Вепрь и Ворон

Утром Шон принес горячую воду для умывания и, когда Ричард удивленно на него посмотрел, пояснил, отведя глаза в сторону: — Холодно у вас, комната выстывает. Чтобы утром, значит, в себя придти. Ричард поблагодарил, но, когда слуга ушел, грустно вздохнул: следует ожидать, что скоро заметят и другие. Что делать тогда? Он уже почти закончил приводить себя в порядок, когда раздался неторопливый стук в дверь — регент требовал полковника Окделла к себе. Он внимательным взглядом окинул свое отражение в зеркале, пригладил волосы, которые здесь стал носить на кэналлийский манер, поправил манжеты и вышел из комнаты. — Господин регент? Рудольф покачал головой: — У вас неважный вид, полковник, вы почти не вылезаете из седла. Мне не хотелось бы оправдываться перед вашим бывшим воспитателем в том, что я вас уморил. Идите к себе, сегодня в рейд пойдет ваш заместитель, а вы отоспитесь. И, увидев, как сдвинулись брови Окделла, бросил: — Это приказ! — Слушаюсь, господин регент! — Он подчеркнуто почтительно склонил голову. — Что-то ещё? — Да, — Рудольф вздохнул. — Вам это будет, наверное, интересно. Ночью мы получили известие из Олларии о том, что виконт Пьер Дави казнен Альдо Раканом по обвинению в убийстве герцога Валентина Придда. Регент тяжело глянул на него, а Ричард склонил голову, вспоминая свой сон. Рассветных садов тебе не видать, как и всем нам, так что выдержки тебе в Закате, Дави. — Окделл! Что с вами? — Ничего, простите, — Ричард нерешительно помолчал и наконец спросил: — Где я могу найти графа Тювье? — Вы считаете, что ему необходимы ваши соболезнования? — регент как никогда напоминал волка на своем гербе. «Пешки умирают за своих королей. Это правило игры, Повелитель Скал!» Дави был не лучшим человеком, но пешкой он не был. Пешки не умеют выбирать — в этом Повелительница лабиринта ошибается. — Я считаю, что ему необходимо кое-что узнать. Возможно, это облегчит его горе, хотя мертвые остаются мертвыми. Рудольф вздрогнул и тяжело посмотрел на собеседника. — Граф у себя, можете пройти к нему, — медленно произнес Ноймаринен, явно ожидая продолжения, — но вряд ли он захочет беседовать с вами. — Могу я просить вас пригласить его сюда? Я понимаю, что мне он не откроет дверь, но мне действительно есть, что ему сказать. Регент приподнял брови, удивляясь высказанной просьбе, потом в светлых глазах вспыхнуло понимание. Он поколебался с минуту, но все же согласно кивнул. Тювье вырос на пороге неслышно, Ричард посмотрел на него и замер: за эту ночь граф постарел лет на десять. — Что произошло, Рудольф? — Граф, это я просил господина регента о встрече с вами. Прошу вас принять мои соболезнования. Это не виконт должен был погибнуть, тем более так. Сохранить спокойное выражение лица Габриэль Тювье смог лишь усилием воли. Этот молодой негодяй, пользуясь покровительством Первого маршала, переходил все границы. — Вы, — глухо начал он, — по-видимому, торжествуете? Анри и Пьер мертвы, а вы живы и преуспеваете. — Герцог Алва и я надеялись, что виконту удастся спастись, — тихо произнес Ричард. — Мне действительно жаль. Две пары глаз с изумлением уставились на него. — Валентина Придда убил я, — продолжил Ричард. — А вот его людей застрелил Дави. Если бы он этого не сделал, возможно, мне пришлось бы самому убить Рокэ Алву, чтобы он вновь не попал в руки Ракана. — Дави помогал вам во время побега? — недоверчиво переспросил регент. — Как вы с ним смогли договориться? — Так получилось, — Ричард неопределенно пожал плечами. — Может быть, вы все-таки расскажете, как было дело? Хотя бы то, что можно? — Габриэль Тювье смотрел на него горячечным взглядом. — Теперь нет причин скрывать, граф. Ричард вздохнул и медленно заговорил, подбирая слова: — Единственной возможностью спасти Первого маршала был побег после заседания суда. К сожалению, из Багерлее это сделать действительно невозможно, хотя сначала у меня были подобные мысли. Но для побега была необходима подготовка. Я был не очень осмотрителен, и Придд это заметил. Валентин хорошо знал меня, в отличие от всех остальных, ведь мы дружили ещё в Лаик. Это и позволило ему догадаться. Он не простил Фердинанду Оллару гибели своей семьи — для него возвращение династии было неприемлемо. Поэтому он попытался помешать, последовав за каретой с Алвой. После Багерлее монсеньор очень ослабел, он не мог быстро идти, а тем более сражаться. Валентин… в общем, мне пришлось выстрелить. Мы были почти у цели, когда появились люди Придда, а следом, к счастью для нас, Дави, который с ними и справился. Потом мы спустились в катакомбы аббатства. Нам нужно было выждать некоторое время, дать монсеньору придти в себя и выйти к Данару. Но Альдо бросил за нами погоню, они спустились в катакомбы, это было очень опасно: нас вот-вот могли заметить. И виконт решил увести их в сторону, отвлечь от монсеньора. Ричард замолчал и посмотрел на застывшего Тювье. — Это было его решение, он знал, чем это может для него закончиться. — Вы, надо полагать, тоже знали, что может вас ждать в случае неудачи? — тихо спросил Рудольф. Этот вопрос мог увести разговор в совсем другую сторону, и Ричард поспешил закончить рассказ. — Мы с герцогом Алвой вышли к заброшенной пристани и ждали виконта до рассвета, пока это было возможно. Это все, что я знаю. — Но его не обвинили в организации побега, — тихо сказал Тювье. — Ну, это можно объяснить. Скорее всего, он пытался уверить всех, что не имеет к побегу отношения, что в аббатстве он выяснял какие-то отношения с герцогом Приддом. Это могло отвести подозрения от аббатства и катакомб и помочь выиграть время, — задумчиво произнес Рудольф. — Как он узнал о готовящемся побеге? — тихо спросил Тювье. Дик отрицательно покачал головой. — Прошу меня простить. — Безумный план, герцог Окделл. Но безумцам везет. — Наверное, граф, — Ричард поднялся с кресла и склонил голову. — С вашего разрешения, господин регент. Его ждал растопленный камин и бесконечный холод. Но, как оказалось, не только они. *** Человек в фиолетовом плаще застыл у окна, напоминая статую. — За мной? — Дик даже не удивился, увидев Валентина: тому уже давно следовало прийти за своим убийцей. Герцог Придд, не отвечая, рассматривал его в упор, чуть склонив голову. — Я все думал, почему ты так медлишь, — Ричард спокойно отстегнул шпагу и бросил её на кровать. За ней последовал кинжал. — Не придумывай, — губы Валентина изогнулись в подобии улыбки. –Все это время ты думал совсем о другом! Но мне приятно, что ты меня вспоминал. Все-таки, мы дружили. — Дружили, — эхом повторил за ним Дик и налил себе бокал из предусмотрительно откупоренной Шоном и оставленной на столе бутылки, стараясь, чтобы Придд не увидел, как у него мелко дрожат пальцы. — Тебе не предлагаю, но, думаю, мне позволишь, на прощание? — Тебе не следует бояться меня, — голос у Валентина совсем не изменился. — Зла я тебе не причиню, даже если бы захотел. И снова чуть улыбнулся кончиками губ, глядя на недоуменное лицо Ричарда. Тот действительно был растерян. — Почему? — вырвалось у него. — Я убил, ты имеешь полное право на месть! — Я не увел бы тебя, даже если бы хотел, Дик, — повторил Валентин и кивнул на его правую руку. — Обряд не завершен, и ты сам поставил себя на границе жизни и смерти. У меня нет над тобой власти. Это во-первых, а во-вторых… Из тебя получился плохой друг, ты выбрал Алву… Но… Он сейчас так походил на того рассудительного Валентина, которого он знал, что Дик невольно сделал шаг вперед, чтобы коснуться пальцев, выглядывавших из-под пены кружев, и убедиться, что Придд жив и здоров и все, что случилось, — плод его больного воображения. — Не смей, — Валентин стремительно отшатнулся от него. — Так нельзя шутить даже тебе! — Зачем же ты пришел? — после его слов о дружбе сил смотреть в глаза Придду просто не было, и Дик уставился на огонь в камине. — Скажи, а если бы появилась возможность все изменить, — в голосе Валентина звучало любопытство, — ты бы снова стрелял? Ричард Окделл молчал, по-прежнему смотря на огонь. — Что сделано, то сделано, — наконец выдавил он. — Я слишком многое поставил на кон, Придд. Прости… Хотя такое, конечно, не прощают. Валентин по-прежнему выжидательно молчал, и Дик все же вынужден был отвести взгляд от игры пламени и ответить на вопрос. — Выстрелил бы, ведь ты бы не дал ему уйти, правда? — Не дал, — согласился Валентин. — И знаешь, мне до сих пор жаль, что у меня не получилось. Взгляд его стал колючим, и Дику без слов стало ясно, что имел в виду его единственный друг: надо было не уговаривать, а стрелять. — Я тоже был в Багерлее, — от голоса веяло холодом, — и оставил там близких людей. Ублюдок, позволивший это, и его потомство должны за это ответить. — Алва тут ни при чем, а Фердинанд мертв. — Да, мертв, — в голосе Валентина прозвучало удовлетворение. — Будем считать, что ты поквитался с Олларом за меня. Что касается Первого маршала, то ты не прав: он виновен в случившемся не менее, чем Оллар, и он должен был ответить. Дик лишь упрямо качнул головой, и Придд понимающе усмехнулся. — Пусть так… Ты попросил за меня повелительницу Лабиринта, а это дорогого стоит. Я не буду мстить тебе, Ричард Окделл, ты действительно заплатил дорого. Незавершенный обряд, сестра и зять… — Ты и это знаешь? — вырвалось у Дика. — Знаю, и поверь, мне жаль. Твоя сестра и моя мать, они должны были жить. Валентин сжал бледные губы в ниточку. — Мне пора. — Зачем ты пришел? Валентин Придд улыбнулся краешком губ: — Сам не знаю. Убедиться, наверное. — Убедился? — Жаль, — кривая улыбка не портила лицо Валентина, а делала его печальным. — Мы с тобой действительно дружили. Не знаю, как бы я поступил на твоем месте — скорее всего, также. Но мне все равно жаль, что ты выбрал его. Прощай. Он шагнул к двери и за мгновение до того, как раствориться в темноте, бросил: — Там не очень-то весело, Дик. Постарайся что-нибудь придумать, а то будет поздно. После его ухода Ричард в два приема осушил бутылку и уставился на огонь.