Суд магии. Узник Азкабана.

Дня через три чтение возобновилось. Лили выглядела значительно лучше и улыбалась. Гарри держал её за руку и уговаривал: — Этот год — единственный, когда я куда-то влезал сам, на следующий я ничего не мог изменить при всём своём желании, пятый едва начался, там было только одно приключение, и то навязанное… Потерпи до конца этой книги! — Умеешь успокаивать, ничего не скажешь! — Ладно, давай послушаем Гермиону, — примиряюще сказал Джеймс. — Ты можешь сказать, что с ней тогда происходило? А то и Амелии это не нравится, да и мне тоже, говоря по правде. — Извини, папа, но — здесь было уже достаточно спойлеров. Через несколько глав всё узнаете. Могу только сказать — нам это здорово помогло, а Сириуса происходящее с Гермионой просто спасло. Глава 15 Финальный матч — Он… он вот, прислал мне, — сказала Гермиона, протягивая письмо. Гарри взял кусок пергамента. Пергамент был мокрый, слёзы капали на слова, и чернила так расплылись, что некоторые слова только угадывались. Гарри прочитал: Дорогая Гермиона! Мы проиграли дело. Мне разрешили взять его в Хогвартс. День казни будет назначен. Клювику Лондон очень понравился. Никогда не забуду, как ты нам помогала. Хагрид — Они не посмеют, — сказал Гарри. — Не посмеют. Клювокрыл не опасен. — Оказывается, куда опаснее, нежели предполагалось на тот момент. Но — при правильно поставленной защите его можно было отправить в специальный питомник… — Эт чтобы он… лапочка… совсем один… Он же не виноватый был… — Он бросался на людей, и мастер Малфой был не первым, как уже выяснилось, — отрезала Амелия. — Это была единственная возможность предотвратить казнь гиппогрифа, но для этого следовало что-то предпринять. — Да, а не мычать весь суд, — кивнул Люциус. — Я тогда бросил: «кончайте это представление» больше из-за того, что у меня от этого голова разболелась не на шутку, пришлось срочно заказывать Северусу мощнейшее средство от мигреней… — А профессор Снейп — ваш семейный целитель? — возмутилась мадам Боунс. — Нет, но он — близкий друг семьи и кроме того, многие лекарства, которыми пользуют ваши целители, мне не помогают. Поэтому мы с Северусом давно уже заключили специальный контракт, по которому я помогаю ему тестировать некоторые находки — в частности, данное снадобье, которое по неизвестным мне причинам не могут запатентовать уже третий год, хотя это снимает любую головную боль. — И не только головную, — добавил сам мастер. — Но это так, отступление. Хагрид на суде — и том, и на аппеляции — слова вымолвить не мог, только мычал, как целое стадо коров, только куда более громко, а поскольку моё место было неподалёку… Ваш друг может радоваться тому, что я не подал в суд на него самого, за преднамеренное нанесение вреда моему здоровью. — Хагрид не мог знать о ваших болях… — Я имел однажды неосторожность обсуждать свои мигрени с Северусом и Мастером Мигуэлем Кайру, когда в зале находился Хагрид. И, поскольку он потом долго при каждой встрече расспрашивал о моём самочувствии… — Хагрид? — Тык… вежливость… — Кто здесь заговорил о вежливости… — Люциус, давайте, не будем сейчас о ваших мигренях! Не это является темой… — Согласен, Корнелиус, просто наболело во всех смыслах этого слова. Но я буду вам весьма признателен, если вы перестанете чинить преграды для предоставления Северусу патента на лекарство, о котором я упоминал — а он его до сих пор не получил, в частности, по вашей милости! — Но… — Не только я один так восприимчив! Мне что, подписку организовать… — Как я могу… — Это ваши проблемы. Вы же смогли заморозить процесс — вот и размораживайте. — Это всё отец Малфоя! — возмущалась Гермиона, вытирая слёзы. — Он запугал Комиссию, этих старых глупых болтунов. Они его боятся. Конечно, можно подать апелляцию. Так всегда делают. Но вряд ли это поможет. Приговор всё равно оставят в силе. — Мисс Грейнджер, вам предстоит ответить за оскорбление ряда лиц, находившихся при исполнении служебных обязанностей, и обвинения в мою сторону, не подтверждённые никакими аргументами, за исключением чисто личностных симпатий-антипатий. — Простите, лорд Малфой, но ранее вы сами подтвердили, что Клювокрыл был не виновен… — Я не подтверждал невиновности гиппогрифа, и продолжаю утверждать, что в его отношении следовало применить те же меры, которые применяют как маги, так и маглы в отношении животных, причинивших ущерб здоровью человека. В данном конкретном случае приговор мог быть исключительно смягчён, поскольку Драко своими идиотскими действиями спровоцировал животное на бросок… Но ни о каком оправдательном приговоре речи быть не могло. Я так понял, что вы тогда изучали некоторые юридические справочники… Скажете потом, какие именно и где вы вычитали, что гиппогрифа, причинившему ученику серьёзный ущерб здоровья, следует отпустить с извинениями… А я потом дам вам литературу, которая позволит вам получить лучшее представление данного вопроса. — Не оставят! — горячо возразил Рон. — Ты больше не будешь одна этим заниматься. Я тебе помогу, Гермиона. — Ох, Рон! Гермиона, чуть не в обмороке, бросилась ему на шею. Рон сконфузился и стал неловко поглаживать Гермиону по голове. Наконец к Гермионе вернулись силы, и она выпустила Рона из объятий. — Мне, Рон, правда, правда очень жалко Паршивца, — рыдала она. — Ну ладно, ладно, — успокаивал её Рон, явно счастливый, что Гермиона отпустила его. — Паршивец был очень старый. И в общем-то, от него было мало проку.  — Тогда почему ты взъелся на бедную девочку? Кто знает, вдруг мама с папой позволят мне теперь завести сову. Из-за мер безопасности, введённых после второго появления Блэка, Гарри, Рон и Гермиона не могли по вечерам навещать Хагрида. Теперь они беседовали с ним только после уроков ухода за магическими существами. Суровый приговор подействовал на него как удар молнии. — Эт моя вина, — говорил он как никогда косноязычно. — Я… ить весь онемел. А они таки важны, во всём чёрном. Я… это… значит, совсем запутался. Пергамент из рук валится… Твои-то цифры, Гермиона, из головы вон… К тому же Люциус Малфой встал и давай их, знамо дело, дурить. Чо он сказал, то они и решили. — Что онемел — это да. А за «дурить» вас тоже можно привлечь к ответственности… — Люциус, да что с тобой сегодня? — Нарцисса положила руку ему на лоб. — Что это тебя на законодательство потянуло? — Ладно, подадим апелляцию! — кипел Рон. — Не сдавайся. Мы уже этим занимаемся. Хагрид сопровождал класс в замок. Впереди, сразу перед ними, шёл Малфой, как всегда, в сопровождении Крэбба и Гойла. Малфой, издевательски смеясь, то и дело оглядывался. — Навряд ли поможет, Рон, — грустно покачал головой Хагрид. — Поди-кось с ними справься. Комиссия у Малфоя в кулаке. Я вот чо думаю: пусть у Клювика последние-то денёчки будут самые что ни на есть вольготные. Мой это долг… С этими словами Хагрид повернул обратно в хижину, спрятав лицо в огромный носовой платок. — Ха-ха-ха! Разревелся! Малфой с неизменными спутниками стояли, прислушиваясь, в главных дверях замка. — Вы видели что-нибудь более жалкое?! — воскликнул Малфой. — И это наш учитель! Гарри с Роном бросились к Малфою, но Гермиона их опередила. Хлоп! Размахнувшись, она изо всех сил ударила Малфоя по щеке. Малфой покачнулся. Гарри, Рон и Крэбб с Гойлом остолбенели. А Гермиона размахнулась ещё раз. — Серьёзно?! — Я ещё слабо ударила. Меня дядя на летних каникулах пытается учить кое-каким приёмам каратэ… Но тогда я от злости… — Мне после пришлось два зуба отращивать! — Ты ещё скажи, что не заслужил! Одно дело — хотя тоже не самое достойное! — издеваться над ровесником, и совсем другое — взрослым, да ещё и официально — преподавателем. Если тебе что-то не нравится, ты мог подать жалобу — директору, в Попечительский совет — но не устраивать подобную травлю… — Не смей так говорить о Хагриде, ты, злобная дрянь… — Гермиона! — севшим голосом проговорил Рон, пытаясь отвести занесённую руку Гермионы. — Не мешай, Рон! — Гермиона вынула волшебную палочку. Малфой сделал шаг назад, Крэбб и Гойл, онемев, ждали распоряжений. Зал тоже онемел, ожидая продолжения, Амбридж, судя по всему, только и ждала возможности хоть на чём-то отыграться за свои обиды… И почему это Магия так к ней жестока?! Она ведь во всём права! Эти щенки не смели пасть разевать против Министра и против Неё! — Пошли, — буркнул Малфой. Компания вошла в замок и устремилась к лестнице, ведущей в подвалы. — И это всё, что ты мог сказать?! — Трус! — Как издеваться над тем, кто тебя уже не слышит и не может поставить на место — ты высоко нос задираешь, а стоит получить по роже — сразу сдуваешься?! Гарри с Роном пошли в конец класса, сели за последний стол и открыли сумки. — А где Гермиона? — спросил Рон, оглядев класс. Гарри тоже огляделся. Гермионы в классе не было. Но ведь она стояла рядом, когда он открывал дверь! — Как странно, — сказал Гарри Рону. — Может, она забежала в туалет? Но Гермиона так на уроке и не появилась. — И куда вы делись?! — Ничего себе — мисс Грейнджер прогуливает занятия! — Я… я… забыла… — прошептала девочка. — Ей пошли бы на пользу Веселящие чары, — пошутил Рон по дороге в Большой зал. Класс шёл на обед в превосходном настроении, лица у всех сияли. Но Гермиона не пришла и на обед. К концу обеда после яблочного пирога Веселящие чары слегка повыветрились, и Гарри с Роном стали ощущать беспокойство. — Как, по-твоему, не мог Малфой что-нибудь ей сделать? — спросил, нахмурившись, Рон по дороге к башне Гриффиндора. Прошли мимо дежурных троллей, сказали Полной Даме пароль («Флиббертигиббет») и протиснулись в проём гостиной. — Кошмар… — Представляю, сколько времени вам понадобилось, чтобы выучить этот пароль… — Это верно, — вздохнул Дин. — Тем более, что наша Дама не прощает малейшей ошибки… Я тогда пять минут стоял, на все лады долдоня этого «гиббета», пока она надо мной не сжалилась… — Полагаю, не столько над тобой, сколько над собой, — хмыкнул Шеймус. — И хорошо, что Невилл был с нами, он бы и за полчаса не справился! Гермиона как ни в чём не бывало крепко спала, уронив голову на учебник нумерологии. Друзья сели по обе стороны, и Гарри толкнул её в бок. — А? Что? — проснулась Гермиона, непонимающе озираясь по сторонам. — Пора идти? Какой сейчас урок? — Прорицание, через двадцать минут, — вразумил её Гарри. — Гермиона, почему ты пропустила заклинания? — Что? Не может быть! — вскрикнула Гермиона. — Я забыла пойти на заклинания! — Но как ты могла забыть? Ты ведь дошла с нами до самого порога! — Вот именно, мисс Грейнджер? — Полагаю, после этого нам предстоит весьма и весьма продолжительный разговор. Сметвик, вам придётся потом снова осмотреть мисс Грейнджер… — Простите, мадам Боунс, я догадываюсь, о чём вы… И если вы правы, то это объясняет те странности, которые обнаружили мои коллеги. — ?! — Полагаю, это имеет смысл обсудить после конца этой книги, мы ведь точно не знаем… — Я более, чем уверена. …Они втроём поднялись по лестнице в кабинет профессора Трелони. Здесь, как всегда, было жарко и царил полумрак. — Ладно, я могу понять, что полумрак необходим для лучшего восприятия… Но неужели было так уж тяжело проветрить помещение или наложить на него чары? — Может, вы скажете это профессору? На каждом столике матово поблёскивал хрустальный шар. Гарри, Рон и Гермиона сели за один шаткий столик. — Я думал, мы будем глядеть в хрустальный шар в следующем семестре. — Рон осторожно оглянулся, нет ли поблизости профессора предсказаний. — Не расстраивайся, — заметил Гарри. — Это значит, что мы покончили с хиромантией. Мне уже тошно от её фокусов, как возьмёт в руку мою ладонь, так и закатит глаза. — Добрый день всем, — плавно пропел знакомый туманный голос, сопровождаемый явлением профессора Трелони откуда-то из густой тени. Подружки Парвати и Лаванда задрожали от возбуждения, их лица освещало молочно-белое сияние, исходившее от магического кристалла перед ними. — Я решила заняться магическим кристаллом немного раньше, чем планировала. — Профессор Трелони села спиной к огню и оглядела класс. — Богини судьбы поведали мне, что магический кристалл войдёт в ваш июньский экзамен. Гермиона фыркнула. — Богини судьбы ей поведали, ну, знаете ли! Она же сама готовит экзамен… Отличное предсказание! — Гермиона даже не потрудилась опустить голос до шёпота. — Мисс Грейнджер, вам не кажется, что в данной ситуации вы тоже не далеко уходите от мастера Малфоя? — Простите, но у меня выработалась аллергия на эту предсказательницу. Всякий раз… — Может, и у меня аллергия на этого… — Тогда у тебя аллергия на большинство людей, правда, в одних случаях она более выражена, в других — притуплена, — фыркнул Рон. Лицо профессора всё время оставалось в тени, так что трудно было сказать, слышала ли она Гермиону. Как бы то ни было, она невозмутимо продолжала: — Гадание по магическому кристаллу — утончённое искусство. Я не ожидаю, что хотя бы один из вас, — говорила она нараспев, — станет с первого раза Провидеть, вглядываясь в бездонную глубину кристалла. Начнём с упражнений. Прежде всего, надо научиться расслаблять сознание и наружные глаза… — Напрасно ты смеёшься, — сказала вдруг Тонкс, обращаясь к Гермионе. — Я как-то присутствовала на семинаре мадам Глориандры, известной французской прорицательницы, она начала его чуть только не этой самой фразой. — И вам это помогло? — Представь себе. Вернее, может быть, это не было полноценным пророчеством, но шар тогда дал ответ на тот вопрос, который к тому времени довольно долго меня мучил, — улыбнулась Тонкс. — Возможно, вы просто так долго думали об этом, что любая муть могла быть воспринята вами, как… — В принципе, это возможно. Но дело в том, что шары мадам Глориандры были особенные. В принципе, они индивидуальны и, если кто-то один и видит что-то… То — только один человек, как бы близко ни сидел второй, то, даже если этот Второй и превосходит своим даром Первого, он ничего не увидит. Исключение представляют лишь особые Хрустальные Шары, изготовленные строго определённым образом, доступным лишь единичным магам… Глориандра — единственная европейка, способная с ними работать, и то — у неё в роду был кто-то с востока, поэтому она смогла настроить шары так, чтобы видеть то же, что и мы — заранее получив наше согласие на это. И — она видела точно то же, что и я, мисс Грейнджер. Возможно, у неё тоже были проблемы… Но я очень сильно сомневаюсь в том, что в один Шар могли одновременно заглянуть две женщины с одной и той же проблемой, получив при этом один и тот же ответ. Из груди Рона вырвался смешок, и он прижал кулак ко рту, чтобы не разразиться неудержимым хохотом. Между тем профессор Трелони продолжала мурлыкать: — Тогда у вас откроется Третий глаз и заговорит подсознание. И возможно, уже сегодня в конце урока, если улыбнётся Фортуна, кто-нибудь из вас сподобится Увидеть. Итак, начнём. — В принципе, это невозможно. Семинар, о котором я рассказывала, проходил в несколько этапов, и мадам Глориандра ясно сказала: для того, чтобы Увидеть, предварительно необходимо делать упражнения в течение нескольких недель, а не часов. Гарри чувствовал себя ужасно глупо: сидит и тупо смотрит внутрь хрустального шара, стараясь выгнать из головы назойливо вертящиеся слова «чушь собачья»! Слова не желали уйти, тем более что Рон то и дело хихикал, а Гермиона презрительно фыркала. — Вы что-нибудь видите? — спросил он друзей после пятнадцати минут глазения. — Да, вижу, — ответил Рон. — Прожжённое пятно на столе. Кто-то, наверное, уронил на этот стол свечу. — Бессмысленная трата времени, — прошипела Гермиона. — Сколько можно было бы сделать полезного! Хотя бы, например, прочитать про Веселящие чары. — Зачем вы в принципе взяли Пророчества, если совершенно в них не верите? — Ваша привычка хвататься за всё подряд когда-нибудь вас погубит! — И в самое ближайшее время, если это… — мадам Боунс не стала заканчивать, сердито сверля взглядом Гермиону и Дамблдора. Первая смотрела в книгу, второй предпринял очередную попытку съесть лимонную дольку… Непонятно, на что он рассчитывал — пришлось сделать паузу в чтении и привести директора в божеский вид. МакГонагалл на всякий пожарный обшарила все карманы расстроенного старика, выудила ещё одну коробочку и уничтожила её. Дамблдор издал жалобный стон, но ничего не сказал. Мимо прошелестела юбками профессор Трелони. — Помочь кому-нибудь расшифровать таинственные туманные знаки внутри кристалла? — пропела она под звяканье браслетов. — Мне не надо, — прошептал Рон. — И так ясно, что они значат. Сегодня вечером будет туман. Гарри с Гермионой не выдержали и прыснули. — Пожалуйста, не мешайте, — кротко попросила профессор Трелони. И головы всех учеников повернулись к друзьям. Парвати с Лавандой возмущённо переглянулись. — Вы нарушаете вибрацию пространства ясновидения. Профессор подошла к их столу, подсела к ним и всмотрелась в шар. Сердце у Гарри ёкнуло. Он точно знал, что сейчас произойдёт… — Здесь что-то движется, — прошептала профессор, приблизив лицо к шару. — Что это? Он был готов поспорить на что угодно, даже на свою «Молнию», — ничего хорошего Трелони не увидит. И действительно… — Мой мальчик… — вздохнула профессор и посмотрела на Гарри. — Он здесь, это видно, как никогда раньше…  — Ну, это она явно играет… Скажите, как выглядят ваши шары? — поинтересовалась Тонкс. — Как… обычно… — Да нет, шары бывают самые разные, по размеру, по цвету, оформлению, некоторые представляют собой обычный шар на подставке, а иногда шар вставлен в рамку… Как выглядят те, с которыми работали вы? — Обычные стеклянные шары на стеклянной подставке-призме… — Стекло цветное? — Нет… — Тогда это точно спектакль. Шары Глориандры были не стеклянные, а из горного хрусталя, и переливались золотом, — вспомнила Тонкс. Многие смотрели на девушку с удивлением. Крадётся, всё ближе… Гр… — О господи! — воскликнула Гермиона. — Неужели опять Грим? Просто смешно! Профессор Трелони вскинула на Гермиону огромные глаза, Парвати что-то шепнула Лаванде, и обе тоже воззрились на бунтарку. В глазах профессора полыхнул гнев. — К своему прискорбию, должна сказать, милочка, что с той минуты, как вы появились в классе, мне было абсолютно ясно, что в вас нет того, что необходимо для благородного искусства ясновидения. У меня до вас никогда не было ученика, в котором до такой степени отсутствует духовность. На секунду в классе повисла абсолютная тишина. — Прекрасно! — Гермиона встала, взяла учебник «Как рассеять туман над будущим» и сунула его в сумку. — Прекрасно! — повторила она и, вскинув сумку на плечо, чуть не столкнула Рона вместе со стулом. — Моё терпение лопнуло. Я ухожу. — Мисс Грейнджер, ваше поведение совершенно возмутительно! — сурово сказала леди Лонгботтом. — И в данной ситуации вы повели себя отнюдь не лучше, чем мастер Малфой — с Хагридом, с той лишь разницей, что профессор Трелони в итоге не попала под суд. — Если бы в вашем присутствии вашему другу постоянно пророчили самую трагичную судьбу по десять раз за урок, посмотрела бы я на вашу реакцию! * * * В пасхальные каникулы никакого отдыха не получилось. Третьекурсникам по всем предметам задали горы домашних заданий. Невилл Лонгботтом был на грани нервного срыва. И не он один. — И это называется каникулы! — взорвался на третий день Шеймус Финниган. — Экзамены ещё через сто лет! О чём только они себе думают! — Не через сто лет, а через несколько месяцев! И готовиться к экзаменам следует загодя, если вы не хотите их завалить! — И без домашних заданий вы ничего не выучите! Но труднее всего приходилось Гермионе. Даже без прорицания у неё было несравненно больше предметов, чем у остальных. Вечером она последняя покидала гостиную, наутро первая приходила в библиотеку. Под глазами у неё были синяки, как у Люпина, а глаза то и дело на мокром месте. Рон засел за подготовку апелляции. Клювокрыла надо было спасать. Покончив с очередной порцией своих уроков, он брал толстенные тома с увлекательными названиями: «Психология гиппогрифов», «Дичь или хищник? Исследование злобности гиппогрифов» — и уходил в них с головой, забыв даже про свою ненависть к Живоглоту. — К сожалению, знать одну только психологию животного в данной ситуации недостаточно. Безусловно, этот предмет следовало бы как следует изучить Хагриду и мастеру Малфою до этого урока… потому как оба тогда наделали грубых ошибок. ОБА! — мадам Боунс повысила голос, видя, что Хагрид и Рон открыли уже рты для возражений. — Безусловно, это не оправдывает ни одного из них… Но и оправданием для гиппогрифа служить не может. Вам следовало искать соотношение психологии и юриспрунденции, с уклоном ко второму. Гарри подстраивал выполнение домашних заданий к расписанию тренировок и бесконечным напутственным беседам Вуда. Матч Гриффиндора со Слизерином был назначен на первое воскресенье после каникул. Сейчас слизеринцы опережали все команды на двести очков. А это значило, что гриффиндорцы выиграют Кубок только в том случае, если наберут большее количество очков, о чём Вуд без конца им напоминал. Стало быть, победа во многом зависела от Гарри: только он может, поймав снитч, принести команде сразу сто пятьдесят очков. — Запомни, — не уставал повторять Вуд, — ты должен поймать снитч, только когда мы наберём больше пятидесяти очков. Больше пятидесяти, Гарри, иначе матч мы выиграем, а Кубок будет не наш. Ты это усвоил? Ты должен поймать снитч… — Я ПОНЯЛ, ОЛИВЕР! — сорвался в конце концов Гарри. Предстоящий матч буквально свёл с ума всех гриффиндорцев. — Они регулярно сходят с ума, перед каждым матчем, это диагноз, — многие возвели очи горе. Последний раз они выиграли Кубок семь лет назад, когда ловцом был легендарный Чарли Уизли (второй сын в семье Уизли). Но Гарри был готов побиться об заклад, что никто, даже Вуд, так страстно не желал победить, как он. Неприязнь между ним и Малфоем достигла своего пика. Малфоя до сих пор жгло воспоминание о комке грязи в затылок, тем более что Гарри как-то удалось избежать наказания. А Гарри всё ещё помнил лжедементоров, которыми Малфой хотел сорвать матч. Но больше всего он хотел отомстить Малфою за Клювокрыла — одержать над ним победу перед всей школой. — Мстительность — плохое чувство. — Возможно… Но не надо было быть таким засранцем! — фыркнул «мститель». Ещё ни один матч не приближался в такой накалённой атмосфере. К концу каникул отношения между командами и факультетами достигли точки кипения. То и дело в коридорах возникали мелкие стычки, вылившиеся в грандиозное сражение между четверокурсником из Гриффиндора и шестикурсником из Слизерина. В результате обоих пришлось отправить в больничный отсек — у них из ушей полез лук-порей. Хуже всего приходилось Гарри. Слизеринцы подставляли ему подножки, да так, чтобы он обязательно упал. Крэбб с Гойлом пытались атаковать его, куда бы он ни пошёл, но, увидев его в окружении команды, сейчас же отступали. Вуд распорядился, чтобы Гарри никуда не ходил один, на случай, если слизеринцы решат вывести его из игры накануне матча. Гриффиндорцы лицом к лицу встретили опасность. И теперь Гарри, окружённый возбуждённой толпой, то и дело опаздывал на уроки. — Минус пятьдесят баллов Гриффиндору… в общей сложности в то время, — пояснила бывшая деканша. * * * Накануне матча никто в гриффиндорской гостиной не занимался обычными делами. Даже Гермиона отложила на время книги. — Не могу работать, — нервничала она. — Не могу сосредоточиться. — ГРЕЙНДЖЕР?! — ГЕРМИОНА?! — ТЫ ЧТО, ЗАБОЛЕЛА?! — ДА БЫТЬ ТОГО НЕ МОЖЕТ! * * * Этой ночью он спал очень плохо. Сначала ему приснилось, что он проспал и Вуд кричит ему: «Где ты был? Нам пришлось выпустить Невилла Лонгботтома!» Все — и не в последнюю очередь свежеиспечённый запасной ловец Гриффиндора — весело засмеялись. — И как я играл, Оливер не говорил? — Да нет… Я проснулся раньше, извини… Затем Гарри приснилось, что Малфой и другие игроки Слизерина прилетели на матч на драконах. Гарри носился по полю с головокружительной скоростью, пытаясь уклониться от пламени, изрыгаемого драконом Малфоя, и тут вспомнил, что забыл свою «Молнию» в спальне. Гарри свалился с метлы, упал на землю и проснулся. — И с какой такой метлы ты упал, если ты её забыл? — А на каком драконе летал Драко? — Да не помню я! Это сон был, вообще-то говоря! Прошло несколько секунд, прежде чем Гарри осознал, что матч ещё не начался, что он спокойно сидит в своей кровати и что слизеринцам ни в коем случае не разрешат играть в квиддич верхом на драконах. Гарри почувствовал, что его горло совершенно пересохло. Он тихо встал и подошёл к окну, у которого стоял серебряный кувшин с водой. Наполнив кубок и выпрямившись, Гарри выглянул в окно. На улице было тихо и пусто. Верхушки деревьев в Запретном лесу неподвижно застыли, а у Гремучей ивы был абсолютно невинный и безобидный вид. Похоже, погода будет идеальной для квиддича. Гарри допил воду, поставил кубок на столик и уже собирался отвернуться от окна, как вдруг что-то привлекло его внимание. По серебристому лугу крался какой-то зверь. — Ну, зверей в Хогвартсе и в окрестностях было более, чем предостаточно, ничего особенного… — Угу, если от всего не ждать опасности… Гарри метнулся к кровати, схватил с тумбочки очки и поспешно вернулся к окну. Неужели это Грим… нет… только не сейчас… не за несколько часов до матча… Он прильнул к стеклу и где-то через минуту отчаянных поисков наконец заметил то, что искал. Теперь этот зверь бежал по опушке леса… но это был вовсе не Грим… это был кот… Узнав высоко поднятый рыжий хвост, напоминающий ёршик для чистки бутылок, Гарри испытал такое облегчение, что еле успел ухватиться за щеколду, чтобы не упасть. Это всего лишь Живоглот… Всего лишь Живоглот? Гарри прижался носом к стеклу. Кот наконец остановился. Гарри не сомневался, что видит, как кто-то ещё движется там, в тени деревьев. В следующую секунду на опушке появился огромный лохматый чёрный пёс. Озираясь по сторонам, пёс, крадучись, побежал через луг, а рядом с ним бежал Живоглот. Гарри смотрел на них, выпучив глаза. Если это был Грим, то есть предзнаменование скорой смерти Гарри, то его не должен был видеть никто, кроме самого Гарри, но, судя по всему, Живоглот тоже видел Грима. — Рон! — прошипел Гарри, повернувшись к спавшему другу. — Рон! Проснись! — А? — сонно встрепенулся Рон. — Я хочу, чтобы ты сказал мне, что именно ты видишь, — прошептал Гарри. — Да сейчас же ночь, Гарри, — неразборчиво пробормотал Рон. — Что там у тебя случилось… — Там, внизу… — начал Гарри, снова выглядывая из окна. Живоглот и собака исчезли. Гарри залез на подоконник, но их нигде не было видно, и он никак не мог понять, куда они делись. Сзади донёсся громкий храп, и стало ясно, что Рон снова уснул. — Лорд Блэк?! — Я не знал, что у Гарри такой плохой сон… Мы, собственно, потому и встречались с Живоглотом по ночам, чтобы никого не пугать, форма-то у меня… зловещая, — развёл руками анимаг-собака. * * * На следующее утро, когда Гарри вместе с другими игроками сборной Гриффиндора вошёл в Большой зал, их встретили огушительными аплодисментами. Гарри широко ухмыльнулся, увидев, что им аплодируют не только свои, но и ученики Рейвенкло и Хаффлпаффа. Когда они проходили мимо стола Слизерина, раздался громкий свист. Гарри скосил глаза, заметив, что Малфой выглядит даже бледнее, чем обычно. — Флинт накрутил. Предыдущая встреча закончилась… не самым лучшим образом для меня и Маркус угрожал, что в случае повторения… — Угрожал! Потому что ты упустил верную победу! За завтраком Вуд требовал от всех игроков поесть как можно плотнее, хотя сам так и не притронулся к еде. А затем, не дав никому доесть, поспешно вывел команду из зала, прежде чем оттуда вышел хоть один человек. Вуд хотел, чтобы они первыми узнали, в каких погодных условиях им предстоит играть. Когда они выходили, снова разразились аплодисменты. — Удачи, Гарри! — крикнула Чжоу Чанг, ловец сборной Рейвенкло, и Гарри почувствовал, что краснеет. — Эй! — Дафна сердито посмотрела на китаянку, но та и сама была удивлена такой реакции. Джинни закусила губу, но Блейз взял её за руку. Когда они вышли из раздевалки, по трибунам прокатилось настоящее цунами приветствий. Три четверти зрителей размахивали алыми флагами с изображённым на них львом, эмблемой Гриффиндора, или транспарантами с надписями типа «ВПЕРЁД, ГРИФФИНДОР!» и «КУБОК — ЛЬВАМ!». На трибуне Слизерина сидело примерно двести болельщиков в зелёных одеждах, на их знамёнах поблёскивала зелёная змея, а в самом первом ряду, как и все вокруг него одетый во всё зелёное, сидел профессор Снейп и мрачно ухмылялся. — И откуда только взялось такое предубеждение? В моё время Слизерин не был факультетом отверженных! И взаимоотношения между ним и остальными… может, не были дружескими, но и без сегодняшнего остракизма! — В ваше время, Августа, Вы-сами-знаете-кто ещё не начал свою войну с магическим миром, вербуя себе сторонников исключительно среди слизеринцев… — Не исключительно, — возразили трое носителей Метки, присутствовавшие в зале. — Да, вспомните Питера! — И Питер был не единственным, только во Внутреннем круге было два хаффлпаффца, два гриффиндорца и рейвенкловец! — Такими высказываниями, Альбус, вы лишний раз настраиваете людей против тех, кто решением Шляпы оказался на определённом факультете, по каким-то непонятным причинам неугодном персонально вам! — Шляпа принимает решение, отталкиваясь от внутреннего выбора студентов… — Одиннадцатилетних детей! Какой такой может быть выбор? В этот период характер учеников ещё не сформировывается окончательно, и в итоге вашей политики дети становятся изгоями, едва поступая в школу… — мадам Боунс качала головой. — Моей политики?! — Не на пустом же месте возникла эта вражда. И ведь не только ученики относятся к Слизерину с предубеждением, я проверила ведомости — за одинаковые успехи ученики Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпаффа получают от преподавателей Трансфигурации, Травологии, ЗоТИ, Рун, Арифмантики по пять баллов, Слизеринцы — по одному. За одну и ту же ошибку или одинаково серьёзное хулиганство ученики трёх факультетов зарабатывают по одному-два штрафных балла, четвёртый — угадайте, какой — по пять. Декан Слизерина пытался своей «пристрастностью» исправить ситуацию, профессор Флитвик — единственный, кто относится ко всем ровно… Почему же он так одинок в этом стремлении к справедливости? — И, надо сказать, Северус, если вы хотите носить цветные мантии, выбирайте тёмные тона, они вам больше идут, чем та тряпка, в которую вы тогда завернулись, — попыталась увести разговор в сторону МакГонагалл, но Амелия смотрела на неё так, что стало ясно: разговор у них ещё будет. — А вот и сборная Гриффиндора! — завопил Ли Джордан, который, как обычно, выступал в роли комментатора. — Поттер, Белл, Джонсон, Спиннет, Уизли, Уизли и Вуд. Все признают, что это лучшая сборная факультета Гриффиндор за последние несколько лет… Громкие недовольные выкрики, донёсшиеся с трибуны Слизерина, заглушили комментарий. — А вот на поле появилась команда Слизерина, — продолжил Джордан, когда на стадионе воцарилась относительная тишина. — Её выводит капитан сборной Маркус Флинт. Он произвёл в своей команде некоторые замены и, похоже, предпочёл габариты мастерству… Трибуна Слизерина снова неодобрительно завопила. Однако Гарри отчётливо видел, что у Джордана, в общем-то, имелись основания для такого заявления. Малфой был не просто самым маленьким игроком Слизерина — на фоне невообразимо огромных остальных игроков он был самым крошечным. — Всё равно высказывание было хамским. Я настаиваю на том, чтобы мистеру Джордану запретили заниматься комментаторской деятельностью! — Но… — По крайней мере, на те матчи, в которых участвуют лица, состоящие с мистером Джорданом в дружеских отношениях или наоборот. Комментатор должен быть беспристрастным, — сурово сказала леди Лонгботтом. Анджелина, победно вскинув сжатый кулак, облетела кольца Слизерина, а под ней бушевало от восторга алое море… — ОЙ! Анджелина чуть не слетела с метлы — в неё внезапно врезался Маркус Флинт. — Извини! — буркнул Флинт, когда внизу раздался возмущённый рёв стадиона. — Я её не заметил! В следующее мгновение подоспевший Фред Уизли обрушил свою биту на затылок Флинта. Флинт ткнулся носом в рукоятку собственной метлы, и на поле закапала кровь. — Тоже не заметили, мистер Уизли? — …Мяч у Гриффиндора… нет, уже у Слизерина, — продолжал Ли. — Нет, Гриффиндор снова перехватывает мяч. Квоффл у Кэти Белл, она устремляется к кольцам Слизерина… ЭТО БЫЛО НАМЕРЕННОЕ НАРУШЕНИЕ! Монтегю, охотник слизеринцев, преградил Кэти путь и, вместо того чтобы выхватить из её рук мяч, схватил её за голову, Кэти завертелась в воздухе, и, хотя ей удалось не упасть, она выпустила квоффл. — Ну и как после этого можно относиться… — Гриффиндор также не раз замечался в грязной игре, — сказала мадам Боунс. — Я однажды видела статистику несчастных случаев на квиддиче, Слизерин опережает гриффиндорцев только на пять случаев. Мадам Трюк, пронзительно свистнув, подлетела к Монтегю и начала что-то кричать ему. Минуту спустя Кэти отлично выполнила пенальти, переиграв вратаря Слизерина. — ТРИДЦАТЬ-НОЛЬ! — завопил Джордан, — НУ ЧТО, ПОЛУЧИЛ ЗА СВОЮ НЕЧЕСТНУЮ ИГРУ, ГРЯЗНЫЙ… — Джордан, если вы не можете комментировать непредвзято… — перебила его профессор МакГонагалл. Она, как всегда, сидела рядом с комментатором и контролировала его. — К сожалению, не всегда удавалось… — Тогда вам следовало найти или другого комментатора, или того, кто лучше мог бы его контролировать. Это возмутительно. — Я только описываю то, что происходит, профессор! — возмутился тот. Над правым ухом Гарри просвистел бладжер, пущенный в него гигантским загонщиком Слизерина по фамилии Дерек. А в следующую секунду второй бладжер скользнул по его локтю. Второй загонщик Слизерина, Боул, тоже летел в направлении Гарри. Гарри краем глаза заметил, как Дерек и Боул приближаются к нему с двух сторон, занося дубинки, и… В последний момент перед столкновением он направил «Молнию» круто вверх, и Боул с Дереком врезались друг в друга. Раздался неприятный хруст. — Похоже, назревало серьёзное нарушение… — Надеюсь, ребята не сильно пострадали? — Стукнулись головами, и мётлы после этого пришлось менять, — отозвался Маркус. — Досадно, но за Молнией угнаться было никак невозможно, а эти двое были не очень-то сильны в манёвренности… …Кэти забросила ещё один мяч, и счёт стал пятьдесят-десять. Фред и Джордж Уизли, подняв биты, окружили её на тот случай, если кто-то из слизеринцев захочет отомстить ей за успех. Боул и Дерек воспользовались их отсутствием и направили оба бладжера в Вуда. Тяжёлые чёрные мячи один за другим врезались капитану гриффиндорцев в живот, и Вуд задохнулся, согнулся пополам и соскользнул с метлы. К счастью, он не разжал руки и потому не упал на землю, а просто повис на метле. Мадам Трюк была вне себя от ярости. — Нельзя атаковать вратаря, если квоффл находится за пределами штрафной площадки! — пронзительно завопила она, обращаясь к Дереку и Боулу. — Пенальти! — В большом спорте за такое виновника могли дисквалифицировать и притом надолго, — сказал кто-то из министерских сотрудников. Анджелина безошибочно выполнила штрафной удар, и наконец разрыв составил пятьдесят очков. Несколько мгновений спустя Фред Уизли направил бладжер в Уоррингтона и выбил из его рук квоффл, а Анджелина подхватила его и забросила в кольцо Слизерина, увеличив счёт. Семьдесят-десять. Зрители орали так громко, что охрипли. Преимущество Гриффиндора теперь составляло шестьдесят очков, и если бы Гарри сейчас удалось поймать снитч, то Кубок школы по квиддичу был бы в их руках. Гарри физически ощущал, как за ним следят сотни глаз; он летал над полем, оставив остальных игроков далеко внизу, а за ним, стараясь не отставать, летал Малфой. И тут он заметил то, что искал. В семи-восьми метрах над ним поблёскивал золотой снитч. Гарри резко набрал скорость, в ушах засвистел ветер, он уже вытянул руку, но вдруг «Молния» замедлила ход, и… Гарри в ужасе оглянулся и сразу понял, в чём дело. Отставший от него Малфой в отчаянии ухватился за прутья метлы Гарри и тянул её назад. — Мастер Малфой! Это правда?! — Чего только не сделаешь… — Мастер Малфой. Я не являюсь сотрудником соответствующего Отдела… Но я донесу до сведения оного ваш проступок и более, чем уверен, что вам будет запрещено впредь играть, по меньшей мере, в школе, — пригрозил тот же чиновник. — Ты… — начал Гарри и захлебнулся от ненависти. Он был настолько разъярён, что не раздумывая ударил бы сейчас Малфоя, но не мог до него дотянуться. Малфой, тяжело дыша и напрягаясь изо всех сил, удерживал «Молнию» на месте — лицо его было залито потом, но глаза злобно сверкали. И в результате он добился того, чего хотел, — снитч снова исчез. — Пенальти! Пенальти! В жизни не видела такого грязного приёма! — закричала мадам Трюк, подлетая к скрючившемуся на своём «Нимбусе-2001» Малфою. — ПОГАНЫЙ УБЛЮДОК! — завопил Ли Джордан, предусмотрительно вскочив с микрофоном в руках и отпрыгнув подальше от профессора МакГонагалл. — ПОГАНЫЙ, ГРЯЗНЫЙ… Но профессор МакГонагалл вовсе не собиралась делать ему замечания. Она потрясала кулаком, со злобой глядя на Малфоя, и яростно выкрикивала что-то, не замечая, что её остроконечная шляпа упала на землю. — Я потом долго был штатным полотёром подземелий, — сообщил Драко своей обуви. — …Квоффл у Анджелины Джонсон, — донёсся до Гарри голос Ли Джордана. — Давай, Анджелина, ДАВАЙ! Гарри огляделся. Все игроки Слизерина, кроме Малфоя, даже их вратарь, рванулись по направлению к Анджелине, пытаясь заблокировать её. Гарри развернул «Молнию», пригнулся так низко, что практически улёгся на рукоятку метлы, и со скоростью пули устремился на слизеринцев. — А-А-А-А! — донёсся до него испуганный вопль. Сборная Слизерина разлетелась в разные стороны, и Анджелина устремилась вперёд — путь был расчищен. — Кажется, это была Голова Ястреба? — Да, и великолепно выполненная… — ОНА ЗАБИЛА! ОНА ЗАБИЛА! — завопил Джордан. — Гриффиндор ведёт со счётом восемьдесят-двадцать! Гарри, едва не врезавшись в трибуны, затормозил в самый последний момент, развернулся и снова взмыл над центром поля. И тут он увидел нечто, что заставило его сердце сжаться. Малфой с видом триумфатора устремился вниз — там, в метре над травой, поблёскивал крошечный золотой мячик. Гарри направил метлу вниз, но Малфой уже был слишком далеко. — Давай! Давай! Давай! — отчаянно вопил Гарри, подгоняя метлу. Он постепенно приближался к Малфою. Гарри, распластавшись на метле, уклонился от бладжера, который послал в него Боул. Его голова уже была на уровне ног летевшего параллельно ему Малфоя… вот они поравнялись… Гарри всем телом резко наклонился вперёд, отрывая от метлы обе руки. Одной он ударил Малфоя по тянущейся к мячу руке, а другой… — Это тоже было серьёзное нарушение в данной ситуации не следовало засчитывать снитч, — сказал кто-то из авроров, хорошо знакомый с правилами. — ДА! Он вышел из пике, вскинув руку в воздух, и стадион взорвался аплодисментами и криками. Гарри взмыл над ревущими трибунами, в ушах его стоял странный звон, а в кулаке был крепко зажат крошечный золотой мячик, беспомощно хлопающий серебряными крылышками. Вуд, из глаз которого ручьями текли слёзы, подлетел к Гарри, обхватил его за шею и разрыдался, уткнувшись ему в плечо. Подлетевшие следом Фред и Джордж с силой захлопали его по спине, а затем до Гарри донеслись вопли Анджелины, Алисии и Кэти: «Кубок наш! Кубок наш!» Сборная Гриффиндора, превратившись в многорукое и многоногое чудовище, хрипло вопя, опустилась на землю. И тут на поле начали одна за другой накатывать алые волны болельщиков. Их кулаки, как градины, забарабанили по плечам и спинам игроков. У Гарри было такое впечатление, словно он оказался посреди бурного моря тел и вот-вот утонет в нём. А затем толпа подняла его и других игроков сборной на руки. Гарри, взлетев над толпой и наконец оказавшись на свету, сразу увидел Хагрида, с головы до ног обвешанного алыми розетками. — Ты разбил их, Гарри, ты их разбил! — вопил великан. — Я ещё расскажу об этом Клюву! Потом Гарри увидел Перси Уизли, который, позабыв о своей привычной напыщенности и важности, прыгал как безумный. А профессор МакГонагалл рыдала громче, чем Вуд, вытирая лицо огромным флагом Гриффиндора. Пробившиеся к Гарри сквозь толпу Рон и Гермиона даже не нашлись что сказать и просто улыбались, глядя на него. Толпа поднесла Гарри к трибуне, на которой с гигантским Кубком в руках стоял Дамблдор. Когда всхлипывающий капитан передал Гарри Кубок и он поднял его в воздух, он подумал, что в этот момент он мог бы создать самого лучшего в мире Патронуса. — Но это было не совсем справедливо, учитывая удар по руке от мастера Поттера. Срочно призвали Игровой Кодекс и выявили один не вполне ясный момент. Драко за «хватание» по правилам большого спорта следовало дисквалифицировать до конца сезона, предоставив Слизерину доигрывать матч без ловца… и без пятидесяти штрафных. Но и Гриффиндор должен был быть оштрафован за удар по руке от своего ловца, на тридцать очков и снитч пришлось бы отлавливать заново… И что прикажете делать теперь, по прошествии полутора лет? Матч уже не отменишь и не переиграешь… — Но это же школьный матч, здесь правила несколько… — начала было мадам Трюк. — Возможно, что-то и можно было простить, но не столь серьёзные проступки!