Вепрь и Ворон

Как он ухитрился отключиться от всего происходящего, Ричард так и не понял. Очнулся он оттого, что его плеча коснулись чьи-то холодные пальцы. Синие глаза смотрели насмешливо, и он слегка ободрился: значит, Алве все же лучше. — Вы так все на свете проспите, — хрипло произнес Ворон. Дик кивнул и огляделся. Над головой розовели облака, Данар был тих и спокоен, Дави не было. Идиот! Ему бы не похищениями заниматься, а на мягких подушках в особняке дрыхнуть! Он перевел дыхание и машинально поправил многострадальные кружева на манжетах. Как ни странно, привычный жест успокоил. Значит, он все же в чем-то просчитался. Что случилось с Бевисом и Флетчем? Заблудились, попались, струсили? Хотя последнее вряд ли. Но уходить надо сейчас же, пока ещё есть время. — Монсеньор, — решительно произнес он, — мы уходим немедленно. «И полагаемся теперь только на себя», — добавил мысленно. Алва с трудом, но поднялся, и они медленно спустились к воде. Плот был маленьким и кособоким, но все же Дик ухитрялся кое-как с ним управляться. Алва сначала смотрел на его усилия молча, но после особо неуклюжего движения начал хрипло подавать советы. Так они спустились вниз по течению, а потом, после нескольких попыток, пристали к берегу. — Разберите плот, — распорядился Ворон, и Дик беспрекословно последовал его приказу. Как все же хорошо, когда за тебя решают. Пока он возился с бревнами, Алва молча опустился на траву и закрыл глаза. Когда Дик поднялся к нему, ему стало стыдно. Человеку и так плохо, а он ждет, что монсеньор будет думать за него. Заговорщик называется. — Раз собрался взять барьер, так бери! — пропел он себе и вздрогнул от хриплого голоса: — Не надо! — Что не надо? — Петь. Странно, что ваш наставник уверял меня в том, что вы довольно сносно освоили начала музыкального искусства. Ричард не ответил, озираясь. До него медленно доходил весь драматизм их положения. Рокэ держится из последних сил. Ни людей, ни Дави, и, если предположить худшее — их схватили — то заговорят они достаточно быстро. В этом бывший супрем не сомневался. Сколько у них времени? Если ещё выяснится, что он ошибся и с последним, то их поимка — вопрос нескольких часов. И тогда единственное, что останется — это не попасть в руки Альдо живыми. — Нам надо идти, — тихо сказал он. — Я виноват: я заснул, и поэтому времени у нас мало. Алва посмотрел вопросительно, и Дик, вздохнув, заговорил: — Мои люди должны были, бросив карету, вернутся к аббатству и, пройдя другой дорогой, более короткой, но более неудобной — во многих местах надо ползти, — выйти чуть выше пристани и пригнать лодку. Но их нет, и я не знаю — попались или заблудились. Ещё один послан в деревню, она достаточно далеко, но я слышал, что там видели кэналлийцев — возможно, не все ваши слуги ушли. У меня почти не осталось людей — они уехали в Надор, с Айрис. — Вы отослали сестру? — Алва поднялся и теперь стоял, чуть пошатываясь. — Она вышла замуж, — сказал Дик и, не дожидаясь вопроса, пояснил: — За виконта Лара. Ворон ничего не ответил, лишь сверкнули синевой глаза, и они двинулись путь. Уйти от берега нужно было как можно скорее, поэтому Ричард торопился и порой весьма безжалостно тянул Ворона за собой. Тот молча слушался, только дышал все тяжелее и прерывистей. Привал они за все это время позволили себе дважды, а потом снова шли узкими тропинками, густо перевитыми корнями деревьев, выступающими из земли. Когда они, наконец, дошли до землянки, весьма умело замаскированной в зарослях, губы у Алвы были искусаны в кровь. Уложив Ворона на лежанку и укрыв плащами, Дик перевел дух. Из запасов были лишь вода, хлеб и немного касеры, оставленной Дави, и он подумал, что все-таки из него никудышный заговорщик. Если же он ошибся, и его человек не отыщет кэналлийцев и не приведет лошадей, дело будет совсем плохо. Он уселся на край лежанки, рядом с Алвой, не сводя с него взгляда. Заострившиеся черты лица, судорожное дыхание и ледяные пальцы. — Это просто усталость, это пройдет, — твердил он, чувствуя, как все холодеет внутри. Неужели все зря? И Ворон умрет здесь, сейчас, у него на глазах, а он будет вот так беспомощно смотреть на это, не в силах помочь? Он снова взял его руки в свои, растирая и пытаясь хоть немного согреть дыханием. — Не смей этого делать, ты — ворон, а не морискилла, ты же не умеешь сдаваться! Мы же вышли из катакомб, и все эти твари теперь до тебя не дотянутся, ну пожалуйста, не сдавайся! — и он, схватив Алву за плечи, затряс его, как тряпичную куклу. — Этим не поможешь, — голос у неё на этот раз был резким и злым. — Слишком много сил отдано! Она возникла как всегда, неожиданно и неслышно. Но сейчас её появление Дика взволновало мало. Он молча вглядывался в бледное запрокинутое лицо. Нет! — Что я должен сделать? — он обернулся и посмотрел ей в глаза. Такие же синие и глубокие, как и у Рокэ. — Дай мне свой кинжал, Повелитель Скал! Клинок в её руках вспыхнул сначала золотым и синим, потом покраснел, как от крови и вдруг обуглился. И Дик, замерев, смотрел, как чернота медленно исчезает с лезвия и оно становится по-прежнему блестящим. — Возьми. Кровь и вино. Сначала ему, потом — себе. — У меня касера, — почему-то виновато произнес Дик и отвинтил крышку от фляжки. — Хватит? Синеглазая кивнула: — Правую руку, Повелитель Скал. Дик тряхнул головой, зажмурился на мгновение и полоснул себя по запястью. Кровь сначала по капле, а потом тонкой струйкой полилась в серебряную крышку. Выждав немного, он прижал к ране платок и плеснул в кровь касеры, а затем поднес напиток к губам Алвы. Спиной он чувствовал напряженный взгляд синеглазой и старался, чтобы рука не дрожала, когда он приподнял голову Ворона, чтобы тому было удобней пить. — Странный вкус, — пробормотал Алва, вновь откидываясь на лежанку, когда в крышке не осталось ни капли. — Быстрее, Повелитель Скал, — в голосе женщины зазвучала тревога. — Быстрее, сюда идут! — Кто?! — вскинулся Ричард. — У тебя есть всего несколько минут, быстрее! — Ты же сказала, что я входил в его кровь по капле, — медленно произнес он. — С этим нельзя шутить, — она почти шипела. — Нельзя привязать только себя, ты нарушаешь равновесие! — Он будет теперь жить? — Да, — в голосе её звучало нетерпение, — быстрее! Дик посмотрел на спокойное лицо Ворона и опустил кинжал: — Такие решения люди должны принимать сами, повелительница Лабиринта. Я не могу решить за него. — Ты сошел с ума! — глаза у женщины потемнели, хотя Дику казалось, что более темно-синего цвета не существует. — Рокэ Алва сам должен решить, хочет ли он такой связи. — Он не узнает, как ты не понимаешь! — Мне было одиннадцать, — тихо сказал Ричард, — когда я видел отца в последний раз. Я был мал и многого не понял из того, что он мне говорил перед отъездом. Наверное, хотел объяснить, видно предчувствовал, что больше не увидит. Так вот, он сказал, что он принял это решение сам, это его воля. — Твой отец проиграл! — Проиграл, но он сам решил, что рискнет, понимаете, сам! Рокэ Алва всегда все решал сам. Он не примет такого, даже от меня! Повелительница Лабиринта ещё несколько секунд смотрела на него, потом кивнула: –Что ж, ты тоже решил сам! Ричард даже не понял, как она исчезла. Несколько секунд он недоуменно хлопал глазами, а потом метнулся к двери. Тишина. Он приоткрыл дверь и выглянул наружу — тихо, лишь легкий ветер чуть шевелит листву. Никого. Он обошел землянку, внимательно изучая каждый камень, вернулся в дом и запер дверь. Потом приподнял крышку погреба и спрыгнул вниз, на ощупь нашел тяжелый кожаный мешок и с трудом выбросил его наверх. Тянуло землей и затхлостью, но Дик, упрямо закусив губу, дошел до конца погреба, на ощупь проверил как поворачиваются железные скобы и лишь затем выбрался наружу. Он выглянул в крошечное оконце, убедился, что они здесь одни, и хотел было аккуратно лечь рядом с Алвой, как ему послышался какой-то шорох, как будто кто-то ползет в траве. — Отойдите от окна! — голос Алвы был тихим, но это совсем не означало, что такого голоса можно ослушаться. Дик сел прямо на пол и поднял глаза на Ворона. Тот прислушивался, вытянув шею к окну. — Их много, — сообщил Алва. — А что у нас с оружием? — Мало, — буркнул Дик. — Здесь еще несколько пистолетов есть, шпаги, мой кинжал. — Плохо, юноша, — констатировал Алва, — заговорщик из вас отвратительный. — Простите, монсеньор, — прошипел в ответ Дик. — Это мой первый заговор! — Второго с такой сообразительностью у вас может и не быть, — сообщил ему Ворон, тоже сползая на пол. Дик смотрел на него во все глаза. Растрепанный, бледный, худой, с темными кругами под глазами, но все равно, это был тот Рокэ Алва, к которому он привык. И он неожиданно для себя захохотал, зажимая себе рот рукой. — Вас так радует мысль, что нас сейчас будут убивать? — поинтересовался Алва, с недоумением разглядывая его. Дик замотал головой. Не мог же он объяснить, что безумно рад видеть его прежним. В дверь резко забарабанили. — Открывайте, Окделл, нам известно, что вы здесь! Иначе мы будем штурмовать! — Карваль! — прошептал юноша еле слышно. — Почему он? — Вы его знаете? — Он похож на надорских волкодавов. — Такой же огромный и лохматый? — Ворон слегка улыбнулся, знаком приказывая приготовить оружие. — Нет, как и они, не отпускает добычу. Алва легко вскочил с пола и сощурил свои невозможно синие глаза. — Ну, Ричард, сейчас вы поймете, что вам надо было запасаться легкой артиллерией! *** — Вы не верите мне? — Шон Флетч вглядывался в хищное смуглое лицо человека средних лет с сединой в волосах. — Неужели вы меня не помните? Я все время привозил письма из Надора герцогу Окделлу. Я или мой брат Норманн. Наша семья живет в Надоре сотни лет и сотни лет служит герцогской семье. Зачем мне врать? Я действительно послан герцогом на ваши поиски, он слышал, что вас видели в этих краях. Я уже почти неделю рыскаю, почти надежду потерял, думал, не сумею выполнить приказ. Хулио продолжал молчать, и Шон совсем растерялся. — Вы ведь охраняли моего господина, по приказу его воспитателя. Мой господин жаловался, говорил, что от вас очень сложно убежать, вы всегда начеку. Почему вы мне не верите? — Я не верю не тебе, я не доверяю твоему господину, — сквозь зубы ответил Хулио. — Он предал соберано и пошел на службу к Ракану. Ведь он стал у него супремом, не так ли? — Герцог Окделл не отчитывался передо мной в своих поступках! — вскинул голову Шон. — Это я служу ему, а не он мне! Хулио усмехнулся: — Хорошо служишь! — Как умею! Так что? — Ты когда-нибудь слышал, чтобы из Багерлее кто-нибудь бежал? Этого не случалось ни с кем и никогда, надорец. Твой господин лжет — он не сможет организовать побег. И, скорее всего, он хочет просто захватить людей соберано, вдруг пригодимся или знаем чего. — Дурак, — в сердцах сплюнул Шон. — Он же у вас в доме вырос, тебе ли не знать, какой он? — Вырос, — Хулио кивнул. — Мне ли не знать, как рос, как просто кидался на людей, которые случайно задели чем-то его герцогское достоинство. Как в Олларию вернулся и стал верным прислужником Ракана, за которого погиб его отец! Он изменил, надорец, и этим все сказано! — Откуда вы знаете, что да как? — Значит, знаем. Или ты думаешь, ты единственный человек оттуда, что появился здесь? Шон медленно опустил голову. Его господин был уверен, что кэналлийцы поверят. А до них дошло известие о службе Окделла новой династии, и они не доверяют более воспитаннику своего монсеньора. У его герцога так мало людей — часть отправлена с герцогиней Айрис, трем приказано сопровождать какую-то даму до Лартэ. И на кэналлийцев, как выяснилось, рассчитывать не стоит. Значит, придется обойтись своими силами. Что ж, его господина вряд ли этим остановишь. — Как же твой господин намерен штурмовать Багерлее? — голос у кэналлийца был просто издевательским. — Или он просто прикажет выпустить пленника и его послушают? — Тебя это не касается, — огрызнулся Шон. — Мой господин справится и сам, раз ты не желаешь помогать своему соберано. — Куда? — Хулио цепко ухватил Флетча за плечо. — К своему господину, пусти! — Ну нет, птичка певчая, так сразу ты не уйдешь. Сначала все расскажешь! Шон рванулся, но сильная рука бывалого воина держала крепко. — Пусти, скотина! — Флетч извернулся и со всей силы впился зубами в жилистую руку. — Каррьяра! — Хулио невольно отшатнулся от бешеного северянина, а тот немедленно воспользовался этим и кинулся к лошади. Вскочить верхом и рвануть поводья оказалось делом минуты. На шум выскочило ещё несколько людей, с недоумением глядя на своего командира. — За ним, — приказал Хулио. — Далеко он от нас не уйдет! — Может, просто пристрелить? — Успеем, надо все-таки выяснить, что там происходит. …Шум погони Шон услышал сразу. Но особо оторваться не пытался. Если все удалось, то герцог со своим монсеньором, а также брат и Бевис ждут его в землянке. Вот пусть кэналлийцы с соберано и разбираются. А его дело сторона. До места оставалось совсем немного, когда ветер принес запах гари. Шон поднял голову и замер: над лесом поднимался столб дыма. Сердце прыгнуло в груди и бешено застучало. — Нееет! — взвыл он и помчался напролом, через кусты, туда, где его и людей Алвы так ждали. Когда через пару минут на полянку выскочили кэналлийцы, они увидели, как Шон Флетчер, стоя на коленях, раскачивается из стороны в сторону, а рядом догорает то, что было когда-то охотничьей землянкой.