Твои руки по локоть в крови

      «Невозможно пошевелиться»       Это были первые мысли, когда она очнулась. Именно что очнулась, а не проснулась. Просыпаются — это когда спокойно ложатся и засыпают. В случае с Хезер все было иначе. Она отключилась.       Все тело невыносимо болело. Девушка не могла даже осмотреть повреждения, ведь он до сих пор ее крепко обнимал. Уместно ли тут вообще слово «объятия»? Слишком тяжелый, чтобы сдвинуться. Слишком близко, чтобы незаметно выбраться. Одно понятно точно — паниковать нельзя, иначе он может проснуться.       Она не могла. Просто не могла вынести всю эту ситуацию. Ни физически, ни морально, ни как-либо еще. Кажется, еще совсем чуть-чуть и ее стошнит. Какой выход может быть из этой ситуации? Может, выпрыгнуть в окно? Всего-то второй этаж, она не умрет. Даже если и умрет, то хуже не станет. Черт, на ней же совершенно нет одежды. Хотя, это вряд-ли так важно в нынешней ситуации.       Горячее дыхания в шею. Мерзко.       — Ты уже проснулась?       Даже будучи повернутой к нему спиной, Хезер чувствовала, что он улыбается. Почему его вообще не казнили? Лучше бы таких как он сразу поджаривали на электрическом стуле. Это несправедливо, что все знали о его поступках, но позволили жить дальше. Плевать на медицинскую этику. Глускин должен гореть в аду за все, что он сделал конкретно с ней.       — Дорогая, почему ты молчишь? Я же вижу, что ты о чем-то задумалась, — его хватка стала не такой сильной, но он продолжал придерживать ее одной рукой за талию, — неужели ты думаешь, что я не возьму ответственность за случившееся?       — Что?       Голос Хезер охрип и она выдала это почти шепотом. Что за бред несет этот псих?       — После того, что мы сделали, я обязан взять ответственность за все, — мужчина поцеловал ее в плечо, — за тебя в первую очередь. Мы должны обвенчаться.       Она дернулась от этого проявления нежности, стараясь отстраниться. Не вышло — он лишь сильнее прижал ее к себе.       — Ты такая смешная, — Эдди несколько наигранно усмехнулся, от чего у нее по коже пробежали мурашки, — неужели ты думаешь, что я из тех негодяев, которые бросают девушек после совместно проведенной ночи?       «Блять, лучше бы именно так и было» — пронеслось в голове у нее, но она еще не настолько поехала головой, чтобы сказать такое ему в лицо.       — Можно я схожу в душ? — она решила, что это даст ей хоть небольшую свободу от его общества. Хотя бы на десять минут. Может, даже удастся придумать что-нибудь.       — Конечно, дорогая, как я могу запрещать тебе что-то? — От его тошнотворно доброжелательной улыбки становилось дурно.       Как только он позволил ей самостоятельно встать, Хезер поспешила к комоду с бельем. Чистые вещи помогают сохранить спокойствие. И комод находиться в другом конце комнаты. Даже несмотря на жуткий бардак, нужно попытаться найти телефон.       — Зачем ты туда пошла? Ты же собиралась в ванную? — Глускин сел на край кровати, нахмурившись. Без одежды он выглядел еще более жутко.       — Хочу надеть что-то свежее, — в попытках придумать что угодно, лишь бы втереться к нему в доверие, она выдала несусветную чушь, — тебе больше нравится черное или белое?       — Черное.       Теперь он вновь натянул эту неприятную улыбку. Сидит на ЕЕ кровати так, словно это не он несколько часов назад швырял ее, бил и насиловал. «Мало его пиздили» — поймала себя на мысли Хезер. Держать себя в руках все сложнее. Нужно взять черный комплект белья, футболку и уйти.       Как только она зашла в ванную, то закрыла дверь на замок. Может она и дура, но сначала и впрямь стоило помыться. Осмотрев себя в зеркало, девушка чуть не закричала. Проще было сказать, где этот ублюдок НЕ оставил следов. Засосы, царапины, синяки. Вид настолько жалкий, словно она умерла еще вчера.       «В полиции даже доказывать ничего не придется»       Открыв воду, она наконец смогла дать волю слезам. Грязная, какая же она все-таки чертовски грязная. Словно ее искупали в дерьме. Пытаясь смыть уже даже то, чего не было, Хезер начала неосознанно расцарапывать кожу ногтями, оставляя еще и красные следы от собственных рук.       Задыхаясь и рыдая, девушка сначала прослушала тот момент, когда в дверь начал стучаться ее мучитель.       — Дорогая, все в порядке? — Этот жизнерадостный голос выводил из себя. Почему же ей не достает сил придушить его?       — Конечно, скоро выйду, — смогла выжать из себя она, — лучше поставь кипятиться чайник.       — С радостью, душа моя.       Дождавшись, пока шаги по ту сторону стихнут, Хезер взяла полотенце и принялась обтирать себя насухо.       Выйдя из ванной комнаты в домашней одежде, она поймала на себе взгляд человека, явно лишнего в этой квартире. Эдди светился от радости, сидя на кухонном кресле.       — Не могу налюбоваться на тебя! Такая домашняя, ты как прямо мокрый котенок после душа, — он успел надеть что-то из вещей Криса. Стало не по себе лишь от мысли, что он рылся в ее шкафах, — почему ты так напряжена?       — Просто волнуюсь, — Хезер подумала, что не стоит говорить ему, насколько сильно ей хочется увидеть как он корчиться от боли за все сделанное, — не каждое утро я встречаю с кем-то. Будешь кофе?       — С удовольствием.       Стало еще более мерзко. Он наблюдал за каждым ее движением. Как берет кружки трясущимися руками, как с трудом поднимает чайник, проливая немного на столешницу. От его взгляда любое действие добавляло тяжести.       — Ты такая неуклю…       Глускин не успел закончить очередную приторно-лживую реплику. Его прервали.       Звонок в дверь.       Хезер еле держала себя в руках, чтобы прямо сейчас не побежать ко входу. Нет, нельзя, он убьет ее раньше.       — Я схожу посмотрю. — Теперь настала ее очередь улыбаться. Слащаво и неправдиво.       Она уже хотела было тихонько прошмыгнуть мимо него сквозь крохотную кухню в коридор, но мужчина схватил ее за запястье.       — Дорогая, разве могу я тебе позволить в таком виде идти к кому-то? — Эдди продолжал удерживать ее за руку, поднимаясь с кресла.       Прозвучал второй звонок.       Но на него вышла не Хезер, а это чудовище.       Ей оставалось только стоять, упираясь руками в столешницу и пытаться не расплакаться от собственного бессилия. Перед глазами все плыло. Что сейчас будет? Может, она успеет найти свой телефон и написать кому-то? Впервые у нее не было сомнений «кому же отправить сообщение». Она разошлет его всем, стоит только найти проклятый сотовый. Как бы ей этого не хотелось, девушка не верила, что позвонивший в дверь сможет ее спасти.       — Какого…       Это точно был голос доктора Смита. Вместе с ним она успела различить крик кого-то из санитаров клиники. Стоп. Крик?       Она проклинала в этот момент всех, включая себя. Себя в первую очередь. Что не могла пошевелиться и двинуться с места. Нельзя ждать, ведь откуда знать исход жуткой возни и криков в коридоре? Если он сейчас что-то сделает пришедшим, то ей конец следом. Он не поверит, что она не при чем, даже если это правда.       В этот момент в голову пришла единственная ясная мысль.       Надо срочно лезть в окно. Там же есть клятая пожарная лестница.