Суд магии. Узник Азкабана.

Глава 22 Снова совиная почта — продолжила Гермиона, не давая слушателям вновь углубиться в диспуты относительно правомерности и допустимости описываемых событий. Девочка догадывалась, что в этот раз Приговор для некоторых обвиняемых будет куда серьёзней, чем предыдущие и боялась даже предположить, что они огребут в конце — по совокупности. С другой стороны… Почему они и в самом деле не сделали нормальное расписание, чтобы не возникло необходимости в использовании Маховика? Можно подумать, что Дамблдор ещё перед началом года решил отправить их в прошлое… Но зачем? Зачем ему понадобилось действовать именно таким образом?! И ведь она и в самом деле чувствовала себя тогда самым неважным образом, и даже после того, как отказалась от Маховика — далеко не сразу её состояние вошло в норму. — Гарри! — Глядя на часы, Гермиона дёрнула его за рукав. — Ровно через десять минут Дамблдор запрёт дверь. Нам нужно вернуться в больничное крыло, и чтобы нас никто не заметил. — Да-да, — кивнул Гарри, отрывая взгляд от неба. — Пошли… Они проскользнули в узкий проём и поспешили вниз по тесной винтовой лестнице. Дойдя до нижней ступеньки, друзья услышали голоса — разговаривали, похоже, Фадж и Снейп, они быстро прошли по коридору на расстоянии фута от вжавшихся в стену Гарри и Гермионы. — …только надеюсь, что Дамблдор не создаст трудностей, — говорил Снейп. — Поцелуй будет произведён немедленно? — Сразу, как Макнейр вернётся с дементорами. От этой истории с Блэком житья не стало. Жду не дождусь того часа, когда смогу сообщить в «Ежедневный Пророк», что преступник наконец пойман… Полагаю, Снейп, они захотят взять у вас интервью… Надеюсь, к юному Поттеру скоро вернётся разум, и я уверен, он с удовольствием расскажет на страницах «Пророка» все подробности, как вы его спасли… Гарри стиснул зубы: он успел различить на лице Снейпа самодовольную ухмылку. — Ох, Северус, Северус… — Что — Северус?! Эта компания в своё время привила мне жуткую аллергию на любого из них. Я только недавно перестал пить успокоительные. — …Гермиона, а что случится… если Дамблдор закроет дверь… до нашего возвращения? — на бегу спросил Гарри. — Я бы не стал сразу запирать дверь, но подождал бы, пока вы не прибежите. Гарри и Гермиона прокрались в палату. Она была пуста, если не считать Рона, по-прежнему неподвижно лежавшего в постели. Щёлкнул замок, друзья улеглись в кровати, и Гермиона спрятала Маховик Времени под мантию. Из кабинета секунды через две решительной поступью вышла мадам Помфри. — Я не ослышалась? Директор ушёл? Теперь я имею право заняться моими пациентами? Она была в весьма скверном расположении духа. — Конечно! Меня выгоняют из моего же собственного Больничного Крыла, в то время, как там находятся несколько очень тяжёлых пациентов! Честно говоря, я не знаю, каким чудом ребята смогли справиться со своей миссией — в таком-то состоянии, с ослабленным магическим ядром…. Подорванными физическими силами… А после… Разве что сама Магия вмешалась и вылечила их, иначе я не могу объяснить столь быстрого выздоровления детей! — Это верно, совершенно недопустимо, Альбус, — поддержал коллегу Сметвик. — Если вам так уж было важно спасти лорда Блэка именно воздействием на прошлое, вам следовало путешествовать самому. — Но там должен был быть Гарри… Я не мог бы изменить своего Патронуса, даже если бы смог изменить свою внешность, даже Оборотное зелье не меняет магический почерк волшебника! — Вы могли знать заранее о том, что случится? Вы тоже возвращались в прошлое? Почему тогда не оказали помощь, раз уж, по вашему мнению, подобное вмешательство в историческую канву допустимо? Самое лучшее сейчас — немедленно приступить к поеданию лечебного шоколада. Мадам Помфри стояла над ними с грозным видом, следя за тем, чтобы её предписание исполнялось в точности. Но Гарри кусок не лез в горло. Он и Гермиона в тревожном ожидании прислушивались к каждому шороху, нервы их были напряжены до предела… И вот, когда друзья взяли по четвёртой порции, откуда-то сверху долетел вопль бешенства. — Что ещё такое? — забеспокоилась мадам Помфри. — Профессор Снейп несколько… погорячился, когда мы обнаружили исчезновение лорда Блэка, — пояснил министр. — Полагаю, независимо от… некоторых аспектов, нас тоже можно понять. — Да, если воспринимать лорда Блэка как преступника… А на тот момент обратное ещё не было доказано… — покачала головой леди Лонгботтом. — Но всё равно я до сих пор считала вас, Северус, значительно более воздержанным. — Простите, аллергия… — Аллергию при желании можно вылечить.* Прим. беты: Магически, разумеется. Магловские методы позволяют лишь контролировать аллергию. Гневные голоса слышались всё громче. Мадам Помфри посмотрела на дверь. — Вот наказание! Они же всех перебудят! Гарри пытался разобрать слова. Голоса были совсем рядом. — Он, должно быть, трансгрессировался, Северус. Надо было оставить с ним кого-нибудь… Когда это происшествие станет достоянием гласности… — Он не трансгрессировался! — надрывался Снейп теперь уже в двух шагах. — В стенах замка нельзя трансгрессироваться! Тут наверняка замешан Поттер! — Северус! Будьте благоразумны! Гарри всё это время был заперт. — И, тем не менее, я в конечном итоге оказался прав, не так ли? БУМ! Дверь с грохотом распахнулась. Фадж, Снейп и Дамблдор ворвались в палату. Дамблдор единственный сохранял спокойствие. Более того, вид у него был откровенно довольный собой. Фадж явно сердился. Но Снейп был в ярости. — Выкладывайте, Поттер! — взревел он. — Что это вы устроили? — Профессор Снейп! — возмутилась мадам Помфри. — Держите себя в руках! — Послушайте, Снейп, — пытался утихомирить его Фадж. — Рассудите здраво. Дверь была заперта, мы сами только что видели… — Это они помогли ему сбежать, я знаю! — с перекошенным лицом бушевал Снейп, брызжа слюной и указывая на Гарри и Гермиону. — Уймитесь, милейший! — рявкнул Фадж. — Вы несёте чепуху! — Вы не знаете Поттера! Это он сделал, я знаю, это он! — Довольно, Северус, — с обычной невозмутимостью вмешался Дамблдор. — Подумайте, что вы говорите. Десять минут назад я сам запер эту дверь. Мадам Помфри, ваши пациенты вставали с кроватей? — Разумеется, нет! — оскорблено ответила мадам Помфри. — Я не отходила от них с той самой минуты, как вы ушли! — Вот только в данных обстоятельствах… Алиби не вполне действительное. — Вот видите, Северус, — мирно произнёс Дамблдор. — Вы ведь не думаете, что Гарри с Гермионой обладают способностью находиться в двух местах одновременно, а значит, нет повода их беспокоить. — С вашей помощью было доказано, что они этой способностью всё же обладают. Снейп стоял, кипя бешенством; он взглянул на Фаджа, потрясённого его поведением, на Дамблдора, чьи глаза мерцали за стёклами очков, ничего не выражая, и, развернувшись с такой яростью, что мантия со свистом взметнулась за спиной, вихрем вылетел из палаты. — Коллега, похоже, слегка не в себе, — заметил Фадж, глядя ему вслед. — На вашем месте, Дамблдор, я бы понаблюдал за ним. — Уверяю вас, с ним всё в порядке, — безмятежно отозвался Дамблдор. — Просто его постигло… м-м-м… жестокое разочарование. — Не его одного! — горестно вздохнул Фадж. — «Ежедневный Пророк» уж не упустит возможности посмаковать подробности! Загнать Блэка в угол и всё-таки опять упустить его! Да ещё этот сбежавший гиппогриф. Я стану всеобщим посмешищем! — Далеко не в первый и не в последний раз… — покачал головой Кингсли, переглянувшись с Амелией. Та кивнула. Министр на это никак не отреагировал. Ладно… Мне пора в Министерство… Сообщить о происшедшем… — А дементоры? — спросил Дамблдор. — Надеюсь, они покинут школу? — Да, конечно, мы уберём их. — Фадж рассеянно запустил пальцы в волосы. — Я представить себе не мог, что им взбредёт в голову применить Поцелуй к ни в чём не повинному мальчику… Совершенно распустились… Сегодня же ночью отправлю обратно в Азкабан. — Надеюсь, на сей раз они вас послушались и в самом деле покинули территорию школы?! — Сильно сомневаюсь, что вы изначально их контролировали, господин министр… — Они находились под контролем… — Корнелиус, боюсь, некоторые события, описанные в этой книге, очень хорошо демонстрируют качество вашего контроля и что в нашем споре прав был я. Не подумать ли нам о драконах на входе в школу? — Они сожгут и школу, и все её окрестности! — возмутился Чарли. — Дракона невозможно взять под контроль! Даже если… Это несколько умеряет их агрессивность, но всё равно не даёт гарантии. С другого конца палаты послышался тихий стон — Рон пришёл в себя. Он сел, обхватив голову, и огляделся. — Что… Что случилось? Гарри? Почему мы здесь? Где Сириус? Где Люпин? Вообще, что творится? Гарри с Гермионой переглянулись. — Сама объясняй, — сказал Гарри и отправил в рот очередной кусок шоколада. — Объяснение было не самое простое, — вздохнула Гермиона. — И некоторые долго ворчали, что мы отправились в прошлое без них… — Но, даже будь ты в сознании, мы не могли бы тебя взять! — поддержал её Гарри. — не уверен, что после этого даже мадам Помфри удалось бы спасти твою ногу. — К тому же, нам приходилось всё время бегать, а много ли набегаешь в твоём состоянии? — Но ты вполне могла бы и рассказать… — Чтобы через каких-то два-три дня обо всём знала вся школа? Я бы сдержала клятву, если бы не прямое указание директора. — А что это была за клятва, мисс Грейнджер? — Ну, не клятва… обещание. Не из числа магических, к счастью, — смутилась девочка. Назавтра в полдень вся троица покинула больничный отсек. Замок был пуст. Наступившая жара совпала с окончанием экзаменов, и все, кто мог, отправились в Хогсмид насладиться всевозможными удовольствиями. Ни Рона, ни Гермиону Хогсмид не привлекал. — Просто удивительно! —…Ну, понимаю… нечего радоваться… как всё вышло ночью, — загудел он. — Ну то есть, что Блэк опять сбежал, и всё такое. Но угадайте-ка что? — Что? — наперебой закричали все, изображая любопытство. — Клювик! Он сбежал! Он на свободе! Я того… всю ночь праздновал… — Вам, Хагрид, только повод дай что-нибудь отпраздновать! — заметила Августа. — Да он и без повода… — Минерва только рукой махнула. — А потом и жалуется, что ему прохода не дают — миссис Норрис не доверяет алкашам. — Вот-вот, спасибо вам, профессор! — возликовал завхоз. — Хоть кто-то понимает… — Как замечательно! — воскликнула Гермиона, метнув на Рона, готового расхохотаться, укоризненный взгляд. — Я, видно, не привязал его как следует… — Хагрид сияющим взглядом озирал луга. — Я вот только беспокоился… утром… н-ну… вдруг он где встретил профессора Люпина, но Люпин… говорит, никогда… то есть не ел никого в эту ночь… — Что-что? — растерянно спросил Гарри. — Да вы чо, не слыхали? — посерьёзнел Хагрид. Он понизил голос, хотя вокруг не было ни души. — Ну, Снейп, значит… всем слизеринцам сказал… решил, верно, пусть все знают… Что профессор Люпин, он, вишь, того — оборотень. — Это вы нарочно, Северус?! — Не то, чтобы я сказал… Некоторые слизеринцы сами догадались, просто сами не могли поверить, что оборотня могут допустить к преподаванию, вот и обратились ко мне… Я только подтвердил. Ну его и носило по полям… прошлой-то ночью. Теперь он, понятное дело, это… собирает вещи. — Собирает вещи? — встревожился Гарри. — Почему? — Почему, почему… — удивился Хагрид столь странному вопросу. — Он перво-наперво нынче же утром… отказался от должности. Не могу, грит, подвергать риску, ежели… ну, ещё раз такое выйдет. — Это правильно. — Но и в тот раз этого не следовало допускать. — Безусловно. Гарри вскочил на ноги. — Пойду повидаюсь с ним, — сказал он друзьям. — Но если он уволен… — …мы ничего не сможем поделать… — Всё равно я хочу его видеть. Встретимся здесь. Дверь в кабинет Люпина была приотворена. Он уже упаковал почти все вещи. Возле потрёпанного чемодана стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу, чемодан был открыт и почти заполнен. Люпин склонился над чем-то у себя на столе и на стук поднял взгляд. — Я видел, что ты идёшь, — улыбнулся Люпин, указав на пергамент, который разглядывал. Это была Карта Мародёров. — Мы сейчас говорили с Хагридом, — начал Гарри. — Он сказал, что вы уволились. Ведь это неправда? — Боюсь, что правда, — ответил Люпин, выдвигая ящики стола и выгружая содержимое. — Но почему? Министерство магии уверено, что вы помогали Сириусу? Люпин подошёл к двери и закрыл её. — Нет. Профессор Дамблдор сумел убедить Фаджа, что я хотел спасти вам жизнь. — Он вздохнул. — Но для Северуса это была последняя капля. Думаю, особенно сильно его задела потеря ордена Мерлина. Вот он и… хм… как бы случайно… проговорился сегодня за завтраком, что я — оборотень. — К вам обратились за завтраком? — К сожалению, не все из моих змеек отличаются тактичностью, — развёл руками Северус. — и, признаю, я был всё ещё зол. — Но вы ведь не из-за этого уезжаете? Люпин горько усмехнулся. — Завтра в это время прилетят совы с письмами от родителей. Они не захотят, Гарри, чтобы оборотень учил их детей. И после минувшей ночи я разделяю их точку зрения. Я мог укусить любого из вас… это не должно повториться! — Но вы замечательный, самый лучший преподаватель защиты от тёмных искусств! Не уезжайте! — Потому, что кое-кто не умеет выбирать кадры. Одержимый, самовлюблённый идиот, оборотень, Пожиратель смерти… Чем успела отличиться мадам Амбридж? — полюбопытствовала Августа Лонгботтом. — Ничем. На её уроках мы только читали идиотские книги, — ответил Гарри. — Могу дать почитать, но, предупреждаю сразу, под них не спала только Гермиона. — Дайте нам этот учебник, мастер Поттер. …Люпин бросил последние книги в чемодан, задвинул ящики стола и повернулся к Гарри. — Вот, возьми, я это подобрал в Визжащей хижине прошедшей ночью. — Он протянул Гарри мантию-невидимку. Поколебавшись, отдал мальчику и Карту Мародёров: — Поскольку я больше не преподаватель, могу не чувствовать угрызений совести, что возвращаю тебе и это тоже. Мне она больше не пригодится, а Рон с Гермионой, полагаю, найдут ей применение. Гарри с улыбкой взял Карту. — Не надо было вам этого делать. Вы могли предвидеть, что они не станут пользоваться этим артефактом иначе, кроме как для… — Больше всех в эту Карту вложились Бродяга и Сохатый. Таким образом её можно было считать наследством Гарри от отца. — Вы однажды сказали, что Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост наверняка захотели бы выманить меня из школы… вот бы они повеселились… — Да, конечно. — Люпин закончил сборы и закрыл чемодан. — Без тени сомнения заявляю, Джеймс был бы страшно разочарован, если бы его сын не нашёл ни одного потайного выхода из замка. — Это точно, — кивнул Сохатый. — …Почему ты так расстроен, Гарри? — спросил директор. — После этой ночи ты вправе собой гордиться. — А что такого произошло? — с горечью заметил Гарри. — Петтигрю ведь сбежал… — Очень многое, Гарри. Ты помог установить истину. Спас невиновного человека от ужасной судьбы… — Положим, истина установлена не была. Ребят убедили в том, что лорд Блэк невиновен. Собственно говоря. Для меня в данной ситуации относительный вес имело только разоблачение Петтигрю и то, что он косвенным образом признал свою вину. Поцелуй тоже мог быть ещё применён, лорду Блэку предстояло провести всю жизнь в бегах… И всё из-за того, что председатель Визенгамота то ли начисто забыл о своих обязанностях и возможностях, то ли вконец обленился… — Амелия! — Альбус! Я уже говорила, что вы ещё тогда могли добиться полного оправдания лорда Блэка, официально! Не прибегая к Маховику! Ужасной. Что-то шевельнулось в памяти у Гарри. «Ещё более великим и ужасным, чем когда-либо раньше…» Предсказание профессора Трелони! — Профессор Дамблдор… Вчера во время последнего экзамена у профессора Трелони… она стала… стала очень странной… — В самом деле? — удивился Дамблдор. — М-м-м… Ты хочешь сказать — ещё более странной, чем обычно? — Д-да… Голос сделался низкий, глаза вращались, и она сказала… сказала, что ещё до полуночи слуга Волан-де-Морта вернётся к своему хозяину… Сказала, что слуга поможет ему вернуть силы. — Гарри посмотрел на Дамблдора. — А потом вдруг пришла в себя и не помнила ни слова из того, что говорила. Могло это быть… могла она действительно предвидеть будущее? На Дамблдора история не произвела особого впечатления. — Знаешь, Гарри, полагаю, что могла, — произнёс он задумчиво. — Чего не бывает! Выходит, она уже сделала два настоящих предсказания! Надо бы прибавить ей жалованье… — Два настоящих предсказания? — Было ещё одно?! — И о чём было первое?! — Не помню, — сказал Дамблдор, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: старик врёт. Тем более, что он бросил весьма выразительный взгляд на некоего зельевара. Тот открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом снова его закрыл. — Но… — Гарри поражённо взглянул на Дамблдора: как можно над этим шутить? — Из-за меня Сириус и профессор Люпин не убили Петтигрю! Если Волан-де-Морт вернётся, в этом буду виноват я! — Не будешь, — безмятежно ответил директор. — Неужели, Гарри, твоё приключение с Маховиком Времени ничему тебя не научило? Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. И профессор Трелони — храни её Бог — живое тому доказательство. Это был замечательный поступок — то, что ты спас жизнь Петтигрю! — А вдруг он поможет Волан-де-Морту вновь обрести силу?! — Петтигрю обязан тебе жизнью. Ты послал к Волан-де-Морту того, кто перед тобой в неоплатном долгу. Когда один волшебник спасает жизнь другому, между ними создаётся связь… или я сильно заблуждаюсь, но вряд ли Волан-де-Морт захочет, чтобы его слуга был в долгу у Гарри Поттера. — Но я не хочу, чтобы между мной и Петтигрю была связь! — вскипел Гарри. — Он ведь предал моих родителей! — Это самые сокровенные глубины магии, Гарри, её непостижимая суть… Но поверь: может быть, наступит день, когда ты будешь рад, что сохранил жизнь Питеру Петтигрю. Такого Гарри не мог себе представить. Дамблдор как будто прочитал его мысли: — Я очень хорошо знал твоего отца — и в Хогвартсе, и позже… Он тоже пощадил бы Петтигрю, я в этом уверен. — Долг Питер тебе вернёт, так или иначе, — кивнул отец. — И я элементарно не стал бы пачкаться об эту гадость, это правда. Гарри посмотрел на Дамблдора. Да, он не станет смеяться, ему можно рассказать… — Прошлой ночью… Я подумал… Это мой отец создал Патронуса… Когда я увидел на той стороне озера самого себя, то решил, что вижу его… — Тебя можно понять, — тихо проговорил Дамблдор. — Тебе, наверное, уже надоело это слышать, но ты и в самом деле необычайно похож на Джеймса. От матери у тебя только глаза. Гарри покачал головой. — Это была глупость. Я же знал, что он умер. — Ты думаешь, что мёртвые, которых мы любили, навсегда нас покинули? Но ведь мы их зовём, когда нам плохо. Твой отец живёт в тебе, Гарри, и он, очевидно, явил себя, когда ты так в нём нуждался. Да как иначе ты смог бы сотворить именно такого Патронуса? Этой ночью Сохатый вновь вышел в поле. Наличествующий состав Мародёров смотрел на мальчика с улыбками. Он улыбался в ответ. До Гарри не сразу дошло значение сказанных Дамблдором слов. — Сириус мне поведал вчера, как они стали анимагами, — улыбнулся директор. — Неслыханное достижение! Как, впрочем, и то, что они сумели скрыть его от меня. Тогда-то я и вспомнил, как странно выглядел тот твой Патронус. Помнишь, который атаковал Малфоя на матче Гриффиндор-Рейвенкло. И ты вправду видел отца этой ночью, Гарри. Ты нашёл его в своём сердце. И Дамблдор вышел из кабинета, оставив Гарри в полном смятении. Никто в Хогвартсе не узнал правды о том, что произошло в ту ночь, когда исчезли Сириус, Клювокрыл и Петтигрю. Сколько догадок выслушал Гарри в последние дни перед каникулами! К концу семестра Гарри услышал множество фантастических версий о том, что тогда случилось, но ни одна из них даже не приблизилась к истине. Малфоя исчезновение Клювокрыла привело в ярость. Ясно как божий день: Хагрид нашёл способ тайком отправить гиппогрифа в какое-то укрытие. Непереносимое оскорбление — лесничий обвёл вокруг пальца старшего и младшего Малфоев. А Перси Уизли больше возмущало бегство Сириуса Блэка. — Если буду работать в Министерстве, предложу массу проектов по укреплению магического правопорядка! — распространялся он перед единственным слушателем — его подружкой Пенелопой. — И что, предложил? — спросил Билл, смеясь. — Пытался, но мистер Крауч в чём меня только не обвинил. Оказывается, он перехватил все мои докладные записки и проекты, прежде, чем они дошли до нужной инстанции, и порвал их у меня на глазах. — И ты после этого… — Я потом пересмотрел их все — у меня сохранились черновики — это была форменная глупость. Несмотря на прекрасную погоду и всеобщее веселье, несмотря на то, что друзья совершили почти невозможное для спасения Сириуса, Гарри никогда ещё не встречал конец учебного года в столь скверном расположении духа. Разумеется, не одного его огорчил уход профессора Люпина. Весь класс Гарри переживал отставку профессора. — Кого же они нам дадут в будущем году? — уныло вопрошал Шеймус Финниган. — Может, вампира, — размечтался Дин Томас. Но не только отъезд Люпина расстраивал Гарри. Он постоянно думал о пророчестве профессора Трелони: где прячется Петтигрю, добрался ли до тайного убежища Волан-де-Морта. Но что особенно отравляло жизнь — близившаяся встреча с Дурслями. Всего полчаса — но какие восхитительные! Он верил, что отныне будет жить у Сириуса, друга родителей… прекраснее этого была только мысль, что отец жив. Отсутствие новостей о Блэке радовало: значит, его не поймали. Но, думая о доме, который, казалось, уже есть, а теперь стал недосягаемой мечтой, Гарри чуть ли не впадал в отчаяние. Результаты экзаменов были объявлены в последний день семестра. Гарри, Рон и Гермиона всё сдали успешно. Гарри был очень удивлён, что не провалился на зельях, и заподозрил, что без вмешательства Дамблдора не обошлось. — Тебе тогда не хватало уверенности в своих силах, — сказал Снейп. — Ну и моё присутствие тебя нервировало… Ты всё правильно сделал с этой закваской, просто ей следовало настояться и остыть. Гарри кивнул. К этому времени Наставник заставил учеников переварить все те зелья, которые у них прежде не получились в силу тех или иных причин, даже у Забини их оказалось пять штук. В последнюю неделю поведение Снейпа было и впрямь тревожно: и раньше неприязнь Снейпа к нему была сильна, но теперь перешла все границы. Когда он глядел на Гарри, уголки его тонкого рта злобно подёргивались, пальцы сжимались и разжимались, как будто хотели сомкнуться на горле мальчика. — Опять аллергия, Нюниус? Перси получил-таки высшие оценки по ЖАБА, а Фред и Джордж едва наскребли скудные баллы по СОВ. — Мы не собирались посвящать всю свою жизнь политической карьере, — близнецы отнюдь не были расстроены этим фактом. — Мы сдали те предметы, которые и в самом деле представляли для нас интерес в нашей работе… Но зато Гриффиндор, во многом благодаря блестящей игре близнецов в квиддич, третий год подряд победил в межфакультетском соревновании. Так что прощальный банкет проходил среди красно-золотого убранства, и гриффиндорский стол был самый шумный из всех. Даже Гарри, на время забыв о Дурслях, ел, пил и смеялся наравне со всеми гриффиндорцами. — Это очень несправедливо. Другие старались, вкалывали, зарабатывали по-настоящему ценные баллы, а кубок достался другим. — Квиддич… — …не имеет никакого отношения к процессу обучения! — отрезала Августа. Когда на следующее утро «Хогвартс-Экспресс» отошёл от станции, Гермиона поведала друзьям неожиданную новость. — У меня сегодня был разговор с профессором МакГонагалл… перед самым завтраком. Я решила бросить изучение маглов. — Ты же сдала этот экзамен с невероятно высоким баллом! — не поверил своим ушам Рон. — Да, — вздохнула Гермиона. — Но ещё одного такого года мне не выдержать. С этим Маховиком Времени я чуть с ума не сошла… короче, я сдаюсь. Без прорицания и маглов я опять буду учиться по обычному расписанию. — Вам не пришлось бы ничего бросать, если бы вы изначально обо всём подумали, а кое-кто правильно составил расписание! — Но… — Дочитывайте, мисс Грейнджер. …Но только после полудня начались события, которые окончательно рассеяли мрачные мысли Гарри. — Гарри, — вдруг сказала Гермиона, глядя поверх его плеча, — что там такое у тебя за окном? Обернувшись, Гарри посмотрел наружу. За стеклом металось что-то маленькое и серое. Он встал, присмотрелся — крошечная сова несла письмо, которое было чересчур велико для неё. Она была так мала, что едва справлялась с воздушным потоком, обтекающим вагон. Гарри быстро опустил раму, высунул руку и поймал малютку — по ощущению она напоминала пушистый снитч; мальчик осторожно внёс её внутрь. Уронив письмо на сиденье Гарри, сова весело запорхала по купе, явно довольная, что выполнила поручение. Величественная Хедвиг неодобрительно щёлкнула клювом. Живоглот привстал, следя за гостьей хищными жёлтыми глазами. Заметив это, Рон осторожно поймал сову, и Живоглот остался ни с чем. — Хедвиг не переносит ребячливости и если что-то не соответствует её представлениям о солидности и дисциплине, — хмыкнул владелец данной птицы. Гарри подобрал письмо, оно было адресовано ему. Он вскрыл его и ахнул: — От Сириуса! — Что? — в один голос воскликнули Рон и Гермиона. — Читай вслух! — «Дорогой Гарри! Надеюсь, ты получишь это письмо ещё до того, как встретишься с дядей и тётей. Не знаю, как они относятся к совиной почте. — Отрицательно. Даже очень отрицательно. Мы с Клювокрылом в надёжном месте. Не хочу говорить где — на случай, если письмо попадёт не в те руки. Эта сова — не самый лучший почтальон. Но я не смог здесь найти ничего лучшего, и вдобавок, она, похоже, искала работу. — Таким крошкам не так-то легко выжить в природе… Не сомневаюсь, что дементоры всё ещё рыщут в поисках моего следа, но сюда им не добраться. Хочу на днях мельком показаться одному-другому маглу, как можно дальше от Хогвартса. Так что охрану замка в ближайшее время снимут. Я кое-что не успел тебе рассказать во время нашей короткой встречи. Это я прислал тебе «Молнию»…» — Вот видите! — торжествующе произнесла Гермиона. — Я же говорила, что это от него! — От него! Но заклятия-то он не накладывал! — возразил Рон. — Ой! Крохотная сова, которая дружелюбно ухала, уютно устроившись у него в руке, ухватила Рона за палец — хотела, наверное, выразить ему свою симпатию. — «Живоглот отнёс мой заказ на почту от твоего имени. Но золото я распорядился взять в «Гринготтсе» из моего личного сейфа номер семьсот одиннадцать. Считай это подарком от крёстного отца за все тринадцать лет рождения. И прости меня, что я тебя напугал той ночью, год назад, когда ты ушёл из дома дяди. Я хотел хоть одним глазком взглянуть на тебя перед дальней дорогой на север. Но, боюсь, мой вид встревожил тебя. Посылаю ещё кое-что, это скрасит твой четвёртый год в Хогвартсе. Если я вдруг понадоблюсь, черкни словечко. Твоя сова доставит мне письмо. Вскоре напишу снова. Сириус». — Что там было ещё????? — То, чего Гарри никак не мог получить из других источников, — усмехнулся отправитель. Гарри с нетерпением заглянул в конверт. Там был ещё один кусок пергамента. Он быстро пробежал его глазами, и так ему стало тепло и хорошо, словно он залпом выпил бутылку горячего сливочного пива. — «Я, Сириус Блэк, крёстный отец Гарри Поттера, настоящим разрешаю ему посещение деревни Хогсмид по выходным». — Для Дамблдора это будет законное разрешение! — ликовал Гарри. — Подождите, здесь ещё постскриптум… «P. S. Думаю, твой друг Рон, пожелает взять эту сову, ведь по моей вине у него больше нет крысы». — Вот это справедливо, — кивнула Молли. — Спасибо, — улыбнулся рыжик. — Я позвоню тебе насчёт чемпионата! — крикнул Рон вслед Гарри: он уже простился с друзьями и катил тележку, нагруженную чемоданом и клеткой с Хедвиг, к дяде Вернону. Тот приветствовал мальчика в обычной манере. — Что ещё? — со злобой буркнул он, уставившись на конверт в руке Гарри. — Если я опять должен что-то подписывать, поищи себе кого другого… — Нет-нет, — успокоил его Гарри. — Это письмо от моего крёстного отца! — Крёстного отца? — мгновенно рассвирепел дядя Вернон. — Нет у тебя никакого крёстного отца! Нет и не было! — Есть! — просиял Гарри. — Он был лучшим другом моих родителей. Его осудили как убийцу, но он сбежал из тюрьмы для волшебников и сейчас скрывается. Но со мной он поддерживает связь… Беспокоится обо мне… Следит, чтобы мне было хорошо… — Представляю себе реакцию этого борова… Он-то думал, что у тебя вообще ни единой родной души и некому даже заступиться… — До тех пор это и в самом деле было так. И, улыбнувшись тому ужасу, который отразился на лице дяди Вернона, Гарри зашагал к выходу со станции. Клетка с Хедвиг громыхала впереди, и, кажется, это лето обещало быть гораздо приятнее предыдущего. — Всё, — сказала Гермиона, с некоторым сожалением закрывая книгу. С одной стороны она радовалась предполагаемому перерыву в чтениях, но — теперь предполагался новый Приговор Магии… И каким он теперь будет? Затронет ли это её и её друзей?