От Торонто до Оклахомы и обратно

      В первый раз они говорили друг с другом через три дня после той ночи, в которую познакомились. Широ как раз был на перерыве, снаружи распогодилось, и Торонто, утопавший до этого в дожде и тумане, ожил, будто человек, вышедший из затяжной депрессии.       У Аллуры была намечена встреча с дядей, поэтому она выпорхнула из офиса уже за тридцать минут до перерыва, оставив его совсем одного. Вытащив из холодильника пластиковый контейнер с заранее приготовленным обедом, Широ собрался размять ноги в парке.       Осеннее солнце было таким теплым, что пришлось оставить в офисе не только куртку, но и стянуть с себя пуловер. Под ним у Широ была только тонкая шелковая рубашка – очередной остаток нераспроданной летней коллекции.       Опустившись на скамейку в парке, Широ успел разве что открыть свой ланч-бокс и скептическим взглядом окинуть рис и тушенные овощи, как у него зазвонил телефон. «Аллура», – машинально подумалось ему, и, игнорируя назойливую мелодию звонка, он отправил в рот небольшой кусок сладкого картофеля – мягкого, как масло.       Телефон не унимался. Удивленный, Широ отставил ланч-бокс в сторону и вытянул мобильник из кармана джинсов. Это был Кит.       Конечно, он не звонил на его канадский номер, но на экране отображался голосовой вызов из мессенджера, и этого хватило для того, чтобы Широ на полминуты впал в ступор. Голова закружилась, а пальцы дрожали.       Хорошенько прокашлявшись и прочистив горло – так громко, что проходящая мимо молодая парочка шарахнулась в сторону, он осторожно нажал на кнопку приема.       – Алло.       – Это я… – голос Кита был совсем не таким, каким представлял его себе Широ уже вторую ночь, ворочаясь на кровати без сна. Он не был тихим или неуверенным и даже в определенной мере обладал той развязной подростковой хрипотцой, с которой говорили семнадцатилетние парни в Торонто. – Кит… Кит из Оклахомы.       – Я знаю, что это ты. У меня записан твой номер, – успокоил собеседника Широ. Кит хоть и пытался заставить свой голос звучать по-подростковому нагловато, но дышал в трубку так прерывисто, будто человек на последней грани нервозности.       Несколько секунд они молчали, а потом Кит выдохнул:       – Чем ты занимаешься? Я… может быть, я мешаю?       – Ни капельки.       Пальцы больше не дрожали, и Широ отправил в рот очередной кусок картофеля. Он добавил:       – У меня перерыв, и я в парке.       – А-а… понятно. А я в школе…       Кит явно говорил правду, потому что на заднем фоне Широ мог уловить нестройную какофонию голосов, сливавшуюся в неразборчивый гул, словно в трубке гудел пчелиный рой. Неужели звонок малознакомому парню из Канады был единственным, чем Кит мог заняться на перемене? Отставив ланч-бокс в сторону, Широ наблюдал за тем, как солнечные блики дрожали на воде озера Онтарио, одновременно прислушиваясь к дыханию Кита в динамиках. Разговорчивым тот уж точно не был. Или, может, просто стеснялся?       – Обедаешь? – наконец спросил Широ.       – Что? А да, обедаю, – безразлично подтвердил Кит. – Сижу тут один на ступеньках с сэндвичем…       Широ вздохнул. Сколько бы Кит не притворялся, его эмоции были как на ладони: смущение, нервозность и совершенно естественная в его возрасте тяга к живому человеческому общению. С этим определенно нужно было что-то делать.       Помолчав немного, Широ спокойно заметил:       – Я тоже тут один. В смысле, в парке…       – Тоже? – почти эхом отозвался Кит.       – Ну да. Правда, теперь уже нет. Ты же со мной.       Довольный произведенным эффектом Широ пару секунд слушал тишину, перерываемую только дыханием Кита в трубке.       – Спасибо, – вдруг сказал тот.       – Спасибо?       Кит словно проигнорировал его вопрос, пробормотав вместо ответа:       – Я могу тебе еще позвонить? Сегодня… может быть, вечером?       – В любое время, – ответил Широ.       Кит повесил трубку так же внезапно, как и решил набрать его номер. Широ отнял телефон от уха и долго смотрел на дисплей, а потом медленно, не торопясь, съел свой обед, не оставив внутри ланч-бокса ни одного рисового зернышка, и, встав со скамейки, еще какое-то время бродил по парку. Голос Кита не хотел выходить из головы – хрипловатый, демонстративно равнодушный и переполненный затаенной тоской. Голос с другого конца континента… Далекий, но в то же время невероятно близкий. Почти осязаемый. Казалось, его можно было коснуться, если уж очень захотелось бы.       Вернувшись в офис через несколько часов, Широ застал Аллуру за компьютером, она быстро-быстро набирала что-то, сверкая серебристыми лакированными ногтями, и не отвлеклась даже тогда, когда он появился в дверях. Только спросила, продолжая печатать:       – Пообедал?       – Пообедал.       – Это хорошо, что пообедал… – протянула Аллура. Широ уже опустился на свое место, когда она, резко развернувшись и сложив руки на груди, уставилась на него. Ее глаза разве что молнии не метали. – Можно было конечно и предупредить, что собрался пропасть на полдня! Я, между прочим, волновалась… Где ты был?       – Меня похитили инопланетяне. Но вернули обратно… Как бракованный товар.       По сверкнувшим глазам Аллуры Широ понял, что ей было не смешно, поэтому просто развернулся к компьютеру и начал разгребать скопившуюся после обеда работу. Ее оказалось не так уж и мало – он настолько погрузился в нее, что пришел в себя только тогда, когда ему в висок ударил шарик скомканной бумаги.       Комком бумаги была неоплаченная квитанция. Странно: ему казалось, что он уже давно обработал ее. Еще раз проведя платеж через систему и проследив за тем, как виртуальная денежная сумма покинула их счет, Широ бережно разгладил листок бумаги, а потом, подумав немного, снова принялся его сворачивать.       Оригами он любил еще с детского сада. И хоть и не занимался этим очень давно, помнил каждый шаг настолько отчетливо, что мог сложить что-нибудь из бумаги даже с закрытыми глазами.       Аллура раздраженно хмыкнула, когда квитанция, превратившаяся в бумажного журавлика, изящно приземлилась на ее столе между неразобранных документов.       – Ей-богу, ты как ребенок, Широгане.       Они рассмеялись и, в конце концов, помирились. Аллура сделала им обоим свой коронный кофе, пахший пережженными кофейными зернами так сильно, что его запах, наверное, заставил проснуться даже офисных работников по другую сторону Онтарио.       Они пили кофе молча, каждый будто бы в своих мыслях. Аллура теребила в руках бумажного журавлика, с сомнением оглядывая его со всех сторон, а Широ наблюдал за ней, чувствуя, как внутри растет потребность высказаться. Она была словно зудящая под комариным укусом кожа – сначала вроде кажется потерпишь и пройдет, но с каждой секундой становится только невыносимее и невыносимее. Выпив свою чашку до дна, Широ все-таки спросил:       – У тебя сейчас кто-нибудь есть?       Аллура подозрительно прищурила глаза:       – Кроме тебя?       – Да-да, кроме меня, – нетерпеливо подтвердил он. Шутка показалась ему не совсем уместной.       Аллура задумалась на мгновение. Бумажный журавлик застыл в ее руках, будто вот-вот и собирался взлететь.       – Думаю, нет, – сказала она после минуты молчания. – Если ты о здоровых отношениях и прочей ерунде…       Широ кивнул. Зуд отступил на задний план – возможно, говорить с Аллурой о Ките все-таки не стоило… Нет, о Ките не стоило говорить вообще ни с кем. Ни с одним человеком.       Он снова поднял голову – Аллура таинственно ухмылялась. Положив ногу на ногу, она заявила:       – Зато у меня есть кое-что другое… Ре-гу-ляр-ный-секс.       Произнеся это нараспев и по слогам, Аллура триумфально подмигнула Широ, на что тот усмехнулся:       – Звучит интересно. А что это такое?       – О, тебе определенно стоит попробовать.       Пока они оба искренне смеялись над ее ответом, Широ ощутил, как вибрация телефона в кармане волной прошла по его левому бедру. От мыслей о том, что это мог быть Кит, внутри потеплело.       Он понял, что еще никогда так сильно не ждал вечера.       В отличие от лиц большинства азиатов, напоминавших Широ безэмоциональные застывшее маски, лицо Кита было до такой степени динамичным, что резкая смена эмоций на нем была похожа на те дни, когда у большинства метеочувствительных людей начинались мигрени. Стоило Киту немного рассердиться, он мгновенно хмурил свои темные, повторяющие цвет ресниц и глаз брови, при удивлении же вскидывал их высоко-высоко и немного приоткрывал рот. Обидевшись, Кит надувался, плотно сжимая тонкие губы, точь-в-точь будто персонаж анимационного фильма, а смеясь, зажмуривался и показывал зубы.       Впервые Широ увидел его лицо по-настоящему в один из вечеров – ровно через неделю после их знакомства. Они и без того созванивались каждый день – так часто, что это уже почти стало привычкой, но в этот раз вместо голосового вызова на экране возник символ видеозвонка. Телефон лежал на кровати рядом и, взяв его в руки, Широ ощутил, как его затылок будто одеревенел, а во рту пересохло.       «Если ему хочется», – наконец решил он и аккуратно, чтобы только не активировать камеру своего мобильника, надавил на кнопку приема.       Кит уже давно смирился с его, казалось, так плохо продуманной ложью по поводу сломанной камеры. Верил ли он ему в действительности или нет, Широ не знал, но больше склонялся к первому варианту. Как и любой слабо социально адаптированный подросток, Кит, считавший, что нашел в нем родственную душу, доверял каждому его слову.       Получив несколько старых фотографий Широ – на одной ему было около двадцати семи и он стоял рядом с рыжеволосой девчонкой, имя которой напрочь вылетело у него из головы, на другой – особенно удачной – он просто улыбался своей улыбкой победителя – Кит утихомирился и больше не требовал никаких «видеоматериалов». Сам же закидывал Широ огромным количеством бессмысленных снимков, фотографируя буквально все на свете: от пятна на своей любимой футболке до безлюдной дороги, ведущей к ферме его приемного отца. В этот вечер Киту очевидно хотелось перейти на новый уровень их общения, и Широ, оцепеневший на пару минут, все же заставил себя пошевелиться и взять трубку.       Он предусмотрительно прикрепил к уху гарнитуру, а телефон держал на расстоянии вытянутой руки, изо всех сил всматриваясь в экран.       Сначала видно было мало – только скачущая во все стороны полутьма, покрывало в крупную клетку и знакомый подбородок, обрамленный растрепанными прядями. Но уже от одного этого зрелища внутри помутилось, словно кто-то зачерпнул там огромной ложкой, доставая до самого дна. Широ потихоньку втянул в себя воздух. Кит был в постели…       Его худые плечи скрывались под абсолютно кошмарным безразмерным худи уродливого апельсинового цвета, в которое он бы уж точно поместился несколько раз, если бы захотел, а волосы казались засаленными, особенно на кончиках. Или они просто были мокрыми?       – Широ?       Мысли о том, что Кит мог только что выбраться из ванной, походили на симптомы подступающего удушья. Потянувшись к ночному столику, стоявшему рядом с кроватью, Широ взял с него маленькую бутылку минеральной воды и сделал несколько жадных глотков.       – Привет, Кит.       – Ты же не против?..       Кит как всегда не договаривал фразы. Широ потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к этому, но он привык.       – Конечно, нет. – Скачущее изображение все-таки стабилизировалось, и Широ увидел Кита полностью: его лицо, его кошмарный апельсиновый худи, ноги в шортах, скрещенные по-турецки, и бледные пальцы, сцепленные в замок. Разве тут можно было быть против? – Если мы никому не мешаем…       Кит ухмыльнулся. Его глаза скользнули в сторону, сосредоточившись на чем-то, находившемся за пределами камеры.       – Не волнуйся, я сегодня один дома.       – Как в фильме, – пошутил Широ.       – Как в фильме, – подтвердил Кит с неопределенным выражением лица, по которому можно было догадаться, что шутку он вряд ли понял, но разбираться, в чем тут суть, ему было лень. – Сайто с Джулией у ее родителей…       Широ понимающе кивнул. За неделю их общения он уже успел узнать о Ките достаточно, чтобы не задавать вопросов. Он знал о ферме его приемного отца, о Джулии, жене Сайто, с небольшой алкогольной проблемой, из-за которой Кит говорил о ней в исключительно снисходительно-презрительном тоне, и о том, что они оба были, в общем-то, неплохими людьми и относились к усыновленному ими в раннем возрасте мальчику-сироте так же, как относились бы к своему родному сыну… Жаловаться здесь будто бы было не на что.       Задумавшись и замолчав на пару мгновений, Широ совсем забыл, что Кит не видит его. Впрочем, тот не обратил на воцарившееся в динамиках молчание никакого внимания – пока Широ размышлял, он наклонился вперед, почти полностью заслонив камеру своей грудью, и подтянул что-то, находившееся до этого вне зоны видимости, ближе к себе.       Заветным предметом оказалась начатая упаковка сигаретной бумаги. Потом Кит извлек откуда-то еще и разноцветную пачку табака и зажигалку. Деловито разложив все это прямо перед камерой, он без лишних слов принялся сворачивать самокрутку.       – Ты куришь? – очнувшись от раздумий, спросил Широ. Удивление, охватившее его, было до странного неприятным. Смотреть на то, как Кит тщательно распределяет табачную смесь по бумаге, почему-то совсем не хотелось. Поэтому он почти обрадовался, когда тот возразил:       – Да нет… Да и это не табак. Заменитель.       – Заменитель? – не понял Широ.       Подняв глаза на камеру, Кит усмехнулся. Теперь в его руках был крохотный пластиковый пакетик.       – Ты удивлен? Такой взрослый, а еще никогда не видел, как сворачивают косяк…       Откинувшись на подушку, Широ вздохнул.       – Ты куришь марихуану? – сухо спросил он, на что Кит ощетинился:       – В чем проблема-то?!       – Тебе семнадцать!       Меньше всего Широ хотелось спорить. Как и быть взрослым занудным голосом разума, но эти слова сорвались с его губ, прежде чем он вообще успел об этом подумать.       Кит фыркнул, лизнув сигаретную бумагу – оставалось только наблюдать за тем, как в его пальцах она превращается в джойнт почти идеальной формы. Новичком в этом деле он определенно не был.       Широ закрыл глаза, надавил на веки кончиками пальцев и немного помассировал их. Страшно захотелось выпить чего-то, хотя бы пива, но он сдержался. Щелкнула зажигалка. Кит затянулся, глядя сначала куда-то в сторону, но уже через мгновение снова повернулся к камере.       – Широ, ты мне нравишься… – мягко сказал он. Куда только делось его раздражение? – Но, пожалуйста, не превращайся в Сайто. Мне хватает одного приемного отца…       – Я думал, вы хорошо ладите друг с другом.       Сменить тему, уведя разговор в другую сторону, было просто. К тому же Широ самому было немного стыдно, он чувствовал, что переборщил – в конце концов, Кит уж точно звонил ему не для того, чтобы выслушивать морали.       Нужно было успокоиться, но что-то мешало. Что именно – Широ и сам не мог понять.       Он снова посмотрел на дисплей телефона. Зрачки Кита были расширены и блестели в полутьме.       – Не хочу говорить о Сайто, – хрипловато буркнул он в камеру. Трава начинала действовать: он казался расслабленным и в то же время уставшим. Под глазами залегли тени. – Лучше давай о тебе…       – Обо мне?       Кит заговорщически улыбнулся. Он сделал еще одну довольно глубокую затяжку, и пепел, сверкнув, упал прямо на клетчатое покрывало, но Кит словно и не заметил этого.       – Хочу узнать о тебе больше.       – Что именно?       Ответив скорее механически, Широ подумал про себя о том, каким, наверное, теплым было тело Кита под его уродливым апельсиновым худи. Теплым и разомлевшим, словно размокший кусок картона.       – Если хочешь что-то узнать, спрашивай, – пробормотал он, а Кит снова улыбнулся.       – Хорошо. Твой любимый цвет?       – Мой… что?       – Отвечай не думая.       Широ качнул головой, но подчинился.       – Черный.       – Любимая рок-группа?       – Нирвана.       – Любимый художник?       – Ван Гог.       – Жизнь или смерть?       – Жизнь, наверное… Или… Я не знаю.       Кит весело рассмеялся, откинувшись на спинку кровати и потушив окурок где-то за пределами видимости. А потом, взявшись за края худи, потянул его наверх.       Быть может, ему было жарко, он устал или хотел спать. Как бы то ни было, Кит раздевался перед камерой, а Широ пожирал его глазами, чувствуя, как в паху образуется знакомое напряжение.       Чтобы подавить его, пришлось встать и пройти по комнате несколько раз, стараясь думать о другом. У него уже давно не было такой сильной эрекции. Даже удивительно… Член был таким твердым, словно вообще не принадлежал его телу.       Кит, разумеется, не знавший ни о чем, продолжал сыпать вопросами, а Широ отвечал. Как и было положено, не раздумывая. Он больше не смотрел в дисплей телефона, оставив его на кровати, и ходил по комнате нервными кругами, то и дело оттягивая резинку своих спортивных штанов и заглядывая под них.       – Любимое домашнее животное?       – Кошка…       – Кока-кола или пепси?       – Минералка.       – Это не по правилам! Ты должен выбрать… – слабо возразил Кит, а Широ, в очередной раз окинувший взглядом своей эрегированный член, проворчал:       – Ну извини.       – Устал, что ли?       – Немного.       Кит замолчал. Что он в этот момент делал, Широ не знал, но заглядывать в телефон ему не хотелось. Худые округлые плечи Кита в темно-синей майке, оказавшейся под худи, до сих пор отчетливо стояли перед глазами, да и дурацкая эрекция не хотела спадать, чтобы он не делал. «Будто Виагры наглотался», – измученно подумал Широ про себя.       Динамик гарнитуры снова ожил – голос Кита звучал заспанно и был совсем тихим.       – Тогда последний вопрос?       – Ладно, – сдался Широ.       Опустившись на стул в гостиной, он уставился невидящим взглядом в стену. Сдерживаться было все сложнее, особенно, когда Кит говорил так, будто обнаженный и обессиленный после долгого секса лежал в его объятьях. Хотя на самом деле он был всего лишь под кайфом… Чертов упрямый обдолбанный подросток.       – Твой самый близкий человек на данный момент?       Этот вопрос будто ошпарил Широ кипятком – он вздрогнул, поняв, что его правая рука уже под тканью его собственных боксеров. Если продолжать, он кончит прямо в разгаре их бессмысленной викторины…       – Чего? – простонал он, а Кит повторил:       – Твой самый близкий человек?       Что этот парень вообще хотел услышать? Черт его знал. Широ задумался на мгновение, нарушив установленные правила, а потом все же выдавил из себя:       – Одна девушка. Коллега… Она…       – Твоя девушка? – с непривычным нажимом спросил Кит.       Выдохнув, Широ ощутил, как его странная, безумная эрекция постепенно идет на убыль. Он вытащил руку из штанов и попытался улыбнуться.       – Нет.       – Но ты…       – Меня не интересуют девушки, Кит. Я гей.       По воцарившейся тишине стало понятно, что Киту – даже в обдолбанном состоянии – нужно было время, чтобы переварить этот ответ. Для Широ же время вообще словно остановилось.       Он привык заявлять о своей ориентации совершенно спокойно, в лицо собеседника – кем бы тот ни был. В Торонто удивить кого-то этим было практически невозможно. Вот только Кит был не из Торонто.       Широ не был знаком с нравами в оклахомском захолустье, но паника и осознание собственной ошибки ледяными пальцами подобралась к его затылку. Вобрав в себя воздух, он постарался заставить свой собственный голос звучать ровно и даже небрежно:       – Тебя это волнует? Это проблема для тебя?       – Нет, – сказал Кит, – никаких проблем. Такие вещи меня вообще не волнуют.