Вепрь и Ворон

      Катарина отослала дам и застыла в кресле, кутаясь в плед. Время тянулось медленно, и она отчетливо чувствовала, что с каждой уходящей минутой уходит и частица её жизни. Почему она так бессильна и единственное, что может, — это ждать, молясь за человека, которого ранее готова была растерзать? Пусть его безумный план увенчается успехом. Он должен увенчаться успехом, иначе все зря, она зря погубила свою душу. Что она скажет Фердинанду в Закате? Королева бессильно уронила голову на спинку кресла и сжала эсперу. Пожалуйста, пусть он сумеет это сделать, и тогда её дети получат то, что им положено по праву. Создатель, она отказывается от мести убийце, она сделает все, что обещала ему, и даже больше! Катарина Оллар вздохнула и устремила свой взгляд в окно. После полуночи в комнату заглянула расстроенная Мэтьюс, но она отослала её нетерпеливым жестом — сейчас чье-то присутствие было невыносимо. А потом в коридоре раздались знакомые шаги, и дверь распахнулась. Робер был очень бледен, с темными кругами под глазами, видно не ложился, как и она. — Его взяли, — просто произнес он. — Он ранен, но говорить может. Катарина повернула к нему бледное, спокойное лицо. — Кого, кузен? Герцога Алву? — она изо всех сил сжала эсперу, чтобы он не видел, как дрожат её пальцы. Робер внимательно посмотрел на неё и медленно произнес: — Нет. Виконта Дави. — Дави? — она приподнялась в кресле и широко раскрытыми глазами уставилась на брата. — При чем здесь Дави? — Не знаю. Надеюсь, виконт скажет, что он делал в катакомбах старого аббатства. — Это безумие, — Катарине даже не требовалось изображать изумление, она действительно была поражена. — Какое отношение он имеет к происходящему? — Катари, — тихо попросил Робер. — Скажи мне правду, пожалуйста. Ведь ты знала? — О чем? — голос королевы был тих и спокоен. — О том, что Алва попытается бежать? Он — ворон, а не морискилла. — Катарина, — повторил Робер, — клянусь, я не дам тебя тронуть и пальцем. Но я должен знать! — Мне нечего тебе сказать, Робер! Я действительно не знаю, что делал виконт в катакомбах, он со мной не настолько откровенен. — Герцог Придд убит. Он и его люди найдены в аббатстве. Катарина вцепилась в края пледа и закрыла глаза. — Валентин? Создатель, за что? — Валентин был взбешен тем, что Фердинанда не казнили — он считал, что его смерть справедливая расплата за все, что случилось с его семьей. Альдо считает, и я с ним согласен, что он пытался помешать бегству герцога Алвы. — И Дави его убил? Робер, виконт остался в столице и присягнул Альдо Ракану, за одно это Первый маршал Талига приказал бы расстрелять его без суда и следствия. Ты думаешь, он стал бы его для этого освобождать? В словах кузины была логика, но это не отменяло того, что Дави был схвачен в катакомбах аббатства и оказал сопротивление при задержании. — Надеюсь, он сумеет объяснить свое поведение, хотя сильно сомневаюсь, что это будет правдой. — Значит, герцога Алву не нашли? — показалось, или в глазах бывшей королевы мелькнуло торжество? — Нет, ни его, ни Окделла. — Надеюсь, ты не собираешься обвинить меня в том, что я состояла в сговоре с Ричардом Окделлом? — Я знаю, что вы не очень симпатизировали друг другу. Но в последнее время что-то изменилось. — Когда-то Ричарду казалось, что он в меня влюблен, — Катарина печально взглянула на кузена. — Знаешь, с юными мальчиками это бывает. Он не принял мой отказ, ему это показалось оскорбительным. Понадобилось очень много времени, чтобы он понял. Кроме того, жизнь заставила его многое пересмотреть и взглянуть на жизнь с позиции главы Дома Скал. Я рада этому. — Ты говорила, что просила за Алву и он тебе отказал! — Если он задумал побег, я вряд ли могла бы рассчитывать на его откровенность. Согласись, с его стороны это было бы, по меньшей мере, странно. — Катарина, — Иноходец внимательно посмотрел на сестру. — Один он этого сделать не мог. Городские ворота перекрыты, они через них не проходили, значит, ушли другой дорогой, скорее всего катакомбами под аббатством. Библиотекой пользовались только мы с тобой. Библиотекарь утверждает, что половины чертежей нет, и они исчезли недавно. Королева пожала плечами: — Герцогу Окделлу не нужна была бы королевская библиотека, у Алвы она не хуже. Иноходец молча смотрел на сестру: те, кто называл её стальным гиацинтом, были правы. Она ничего не скажет, а если это действительно дело рук Окделла и её, пожалуй, у Альдо нет шансов найти Ворона. И все же он попытался ещё раз: — Ты бросилась защищать Ворона, когда Штанцлер попытался обвинить его в том, что он совращал молодых людей. — Я бросилась защищать его, потому что все, что говорил Штанцлер, — ложь! Алва служил Талигу и своему королю. Что до совращения юношей, то его обвиняли в этом с момента смерти Юстиниана Придда. Он не сказал ничего нового! — Катари, а если он имел в виду не старшего брата Валентина, а другого? И ты прервала его специально, чтобы не прозвучало имя Окделла? Это ведь могло помешать! — Видишь ли, Робер, — Катарина поплотнее закуталась в шаль, — Алва говорил, что спать с собственным оруженосцем — пошло. А Ворона можно обвинить в чем угодно, кроме пошлости. *** Альдо смотрел на стоящего перед ним человека. Лицо у Дави было разбито, левая рука висела плетью, а камзол — клочьями. — Где Алва? — бросил принц. — Молчать не в ваших интересах! — Спросите это у военного коменданта, — скривились губы Пьера. — Это его забота! — Не дерзите, виконт! Вам должно быть лучше всех известно, где Окделл находится сейчас. — Вот это вряд ли, Ваше Высочество. Не имею ни малейшего желания знать что-либо о нем, как, впрочем, и он обо мне, думаю. — Окделл освободил Алву и сбежал! Дави покачал головой: — Надеюсь, вы не собираетесь обвинять меня в сообщничестве? Алве вряд ли понравилось бы, что я дезертировал из армии Талига и присягнул вам! — Стража показала, что вы буквально бросились за каретой с герцогом Алвой, которую сопровождал Окделл. — Я бросился не за ними! Вы думаете, что я хотел пообщаться с Окделлом или с Алвой? — Что вы делали в катакомбах? — Это мое дело! — Думаю, после разговоров с дознавателями вы измените свое мнение. Альдо кивнул на стол, где лежал пистолет: — Это ваш, вы не будете отпираться, правда? Дави невесело усмехнулся: — Это не имеет смысла, правда? — Его нашли рядом с герцогом Приддом и его людьми. Говорите правду, Дави, или её выбьют из вас! Вы стреляли в герцога, зачем? Пьер на мгновение закрыл глаза: их пока не сумели схватить, иначе бы они устроили очную ставку. Значит, он все же отвлек. Удалось ли Окделлу вывести Алву, или они ещё там? Время, Леворукий, выиграть время! — Ну хорошо, Ваше Высочество, — Дави хмуро глянул на взбешенного принца. — Все равно это выплывет. Я действительно стрелял в Придда. — Зачем? — Все очень просто. Окделл и Придд дружили с Лаик, но потом что-то случилось. Валентин всегда искал примирения и, наконец, добился желаемого. Видно, Окделл был с ним откровенен по поводу нашей с ним первой дуэли, раз Придд обвинил меня во лжи и вызвал. — Вы дрались? — Да. Альдо медленно качнулся к Дави и сжал его плечо так, что тот едва не потерял сознание. — Не надо его выгораживать — не поможет! Пару секунд Дави переводил дыхание, всеми силами пытаясь не упасть в обморок, потом прохрипел: — Я не лгу! У нас с Приддом были царапины, ничего серьезного, но надо было привести себя в порядок. Окделл отвел нас к Жапри: её девицы умеют оказывать первую помощь, вы можете спросить у них. — Вы взяли с собой Окделла?! — Он не знал, из-за чего дуэль, мы договорились молчать. Просто он был наилучшей кандидатурой для секунданта. — Что было дальше? — Ничего, наши отношения портились день ото дня. Сегодня мы решили выяснить их до конца, сами, без свидетелей. Из аббатства должен был вернуться только один. Когда Придд покинул дворец, я поехал за ним. Я не думал, что он приведет с собой людей. — И? — Я просто оказался проворней. На шпагах Придд был со мной наравне, а вот стреляю я не в пример лучше. Увидев засаду, я выстрели в его людей, а когда он обернулся — в него. — Вы сознаетесь, что убили Повелителя Волн? — Альдо подался вперед. — Просто так взяли и убили? — Если бы я этого не сделал, они бы убили меня, — Дави попытался пожать плечами и сморщился от боли. — Я хотел уйти, но не успел: появились люди, и я бросился в катакомбы. — Почему же вы не сдались? — Оставив после себя три трупа? Я хотел переждать, а потом вернуться другой дорогой. Альдо угрюмо смотрел на стоящего перед ним человека. Не было никаких сомнений: он лжет, но прицепиться было не к чему. Пока. — Виконт, вы знаете, что подписали себе смертный приговор? — поинтересовался он. Пьер криво улыбнулся. *** Луиза вечера напролет стояла у окна и смотрела на звезды. Они с Ричардом тоже любили любоваться звездами. Её голова лежала у него на плече, и он называл ей созвездия: Щит, Всадница, Враги, Конь. Кажется, что это было в какой-то другой жизни. Что он сейчас делает, о чем думает? С момента отъезда из особняка Алвы она ничего не знала о нем, и это мучило более всего. Удалось ли то, что задумал? — Мама, — голос Селины звучал непривычно тихо. — Мама! — Что, девочка? — Перестань! — вскрикнула она, прижав руки к груди. — Мама, он подонок и предатель! Луиза стремительно обернулась, и полураспущенные косы метнулись по спине. — Сэль, о ком ты! — Ты знаешь о ком! — в голосе дочери зазвучали непривычные нотки. — Если бы я могла… если бы у меня были деньги, если бы изумруды Надора принадлежали мне, клянусь, я отдала бы их все, чтобы мне принесли его голову! Луиза отшатнулась в сторону от дочери. — Сэль, опомнись, что он тебе сделал? Помог попасть ко двору. Разве у тебя был бы шанс увидеть все это, если бы он не пригласил меня в компаньонки к Айрис? Мы жили в его доме, он заботился о нас. — Что сделал? — голос Сэль зазвенел как струна. — Мне — ничего, но он исковеркал жизнь двум самым дорогим для меня людям! Посмотри на себя — ты места себе не находишь, после того как он нас выгнал! Поигрался и бросил, конечно, разве госпожа Арамона пара Повелителю Скал?! Герцогу было скучно, да и некогда, когда занят карьерой, искать себе любовницу, а тут под боком и отказать сложно! — Не смей! — глухо произнесла Луиза. — Не смей! — Я смею, ты моя мать, а он, он просто развлекся. Но ведь ты тоже человек, ты не виновата, что незаконнорожденная! — Сэль, — Луиза попыталась воззвать к её благоразумию, — я старше, Герард его ровесник. Мы были вместе, пока хотели, а потом я ушла сама, он меня не прогонял. Дочь смотрела на неё лихорадочно блестящими глазами и молчала, и Луиза понимала — не верит. — Я стала любовницей герцога по доброй воле, он меня не принуждал, — твердо сказала она. — И по собственной воле оставила его, — Нет, — неуверенно прошептала Селина, — нет. Ты выгораживаешь его! — Зачем мне это? Ричард Окделл мне ничего не обещал, он и не мог ничего обещать. Ему хотелось тепла, а мне — любить. Любить, девочка, хочется всем, даже таким немолодым уродинам, как я. — Неправда, ты у меня красивая, а там, когда мы жили с ним, ты светилась вся, а теперь потухла, как будто свечу задули. Это он сделал, прогнал тебя, как собаку! — Он не мог оставить нас в доме после отъезда Айрис. Он холостой мужчина, а ты молодая девушка. — Какое благородство! — Сэль скривила губы. — Безупречный эорий! О сестре озаботился и о её подруге заодно, всех устроил. — Сэль, — устало произнесла Луиза, — Он поступил так, как должен поступить глава Дома. Браки редко заключаются по любви, особенно среди эориев. Герцог устроил судьбу сестры, это его долг. — О да, выдать за нелюбимого и выставить из столицы, дав в утешение пригорошни изумрудов. — Откуда ты знаешь про изумруды? — поразилась Луиза. — Айрис сказала, — Сэль грустно улыбнулась. — Я как-то зашла к ней, она только что пришла от брата, когда он обсуждал с виконтом приданое. Герцог не поскупился — половина добытых камней и одна треть от добычи на медных рудниках за этот год. Приданое принцессы. Знаешь, мама, она говорила, что предпочла бы, чтобы герцог отдал все эти богатства Альдо Ракану, что Великой Талигойе они нужнее, чем ей. — Если бы Ричард Окделл хотел, он бы поддержал принца. Но он молчал, так как эта тайна очень опасна! — Почему? — тонкие брови дочери чуть приподнялись. — Потому что принцу действительно нужны деньги, девочка. Без денег у него не будет ни армии, ни союзников, а без этого власть не удержать. А тут всего-то и надо, что убрать с дороги одного молодого герцога, а затем и его названного наследника с женой. Брат Айрис не зря отправил её с мужем из Раканы — значит, чего-то опасался. Так что эту тайну лучше держать при себе, если не хочешь неприятностей подруге. — Но он этого не сделает! — прошептала Сэль. — Я не верю. — Селина? — у Луизы перехватило дыхание. — Что ты сделала? — Я не знала, — забормотала Селина, — я правда не знала. В тот день, когда Айрис узнала о приданом, она так плакала! Говорила, что брат продал её за хорошую цену, что он совсем забыл о своем отце, долге, чести, что он верен не Великой Талигойе, а герцогу Алве, что он любит своего монсеньора, что тот… не знаю, она как обезумела. Говорила о том, что, если бы Альдо Ракан знал, что Надор богат, он мог бы обратиться за помощью к своему вассалу, а не унижаться перед Фомой, выпрашивая его дочь в жены, чтобы получить деньги для восстановления страны. Алан не пожалел жизни за своего сюзерена, а её брат жалеет денег, что это недостойно Повелителя. — Что ты сделала? — Луизе казалось, что она кричит, но она лишь шептала пепельными губами. — Что?! Ты сказала Ракану? — Я, — Селина всхлипнула, с ужасом глядя на мать, — я сказала, что Надор стал очень богат, что он может помочь принцу, что Айрис хочется, чтобы эти деньги пошли на помощь Великой Талигойе. — Создатель, — простонала-прохрипела Луиза, опускаясь на пол. — Ричард, его надо предупредить! Немедленно… Ричард… — Мамочка, — Селина с отчаянием смотрела на хватающую ртом воздух мать. — Ты его действительно так любишь?