Вепрь и Ворон

      Дорога сближает. Теперь Жизела часть дня ехала в карете виконта и его супруги или Айрис, когда Реджинальд дремал, перебиралась к баронессе, и они болтали. Об Олларии, нынешней Ракане, где Жизела прожила много лет, а Айрис — чуть больше года, о родных местах, о дворе Олларов и Ракана, где была Айрис, о модах, о семейной жизни, которую одна только начинала, а вторая вспоминала с грустью, — словом, обо всем, о чем могут болтать женщины, волей судьбы обреченные на долгий путь и общение. Особенно изменилось поведение Айрис, когда, достаточно далеко отъехав от столицы, Жизела рассказала ей об истинной цели своей поездки — желании её и герцога Окделла в память о Рене Ларте помочь его брату. — Неужели новому графу Ларту грозит серьезная опасность? — удивилась Айрис. — Конечно. Ему всего одиннадцать, родственников нет, ну, кроме Жервэ и меня, но мы очень-очень дальние. Он мало того, что носитель титула, но ещё стал очень богат. Рене именно из-за серебряных рудников попал в число заговорщиков, когда Колиньяр узнал об этом. Если с Одри что-то случится, то рудники могут достаться короне. Поверьте, это серьезная причина, чтобы бояться за мальчика. — Убить ребенка? Я не верю! Никто и никогда не пойдет на такое! — Вы слишком молоды, — жестко ответила Жизела. — Убивают и за меньшее. И потом, зачем обязательно убивать? Взять под опеку, а потом объявить больным, недееспособным, отправить в монастырь, куда юный граф сделает богатый вклад, женить на нужной невесте, обвинить со временем в заговоре и отобрать владения. Путей много, а деньги нужны всегда и всем. Это политика, виконтесса, а ею не занимаются в белых перчатках. Айрис фыркнула, но возражать не стала. Более они к этой теме не возвращались. Айрис с удовольствием вспоминала госпожу Арамону и Селину и грустила, что они остались в Ракане, Жизела — своих родственников, которых она, скорее всего, никогда более не увидит. О политике женщины никогда не говорили, сразу решив, что эта тема для них табу. Точно так же не говорили они и о человеке, волею которого оказались вместе, — о Ричарде Окделле. Жизела попробовала было завести разговор о том, как она уважает брата виконтессы и восхищается им, но последняя несколько резковато прервала её, сообщив, что глава Дома Скал, несомненно, достойный человек. Но сказано это было так, что баронесса прикусила язык, гадая, что не поделили брат с сестрой. Вскоре оттаял и Реджинальд, и путешественники весьма неплохо проводили время. Прибыв в Нитр, где их пути расходились, они остановились в маленькой придорожной гостинице. Три охранника, которых Окделл приставил лично к баронессе, посовещавшись, предложили ей переночевать здесь и выехать на рассвете, чтобы к вечеру доехать до Онора, а там, отдохнув, отправиться в Лартэ. Молодожены же намеревались после ужина продолжить путь, пока не стемнеет, и лишь потом остановиться на ночлег. Жизела расцеловалась с Айрис, улыбнулась, когда Реджинальд немного неуклюже, но искренне поцеловал её руку, и долго махала вслед карете, пока та не скрылась из виду, а потом пошла спать. На рассвете, когда ещё не погасли последние звезды, они выехали в путь. Дорога вилась лесом, и Жизела, никогда не бывавшая в этих краях, лениво любовалась пейзажем, как вдруг карета встала. Женщина удивленно выглянула из окна, ища причину остановки, но увидела лишь, как один из её охранников несется по весь опор вперед. Она отворила дверку и сама выпрыгнула из кареты. Второй охранник, увидев это, подъехал к ней, вид у него был хмурый. — Что-то случилось, Нед? — Пока не знаю, госпожа баронесса, сейчас Стивли разберется, а вы не отходите никуда, мало ли что. Жизела кивнула и, чуть приподняв юбки, с удовольствием обошла карету, вдыхая прохладный воздух. Стивли вернулся минут через пятнадцать. Ехал он медленно, и Жизеле сначала показалось, что у него в руках огромная кукла с растрепанными светлыми волосами, одетая в темное дорожное платье. Но мгновение спустя она вскрикнула и бросилась к всаднику, который бережно передавал на руки Неду Айрис Ларак. Жизела неплохо разбиралась в ранах и поэтому, едва взглянув на молодую виконтессу, поняла, что дело плохо. К счастью, они не успели отъехать далеко от гостиницы. — Где виконт? — спросила она, уже предчувствуя ответ. — Все мертвы, — Стивли кривил губы. — Засада, по всей видимости. Жизела удивленно подняла брови: кому могли понадобиться Лараки? Вызванный хозяином гостиницы лекарь лишь подтвердил худшие опасения баронессы: рана слишком глубокая, а Айрис долго пролежала без помощи. Юная виконтесса металась на подушках, что-то шептала и отчаянно звала мать и брата. Жизела меняла компрессы, поила раненую отварами, но прекрасно понимала — развязка не за горами. Наконец Айрис затихла и открыла глаза. Увидев Жизелу, она улыбнулась и попыталась взять её за руку горячими пальцами. — Все в порядке, — баронесса коснулась пылающей щеки. — Придется полежать, но все в порядке. Виконтесса покачала головой: — Наль? Жизеле не хотелось говорить правду, но светло-серые глаза смотрели требовательно, и она выдавила: — Погиб. Айрис на мгновение закрыла глаза, а потом тихо произнесла: — …Я узнала гимнета. — Ну что вы, Айрис, — в груди Жизелы все похолодело. — Что вы… Зачем принцу это? Жизела погладила юную женщину по горячей щеке, а Айрис с силой стиснула ей пальцы. — …Я узнала… родинка… на виске. Баронесса молча гладила её по волосам и шептала какие-то заполошные, успокаивающие слова. Неужели правда? Девочка и не жила совсем… За что? К вечеру больной стало лучше, и она попросила приподнять ей подушки, чтобы было удобно сидеть. Она опять взяла Жизелу за руку… — Ричард… я боюсь… — Ну что вы, Айрис, что может угрожать вашему брату? Он человек сильный и волевой. — Надор богат, — Айрис зажмурилась и заплакала. — У брата нет наследника… А я — …у нас с Налем не будет. — Ну что вы говорите, Айрис! Вы молоды, у вас ещё все будет. — Дейдри можно уже выдать замуж, — прошептала Айрис. — Приданое… — Создатель, да забудьте, что я вам наговорила! Вас есть кому защитить! — Дикон, — вдруг отчетливо произнесла Айрис и чуть приподнялась на кровати. — Он сможет… Матушка… она… Матушка… — Мы вернемся в Ракану, вы поправитесь!.. — Дейдри, Эдит… — Айрис отчаянными глазами смотрела на Жизелу, уже не узнавая её. — Ты… простишь… матушка… А потом её голова бессильно откинулась на подушку, и через несколько минут Жизела Ренари закрыла глаза сестре Повелителя Скал. *** — Неосторожно, — протянул Дик, выслушав Дави. — Неосторожно. Лицо его снова, несмотря на обстоятельства, приобрело привычное безупречно вежливое выражение. — Нельзя предусмотреть все, — заметил Дави. — Вы меня не поняли, виконт. Если бы я заметил вас тогда в часовне — убил бы. Мне, как вы знаете, не привыкать убивать безвинных людей. — Это вы о друге Её Величества и герцоге Придде? — Дави снова ощутил желание прибить надменного мальчишку. — В первом случае была дуэль, — ровным голосом ответил Окделл. — Мне не в чем себя упрекнуть. Что до Валентина… Что вы хотите от меня услышать, виконт? Что я раскаиваюсь? Я, знаете ли, сам этого не понял. И он высокомерно вздернул подбородок, показывая всем своим видом, что не собирается ни каяться, ни изливать душу. Дави отвел глаза в сторону, чтобы не видеть, как человек изо всех сил пытается скрыть свои истинные чувства.  — Почему все же вы стреляли в них, а не в нас? — неожиданно произнес Ричард. — Что тут непонятного? Я, знаете ли, хочу, чтобы Катарина Оллар осталась королевой, вернее королевой-матерью. В сумрачных серых глазах промелькнуло изумление. — Я думал, вы хотели, чтобы она носила другое имя. — Она никогда бы не пошла на этот шаг, но это неважно. Счастлива она будет, только вновь получив то, что у неё отобрали. А я хочу, чтобы она была счастлива. Окделл молчал, разглядывая тусклый отблеск факелов, всем своим видом выражая недоумение, и Дави продолжил: — Вы очень молоды и ещё не любили по-настоящему. — Неправда, я был, — герцог скривился, — влюблен, но… — Но вас не оценили или отвергли. Ну и что? Любовь не то, что чувствуют к вам, а то, что чувствуете вы. Раз это заставило вас разочароваться или отступить, значит, это было какое-то иное чувство. Повелитель Скал промолчал, а потом так же молча встал и подошел к герцогу Алве. Дави видел, как он осторожно коснулся его руки, чуть сжал пальцы, поднес их к губам. — Монсеньор, — тихо позвал он. — Монсеньор! Синие глаза медленно открылись. — Что с вами, Ричард? — У вас холодные руки, и вы дрожите. Выпьете ещё касеры? Алва кивнул, и Дик опять поднес флягу к его губам, а потом бережно укутал его плащами. Ворон закрыл глаза. — Сколько ещё ждать? — Примерно два часа. Коридоры узкие, и негде будет отдохнуть. А выходить на поверхность и долго ждать там — опасно. — Здесь тоже, — заметил Дави. — Наверное, вас уже ищут, а когда найдут Придда и его людей, здесь перероют каждый камень. Чертежи остались на месте? — Не все. Библиотекарь очень дотошный человек, он несколько раз в неделю протирает пыль в шкафах и перекладывает свитки, рискованно было забирать все. Но этого хода и выходов к Данару там нет. — Это ничего не значит, когда будут искать, могут наткнуться чисто случайно, — заметил Дави. — У меня такое впечатление, что что-то пьет из него силы, — неожиданно произнес Окделл. — Когда я был в Багерлее, он был истощен, но после распоряжений о нем стали усиленно заботиться. — Сегодня в суде он выглядел, словно выходец, — ответил Дави. — Я подумал, что у него лихорадка. Окделл не ответил, вновь склонившись к Алве, и Дави в свете чадящего факела стал разглядывать стены подземелья. Так прошло достаточно много времени, как вдруг вдалеке послышались голоса. — Быстро они! — буквально прошипел Ричард, осторожно поднимаясь и подходя к входу в каменный мешок. Несколько минут он прислушивался, а потом отступил назад. — Они пошли параллельным коридором, судя по всему. — Их надо отвлечь, увести в другую сторону, — заметил Дави. — Как вы себе это представляете? Будем бегать по подземельям, оставив его здесь?  — Зачем бегать всем? Меня будет достаточно — я их уведу, а вам придется с герцогом Алвой идти к Данару. Ричард молча уставился на виконта. — Я же сказал, что хочу видеть Катарину Оллар королевой, — усмехнулся Дави. — Вы знаете, чем это может кончиться для вас? — А вы не знали, чем это может кончиться для вас, когда затеяли похищение и побег? И возможно ещё закончится, ведь не надеетесь же вы на то, что спасет титул, если вас и Алву схватят? — Алву они не получат, — буркнул Дик и деловито добавил: — Как у вас с оружием? — Я взял пистолет Придда, у меня ещё кинжал и шпага. — Мало. Но поделиться не могу — Алва им живым не достанется. — Я понял. У вас с собой план? Ричард достал из кармана сложенный в несколько раз листок, и они склонились над ним в тусклом свете факела. Виконт несколько минут изучал чертеж, потом закрыл глаза, запоминая, поправил пистолет, проверил кинжал и шпагу и осторожно подошел к выходу — голоса слышались где-то вдали. — Дайте мне минут двадцать, потом уходите, — негромко произнес он и добавил: — Не справитесь — из Заката достану, клянусь тварями лабиринта. Окделл кивнул и неожиданно произнес: — Не сможете уйти, не давайтесь им живым, Дави. Багерлее вам не понравится. Ждать мы вас будем около развалин старой пристани, там ещё здание с проваленной крышей, ровно до последней звезды. Дольше просто опасно. — Постараюсь, — Пьер шагнул за порог, прихватив один их факелов, но неожиданно обернулся. — Если что… передайте графу Тювье, что я прошу меня простить за все, что натворил. Мне жаль, что ему так не повезло с наследниками. Ричард пожал плечами: — Если вы о нашей дуэли на улице Старого Фонтана, то не вижу смысла ворошить остывший пепел. Эта история давно прошла и забыта, не стоит к ней возвращаться. Двое уже мертвы, если мы выживем, разберемся между собой сами. Остальное — дело вашей совести, но вряд ли стоит отягощать вашего почтенного родственника её терзаниями. — Спасибо, Окделл, — Дави неожиданно улыбнулся. — Я постараюсь уцелеть, хотя бы для того, чтобы вновь вызвать вас. . Оставшись один, Ричард подошел к Алве и опустился рядом с ним на солому. Герцог выглядел по-прежнему плохо, и Дик подумал, что он в забытьи, как вдруг встретился с пронзительным взглядом синих глаз. — Вы не спите? — Где Дави? Ричард вздохнул с облегчением: монсеньор не слышал его разговора с виконтом. — Нас ищут, он попытается отвлечь, пока мы пойдем к реке, а потом пройдет другим коридором. Алва помолчал, разглядывая своего оруженосца, а затем медленно протянул: — Меньше всего я ожидал этого от тебя и от него, Дик. — В камерах были слуховые колодцы, монсеньор. Я просмотрел всю библиотеку в доме, нашел книгу о тюрьме в Кэналлоа, там рассказывалось, что они устраивались специально, чтобы пленники были всегда под контролем. Я устроил ревизию в Багерлее, увидел их на кухне и в одной из камер и подумал, что в других камерах они могут быть просто замаскированы, поэтому старался говорить с вами и лекарем так, как может говорить смертельно испуганный и обозленный человек. Алва очень внимательно посмотрел на него и кивнул, не напоминая, что они виделись в Багерлее и до того, и Ричард был ему за это безумно благодарен. Он снова стал осторожно растирать ледяные пальцы, сгибая и разгибая их. Рокэ терпел молча, и Ричард с ужасом спросил: — Монсеньор, вы чувствуете их? — Почти, — Алва попытался сесть, опираясь на руки, и это ему удалось, хотя и с трудом. Ричард прислушался: в подземелье стояла тишина — Дави, судя по всему, удалось отвлечь погоню — надо было спешить. Алва медленно поднялся, и они двинулись в путь. Изредка Алва прислонялся к стене, закрыв глаза, и по тому, как лихорадочно пульсировала жилка у него на виске, Дик видел, что тому очень плохо, но не смел предложить свою помощь, понимая, что её не примут. Но через два перехода Алва хрипло произнес «передохнем», и Дик торопливо расстелил плащи, на которые они уселись, прислонившись спинами к холодной стене. Дик на мгновение забылся, а когда открыл глаза, в лицо повеяло знакомым прохладным ветерком. Синеглазая стояла, укутавшись в черный мрак, как в плащ. Он обернулся к Алве, но тот так и сидел, не открывая глаз. — Он не слышит, — пояснила женщина. — Что с ним, вы знаете? — Знаю. Один из его родичей погиб в Гальтаре, пытаясь добраться до тысячелетних секретов, а вот ему повезло больше. Но, — она грустно улыбнулась, — ничто не дается просто так. За знания о том, как пройти Излом и уцелеть, пришлось заплатить. Дик не осмелился спросить, только смотрел широко раскрытыми глазами. — Там очень холодно, — пояснила синеглазая, — тварям тоже нужно тепло: кровь, дыхание, чувства, радость, боль. Они питаются этим, как человек — пищей. Знания об Изломе и о том, как избежать катастрофы, стоят дорого. Он отдал часть себя, но не это самое страшное. Под землей они могут дотянуться до него и взять ещё, особенно если человек не в силах заслониться от них. В Багерлее они питались его болью, они почти выпили его. — Он умрет? — Дик не узнал своего голоса. Этого не может быть! Рокэ Алва, сильный, дерзкий, бесшабашный, не может уйти вот так, истаяв как свеча! — Умрет, — подтвердила синеглазая. — Но ещё не сейчас. Его ещё хватит на то, — она скривила губы, как от боли, — чтобы выполнить свой долг, как он его понимает. А потом все. — Неправда, — безнадежно прошептал Дик, касаясь ледяной руки и понимая, что синеглазая не врет. Женщина улыбнулась, но посреди лба пролегла тонкая морщинка. — Я не лгу, Повелитель Скал! — Но ведь можно же как-то, нельзя же так, — забормотал Дик. — Он не должен умирать! — Не должен, — согласилась она, глядя на него не то со злостью, не то с ненавистью. — Помогите ему, эрэа, вы же можете, — Дик стиснул холодные пальцы Ворона. — Я не могу, — глаза её были пустыми и какими-то безжизненными. — У меня нет того, что ему нужно, и он не примет от меня ничего. — Вы хотите сказать, что помочь невозможно? — Дик ощутил знакомое чувство легкости во всем теле и ярости. — Вы пришли сказать, что все бесполезно, что Первый маршал Талига умрет здесь, как какая-то бездомная собака? Тогда убирайтесь, откуда пришли! Или вы тоже, как и те твари, хотите урвать свою долю? И он решительно вскочил на ноги. — Хочешь защитить его от меня? — глаза женщины сощурились, и она, как показалось Дику, шагнула ему навстречу, так как темный мрак, окружавший её, колыхнулся и стал медленно расползаться по коридору клочьями, открывая её фигуру в темном, плотно облегающем тело платье. — Ничего хорошего, когда вы появляетесь, ждать не приходится, — Ричард поправил порядком испачканные манжеты. — Так что лучше уходите, эреа. — Надеешься справиться сам? — в голосе женщины сквозило любопытство. Ричард не ответил и склонился к Алве. Следовало идти, но тревожить его сейчас, когда та, к которой, как он понял сейчас, питал искреннюю ненависть, находится рядом, не хотелось. Лицо Алвы заострилось, и он тяжело, прерывисто дышал. — Ты не можешь умереть, — сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони, мысленно обратился он к Ворону. — Не смеешь! Рука Алвы была по-прежнему ледяной, и Дик вдруг осознал, что ему хочется взвыть. Не может все кончиться вот так, в грязных, усыпанных битым кирпичом и экскрементами летучих мышей катакомбах. Для Ворона нужны солнце и ветер, а не затхлая пыль, он привык летать, а не сидеть в подвале на цепи. Неужели все, что он сотворил, зря? Фердинанд, Валентин, Айрис, Луиза? Помог убить, убил сам, сломал жизнь, отплатил неблагодарностью… Согласился с тем, что Дави играет со смертью в прятки. Самое страшное, что он не чувствует раскаяния. Может, когда-нибудь потом, если у него будет такая возможность, он осмыслит и ужаснется содеянному, а сейчас он знает одно — Алва должен жить! Он опустился рядом с ним на колени и сжал его ледяные запястья. — Рокэ! — вырвалось у него, — Рокэ, пожалуйста, ты сильный, ты можешь, не сдавайся! Ветерок за спиной заставил его обернуться и чуть не зарычать: — Эреа, я ещё не принес счастья ни одной женщине: ни той, что любил, ни тем, которые любили меня! Может, это относится и к тем, кого ненавижу? Вы бы поостереглись! Синеглазая смотрела на него со странной смесью ненависти и надежды. — Ты сможешь помочь, если захочешь, Повелитель Скал. — Что я должен сделать? — Его силы подорваны, но ты можешь разделить с ним свои. Ричард перевел дыхание: — Как? — Это не трудно, Повелитель Скал, но только процесс необратим. — Я должен умереть? — Нет, ты останешься жить. Но это будет одна жизнь на двоих — одна жизнь и одна смерть, ты не переживешь его, а он старше тебя. После всего, что он сотворил, это, пожалуй, справедливо. — Я согласен, эреа. — Ты не понял, мальчик, — женщина смотрела грустно. — Это не просто жизнь. Можно будет уйти, проклясть, не видеть, не слышать, только другого или другой не будет ни для него, ни для тебя. Для него это не будет страшно, он выбрал тебя давно, я говорила, что ты входил в его жизнь и кровь по капле. Для тебя — не знаю, ведь ты будешь знать правду, в отличие от него. Тебе не слишком везло с женщинами, но, возможно, ты не встретил свою единственную, а ты ещё молод. — Эрэа, — Ричард потрясенно смотрел на неё, чувствуя, как холодеет внутри от ужаса. — Вы сами сказали, что я не буду больше любить! — Я передумала! — синеглазая безмятежно улыбнулась. — Ты уже достаточно наказан, так что я отпускаю тебя — живи и люби! Ричарду показалось, что он потерял дар речи, и только переводил взгляд с синеглазой на Алву, стиснув кулаки. — Ты теряешь время, Повелитель Скал, — ровно произнесла женщина. –Каждая минута здесь отнимает у него все больше сил. — Значит, если мы выйдем на поверхность, ему станет лучше? — Несомненно. Я же тебе сказала, что через подземелье у него вытягивают силы. Если ты хочешь, чтобы он смог перевести страну через Излом, выводи его скорее отсюда. Иначе его не хватит и на это. — Это жестоко, — голос у Дика прозвучал как-то по-детски беспомощно. — И несправедливо. — Конечно, — улыбка её казалась очень грустной, — но это так. Абсолютной справедливости не бывает, Ричард Окделл. Дик смотрел на неё, собираясь с мыслями. Его наказание за несостоявшееся предательство, сны, когда она пыталась встать между ним и Алвой, её разговоры с ним. Наверное, правда, что все Окделлы — тугодумы, иначе он бы понял это раньше. — Вам наплевать на меня, и это понятно. Но он же вам не безразличен, верно? Что будет с ним, если он поймет? — Ты можешь ничего не делать, Повелитель Скал, — кажется, впервые она утратила свою отстраненность и стала похожа на обычную женщину. –Ты и так сделал достаточно. Если бы я могла хоть что-то, но я не могу. Плохо продуманная партия дала шанс тебе и ему, но лишь от тебя зависит, что с ним будет дальше. Когда-то он решил твою судьбу, сегодня ты решаешь его. — Да, — Дик неприятно улыбнулся, — он весьма изящно это сделал! — Ты судишь поступок, а следует судить человека, какой он есть! Если есть, за что судить… — Меня уже достаточно учили, эрэа! Ричард, не обращая более внимания на неё, прислонился к грязной стене и закрыл глаза, собираясь духом, а потом дотронулся до плеча Алвы: — Нам надо идти, монсеньор. Ворон открыл глаза и медленно, с усилием поднялся: — Идем, Ричард. Дави не вернулся? Дик огляделся, не понимая, почему Алва ничего не говорит о даме, но её уже не было. — Нет. Скорее всего, мы встретимся с ним уже на берегу. Алва лишь болезненно усмехнулся, услышав такое, и безропотно пошел за Диком. Продвигались они очень медленно, и Дика трясло от мысли, что силы Алвы тают, но он прекрасно понимал, что быстрее герцог идти не может. — Почему все-таки Дави? — прервал молчание Алва. — Он не хочет, чтобы к Её Величеству обращались госпожа Оллар, монсеньор. — Понятно, — протянул Ворон и замолчал. Когда, наконец, впереди сквозь пролом в стене показалось темное небо в звездах, ему почудилось, что они добрели до Рассветных садов. Место, где следует ждать лодку, Дик облюбовал заранее, среди развалин помещения, где, по видимости, ранее хранились грузы. Он аккуратно расстелил плащи, и они с Алвой присели, наблюдая, как в темной воде Данара отражаются звезды. Ворон сидел, опираясь на руки и откинув голову с растрепавшимися волосами. Было видно, что он наслаждается и прохладным ветром, и темным небом, и звездами — одним словом, свободой. Ему явно было лучше, и Дик ободрился. Он оставил его в укрытии и сам спустился к реке, чтобы посмотреть, не видно ли лодки. Но, сколько он ни вглядывался в даль темной глади, все оставалось тихо и никакого движения не наблюдалось, как не было и Дави, и это начинало немного тревожить. Дик постарался отогнать тревожные мысли. Ворон на свободе, значит, его абсолютно безумный план удался, это главное. Если не будет лодки, они переправятся на другой берег на плоту, хотя это будет и рискованно. И Альдо не отыграется на его близких — Айрис далеко, а о том, что он выгнал её бывшую компаньонку и свою любовницу, не знает только ленивый. Вряд ли она заинтересует принца. — Ричард! — голос был совсем тихим, но он услышал и опрометью бросился наверх. Алва уже не сидел — лежал, кутаясь в плащ. — Касера осталась? Дик вручил ему флягу, хмуро наблюдая, как он пьет, закинув голову назад. Легкая ночная прохлада, столь характерная для лета. А Рокэ трясет. — Нет лодки? — поинтересовался Алва, отдавая фляжку. — Пока нет, — Дик постарался говорить уверенно. — Но это все же не прогулка с дамой. И зябко повел плечами, вспомнив синеглазую. Он присел рядом с Алвой и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.