Вепрь и Ворон

Катарина распахнула двери и застыла, увидев гимнетов по бокам. — Я арестована? — поинтересовалась она. — Нет, госпожа Оллар, нам просто приказано сопровождать вас. Бывшая королева пожала плечами и молча пошла по галерее. Сад встретил её прохладой и легким ветерком. Она неторопливо поднялась по ступеням и вошла с сумрак часовни. Гимнеты, к счастью, остались снаружи. Более всего ей хотелось опуститься на мозаичный пол и молиться, но такая, как она, не смеет преклонять колени в доме Создателя. И она отворила дверь и прошла в старый сад, к кусту боярышника, где они с Окделлом обсуждали свои планы. Она дотронулась до покрытой росой ветки, стряхнув прозрачные капли. Что могло там случиться? Почему схвачен Дави, что он делал в аббатстве? Неужели Придд хотел помешать спасению Первого маршала? Где сейчас Алва? Хотя, если бы его схватили, ей бы сказали. Катарина сжала виски тонкими пальцами. Одни вопросы без ответов. Снова ждать, ждать и надеяться. Но она хорошо умеет это делать, она будет терпеливо ждать. Королева снова поднялась по ступеням и вернулась в часовню. Когда гимнеты, встревоженные её долгим отсутствием, заглянули туда, она стояла у полуоткрытого окна и смотрела на заброшенный сад. Робер навестил её лишь через несколько часов — он, по приказу Альдо, тоже разослал своих людей на поиски, которые, впрочем, ничего не дали, как и обыск дома, принадлежавшего ранее Ворону. Иноходец застал сестру, как и прежде, в кресле. Катарина куталась в шаль и смотрела в окно. Услышав шаги брата, она вздрогнула и устремила на него взгляд усталых глаз. — Нет, — ответил Робер на её безмолвный вопрос. — Но Айнсмеллеру удалось захватить одного из людей Окделла. Как ни странно, тоже в катакомбах, только совсем не там, где Дави. Иноходец внимательно посмотрел на сестру: — Северяне, конечно, тверды и незыблемы, но этот молодец все-таки не Повелитель Скал. Его уже начали допрашивать, не думаю, что он продержится долго. Бывшая королева кивнула, разглядывая свои руки, а затем медленно произнесла: — Я рада побегу Алвы. Багерлее не для таких, как он. Ворон должен летать и бить своих врагов, а не сидеть в цепях. Но этому рада не только я! — Катарина, что может сказать этот человек? — Откуда мне знать, — безмятежно отозвалась она. — В допросной я созналась бы в чем угодно. — Кто мог бы унаследовать трон Талига, если бы у вас с Фердинандом не было сына? — вдруг жестко спросил Робер. — Видно, что тебя не готовили к титулу, — слабо улыбнулась Катарина. — Согласно воле Франциска, следующий Алва, а после него — Ноймаринен. — Алве титул не нужен, — как бы размышляя вслух, протянул Робер. — А это значит, что он будет всеми силами стараться сохранить Олларов на троне. — К этому его обязывает клятва Первого маршала, — Катарина улыбнулась непонятливости брата. — Что тут странного? — Тебе Алва нужен на свободе, так как он сделает все, чтобы корона досталась Карлу, а Окделл… Скажи честно, он был его любовником? — Не знаю. Я не пользовалась их доверием. Ты бы стал рассказывать всем, с кем спишь, если бы этот человек был тебе дорог? — А Алва был дорог Окделлу? — Он был его воспитателем и монсеньором, большего я не знаю. Зачем тебе это? Не все ли равно, почему Ричард Окделл это сделал? — Когда он впервые пришел ко мне в дом, после возвращения в Ракану, мне показалось, что он твердо решил поменять знамена. Знаешь, как-то даже стало жаль Ворона — он был к нему привязан, я заметил это в Варасте. А он поклялся верно служить своему королю и его Первому маршалу. Катарина смотрела на него с недоумением, и Эпинэ пояснил с долей иронии: — По-видимому, его просто не поняли. Для герцога Алвы королем был Фердинанд Оллар, а Окделл приносил присягу Ворону. Вряд ли юноша, проживший в доме Повелителя Ветра столько лет, мог признать своим королем Ракана. И, так как Катарина молчала, добавил: — Хотя мне долго казалось, что он изо всех сил пытается поверить в Альдо. — Зачем теперь все это? — глухо спросила бывшая королева. — Не все ли равно, почему он это сделал? Зачем доискиваться? — Неужели ты этого не понимаешь? — Робер смотрел на неё так, как будто уличил во лжи. — Нет. Меня мало интересует Окделл. Но я честно признаю, что желаю ему удачи. — Конечно, это смешно отрицать, — Робер вздохнул. — Скажи, что с Дави? — тихо спросила она. — Его допрашивают. Он уже сознался, что убил Придда и его людей. Катарина почувствовала, что кресло вместе с ней проваливается в пустоту. — Это невозможно, — прошептала она. — У них были очень хорошие отношения. А вот с Окделлом они друг друга еле терпели. — Дави утверждает обратное, — пояснил Робер и кратко пересказал его разговор с Альдо. Их беседу прервало появление гимнета, сообщившего, что человек Окделла начал давать показания. Робер стремительно вышел, а бывшая королева снова осталась ждать. *** Казалось, что в допросной было холодно, хотя дрова в камине полыхали вовсю. В комнате пахло кровью и страхом. Робер мельком взглянул на человека, бессильно лежавшего на скамье, хотя это истерзанное тело и человеком-то назвать было трудно. Альдо сидел в кресле, угрюмо рассматривая пленника. Увидев Иноходца, он кивнул секретарю, пристроившемуся в углу комнаты. Тот поднес к глазам листок бумаги и бодро затараторил:  — Именующий себя Норманном Флетчем показал, что он служил в доме герцога Окделла… Робер пытался слушать внимательно, но стоны и хрипы, доносившиеся со скамьи, мешали сосредоточиться. Смерть он видел не раз, но смерть, приходящую в таком виде, — впервые. И впервые вдруг зародилась мысль, что именно от такой участи избавил его тогда Рокэ Алва, убив Адгемара и позволив вернуться в Агарис. А он теперь усердно помогает его искать. — Ты не слушаешь? — в голосе Альдо скользило удивление. — Что вы, Ваше Высочество, я весь внимание, — Робер с трудом отвел взгляд от скамейки, где умирал изломанный человек. Возможно, он даже видел его с Окделлом. А теперь он выдал своего господина и все, что знал о его планах. Впрочем, можно ли осуждать? Что было бы с ним самим, и что он поведал бы людям Сильвестра или Придда, если бы ему пришлось перенести такое? Алва его пожалел, исходя из каких-то своих соображений, но все равно: ни сломанных костей и разорванных сухожилий, ни Занхи, как итога незадавшейся жизни. — Ты понял? Одного мы выловили, один, если верить показаниям, был послан в какую-то деревню, недалеко от города, — Окделл считал, что некоторые из слуг Алвы могли там скрываться, один должен был, после того как бросят карету, вернуться к западным воротам аббатства и пробраться к Данару другим путем. — К Данару? — Да, они встречаются на старой пристани, — Альдо торжествующе улыбнулся. — Что ж, я тоже с удовольствием увижу вновь столь прытких Повелителей. Робер кивнул головой, не сводя глаз со скамейки, где пленник зашевелился вновь, застонал и бессильно свесил голову вниз. Запах крови усилился, а к нему прибавился не менее резкий запах естественных человеческих отправлений. Иноходец судорожно перевел дыхание. — И ещё одно, — голос у Его Высочества вдруг стал жестким. — Планы катакомб — их не было в библиотеке Алвы. В показаниях этого, как его… Флетча… сказано, что он сопровождал Окделла во дворец и обратно и тот возвращался как-то с какими-то бумагами. А если он не посещал библиотеку, а чертежи похищены, то… — Считаешь, что ему помогал я? — тихо спросил Робер. — Нет, конечно. Может, тебе Алву и жалко, он ведь тебя помиловал, но вряд ли из-за этого ты стал бы ему помогать, ты ведь мой Первый маршал. Я тебе верю. А вот у твоей кузины были причины способствовать его побегу. Надо же, даже сближение с Окделлом изобразила! Роберу хотелось сказать, что это Альдо вообразил это сближение, желая видеть то, что его устраивало, но промолчал. — Так что прости, но с Катариной придется серьезно поговорить. — Конечно, — сдавленным голосом произнес Иноходец, — я понимаю тебя, Альдо. Он судорожно вздохнул, прижал руку ко рту, кое-как перевел дыхание и, пробормотав что-то, что при желании можно было принять за извинения, выскочил в коридор. К счастью, один из южан, что неотрывно ходили за ним, стоял, прислоняясь к стене и лениво считая кирпичи в кладке. — Не-мед-лен-нооо, — прошипел Эпинэ. — Приказ Карвалю — к покоям Её Величества караул и никого не пускать! — А… — начал было служака, но Иноходец лишь бешено сверкнул глазами: — Никого! Без моего приказа — никого! Солдат бросился исполнять, а Робер, тяжело дыша, вернулся в камеру. Альдо лишь усмехнулся: — Сейчас люди Айнсмеллера вернутся из катакомб, за ними уже послано. Сам Айнсмеллер — в особняке Ворона. — Что он там делает? — вяло поинтересовался Робер — мысли его были заняты совсем другим. — Думаю, в доме осталось ещё много тайн, — протянул Альдо. — Пусть посмотрит. — Пусть, — согласился Робер и неожиданно предложил: — Если хочешь, на пристань я пошлю Карваля и его людей. Так будет надежнее. — Почему? — брови Альдо сошлись на переносице. — Лучше сбережет пленников, — объяснил Робер. — Цивильный комендант уж больно любит изыски, тем более конец — один. Альдо кивнул, и глаза его сверкнули недобрым светом: — Ты прав. Я сам хочу поговорить с беглецами в подходящих условиях. Взгляд его медленно скользил по дыбе, различным большим и маленьким щипчикам, кнуту и другим, не менее устрашающим приспособлениям. Робер почувствовал, как в груди все сжимается. Тонкие руки Катарины в цепях, свист кнута, Окделл на дыбе, кровь на его спине, Алва… — Идем, — властно произнес принц, — думаю, через пару часов мы сможем поговорить с нашими беглецами. На пороге Эпинэ бросил последний взгляд на лавку в углу. Норманн Флетч более не шевелился. Карваль молча, с сосредоточенным лицом выслушал приказ и кивнул. — Не подведите меня, генерал, — бросил Альдо на прощание. Робер вышел вслед за маленьким генералом и спустился с ним по ступеням вниз. Но только когда Карваль готовился уже вскочить в седло, сумел разжать губы: — Никола… — Монсеньор? — Если вы перехватите их, то… Карваль смотрел выжидательно, и Эпинэ заставил себя выговорить: — Окделл не должен попасть сюда живым. В лице южанина не дрогнул ни один мускул. — Только Окделл? — уточнил он, как будто речь шла о том, кого поставить в караул. — Он в первую очередь, — Робер вздохнул. Пусть Эгмонт простит его. Но такого не выдержит никто, даже незыблемый Повелитель Скал. Как бы Иноходец не расценивал поведение Катарины, он не допустит, чтобы она оказалась в допросной. Карваль давно скрылся за поворотом, а он все стоял и смотрел ему вслед. *** Селина молча смотрела, как мать набрасывает шаль и надевает уличные башмаки. — Хочешь, я пойду с тобой? — тихо предложила она. — Не стоит, — кратко ответила Луиза. — Я не задержусь, не волнуйся. Девушка обхватила руками хрупкие плечи: — Матушка, ещё рано, он может спать, это может показаться неприличным. Госпожа Арамона лишь саркастически улыбнулась, и Селина опустила глаза. Конечно, говорить о приличиях между ними не приходится. Она дождалась, когда за матерью закроется дверь, а потом птицей метнулась в комнату за накидкой с капюшоном и осторожно двинулась следом. Она не оставит мать! От человека, выставившего из дома обожавшую его женщину, можно ждать что угодно. Это из-за её глупости матушка идет в этот дом, к человеку, у которого начисто отсутствует представление о жалости. Зря она сказала ей, заставив мчаться к бессовестному любовнику. Это Окделл так настроил мать, внушив ей, что принц способен на подлость. Альдо- Ракан, для него честь не пустое слово, он не может поступить недостойно, в отличие от Ричарда Окделла, не желающего помогать своему сюзерену. Вот тому и приходится просить за себя пухленькую дочку Фомы. А если бы брат её подруги думал не только о себе, то королевой Талига могла бы стать Айрис. Разве можно не желать счастья родной сестре? Или, быть может, он завидует её внезапному возвышению, не хочет преклонить колено перед младшей сестрой? С него станется! Ни капли чувства, никогда, лишь безупречно вежливая маска на лице, извольте любоваться: герцог Ричард Окделл, Повелитель Скал, собственной персоной! Есть ли вообще у него душа? Айрис так пыталась достучаться до него, напомнить ему о долге и чести, хотя бы в память о его предках, так нет! Или он гордится тем, что делил ложе с самым развратным человеком в Талиге? Как у него после этого хватает совести упрекать сестру в недостойном поведении? Разве ЭТО можно сравнить? У Айрис и Альдо была такая чистая, такая необыкновенная любовь! Он лишь пальцы ей целовал, а ведь мог бы потребовать большего, но Альдо — Человек Чести, в отличие от Окделла. Он не опорочил ни своего имени, ни её! А вот братец… Видно, действительно, правда глаза колет! Отдал за нелюбимого, выставил из Раканы, а в качестве утешения засыпал изумрудами. Можно подумать, что ей нужны изумруды! Как же так вышло, что в семье герцогов Окделл именно Айрис достался дух Повелителей Скал, а её брат думает лишь о своей карьере и о нечестивой страсти. Ничего, герцог Алва скоро умрет, может, тогда Ричард опомнится, раз не станет человека, растлившего не только тело, но и душу. Жаль, Айрис не увидит казни, но она пойдет обязательно и напишет подруге. Бедная Айрис! Уехать в Надор с нелюбимым и быть ему верной женой, потому что это — её долг перед семьей. А так они могли бы хоть изредка видеть друг друга, им было бы легче! Нет, конечно, Айрис и Альдо Ракан никогда не осквернят себя недостойным поступком, но хотя бы увидеть, улыбнуться, коснуться руки… Альдо любит её, он так расстроен этой свадьбой, но он — Ракан и скрывает свои чувства, чтобы не рвать любимой сердца. Как он тогда слушал её, как дрогнули его губы, какая боль была в глазах, когда она рассказала ему о богатстве Надора. Они могли быть счастливы! Но Ричард Окделл решил иначе. Он хоть раз в зеркало на себя смотрел? Ленивая улыбка, высокомерный взгляд, безупречный вид. Создатель, ну что нашла в нем матушка? Размышляя таким образом, Селина быстро шла по улице, изредка торопливо прижимаясь к стенам домов, — в такие часы город ещё спит, прохожих почти нет, и Луиза могла её увидеть. Убедившись, что мать проскользнула в приоткрытую калитку особняка, Селина забилась в проем ограды и приготовилась ждать, изредка поглядывая сквозь прутья. Ждать ей пришлось недолго. Луиза Арамона спустилась с крыльца, гордо вскинув голову, увенчанную короной белокурых волос. По бокам от неё шли двое, и Сэль вздрогнула, узнав черноволосого красавца с яркими губами. Что происходит? Её мать села в карету с задернутыми занавесками, следом вошли сопровождающие, и карета медленно выехала из ворот. Несколько минут Селина стояла, окаменев, а потом бросилась было следом. Но неожиданно кто-то дернул её за руку, останавливая, и она чуть не упала. Невысокая кругленькая женщина в шали тяжело переводила дыхание. Девушка сразу узнала кухарку, работавшую у Окделла. — Куда побежала? — сердито спросила она. — Головы не жалко? — Куда её? За что? — крикнула Селина, и широкая ладонь закрыла ей рот. — Молчите, эрэа! И уходите отсюда, пока сами целы! — За что он с ней так? — Селина всхлипнула. — Она же его, она к нему… Пустите! — она вырвала руку и резко повернулась в сторону особняка. — Куда? — рука женщины вцепилась ей в плечо. — К нему! Думает, раз Повелитель, так можно все, что угодно? Я его заставлю! — Герцога нет! — жестко повторила кухарка. — Убирайтесь, пока вас саму в такой карете не прокатили! Селина несколько мгновений смотрела на неё полными слез глазами, а потом бросилась прочь.