукавом слёзы. — У них зуб на самых интересных животных. — Только тех из них, которые и в самом деле представляют непосредственную опасность для людей, — возразила Амелия Боунс. — И доказавших это, как было в случае Клювокрыла и мастера Малфоя. И не говорите, что студент допустил ошибку, да, возможно, гиппогриф был спровоцирован, но вы, как преподаватель, должны были изначально исключить такую ситуацию. В углу кто-то громко зачавкал. Гарри, Рон и Гермиона обернулись. На полу врастяжку лежал гиппогриф и что-то жевал. — Ну как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! — всхлипывая, объяснил Хагрид. — Теперь Рождество, а он будет там один-одинёшенек и на привязи. Друзья переглянулись. Они расходились с Хагридом во взгляде на «самых интересных животных», которых другие люди называют «опасными чудовищами». Впрочем, Клювокрыл и вправду выглядел безобидным. Хагрид же и вовсе считал его милашкой. — Тебе надо хорошенько подумать, как его защитить. — Гермиона села рядом с Хагридом и погладила его по огромной ручище. — Необходимо доказать Комиссии, что он неопасен. — Ничего не выйдет! — рыдал Хагрид. — Комиссия в кармане у Люциуса Малфоя. Все его боятся. Я проиграю дело, и тогда Клювика… — Дело не только во мне, но и в том, что вы в принципе двух слов связать не в состоянии. И даже не догадались, что имеете право в подобной ситуации доверить защиту третьему лицу. — Кккаккому ещё третьему лицу?! — Той же самой профессору Граббли-Планк. Ей доводилось смягчать приговор даже мантикорам. Хагрид чиркнул пальцем по шее и с плачем рухнул на стол. — Может, Дамблдор поможет? — вслух подумал Гарри. — Он и так мне очень помог. А у него самого забот полон рот: эти дементоры, Сириус Блэк… Рон и Гермиона взглянули на Гарри, как будто хотели сказать: вот он, подходящий момент укорить Хагрида, умолчавшего о роли Блэка в гибели его родителей. Но Хагрид был так несчастен, так боялся за судьбу гиппогрифа, что Гарри просто не мог ещё усугублять страдания своего друга. — Хагрид, нельзя сдаваться, — твёрдо сказал он. — Гермиона права, надо хорошенько продумать защиту. Мы будем свидетелями… — Я где-то читала о суде над гиппогрифом, его тоже раздразнили, и он напал на обидчика, — задумалась Гермиона. — Того гиппогрифа оправдали. Обязательно найду этот случай. — Да, такой случай был, — улыбнулась мадам Боунс. — Было доказано, что таким образом некий мистер Притчард хотел свести счёты с мистером Каденсом… Я не стану приводить здесь всех подробностей, могу только сказать, что гиппогриф был признан орудием преступления и, поскольку прежде за ним не замечалось никаких агрессивных действий, а в данной ситуации он также пострадал, в его отношении был вынесен оправдательный приговор. —…А в Азкабане страшно? — осторожно спросила Гермиона. — Ещё как! — Хагрид глядел в одну точку. — Другого такого места во всём свете нет. Я думал, с ума сойду. В голове всякие ужасы вертелись… всё вспоминал, как меня выгнали из школы… как умер отец… как я отпустил Норберта… На глазах у него опять выступили слёзы. Норбертом звали дракончика, которого Хагрид выиграл в карты. — Посидишь там и забываешь, кто ты, зачем живёшь. Я всё мечтал, помереть бы, пока сплю… А потом меня выпустили. И я будто снова родился, всё вокруг новое, лучший день в жизни. А дементоры-то меня отпускать не хотели. — Ты же был не виноват! — с удивлением воскликнула Гермиона. Хагрид горько усмехнулся. — Им-то что? Им нужно пару сотен заключённых, а кто виноват, кто нет, их это не трогает. — Хагрид молча уставился в чашку, потом тихо прибавил: — Хотел я было отпустить Клювика… пусть бы себе улетел… да как ему втолкуешь, что надо улепётывать? Да и закон страшно нарушить… как бы опять… — Хагрид поглядел на Гарри, Рона и Гермиону полными слёз глазами. — Не хочу обратно в Азкабан. — В принципе, можно было бы устроить «побег», не подставляясь, — заметил Кингсли. — Я бы смог спасти гиппогрифа не менее, чем десятью способами. А если бы вас и заподозрили в том, что вы отпустили чудовище… — Дак какое… — Хорошо, магическое животное — не думаю, что комиссии удалось бы получить прямые доказательства вашей вины в этом. И — даже в этом случае вам грозил бы только крупный денежный штраф. Соразмерный с вашими доходами — то есть, вы бы потеряли значительную для себя сумму, но возможную. Не говоря уже о том, что, поскольку директор к вам неплохо относится, возможно, согласился бы ссудить некоторую сумму, верно, Альбус? Лицо Дамблдора было непроницаемо. Хотя вечер у Хагрида был не очень весёлый, всё же он оказал на Гарри то действие, на которое Рон с Гермионой рассчитывали. Гарри теперь лишь изредка вспоминал Блэка и ревностно взялся готовить оправдательную речь для суда над гиппогрифом. На другое утро друзья отправились в библиотеку, принесли оттуда по охапке книг и в пустой гостиной засели за поиски. Весь день они сидели у пылающего камина, перелистывая пыльные тома страницу за страницей в надежде найти похожий случай. Книги были полны отчётов о знаменитых судах над опасными чудовищами. Время от времени кто-нибудь говорил: — Вот тут есть кое-что. В тысяча семьсот двадцать втором был случай… правда, гиппогрифа признали виновным и казнили, вот, поглядите… — А вот это, пожалуй, подойдёт: в тысяча двести девяносто шестом на кого-то напала мантикора, её оправдали и отпустили на волю… ой, нет, не годится: её все боялись и потому отпустили… — Ну, это не представляет такой уж опасности для жизни и рассудка, — решили слушатели. — И если Гарри забыл свои кошмары… …Рождественским утром Рон кинул в Гарри подушкой, и Гарри проснулся. — С Рождеством тебя! Смотри, прибыли подарки. Гарри сощурился и потянулся за очками, на полу у кровати в полутьме спальни высилась куча коробок. Рон уже разглядывал свои подарки. — Ещё один свитер от мамы… как всегда, тёмно-бордовый… Тебе она тоже наверняка прислала… Гарри развернул первый пакет. Ему миссис Уизли связала ярко-красный с гриффиндорским львом на груди, а ещё напекла пирожков с изюмом и миндалём, не забыла прислать коробки с пирожными и ореховыми леденцами. — Огромное тебе спасибо, Молли! — с чувством сказала Лили, глядя на женщину. Та вспыхнула. — Гарри для нас — как один из сыновей. Для меня это было только в радость. Отодвинув всё это, он увидел на полу длинную плоскую коробку. — Что это? — бросил Рон любопытный взгляд. — Не знаю… Гарри раскрыл подарок и не поверил глазам — это была чудесная новенькая метла. Рон выронил носки и спрыгнул с кровати. — Вот это да! — Он даже охрип от восхищения. И не просто метла, а та самая «Молния», которой Гарри каждый день любовался, когда жил в Косом переулке. Он взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, Гарри отпустил её, и она повисла в воздухе — садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые берёзовые прутья были как на подбор. — Кто это тебе прислал? — Погляди, может, в коробке есть записка? Рон разорвал упаковку. — Ничего нет. Потрясающе! Кто же это дарит такие дорогие подарки?.. — Готов поспорить, что не Дурсли. — Гарри налюбоваться не мог на подарок. — Знаю, наверное, Дамблдор. — Рон разглядывал метлу со всех сторон. — Помнишь, он прислал тебе мантию-невидимку и не подписался? — Извини, Гарри, но я не стал бы дарить тебе мётлы, — вздохнул старик. — Просто потому, что совершенно в них не разбираюсь. — Мантия-невидимка была папина, — возразил Гарри. — Он мне её просто передал. Он не может выбросить на меня сотни золотых галлеонов. Так и разориться недолго. — Да, вряд ли он. Ещё и Малфой бы сказал, что у директора завелись любимчики. Ты только представь себе, что будет с Малфоем! — Рон чуть не захлебнулся от смеха. — Его от зависти скрючит! У тебя теперь метла международного класса! — Даже не верится, — затаив дыхание, Гарри провёл рукой по метле, а Рон рухнул от хохота на кровать, воображая позеленевшего от злости Малфоя. — От кого же… — А я знаю от кого. — Рон перестал хохотать. — От Люпина. — Увы, я, хоть и разбираюсь в мётлах, при всём своём желании не смог бы подарить тебе ничего приличнее последней модели Кометы, — развёл руками Ремус. — Над чем это вы смеётесь? На пороге стояла Гермиона в домашнем халате и с рыжим любимцем на руках. На шее у кота красовался бант из мишуры, и Живоглот недовольно ворчал. — Унеси его отсюда! — Рон поскорее вытащил Паршивца из-под одеяла и сунул в карман пижамы. Но Гермионе было не до Рона, она посадила кота на постель Шеймуса и, раскрыв рот, глазела на «Молнию». — Гарри, кто это тебе подарил? — Не знаю, в посылке не было поздравительной открытки. Гермиона вдруг посерьёзнела и задумчиво закусила губу. — Что это с тобой? — удивился Рон. — Странно как-то, — ответила Гермиона. — Это ведь очень хорошая метла, да? — Самая лучшая в мире! — Восторгу Рона конца не было. — Значит, она дорого стоит… — Ещё бы! Да она дороже всех мётел слизеринцев, взятых вместе. — Кто же это мог подарить Гарри такую дорогую вещь и даже не назвать себя? — Что нам за дело, кто её прислал? — воскликнул беспечный Рон. — Гарри, дашь полетать, а? — На этой метле летать нельзя! — отрезала ни с того ни с сего Гермиона. Рон и Гарри недоумённо взглянули на неё. — И что же Гарри с ней делать? Пол ею мести, что ли? — В принципе, Гермиона права, — улыбнулась Лили. — Подобные подарки очень опасны, даже маленьких детей всегда предупреждают, чтобы они не принимали ничего от незнакомых людей, мало ли что. А тут метла… О том, что Гарри играет в квиддич, знают многие, и любой маг, желающий навредить, мог бы прислать плохую метлу, в надежде, что мальчишка упадёт и травмируется. Прежде, чем на неё садиться, следовало отдать взрослым для проверки. — Надеюсь, вы это сделали? — Разве их возможно в чём-то убедить? …Гарри поднялся в спальню за новой метлой и набором для ухода за мётлами, который Гермиона подарила ему в день рождения. Спустившись вниз, он тщательно осмотрел «Молнию»; нет ни одного сломанного прутика, и древко блестит так, что и полировать не надо. Гарри отложил набор и стал с Роном просто любоваться метлой. Скоро дверной проём отворился и вошла Гермиона, за ней профессор МакГонагалл. МакГонагалл была деканом Гриффиндора, но в гостиную факультета захаживала редко. — За что и была наказана. Справедливо, согласитесь, Минерва? — обратилась к женщине леди Лонгботтом. МакГонагалл кивнула. Гарри видел её только раз, она тогда пришла с очень неприятным известием. — За два с половиной года. Только однажды. И то понадобилось несчастье, чтобы вынудить декана выполнять свои обязанности… Гарри и Рон, держа в руках «Молнию», глядели на неё не без удивления. Гермиона обошла их, села за стол, взяла первую попавшуюся книгу и спрятала в неё лицо. — Это и есть та самая метла? — спросила МакГонагалл, подозрительно глядя на «Молнию». — Мисс Грэйнджер только что сообщила мне, что вам, Поттер, подарили метлу. Гарри и Рон обернулись к Гермионе. Из-за книги — Гермиона держала её вверх ногами — был виден только её покрасневший до корней волос лоб. — Вы позволите? — МакГонагалл, не дожидаясь согласия, взяла метлу и тщательно оглядела. — Если я правильно поняла, ни письма, ни открытки в посылке не было. — Да, не было, — кивнул головой Гарри. — Боюсь, Поттер, что мне придётся забрать её у вас. — Забрать? — Гарри вскочил с места. — Почему? — Нужно проверить, не наложены ли на неё чары. Сама я в мётлах не разбираюсь, но, думаю, мадам Трюк вместе с профессором Флитвиком сумеют её разобрать… — Разобрать? — повторил Рон таким тоном, как будто заподозрил, что профессор МакГонагалл сошла с ума. — Это займёт всего несколько недель. Как только убедимся, что метла чиста от заклятий, мы вам сразу её вернём. — Метла в порядке, профессор… — Голос Гарри чуть заметно дрожал. — Честно… — Откуда вам знать, Поттер? — мягко возразила МакГонагалл. — Вы ведь на ней ещё не летали, и пока мы не убедимся, что метла не заколдована, боюсь, летать на ней вам не придётся. Я буду вам сообщать, как подвигается дело. — Определить, в порядке или нет метла по её внешнему виду невозможно. Вернее, если она изломана — да, конечно, но существуют сотни способов разладить наложенные на неё при изготовлении чары, не оставив при этом никаких следов. Существуют проклятья, которые передаются через определённый предмет… Иногда для того, чтобы проклятье сработало, с его носителем необходимо контактировать в течение долгого времени, а иногда это происходит мгновенно… — вздохнул кто-то из мракоборцев. Неожиданно его поддержал младший из братьев Блэков. — Мне однажды прислали метлу с «прицепом», — вспомнил Регулус. — К счастью, шутка была несерьёзная и разовая, но всё равно было неприятно… Профессор МакГонагалл развернулась на каблуках и вышла из гостиной. Гарри глядел ей вслед, сжимая в руке жестянку с полиролью. Рон повернулся к Гермионе. — Кто тебя просил говорить МакГонагалл про новую метлу Гарри?! — Потому что это надо было сделать сразу, после того, как этот подарок был получен, а раз вы этого не сделали… Хотя, безусловно, доносительство — не самое красивое дело, но мисс Грейнджер хотя бы понимала, что вашему другу может угрожать опасность и решила её предотвратить, пусть даже столь некрасивым образом. Гермиона отбросила книгу. Краска ещё не сошла с её лица, но она встала и смело поглядела в глаза Рона. — Потому что я подумала, и профессор МакГонагалл со мной согласилась, метлу мог прислать Гарри Сириус Блэк! — Лорд Блэк?! — Это был мой подарок, — признал даритель, закрывая книгу. — Полагаю, потому я это и читал… И я клянусь, что не только не накладывал никаких чар на метлу, но и проверил дополнительно, чтобы она была в полном порядке. Я понимал, что меры будут приняты и надеялся, что после проверки Гарри всё же получит подарок. — Мы вернули мастеру Поттеру метлу… — Но вот только я не понимаю, зачем понадобилось разбирать метлу и держать её несколько недель? Существуют Особые Комплексные Чары, которые показывают, какая магия наведена на тот или другой объект. Безусловно, волшебная метла выдала бы целый список заклинаний, наложенных при её создании, но такой мастер, как Филиус… — Вы совершенно правы, лорд Блэк. Но Молния — совершенная метла, даже мне пришлось повозиться прежде, чем я убедился, что в этой мешанине нет абсолютно ничего такого, что представляло бы собой дополнительную опасность для мастера Поттера.