***
— На кой нам вообще сдался этот идиот? — бросила я на ходу, вновь оказавшись на забитой столпотворением улице. — Он совершенно не умеет вести себя при детях… Прямо как некоторые. — Я не ребёнок! — сердитый голосок донёсся снизу. Из-за столь плотного потока людей приходилось держаться за руки, дабы не затеряться. — Мне уже восемь! — Кого-то мне это напоминает… — хохотнул Иллиан, продиравшийся сквозь толпу и возглавлявший цепочку. — Не знаешь кого, малявка? — За дорогой следи лучше, зверушка, — выпалила я, ощутив прилив жара к щекам. — Нет, я серьёзно — куда как быстрее было бы пройти к порту по окраинам, чем продираться тут! — Этот «идиот», каким бы чунибьем он ни был, всё же наш товарищ, — донеслось сквозь гомон. — К тому же вчетвером куда веселее, раз Рюка и Минори так сильно заняты. Я их тоже не понимаю. Конечно, фестиваль требует большого объема работ, из-за чего Рюка вынуждена была с раннего утра приводить в порядок питейный этаж, а Минори — "колдовать" над выпечкой. По крайней мере они обе уверяли, что успеют закончить со всем к запуску фейерверков. Мне никогда не доводилось видеть такой масштаб подготовки, потому с нетерпением ожидала вечера, убивая с товарищами время. На счастье, мы плотно перекусили перед выходом. До сих пор не верится, что всё это приготовил Иллиан… «Ты не хорохорься, а попробуй сначала, — недовольно пробурчал он, когда я с подозрением уставилась на содержимое плоской глиняной тарелочки. — С праздником, девчат!» Запах от стряпни шёл не бог весть какой, но на вид выглядело вполне себе интересно: в очень тонкую хлебную лепёшку завернули какие-то овощи и, судя по характерному запаху, мясо с ядрёными специями. Иллиан долго бранился, что не смог отыскать нужные ингредиенты и ему пришлось импровизировать. Из всего словесного потока я услышала лишь одно незнакомое слово: «шаурма», но отвлекать по этому поводу не решилась. Я с опаской откусила кусочек — мой язык приятно обожгло чем-то острым и необычным. Овощная смесь, мясо и вручную замешанный соус создавали единую гармонию острого взрывного вкуса. Нет, я без сомнений пробовала блюда и получше, но и это сумело удивить. Хотя подобная острота больше годится для мужчин, это их еда. Даже всеядная Сая с трудом поедала свою порцию, едва заметно кривя личико. На второе нам подали рис причудливой формы в виде треугольничков с рыбной начинкой внутри. Этот болван и тут завёл свою тираду про недостаток ингредиентов, отчего ему пришлось «сделать онигири, хотя изначально планировались роллы». Ничего не поняла, но не успела опомниться, как моя тарелка оказалась пустой. Как следует просоленный рис и необычная рыбная подлива, смешанная с незнакомыми овощами и зеленью, фейерверком расходились на моём языке, что я заглотила их практически не жуя. Но больше всего изумило третье блюдо: холодные разноцветные шарики, понемногу тающие на тарелке. На удивление, Иллиан в этот раз триумфально оскалил зубы: «Это мороженое, попробуйте». Я слышала, что на севере готовят что-то похожее, но воочию видеть не доводилось. Подцепила ложкой небольшой кусочек — оно было очень мягким, словно желе — и осторожно положила на язык. Как и ожидалось, очень холодное, а через мгновенье я уже гоняла во рту сплошную жижу. На вкус как очень сладкое молоко с вымоченными фруктами. Каждый цвет имел свой вкус, но везде ощущалось молоко. «Вы великолепны, сэмпай!» — прощебетала Сая, заглатывая лакомство большими порциями, из-за чего Иллиану пришлось зачитывать ей нотации. «Д-действительно неплохо», — пробормотала я, запивая десерт фруктовым напитком, что по вкусу казался совершенно безалкогольным. Этот пьянчуга вдруг заявил, что теперь у нас «сухой закон»… что бы это ни значило. В общем, мы полностью перешли на его импровизированные напитки из фруктов и трав. Что тут скажешь? Это правда довольно вкусно, поэтому я не возражаю. — Бли-и-ин, — выпалил Иллиан усталым голосом, когда нам удалось достичь пункта назначения, буквально вылетев из плотной толпы. — Надо было ему настолько далеко забираться?.. Я в этом районе даже не был ни разу. — Не бурчи, — закатив глаза, я подтолкнула его ко входу. — Ты нам обещал развлечения, поэтому нечего терять время на жалобы! — Да-да-да, развлечения! — пропела Сая, придерживая меня за рукав простенького, но хорошо подогнанного под мою маленькую фигуру платья. Праздник, как-никак. Надевать рубаху со штанами выглядело как-то кощунственно, хоть в них мне и более комфортно находиться. Мужчины знают толк в практичной одежде, этого у них не отнять. Малышка придерживалась ровно противоположного мнения — её маленькие полностью зелёные глазки блестели, когда мы вернулись из торгового квартала, закупив ей целую гору одежды, преимущество закрытые платья и сандалии: привычная одежда для восточных земель, но не пользующаяся популярностью в наших краях, отчего пришлось раскошелиться. Преодолев тяжёлые двери-половинки, мы оказались в просторном убранном помещении, где, несмотря на характерное застолье, в воздухе не стоял уже привычный смрад спиртного и ядрёной закуски. По большей части люди выглядели обеспеченно и распивали преимущественно дорогие напитки, вроде крепкого вина со специями (дешёвое настаивалось, насколько я помню, не более чем несколько эроб, после чего сразу разливалось по бочкам, без дорогих специй и добавок) или пшеничной водки, что в этих местах большая редкость. Гейл гордо восседал на табурете у дальней стены зала, где была оборудована небольшая сцена, и наигрывал плавную мелодию на своей лютне, негромко напевая время от времени. Завсегдатаи, даже будучи увлечёнными спорами и обсуждениями, то и дело бросали одобрительные ремарки в его сторону, рукоплеща или подпевая. Стояло безудержное веселье — все отдыхали душой и телом. — Ну, у него хотя бы есть чувство стиля, — цокнув языком, произнёс Иллиан, окидывая взглядом внутреннее убранство кабака. — Приятная атмосфера… Правда, чую, что тут и цены соответствующие. — Не будь скрягой, — я скрестила руки на груди, прожигая его взглядом. Мы подыскали ближайший пустующий столик и устроились на комфортабельных стульях, вытянув отяжелевшие ноги. Даже вечно энергичная Сая довольно выдохнула и откинулась на спинку. И только когда мы окончательно расслабились после тяжёлого перехода через квартал, я смогла разобрать, что там напевал наш товарищ…Знавал я девчонку из южных земель Огонь, а не баба — подходи, не робей! Обхаживал долго, и в постель затащив, Ублажал её стойко, себя не щадив…
— Э-э-эм, Сири… — Иллиан бросил суровый взгляд сначала на меня, после перевёл на Саю. — Сама знаю! — мои ладони уже плотно зажимали малышке уши, когда я буркнула в ответ. — Не стоило её вообще сюда заводить, идиот. — А что, мне надо было снаружи её оставить? — проворчал он, косясь на разошедшегося в песне балагура.Похмелье и жажда встречают к утру И что-то пушистое обвито вокруг "Зверолюдка", просёк, "вот это досуг"… Пока не нащупал елду.
— Детский сад, штаны на лямках… — покачал головой мой подручный, наблюдая за восторженными овациями подвыпившей толпы, после чего с кряхтеньем поднялся. — Что ж, придётся искать уголок потише, где его не будет так слышно. Разыскав другой одинокий столик в противоположном от сцены углу, мы вскоре вяло потягивали напитки, на которые так расщедрился ни с того ни с сего наш скряга. Внимая моему капризу, мы оба запросили горячее вино с пряностями — глинтвейн, хотя Илииан и не преминул тыкнуть меня носом в мой возраст, смягчившись лишь благодаря празднику. Когда же молоденькая официантка попыталась принять заказ у Саи — он прожег её убийственным взглядом, что та аж вздрогнула и поспешила ретироваться. На мой взгляд, он слишком бурно реагирует, ведь дети, помимо молока, с раннего возраста пьют пусть разбавленное, но вино. Просто потому, что все напитки готовят исключительно алкоголесодержательные. Слышала, что на востоке любят так называемый «чай», но у нас это дорогая роскошь. — Не дуйся ты так, кохай, — улыбнулся он, протягивая девочке ранее припасённый бурдюк с фруктово-травяным напитком. — Тебе ещё рано такое пить, держи сочку. — Излишняя опека дурно может сказаться, знаешь ли, — припав щекой к облокоченной на стол руке, молвила я, помешивая напиток деревянной ложечкой. — Спустил столько на её гардероб, вкусняшками балуешь, а теперь по всяким мелочам распаляешься. — Её гардеробом, если мне не изменяет память, занялась ты, значит с тебя и спрос, — хохоча, он растрепал мне волосы, что я так тщательно укладывала — И да, не хватало мне ещё выслушивать нотации по уходу за детьми от ребёнка. За собой бы сперва приглядывать научилась. — Что ты сказал, зверёныш? — Что слышала, маляв… — Т-ты!.. Прерванные чьим-то возгласом, мы дружно обернулись на звук. К нашему столику с моей спины подошёл, покачиваясь, тучный мужчина средних лет в солидном плаще. Его щёки заливало краской, а от пышных усов разило спиртным и чем-то острым. Я было решила, что он по-пьяни пристаёт к барышням, но его горящие глаза были устремлены к Иллиану. — Ты… так и есть… засранец… — Его язык заплетался, но он уверенно стоял на ногах, поигрывая костяшками здоровенных ручищ. — Ась? — мой подручный скорчил брезгливую рожицу, глядя на мужчину исподлобья снизу вверх. — Мы знакомы, уважаемый? — Да уж ещё как знакомы, паршивец… — Мужчина подался вперёд, опуская громоздкую ручищу тому на воротник рубахи. Иллиан не стал сопротивляться, лишь слегка отстранился от его лица, откуда страшно несло перегаром. Судя по мимолетной реакции, подручный того узнал, хоть и не подал виду. — Где мои деньги?! — О чём это он? — нахмурившись, спросила я, выглядывая из-за спины мужчины. — Без понятия… У-уф, ну и запах… — Не прикидывайся дурачком! Ты на пару с тем полукровкой, когда он выступал в другом кабаке… После вас у меня и моих товарищей были подрезаны кошели! Ты единственный, кто расхаживал по залу тогда, я тебя хорошо запомнил, щенок! — процедил мужчина сквозь зубы, потянув ворот на себя, что Иллиан аж поперхнулся. — К-как низко… — выпалила я, ошарашено глядя на этих двоих. — Как ты мог опуститься до мелкого воровства? Что с тобой не так?! — Дура… нашла время… для этого! — тяжёлые ручищи сдавили ворот так сильно, что Иллиан начал жадно глотать воздух, издавая кряхтящие звуки. — Слышь… я без понятия кто там тебя обчистил… я тебя впервые вижу! — Сэмпай! — взволнованно вскрикнула Сая. — Идиот! — мои кулачки сжались, отчего и без того короткие ногти всё равно болезненно впились в кожу. — Ты всегда проявлял только худшие свои стороны, но я не ожидала, что ты способен опуститься настолько низко! Я бы тебя лично вздёрнула за такое! — Вот уж… спасибо… помогла, малявка, — пробормотал он начавшими уже синеть губами. — У-уф, как же ты меня порой бесишь! — прорычала я, подрываясь из-за стола. Понимая, что словами это дело уже не решить, я собрала весь свой гнев в левом кулачке, попутно концентрируя в нём энергию. Поскольку напрямую творить заклинания без использования сигилов очень сложно, а порой и малоэффективно, Минори научила меня совмещать боевую технику рукопашного боя с магической, тем самым имея возможность наносить мощнейшие удары будучи даже такой маленькой и хрупкой. Весь секрет кроется в точечных ударах и своевременном высвобождении энергии. Собрав небольшое количество эрия на кончиках пальцев (не хватало ещё чьей-то смерти), я произвела стремительный выпад рукой в широкую спину мужчины. Мои растопыренные пальцы погрузились в его мясистое тело на одну фалангу — их тут же облепила липкая тёплая кровь, начавшая расходиться тонкими струйками. От неожиданности мужчина даже не издал и звука, медленно и бесшумно оседая на колени и роняя голову себе на грудь. Поскольку мы были в уединённом уголке и все посетители расселись поближе к сцене, на нашу потасовку никто толком внимания не обратил — все были заняты своими разговорами и похабными песенками Гейла. — Обалдеть… — потирая затёкшее горло, прошептал Иллиан и тут же поспешил проверить пульс у толстяка. — Живой, надо же… Это как ты его так? — Особый прием боевой техники «Медвежьего Когтя», — пожала я плечами на манер Минори, вытирая кончики пальцев об одежду падшего. — Воздействие на центральную нервную систему при помощи точечного магического удара. Приложи я немного больше усилий — могла бы проткнуть его насквозь. Удивлён? — Ещё бы… — Утерев вспотевший лоб, он окинул зал на наличие свидетелей, после чего с трудом усадил поверженного толстяка на соседний стул, положив его голову на стол, словно тот вырубился от попойки. — Ты была великолепна, малявка. — Ещё раз так меня назовёшь — я тебе голову снесу, — вытянула я ладонь к его лицу. Мои пальцы ещё сохранили металлический запах, отчего Иллиан поспешно замахал руками, выдав кривую улыбку. — Смотрю, вам тут весело, детишки, — прозвучал быстро приближающийся мелодичный голос. — Вот не можете вы, как нормальные люди, просто зайти и расслабиться за кружечкой крепкого — обязательно нужно разборку закатить, да? — Это, кстати, благодаря тебе, — мой подручный бросил на Гейла недовольный взгляд, промачивая горло уже успевшим остыть глинтвейном. — Говорил же, что рано или поздно спалимся… — Всякое бывает, напарник, — улыбнувшись, он похлопал Иллиана по плечу. — Главное, что все целы. Но, думается мне, нужно поскорее отчаливать, пока стража не наткнулась на этого борова. — Если ты закончил развлекать этих пьянчуг, то пошли, — согласился тот, допивая свой напиток одним махом. — Нам ещё сеть натянуть нужно успеть… — Сеть? — в недоумении переспросила я. — Ты собрался рыбачить? — Сама увидишь, — хитро ухмыльнулся мой слуга.***
— Прими мою похвалу, напарник, — Гейл убрал с лица мокрые волосы и присел рядом со мной под деревом. — Ты сегодня полон сюрпризов, что даже меня удивил. — А то, — гордо кивнул я, наслаждаясь прохладой тени от раскинувшейся над головой листвы. — Я вчера весь день угробил, возясь с готовкой и нужным оборудованием, знаешь ли. — Да-да, молодчина… возьми с полки пирога, — он вытянулся на траве, прикрыв глаза. — А вообще, твоя готовка ничего так, будешь нам на выход собирать провизию. — Губу закатай обратно, — буркнул я, демонстрируя ему «фигу», хоть он и не увидел этого, — я не люблю готовить… просто в честь праздника захотелось порадовать девчат. Лучше скажи спасибо, что они всё не съели и тебе хоть что-то перепало. — Судя по твоему хмурому выражению лица — мне-то как раз чаще «перепадает», чем тебе, малыш, — осклабился тот, обнажая необычайно белоснежные для местного контингента зубы. — Ну ладно, а что за чудо-устройство ты поставил на пляже, что твои барышни до сих пор не могут наиграться с этим мячиком, перекидывая туда-сюда при помощи рук? — Это называется волейбольная сеть, если что, — вздохнул я. Никогда не любил устраивать "ликбезы". Да вдобавок шея побаливала после встречи с тем жирдяем, отчего порой слова давались с трудом. — А сама игра называется пляжный волейбол: нужно руками отбивать мяч противнику через сетку, не задевая последнюю и не давая мячу коснуться песка. Пока ещё относительно тёплая погода стоит — пусть наслаждаются, потом разве что на коньках кататься… — На чём? — не открывая глаз, переспросил тот. — Если я придумаю, как их сделать — сам увидишь. Это тоже весьма занимательно. Вы вообще многое упускаете. Пока мы расслаблялись чисто мужской компанией под кроной дерева, девчата резвились с наспех сделанным мячом из тонкой упругой кожи, что Минори помогла заполнить лёгким газообразным веществом, отчего тот пружинил не хуже стандартного волейбольного или футбольного мяча, бегая вдоль натянутой между импровизированными брусьями сетки. И если с технической частью я смог управиться относительно просто, лишь проявив смекалку и фантазию, то вот с готовкой был сущий геморрой: благодаря улучшенной памяти я с лёгкостью припомнил когда-то вычитанные из интернета рецепты, а вот ингредиенты для них… у-ух. Несмотря на отличные носовые и вкусовые рецепторы Рюки, подобрать аналогичные огурцам и помидорам овощи оказалось не так просто даже с её помощью. Забавно, курятина, свинина и говядина у них водится, пусть и в слегка видоизмененном виде, судя по непривычному вкусу мяса. Но вот с овощами оказалась полная беспросветная… да, жопа, иначе и не скажешь: они все были не тех цветов, не тех форм и не тех размеров, к чему я привык. Нет, я, конечно, не сторонник ЗОЖ и с травой редко дело имел, предпочитая насыщать свой желудок быстрорастворимой лапшой и прочими прелестями цивилизации, и всё же… В общем, абы как мы подобрали овощи по вкусу. С рисом и рыбой проблем не возникло, а вот сливки пришлось поискать. Разочарованием же было то, что нигде не торговали водорослями, что так необходимы для придания формы роллам. Неужели до них еще не допёрло, что в водорослях много полезных веществ, вроде йода? Да ну вас… За хлебными лепёшками также пришлось обращаться к Минори, раз уж она работает в пекарне неподалеку. Я кратко описал ситуацию, и она сотворила для меня настоящее чудо: видимо, сыграл научный интерес, ведь настолько тонкие и прочные лепёшки здесь не пекли. А уж мороженое и подавно не делали — судя по слухам, нечто подобное едят разве что на севере, и то оно представляет из себя скорей фруктовый лёд, как у нас бы это назвали. Они ещё не додумались замораживать молоко со сливками. Ну, мне это даже на руку, ведь всё, что касалось мороженого, было исключительно заслугой Минори и её полумагической-полутехнической аппаратуры. Я лишь обжарил мясо, построгал овощи и придал всему этому съедобный вид. Девчата потом негодовали по поводу странного запаха, но на вкус никто не жаловался, насколько я заметил. Ну и ладненько… лишь бы у них не вошло в привычку вешать на меня стряпню. Лучше убейте сразу. — Знаешь, дружище, — вывел меня из размышлений напарник. — Опуская все ранее мной озвученные шутки… Я всё же ума не приложу, на кой ты вообще связался с этой девчонкой? — Как будто у меня был выбор, — пожал я плечами. — Я жил у неё какое-то время, потом вытащил из передряги. Мы помогали друг другу… — Да я не о твоей подружке, — добродушно хохотнул он, что я даже не обиделся на очевидную издевку, а лишь для виду закатил глаза. — Я про эльфийку. Оно тебе надо было? Пойми, брат, это естественный отбор. Если бы она выжила — заняла своё законное место в социуме. Умерла — ну так… дерьмо случается. — Знаю, — беззлобно пробормотал я, наблюдая за бегающей вдоль сети маленькой фигурой. — Может я просто слабохарактерный идиот, что поддался эмоциям. — Идиот, кто ж спорит, — приподнявшись в локтях, он серьёзно уставился на меня своими ярко-красными глазами. — Хотя, как её сородичу, мне куда более приятно видеть её веселой и улыбающейся, чем мёртвой и "попользованной" в ближайшей канаве. Обычно на подобное я бы никак не отреагировал, но сейчас мне захотелось ударить его. Остынь… в конце концов, он так своеобразно выказывает своё одобрение, пусть и в такой уродской форме. — Так или иначе, много места она не занимает, да и ест даже меньше Сири, хотя та в последнее время стала фанатично следить за фигурой, — со вздохом заключил я. — А через четыре-пять якум она станет вполне себе симпатичной девушкой… — заговорщически подмигнул мне извращённый плут. — Кто о чём… — а я лишь закатил глаза. — Сэмпай! — донеслось со стороны пляжа. Помянешь нечестивого, прости господи… — Присоединяйтесь, нам уже скучно вдвоём! Дядя Гейл, вы тоже! — С каких это пор я стал «дядей»? — скривившись, проронил он, поднимаясь с насиженного места. — И то верно, — похлопал я его по плечу, когда поднялся следом. — Нужно будет сказать ей называть тебя «Чунибье Гейлом». Под мой задорный хохот и его причитания по поводу привязавшейся клички, мы неспешно двинули к девчатам. Действительно, пока еще не стемнело и похолодало, нужно размяться перед фестивалем. Учитывая предстоящую толкучку, нам не дадут расслабиться в полной мере, а потому нужно держать тело в тонусе. Никогда не любил активный отдых, так как по большей части он требовал наличия хотя бы одного толкового друга, а с ними у меня всегда были проблемы. В общаге найти собутыльника проще простого, поговорить я мог и с товарищами по сети… В общем-то, на этом и всё. Я отчётливо помню свои школьные деньки, когда ребята не могли дождаться большой обеденной получасовой перемены, чтоб погонять мячик на спортплощадке. Всем было так весело. А я лишь мог скупо наблюдать с небольшой трибуны, жуя покупной ланч из столовки. Теперь-то я понимаю, что это моя вина: дети довольно прямолинейные существа и зачастую они не понимают и не принимают чужих чувств, предпочитая жить сиюминутным моментом и не задумываться над последствиями. Отчего и драки происходили, и просто конфликты на пустом месте. Хотя, я бы сказал, что теперь чувствую радость от тогдашнего изгнания из социума, ведь мой мозг не поражён всей этой социальной "розовой" чушью про «работать вместе» или «помогать друг другу». Ни на кого нельзя положиться, каждый сам по себе, любой может вцепиться тебе в глотку и вырвать смачный кусок, даже не подавившись. Пессимистичный взгляд на жизнь, скажет любой? Жестокая реальность, отвечу я. И даже если я в итоге окажусь не прав, а другие правыми — я лишь потеряю некоторые радостные моменты своей жизни. Но если прав окажусь я — другие потеряют сами жизни. Не уследили вовремя за прытким коллегой по работе и его повысили, а вас уволили, ибо сокращение штата. Поддались эмоциям и предложили пассии переехать к вам сразу же после недельного знакомства, а потом застаете её в гостиной, делающей минет вашему соседу по лестничной площадке. Доверились человеку, что с детства называл вас своим лучшим другом, а он потом подобьёт вас на какую-нибудь авантюру, после чего вас, в лучшем случае, увезут в белой карете скорой помощи… а могут и на бело-синей, с решеточкой на дверце, в места не столь отдалённые. К чёрту весь этот бред, у меня хватило ума выучиться на чужом опыте — наблюдательности у меня точно было не отнять, без лишнего хвастовства. Я наблюдал за поведением этих так называемых «друзей», в итоге обошёлся без них, перенеся общение в анонимную сеть; я наблюдал за поведением «самок»… в итоге самым безопасным счел правую руку и хентай с куда более привлекательными, хоть и нарисованными девочками. Позиция неудачника, может кто-то сказать? Неужели? Да, я редко общался с людьми, но при этом твёрдой походкой шагал вперёд по жизни, имея достаточно высокие оценки, что даже позволило мне поступить на бюджет. У меня алкоголизм первой степени, но за вторую он и не думает переваливать, у меня достаточно силы воли. Семья? Дети? Кому это надо вообще… По крайней мере так я думал раньше. Не скажу, что кардинально поменял своё мнение — старого кобеля новым трюкам не обучишь, — но пока мы бегали вдоль сети, ловя этот несчастный мячик и хохоча, когда кто-то падал мордой в песок — я понял, что действительно потерял что-то очень важное, но обрёл это вновь. Рюка, Сири, Минори, Сая… да даже этот чунибье — я вполне мог назвать их друзьями, наша дистанция давно уже сократилась, хоть я этого и не хотел. Порой это тяжело, вести социальный образ жизни, для такого отаку как я уж всяко. Но когда девчата улыбаются — любое напряжение и усталость как рукой снимает. Какой бы гнусной паскудой ни была жизнь — она всё равно прекрасна, если тебе есть с кем делить вот такие радостные моменты.***
— Во имя пятерых, вы можете идти быстрее?! — бросила я через плечо, наблюдая за тем, как наши мужчины плелись позади, словно беременные животные. — Если мы из-за вас пропустим всё представление — я вас живьем закопаю где-нибудь! — Где-то я это уже слышал, — выдал смешок Иллиан, потирая затёкшую шею. Видимо, он до сих пор не отошёл после той истории в кабаке… — Сестрёнка, не будь такой злюкой, — неуверенно произнесла Сая, держась за длинный рукав моего платья. — Сэмпай и Дядя Гейл уже не столь молоды, как ты, они устали. — Эй! Нечего нас в старики записывать раньше времени! — хором проворчали они, отчего та захихикала. С их утверждением можно было поспорить, учитывая, что они «продули нам в сухую», как потом бранился Иллиан. Я так до конца и не поняла правила этого его во-лей-бола, но время мы провели весело, хоть ноги и налились тяжестью, а в пояснице неприятно подёргивало. Впрочем, мальчикам было в разы хуже — они до сих пор тяжело дышали, то и дело утирая лбы рукавами. Может, сказывалась духота от припекающего, заваливающегося за горизонт солнышка, а может они просто не в лучшей форме: пьянство и разгульный образ жизни никого не щадят, так-то! По традиции, сперва шло празднование в честь подписания мирного договора — на центральной площади перед большим управленческим поместьем, где заседал городской совет, организовали полноценный карнавал. С любовью сколоченная посреди широкой улицы небольшая сцена, где выступала труппа бродячих актеров и музыкантов; огромное количество людей в цветастых одеяниях и причудливых масках — в этой части города царили шум и веселье. — Ох, мы совсем забыли про маски! — озабоченно произнесла я, выискивая взглядом ближайшую к нам палатку, торгующей соответствующей атрибутикой. — Я это не надену, — скрестил руки на груди Иллиан, поджав губы и разглядывая праздно шатающихся горожан в масках. — В них наверняка плохо видно, да ещё я буду похож на чучело. — Ты и так похож на чучело, олух! — Я легонько пнула его в голень, но он никак не отреагировал, продолжая брезгливо разглядывать прохожих. — Кто же додумается прийти на праздник в простецкой рубашонке да затёртых штанах? — А что, я должен выглядеть как павлин? — Заткнись! Не желаю слышать ничего подобного! Молча сбегал, купил нам маски и чтоб не смел портить нам веселье! — Гордо подняв подбородок, я взмахнула рукой в сторону нужной палатки. Иллиан немного потупил взгляд, но вскоре скупо пожал плечами и двинулся в указанном направлении. — Ну ты и подкаблучник! — крикнул тому в спину «дядя Гейл», выдав свой привычный оскал. — Сам попробуй с ней поспорить, — отозвался Иллиан не оборачиваясь, — а потом уже глумись! — Ха-ха-ха, нет, спасибо, у меня и так всё тело болит после ваших забав… — бросил он на меня ехидный взгляд, на что я коротко погрозила ему кулачком. — Н-не надо ссориться, пожалуйста! — запаниковала Сая, переводя тревожный взгляд то на меня, то на Гейла, отчего нам обоим пришлось выдавливать доброжелательные улыбки и отшучиваться. "Вооружившись" случайными масками (Иллиан взял первые попавшиеся, причём все выглядели однообразно, поэтому разобрали их довольно быстро, без жеребьевки), мы медленно, но верно пробирались в самый центр, где должны вскоре начать запускать фейерверки, а пока там акробаты и фокусники развлекали люд. Мне подобное уже доводилось видеть, поэтому реакция была не в пример сдержаннее, чем у малышки, которая наблюдала за их манипуляциями раскрыв рот. Иллиан с Гейлом также не выказали должных эмоций, скучающе разглядывая девушек в платьях с глубоким декольте. Да что ты будешь с ними поделаешь… До главного мероприятия ещё оставалось время, поэтому было решено обойти остальные палатки. Вкусная еда, весёлые безделушки… вскоре нашлись и развлекательные палатки. Ассортимент тут был куда разнообразнее, чем в Собборго: стрельба из лука по мишеням, поединки на деревянных мечах, всяческие азартные игры и боги знают что ещё — все их обойти казалось невозможным. Из нас четырёх лишь мальчики смогли неплохо выступить в стрельбе. Но если Гейл показал якумами отточенное мастерство, то Иллиан нагло смошенничал, прибегнув к своей внутренней силе — это легко угадывалось по его мимолётному впадению в транс и бессвязному бормотанию. Когда же он "вернулся", лишь вяло отмахнулся на моё замечание: «Не пойманный — не вор», видите ли. Никакого понятия чести, чего и требовало ожидать от простолюдина… ну они оба хоть выиграли для нас миленьких тряпичных кукол. Пусть я уже и выросла из таких забав, но всё равно приятно. С мечами я и Сая даже пробовать не стали — это сугубо мужские развлечения. Впрочем, эти двое тоже их проигнорировали, перейдя сразу к азартным играм. Я плохо с ними знакома, поэтому с интересом понаблюдала из-за плеча: хозяин палатки выставил на стойку три глиняных чашки, под одну из которых положил небольшой камешек, и затем взялся переставлять с дикой скоростью и проворностью. Глаза разбегались, когда я пыталась уследить за нужным, а вскоре и того хуже: закружилась голова. Мальчики играли по очереди, поэтому периодично слышались ругань Иллиана и восхищённые возгласы Гейла — первый каждый раз неверно угадывал, в отличии от второго везунчика. В итоге один лишился около пятидесяти тэн, а другой их присвоил в качестве выигрыша. Что тут скажешь? Не умеешь играть — не садись. Когда же солнце окончательно скрылось и на небе начали проступать звёзды, музыкантов и актёров попросили освободить сцену, а на балконе центрального поместья появилась широкая фигура в богатом плаще. — Приветствую вас, жители и гости славного города Хигадеру! — воскликнула фигура раскатистым басом, на что толпа оголтело зарукоплескала, словно выполняя ранее отрепетированные движения в едином ритме. И так же одновременно они умолкли, когда фигура вскинула руки к небу. — Как мы все знаем, этот юби очень почитаем на всём континенте Камишидо как праздник Памяти! Сегодня все народы и расы становятся как никогда едины! Наши сердца бьются как одно! Как бы тяжело нашим государствам ни было ужиться — в этот праздник мы, простой народ, отбрасываем все разногласия! Так давайте же выкажем уважение и любовь к ближнему нашему, а после почтим память всех тех, кто пал великой жертвой ради того, чтобы мы сейчас могли наслаждаться свободой от страха и ненависти! Городской совет Хигадеру в лице вашего покорного слуги — лорда Лоуренса Кингсли — воздаёт почести этому прекрасному городу и всем его обитателям! Снова раздались раскатистые овации ровными отработанными движениями, отчего мне стало не по себе. Лоуренс Кингсли… где-то я уже слышала это имя. Я никогда не была в городе до недавних событий и не присутствовала на заседаниях совета, но, помнится, этот крупный мужчина нередко навещал моего отца и они о чём-то страстно беседовали, что их было слышно даже за тяжёлой дверью. Мне теперь даже горестно, что я не подслушивала их в своё время, ведь не имею ни малейшего представления, был тот человек моему отцу другом или же заклятым врагом. Уже столько времени прошло, а у меня ни одной мысли по поводу личности напавших на мой дом. Это вполне мог быть и Кингсли. Вот только какова может быть причина? Отец со всеми поддерживал хорошие отношения, никто не мог желать его смерти… Мне захотелось рассмотреть Лорда Лоуренса получше, пока он не исчез, посему пришлось снять маску — Иллиан оказался прав, сквозь эти маленькие дырочки едва удавалось что-либо разглядеть. Крупный плечистый мужчина за тридцать с пивным животом, пышной ухоженной бородой и средними завивающимися огненно-рыжими волосами; грубый широкий нос с горбинкой, полные губы и хитро-прищуренные глазки. Образ, мягко говоря, не вызывающий доверия. На миг мне показалось, что его глаза устремлены прямо на меня. Этот прищуренный строгий взор будто прожигал меня изнутри. Но это ощущение быстро сошло на нет, когда Кингсли, не поведя и бровью, спокойно развернулся и удалился внутрь здания. Я поёжилась. Это было неприятно, словно меня окатили ледяной водой. Я оглядела товарищей: Сая с вожделением наблюдала за снующими людьми, что расставляли по сцене трубки для запуска фейерверков; Иллиан, как мне показалось, краем глаза наблюдал за мной, но стоило мне открыто обратить к нему лицо, как он вернулся к отрешённому созерцанию толпы на пару со своим напарником. Меня вдруг накрыло волной одиночества, но я была не в силах сказать кому-то об этом… не хотелось выглядеть слабой. — О, какие люди, — неожиданно произнёс Иллиан, вглядываясь в сторону, откуда мы недавно пришли, а затем сдержанно помахал рукой. — Эй, девчат! Мы здесь! — Сири! Сая! Иля! Ари! Добрый вечер! — прозвучал Рюкин задорный голос. Позади, держась за рукав строгого закрытого платья лисицы, шагала съёжившаяся Минори. Из-за специфического зрения она больше полагалась на слух и в такой шумной обстановке буквально терялась в пространстве, отчего ей пришлось договариваться с Рюки о сопровождении. Поскольку Минори иногда приходилось заходить к нам из-за того, что мы вынуждены теперь приглядывать за малышкой — она частенько сталкивались с Рюкой, убирающей комнаты. Даже такой замкнутый и неразговорчивый человек, как Минори, не смогла уйти от её напора. — П-приветствую… — болезненно щурясь, пробормотала слепая послушница. Этот шум действительно сводил её с ума, что явственно читалось на лице. — Теперь я еще и «Ари»? — грузно вздохнул Гейл, бросая недовольный взгляд в сторону Рюки. Их первая встреча прошла, мягко говоря, не очень приятно: он попытался включить свой привычный режим обольщения, а она в ответ резко поставила того на место. Эта лисица может быть довольно жестокой, если захочет. — Как дела, мохнатая? — Не жалуюсь, — игриво подмигнула она, проведя острым коготком по его подбородку, отчего Гейла всего передёрнуло. — А ты всё продолжаешь смущать барышень, проказник? — Куда ж без этого, — ухмыльнувшись, пожал он плечами. — Я всю свою жизнь кого-то смущаю и заставляю испытывать неловкость. Мне в этом нет равных. — Нашёл чем гордиться, чунибье, — бросил тому Иллиан, попутно одаривая Рюку лёгким поцелуем в щёчку — мне крайне неловко за этим наблюдать, — и только затем перевёл взгляд уже на неё. — Добрались без проблем, полагаю? — Как сказать, — она склонила голову в сторону стонущей Минори. — У неё очень чувствительный слух, и ей сейчас больно. — Потерпи немного, — я приобняла страждущую за плечи, насколько позволял мой рост. — Скоро всё закончится и мы отправимся к набережной, там будет поспокойнее. — Я-я в п-порядке, — прошептала она сквозь зубы мягким голосом. — Не обращайте в-внимания. — Да вы прям дети малые, — проворчал Гейл, после чего протянул что-то Минори в зажатой ладони. — Держи, можешь не отдавать. — Б-благодарю, — кивнула она, принимая у него два маленьких продолговатых предмета из какого-то мягкого материала и заткнула ими уши. Её лицо вскоре приняло расслабленное выражение и она даже, пускай и на мгновенье, блаженно улыбнулась. — Сэмпай, они уже начинают! — радостно воскликнула Сая, и мы все развернулись лицом к сцене. Вылетавшие из расставленных трубок снаряды не имели ничего общего с тем, что я наблюдала в Собборго. Если в деревне они лишь подлетали высоко к небу и рассыпались множеством иск, будто распускающиеся средь поляны цветочные лепестки, то здесь каждый взрыв озарял ночное небо каким-нибудь рисунком, будь то животное, растение или вовсе что-то диковинное. Красные, жёлтые, синие, зелёные… Небо служило полноценной сценой, где рукодельные актёры развернули свой маленький огненный спектакль. Эти рисунки не были ничем связаны, но в том и не было надобности — все завороженно смотрели вверх не отрывая взгляд. У кого-то на лице проступал восторг, у кого-то печаль… а кто-то продолжал взирать на всё с каменным лицом. Но нас всех поглотило небесное шоу. Далее была запланирована траурная церемония, когда все наелись, напились и навеселились вдоволь. Вскоре небо вновь стало тёмным, и мы вместе с плотным потоком людей проследовали до портовой пристани, где уже всё подготовлено для ритуала. — Нам ещё и за это нужно платить?! — воскликнул Иллиан, когда подошла наша очередь. — Не будь засранцем! — прорычала я на повышенных тонах. — Ты хоть знаешь, что тогда где-то двадцатая часть населения пала в бессмысленной и кровопролитной бойне? Тогда у всех семей кто-то да умер! Прояви хоть какое-то уважение! Хуже последствий мой народ не видал со времён Великой войны! — Ну, у меня-то никто не умер там… — Заткнись и покупай! — вскинув руку, я растопырила пальцы как в тот раз, когда нанесла удар в спину толстяка, что Иллиан прекрасно помнил и при их виде ожидаемо сглотнул. Он было хотел что-то ответить, но Минори перебила его, нашептав что-то на ухо, после чего невежда лишь вздохнул и неохотно открыл поясной кошель. Заполучив в свои руки небольшой белоснежный цветок и палочку с благовоньями, я присела у края реки, отложив в сторонку куклу и принимаясь за сооружение плавучего алтаря. Сложно сказать, откуда пошла эта традиция, но она берёт свои истоки ещё со времен прошлой эпохи, до становления Ацуками… наверное, тысячи якум назад. Легенда гласит, что когда-то жила семья на окраине леса. Муж и единственный сын погибли на войне, и убитая горем женщина продолжала ждать их, сидя на пороге и проливая горькие слёзы на землю. И в один прекрасный день на этом месте начали расти белоснежные цветы, вид которых смог успокоить несчастную и подарить её душе покой. Бред, конечно, но сам ритуал не лишён своеобразного шарма: из этих цветов делали плот, выпрямляя в разные стороны жёсткие и упругие лепестки, затем в середину помещали благовонья, после чего, помолившись за души усопших, поджигали и отпускали вниз по реке. Мы с отцом каждую якуму так почитали память предков, выбираясь к ближайшей речушке. Несмотря на ворчливый настрой, Иллиан всё же принялся сооружать свой плот, усевшись рядом. Рюка, как самая шустрая, уже закончила со своим и теперь помогала Сае и Минори. Даже вечно равнодушный ко всему Гейл скрестил в молитве пальцы, осторожно удерживая цветок на коленях. Вскоре вся река окрасилась в белый с крохотными огоньками. Речная свежесть перемешалась с ароматом благовоний, дурманя сознание и заставляя испытывать усталость. Боги, из чего только их делают… Я не заметила, как припала щекой к плечу рядом сидящего Иллиана. Меня охватило странное чувство, и я поспешила отстраниться… а то ещё подумает не то. Глядя за моей реакцией, тот лишь издал смешок и вернулся к созерцанию тёмной реки, по которой неспешно плыли цветы. Ещё одну якуму предки могут оставаться довольными и ни о чем не переживать. Заслышав шорох, я скосила глаза — Гейл с Иллианом о чём-то шептались, успев уже отойти в сторонку. Что за люди… никакого уважения… — Э-хе-хе, девчат, я дико извиняюсь… — изобразив виноватую полуулыбку, пробормотал мой подручный. — В общем, мы совсем забыли, что нас ждёт одна работёнка, нам придётся откланяться. — Какая ещё работа во время фестиваля?! — ворча, я бросила на этих двоих испепеляющий взгляд, но мальчики выглядели на удивление собранно и не отреагировали. — Развлекайтесь, дамы, — неожиданно сухо молвил Гейл, разворачиваясь в сторону площади и утаскивая за собой напарника. — Джентльмены, как и всегда, — Рюка закусила нижнюю губу. — Ну и что будем делать? — Да кому эти мужики вообще сдались? — фыркнула я. — Знаю! Пойдёмте в парк! Слышала, там тоже украсили всё, стоит сходить поглядеть. — Сестрёнка, ты молодчина! — захлопала в ладоши Сая. — Раз фестиваль уже окончен — тут нам делать определённо нечего, — отстранённо пожала плечами Минори. — Возражений нет. — Может, мы там найдём каких красавчиков! — хихикнула Рюка. — Эй, а как же этот балбес? — удивилась я. — Я думала, у вас там… что-то. — Эхе-хе, ну… — она лукаво увела взгляд. — Мы просто хорошие друзья, ничего такого… мне кажется… — Сае неприятно от того, что вы говорите сложными загадками, — надулась та, на что мы дружно захохотали и, отряхнувшись, направились навстречу ночным приключениям.***
«Даже если ты не принадлежишь этому миру — теперь ты его часть. Здесь каждый кого-то потерял в те нелегкие времена, поэтому нужно проявить уважение, даже если это тебе не нравится. Умей адаптироваться». Минори произнесла такую, казалось бы, очевидную вещь, что мне стало стыдно за своё поведение. Особенно после странной реакции Сири на того высокопоставленного толстяка, что задвинул пафосную речь. Только слепой бы не заметил, что всё это попахивало постановой и фальшью. И как люди только мирятся с подобным? Неужто настолько запугали в своё время? Или то, что происходит сейчас, действительно рай земной в сравнении с прошлым? Ладно, чёрт с ними. Но вот взгляд, который этот толстяк бросил на малявку… Не к добру это. И как оказалось, я не ошибся… «За нами хвост, — прошептал напарник, отведя меня в сторону. — Я его ещё по пути на пристань учуял. Хорошо прячется, мне не удалось его увидеть — интуиция лишь сработала». «Ты сам себя хоть слышишь? — скривился я. — Шестое чувство? Серьёзно? Повесомее аргументы будут?» «Как знаешь. Моё дело предупредить». «Ладно-ладно, — я опустил плечи. Как-никак, у него поболее опыта в таких делах, и у меня не было оснований ему не доверять. — И что делать будем?» «Сначала отделаемся от балласта в виде твоих женщин, — произнёс он, начисто игнорируя мою ответную ругань. — «Потом останется просто отвести его подальше от людей…» «Ты главный…» — вздохнул я и направился тогда к спутницам. Отделаться получилось на удивление просто, хотя Сири снова была недовольна. Впрочем, она всегда недовольна, и я без понятия, в чём дело. — …Малой, ты вообще слушаешь? — напарник произвёл лёгкий тычок в плечо. Тьфу, опять задумался не вовремя… Точно, слежка! — Да, прости, так что там? — Пацан там, говорю. Возраст сложно определить на таком расстоянии, к тому же он в повязанном во всю голову платке. — Забавно, здесь и одежда «пустынников» имеется… — Нашёл время забавляться, — он осторожно покосился назад и вверх. — Отлично, он меняет местоположение, это наш шанс. Гейл схватил меня за ворот рубахи и за долю секунды втолкнул в узкий проулок. После ярких огней уличных тканевых фонариков глаза с трудом привыкали к темноте, я чувствовал себя почти слепым. Заметив мою дезориентацию, напарник молча указал наверх — ничего, лишь звёздное ясное небо… Хотя стоп — ровные очертания крыши нарушало что-то тёмное, слегка выпирающее вверх и изредка двигающееся: кто-то выглядывал сверху и вертел головой из стороны в сторону, осматривая местность. — Молодой совсем, — осторожно прошептал Гейл, сверля фигуру взглядом. Казалось, что его красные глаза в темноте горели адским огнём… ерунда какая-то. — Паникует. — Он же сейчас уйдёт, — нервно прошептал я в ответ, наблюдая за этими суетливыми движениями. — Вряд ли. Он на нас почти не смотрел, лишь держал в поле зрения. — То есть… — Да, он следил за бабами. Нас он высматривал скорей из опаски. Этот гад не дурак… чует. — И как нам его ловить, если он на крыше? — Взберёмся наверх да поймаем, — пожал тот плечами, словно речь шла о чём-то будничном. — Совсем из ума выжил? — раздражённо выпалил я, чуть не повысив голос. — Как я тебе по стене взберусь? Нашел, мать его, человека-паука… — Кого? — Проехали… — Почти у каждого здания имеется чердак, а там выход на крышу, — пояснил он спокойно. Блин, а я ведь об этом и не подумал… — Так пошли, чего ждать? Я рванул было вперед, но напарник продолжал крепко удерживать меня на месте. — Пусть снова сменит местоположение. Пока будет двигаться — он не сможет нас так легко заметить. Выжидать пришлось около минуты. Хотя, по восприятию судить сложно: время тянулось просто бесконечно, а на часы глядеть боязно — наш шпион мог заметить движение. Когда же голова исчезла из нашего поля зрения, Гейл плавно скользнул к близ располагавшейся дверце, что служила чёрным ходом какого-то заведения. Пришлось ещё ждать, пока напарник управится с замком, но мы всё же довольно скоро оказались внутри, чуть ли не на цыпочках прокрадываясь по длинным коридорам с множеством дверей. Казалось, что вот сейчас одна из них откроется и кто-нибудь обязательно поднимет шум… Но всё обошлось. Подошва кроссовка ступила на шершавую кровлю и едва не соскользнула вниз. Я сразу поблагодарил всех возможных богов, что не додумался сменить обувку вместе с остальной одеждой — кто знает, как повели бы себя эти треклятые сапоги на треугольнообразной скатной крыше. Гейл, напротив, чувствовал себя уверенно, уже перебравшись к краю и держа равновесие на слегка выпирающем каменном карнизе, что служил водостоком. — Там, — повертев головой, напарник вскоре указал мне за спину. Здесь наверху было не в пример темнее и глаза более-менее успели приспособиться, поэтому разглядеть невысокую сгорбившуюся фигуру через пару домов от нас не составило особого труда. Глядя под ноги, мы осторожно продвигались по высохшему за эти дни водостоку, то и дело замирая и пригибаясь, едва фигура начинала шевелиться. Гладкая подошва то и дело норовила соскользнуть и утащить моё бренное тело вниз. Одного взгляда хватило, чтобы всё внутри съежилось — как-никак, трехэтажное здание, лететь хоть и не высоко, но очень-очень больно. У-уф… н-ненавижу высоту. Впрочем, кто её любит? Приблизившись к краю крыши, мы оба уставились на широкую пропасть. Гадство, он ведь не подумал, как мы будем перебираться с крыши на крышу, верно? Его задумчивое выражение послужило мне хорошим ответом. — И что дальше, гений? — скривился я, стараясь избегать взглядом ставшую такой далекой землю. Поскорей бы оказаться на твёрдой поверхности… — Прыгать, — неожиданно выдал тот, пожимая плечами. — Пять метров, ебаный насос! — процедил я сквозь зубы, боясь нашуметь. — И это только на глаз, может и больше! — Мы налегке, — он принялся натягивать выуженные из-за пояса плотные перчатки с шершавым покрытием. — Как следует разбежаться, ухватиться руками за выступ… Не вижу сложностей. Закончив, он протянул мне другую аналогичную пару. — Один неверный шаг — и мы полетим вниз, — сглотнул я, трясущимися руками забирая перчатки. — А может ну его, а? — Как хочешь, — Гейл отошёл на пару метров от края, покачиваясь туда-сюда: он всё-таки решил прыгать. — А мне любопытно, с чего вдруг такое внимание. Я этого мелкого во что бы то ни стало выловлю и расспрошу как следует. Слегка хлопнув в ладоши при очередном покачивании, он рванул вперёд с бешеной скоростью. Я едва успел отшатнуться на кровлю, чтобы этот псих не сшиб меня на узкой полосе водостока, и ухватиться за выпирающий кусок. Оттолкнувшись, напарник с лёгкостью пролетел пропасть и приземлился на куполообразную соседнюю крышу, припав на одно колено. «Потрясно», — только и промелькнуло в моей голове, пока я усилием воли придерживал челюсть, дабы та не отвисла. — Идёшь аль как? — обернувшись, он серьёзно посмотрел на меня. — Блядь… — выпалил я, отойдя на то же место, откуда стартовал напарник. Ладони в перчатках уже успели вспотеть; меня что-то разъедало изнутри, словно паразит. Всё, на что меня хватало — повторять одно и то же, будто я зачитывал Мантру. — Блядь… блядь… блядь… Это уже слишком. Даже отрубание головы мне казалось менее болезненным, чем падение с высоты. Мои конечности изогнуты под страшными углами в разные стороны, острые осколки раздробленных костей протыкают внутренние органы, мой желудок и лёгкие заполняются кровью... трудно дышать… я хочу сбежать отсюда… Я влепил себе пощёчину. Всё ещё боязно, но паника медленно отступала. Успокойся! Это ради девчат, не будь тряпкой! Не такая уж и большая дистанция, что ты как ребёнок?! Сплюнув вниз, словно в насмешку всем страхам, и максимально очистив голову от посторонних мыслей, я побежал. Порыв ветра в лицо освежал и одновременно старался меня притормозить. Трясущиеся ноги то и дело скользили на узком пространстве водостока, но каким-то чудом я продолжал уверенно приближаться к столь пугающему пролёту. Последний рывок, прыжок. Ноги теряют опору. Ощущение полёта окрыляло и уносило весь страх. Опьяняющее чувство. И тут в шею болезненно впился ворот. Почему так темно? Разлепив веки — глаза зажмурились?.. — я уставился вниз. Мои ноги безвольно свисали над пропастью. Скалящаяся фигура выглядывала сверху, удерживая меня за ворот рубахи. — А я мог бы и не поймать… Беззвучно хохотнув, Гейл затащил меня на крышу. Здесь было довольно много пространства, мы без особых стеснений развалились, дабы отдышаться: он — от веса моей туши; я — от першения в горле. — Спасибо, — прошептал я, чувствуя себя идиотом. — Кушай, не обляпайся, — насмешливо бросил он, после чего шустро огляделся. — Ах ты ж… Он уже успел сменить позицию. Пошли, нельзя терять время. Дальше дело пошло в разы легче. После первого, пусть и не очень удачного, прыжка последующие проходили без эксцессов, да и расстояние везде было не более четырёх-пяти метров. Гейл без особого труда преодолевал это расстояние — иногда полностью перепрыгивая пролёт, иногда хватаясь руками за выступ и подтягиваясь. И откуда только столько выносливости? А затем уже ловил меня, то за руку, то за ворот. От таких выкрутасов уже вся шея ныла, да и остальное тело тоже. Казалось, мы уже полгорода преодолели таким макаром, когда наконец знакомая фигура не показалась на верхней стропиле треугольной крыши. Голову покрывала тёмная ткань, повязанная на манер тагельмуста пустынных кочевников или восточных "воинов тени", полностью укрывающая голову и лицо; остальная одежда выглядела непримечательной: потрепанная серая туника без рукавов с хлипким ремешком, на котором держалась маленькая сумка, да подвёрнутые до колена серые штаны. Обуви я не заметил. Он создавал впечатление обычного уличного сорванца-беспризорника, что обескураживало. — И чёйта мы тут делаем? — подойдя со спины, Гейл опустился к пацану и произнёс это почти над самым ухом, что тот от неожиданности вздрогнул. — Тебя мама не учила, что подглядывать не хорошо? Мальчик было растерялся, но спустя мгновенье во тьме блеснуло крохотное лезвие. Напарник выругался и отпрыгнул назад, неудачно приземляясь на задницу. — Засранец малолетний, — прорычал он, придерживая левую руку, с которой стекала кровь. — Почти попал мне в грудь, ещё бы чуть-чуть… Будь осторожен, не дай ему себя обмануть. Пацан хищно выставил перед собой нож, не давая подойти близко, и поочерёдно переводил прищуренный взгляд с Гейла на меня. Гадство, а мой танто остался в комнате! Да и мне всё равно негде было бы его спрятать в этой одежде. Вот же дрянь. Заметив мою неуверенность, мальчик скатился по гладкой черепице на карниз крыши и поспешил скрыться. Гейл занимался обработкой раны, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как погнаться за шкетом, матерясь про себя. Учитывая колоссальную разницу в росте, он на удивление двигался быстро и проворно, что я едва поспевал следом. Притормозив у окончания крыши, мальчик нервно заозирался, выбирая направление. Это мой шанс! Оказавшись в метре от него, я вытянул правую руку, намереваясь перехватить его за ладонь с оружием, но тот в последнюю секунду просто сместился в сторону, пропуская меня мимо. Ебать! Меня понесло по инерции, мне никак не затормозить. И вот я полетел навстречу пропасти. Как ни старался, мои руки загребали лишь воздух. Не за что зацепиться, не обо что опереться… Неужели это и есть конец? Зажмурившись, я морально приготовился ко встрече с твердой поверхностью мощённой улицы. Будь это мягкая земля, у меня может и был бы какой шанс, но внизу камень… Без вариантов. «Ты начинаешь испытывать моё терпение, смертный». Этот голос… Она снова проснулась. Зачем? Хочет поглумиться в мои последние мгновенья жизни? «Заткнись. Скоро так и так всё закончится…» — мысленно отмахнулся я. «Открой глаза, слизняк, и возрадуйся, — надменно прошептала она. — Но не думай, что я буду постоянно выручать тебя. Ты меня раздражаешь». — Чего? — ошарашенно выпалил я вслух и открыл глаза. Я всё ещё жив! Как в тот раз, мои ноги болтались над землей, но в этот раз не было сдавливающего ощущения на горле. Я поднял взгляд. И меня сразу же передёрнуло: пальцы были погружены в кирпичную стену почти полностью, она разошлась множеством мелких трещин. «К-как… такое…?» «Можешь оставить благодарность при себе, — надменно произнёс голос. — Просто… не смей так глупо умирать. Я не хочу так скоро менять тело». «Я знал, что мы поладим». Ухмыльнувшись, я начал осторожно взбираться по стене. Мои пальцы без сопротивления входили в стену, словно горячий нож в масло, оставляя аккуратные отверстия. Уж не знаю, что это, но сейчас я был слишком благодарен, чтобы допытываться. Да и вряд ли она мне ответит. Перевалившись через край, я вновь ощутил твёрдую поверхность крыши и облегчённо выдохнул. Так, где эта личинка? Я за такое с него десять шкур спущу! Оглядевшись, я отыскал его фигуру на противоположной стороне улицы — он ловко перебирался по раскинувшейся через дорогу верёвке, увешанной тканевыми узорами и всякой мишурой, повиснув на ней руками. Вот же акробат недоделанный! Я уже было подумал спуститься вниз и пересечь улицу безопасным способом, но что-то внутри погнало меня вперёд, давая понять, что сейчас я могу всё. Попахивало безумием, но я тем не менее осторожно ступил одной ногой на тонкую связку нитей. Затем второй. Шаг… Ещё шаг… Я медленно ступал по покачивающейся верёвке, чудом выдерживая равновесие, словно меня кто-то придерживал за спину и вёл вперёд. Воодушевленный этим опьяняющим чувством, я ускорился и преодолел оставшееся расстояние чуть ли не бегом. Пацан уже перемахнул на соседнюю крышу, когда я только сошёл с троса, но теперь он от меня не уйдёт — моё тело его просто так не отпустит, даже если придётся полгорода за ним оббегать. У мальчика энергии было не в пример больше, за всё время он даже не запыхался, когда как мои лёгкие, беря даже в расчёт стороннюю помощь, уже вовсю горели. Но ноги всё равно несли меня с бешеной скоростью, стремительно нагоняя жертву. Прыжки с крыши на крышу давались теперь без особых усилий, я словно перепархивал на ту сторону. Как бы не привыкнуть к подобному ощущению всесилия… — Ах ты!.. — совершив последний рывок, я повалил пацана и прижал всем своим весом. — Не рыпайся, а то сломаю тебе чего случайно. Но тот не слушался и порывался ударить меня ножом. Впрочем, даже без моих способностей у мальца попросту не хватит сил справиться с рослым мужиком — разная весовая категория. Не удивительно, что он предпочёл сразу ретироваться, а не вступать в бой — значит, котелок варит. Припомнив когда-то прочитанный материал по болевым точкам, я стянул зубами перчатку и слегка надавил пальцем на шею, где предполагалось наличие сонной артерии. Немного побесновавшись, пацан вскоре закатил глаза и провалился в бессознательное состояние. Я было заволновался, что мог случайно его убить, но довольно хмыкнул, когда заслышал безмятежное похрапывание. Всё равно допрашивать кого-то на крыше не лучший вариант, поэтому я взвалил на спину безвольное тельце и направился к чердачному окошку. Только бы не пришлось возиться с замком — боюсь, тут уже нужны полноценные знания, которых у меня нет. — Долго ты, — проворчал Гейл, придерживая раненную руку. Народ понемногу начал разбредаться, и я уже через минут двадцать отыскал напарника, сидящего у стены дома, на крыше которого, предположительно, я его и оставил. Но точно сказать было сложно, снизу они все как один. — И что с ним делать теперь? — спросил я, когда мы нависли над лежащим в переулке пацаном, где его и бессознательного оставил, как только спустился вниз. — Пока — ничего, — пожал тот плечами, склоняясь и рассматривая парнишку. — У меня с собой всё равно ничего нет, да и людно тут больно. Оттащу к себе, дам отдохнуть… а то ещё откинется раньше времени. — Ты собрался пытать ребёнка? — с презрением удивился я. — Он меня чуть не убил как раз потому, что я недооценил этого ребёнка, — отпарировал он. — Это уже не ре… О, как я и думал, сам взгляни. Напарник стянул с правой руки лежащего тёмную повязку. Нашему взору предстал шрам на запястье, выполненный в форме, похожей на глаз. — Рюка упоминала, что символом адъютантов выступает глаз, проткнутый кинжалом… — пробормотал я, припоминая тот рассказ. — Это оно? — Не совсем, — он поближе поднёс ко мне его руку. — Видишь? У него нет кинжала. Это ещё не адъютант, а так… послушник, или как это у них там называется? Я без понятия, но он пока всего лишь наблюдатель. На самом деле адъютантов не так уж и много, их подготовка занимает многие якумы, поэтому самую простую работу спихивают на детей, которые ещё в процессе обучения, а похищения, убийства и прочее — уже на плечах полноценных исполнителей. — Отвратительно… — Зато эффективно, как видишь. Детей всегда недооценивают, а те потом воткнут тебе нож в спину — и прощай молодость, здравствуй сырая земля. Так что зря ты кочевряжишься, не такой уж это и невинный агнец. — Ладно, делай как знаешь, а я пошёл отсыпаться, — махнул я рукой. — Сам справишься с ним или помощь нужна? — Да проваливай уже, — шипя, тот примерился, как бы половчее перехватить пацана. — Не впервой мне тела на себе таскать. Особенно в городской черте. — Боюсь даже спросить, в каком это смысле, — мрачно хохотнул я и поспешил прочь, не желая слышать предполагаемый ответ. Мы в городе уже достаточно давно, чтобы я смог без труда выбраться на знакомую улицу даже в потёмках. К тому времени, как я добрался до родной таверны, город уже спал. Даже редких прохожих не встречалось: все отсыпались после бурного празднества. Хозяин и вовсе тяжёлую входную дверь запер на засов, что мне пришлось барабанить, искренне извиняясь и просясь на ночлег. Вот именно поэтому я всегда старался возвращаться засветло — не люблю унижаться. После всей этой беготни тело жалобно ныло, пока я взбирался по лестнице, как будто из меня выжали все соки. Похожее состояние я смог припомнить только после битвы с тем некромантом, но тогда я даже отрубился, когда как сейчас сознание вполне ясное. Прогресс на лицо. Девчата уже вовсю сопели: Сири уткнулась лицом в подушку на своей кровати, а Сая… а она зарылась в мой футон. И какого чёрта? Я думал, что они спят вместе, раз обе девочки. К тому же кровать намного мягче. Ладно, мне уже лень об этом волноваться — я присел на табурет, стянул пропотевшую рубаху и наскоро ополоснул торс прохладной водой из ведра. В последнее время я так выматывался, что мне было тупо лень каждый вечер ходить в баню, поэтому посчитал нужным обзавестись ведёрком для ополаскивания. В конце концов, нам, мужикам, многого и не надо: плеснул немного на лицо, на подмышки, на спину — уже красавчик. Завтра… всё остальное завтра… Осторожно подвинув малышку, дабы не разбудить, я устроился рядом. Всё же футон достаточно широкий, нет нужды снова спать за столом — моя спина мне этого больше не простит. Я вытянулся на пуховом покрывале подобно собаке, когда они лежат на боку. У-ух, блаженство. Развернувшись на бок, я чуть не столкнулся нос к носу с тем странным зверьком, что сегодня купил. Эта морда ни на шутку меня напугала, я чуть не прибил бедолагу. Шуганув питомца злобным рыком, что тот скрылся под кроватью, я устало прикрыл глаза, готовясь провалиться в забытие… Вот только несмотря на зудящие ноги и растёкшуюся по телу слабость — сна не было ни в одном глазу. Забавно, обычно я быстро засыпаю, даже с учётом необходимости ложиться раньше всех, чтобы под утро не ходить "зомби". Что поделать — мне сложно даются ранние подъёмы. А тут хоть транквилизаторы глотай горстями… и то не факт. После очередного переворота я бросил взгляд на часы: уже третий час. Ничего себе время летит. Я не понимал, в чём дело, и решил прислушаться к своему организму: может, деликатесы просятся наружу или ещё что. Не сразу, но я ощутил какое-то незнакомое чувство пониже живота и лёгкий жар, раскатившийся по телу. Болезнь? Чёрт знает, раньше такого не было… И только сейчас слух уловил едва заметный скрип со стороны кровати. Приподнявшись на локтях, я увидел елозящую Сири, обхватившую оголёнными ногами пушистое одеяло. В её движениях было что-то неправильное: не похоже, чтобы ей просто снился плохой сон. Ей было плохо, она издавала слабый стон. — Что с тобой, малявка? — боясь потревожить малышку, позвал я шёпотом. Она никак не отреагировала, продолжая двигать ногами и тяжело дышать. — Тебе плохо? Снова ноль реакции. Вздохнув, я выбрался из футона и подполз к кровати. В одной сорочке она всем телом обнимала свёрнутое в рулон одеяло, словно большую плюшевую игрушку. Открытая кожа ног и рук блестела в свете луны и выглядела ещё изящнее, чем обычно. И параллельно этим странным движениям ногами и бёдрами из приоткрытого рта девочки вырывались характерные вздохи. Она… возбуждена? Хотя чего я спрашиваю? Тут и дипломированным сексологом быть не нужно. Даже при тусклом лунном освещении был заметен румянец на её щеках. Оказавшись так близко, я отметил, что то колющее ощущение пониже живота усилилось. Теперь понятно, чьё оно. И понятно, почему мне не спится — в таком состоянии ни один человек не уснёт, как бы ни пытался. — Эй, нимфоманка малолетняя, — я осторожно потряс Сири за плечо, чем вызвал лишь ещё более усиленное и учащённое дыхание. Чёрт… походу, мои прикосновения делают только хуже. — Давно ты тут мучаешься? Её мутные глаза с трудом поднялись на меня, но никакого ответа не последовало. Казалось, она меня вовсе не заметила, глядя куда-то в пустоту. Это пугало. Эва как её "плющит"… Хотя, я тоже себя помню в четырнадцать — такая же фигня… правда, я тогда уже знал о мастурбации. Хм… а ведь точно… — Хватит тереться об одеяло и иди, выпусти уже пар, — прикрыв лицо от неловкости сей ситуации, пробормотал я. — Я из-за тебя заснуть не могу, ты мне всё это… кхм, транслируешь. Приглушенный скрип так и продолжился, никак не меняя ритма. Сири или не слышала меня, или не знала, что ответить. Она была полностью поглощена этим странным, и в какой-то степени бессмысленным, процессом. Если ничего не предпринять — это затянется до утра, и я потом опять буду срываться на всех подряд… и снова окажусь виноват. Рюки уже как-то "играла" с ней, но во первых — та сейчас спит, а будить её в два часа ночи больно уж опасно для здоровья; а во вторых — Сири после того случая не позволит ей прикоснуться к себе: она даже ванну принимает с ней в опаске и от безысходности, так и не научившись управляться с веником. Бли-и-ин… у меня дурное предчувствие… — Малявка, екарный бабай, — я что есть силы встряхнул её за плечи, — соберись уже и иди поласкай себя где-нибудь… в бане, например. Для более лучшей коммуникации я даже влепил ей пару лёгких пощечин, но та отреагировала на них немного не так, как я ожидал: изо рта вырвался сладкий стон, полный наслаждения. Блядь, грёбаная мазохистка, да ты издеваешься надо мной, что ли?! Отпустив её плечи, я запустил ладони в свои волосы, массируя голову. А понимает ли она вообще, что от неё хотят? Имеет ли она какое-то представление обо всём этом? Или же она из тех благовоспитанных барышень из известного анекдота: «Ой, а чем это вы в меня тыкаете-с»? Вывод напрашивался сам собой, и мне он категорически не нравился. И что теперь делать? Самому её доводить до… То есть, она очень даже ничего, для подростка… Но, чёрт возьми, это как-то… если и не мерзко, то уж всяко неправильно. Да и велика вероятность, что по "окончанию" она меня попросту придушит. «Обложили, гады, со всех сторон», как говорил кто-то в одном старом фильме. Хотя… секундочку… Я вновь прикоснулся ладонью к её открытому плечу — она вздрогнула, а дыхание на секунду прервалось, правда, вскоре опять восстановилось. Так и есть: она испытывает удовольствие уже от простых прикосновений. Может, мне и не придётся делать ничего из ряда вон выходящего. Убрав ладони в подмышки, дабы согреть их, я попутно выискивал нужные воспоминания. Когда память начала работать прекрасно, я неожиданно мог вспоминать то, что казалось навсегда уже потерянным в самых недрах. Даже такие простые вещи, как «что я ел на завтрак, во вторник, в сентябре прошлого года». Иногда от этого начиналась мигрень, но вскоре у меня получилось кое-как адаптироваться и не думать впустую. К слову, не думать оказалось не так-то просто — в голове постоянно была какая-то мешанина из всего подряд. Я сосредоточился на тех временах, когда только закончил школу и собирался выбирать специальность. Один из моих знакомых по двору тогда уже заканчивал второй курс медицинского университета, и у него в комнате было полно любопытной литературы. Терапевтический справочник, вирусология… Но больше всего я тогда листал учебник по сексологии — там было полно соответствующих иллюстраций, что приводили меня в восторг… да и название «Искусство любви» будоражило сознание. Конечно, с порнографией ни в какое сравнение, но меня также заинтересовал и сам текст. К слову, именно тогда я и понял, что не хочу связываться с женщинами — с ними оказалось слишком много возни. Вагинальный оргазм, клиториальный, внегенитальный… Ёбаный, да сколько же в них всего намешано? Почему женщины не могут быть устроены проще?! Признаться, я тогда их даже испугался… вернее, испугался того, что просто не совладаю с ними. И даже так это вызывало интерес. И не знаю почему, но я тогда осилил весь материал в считанные дни, пока его обладатель помогал мне с некоторыми продвинутыми задачками — естественно, не за бесплатно. Но меня сейчас интересовал лишь конкретный раздел книги… Согрев ладони, я грубо отбросил мешающее одеяло в сторону и перевернул Сири на живот. Теперь главное, чтобы эта дурёха мне не мешала — я хочу поскорее с этим закончить и идти уже спать. Запрыгнув на неё сверху, придавливая всем весом ноги, дабы девчонка не вывернулась, я убрал в сторону её отросшие за это время русые волосы и начал осторожно массировать плечи. Она, потеряв свой «объект удовольствия», поначалу брыкалась и чуть было не заехала мне локтем в лицо, но от моих прикосновений вскоре притихла, слабо подрагивая всем телом и постанывая в подушку. Отлично, лишь бы не шумела — не хватало, чтобы ещё Сая это всё увидела… — Теперь просто дождись кульминации, — прошептал я, хоть и понимал, что та меня вряд ли слышит: все её сознание сейчас находилось пониже пояса и в моих руках. Поразмыслив, я решил начать с простого массажа для снятия напряжения. Даже в столь возбуждённом состоянии ни о каком оргазме и речи идти не может, если она не расслабиться хоть немного. Я плавно сместился с её плеч на спину, разогревая нервные окончания, идущие в спиной мозг. Печать во всю её спину блестела странным болотным оттенком, когда мои ладони касались этой мягкой шелковистой кожи. Я провёл пальцем вдоль позвоночника — Сири, словно кошка, выгнула спину, упираясь задом в мой пах. В любой другой момент это вызвало бы у меня мгновенную эрекцию, но сейчас я был всецело сосредоточен на её ощущениях, напрочь игнорируя собственные. Убедившись, что она немного успокоилась и уже вовсю наслаждается процессом, я осторожно переместился с неё на край кровати и принялся ласкать ноги. Удивительно, сколько в человеческом теле нервных окончаний, при воздействии на которых человеку может быть приятно ничуть не хуже, чем при непосредственном половом контакте. Жаль только, что это мой первый опыт в подобных вещах — раньше я об этом и не думал вспоминать, ведь Рюки достаточно опытна и ведущую позицию в наших интимных отношениях занимала всегда она. Впрочем, я нисколько не возражал — она была мастером своего дела, из её комнаты я всегда выходил истощённым и одухотворённым. Я поглаживал внутреннюю сторону бёдер, постепенно приближаясь к промежности. Сири всё больше сжималась под напором моих ласк, её сладострастные стоны заглушала подушка, впрочем, с очень и очень переменным успехом. Я уже подумывал вставить девчонке импровизированный кляп, но как бы она так не задохнулась… Мда, с ней сплошные проблемы. Остановившись в считанных сантиметрах от её промежности, я снова возвратился к торсу, но теперь поглаживал бока, плавно продвигаясь к груди. Не иначе как от разочарования, она начала сучить ногами и брыкаться, давая понять, что её щелка готова принять мои пальцы. Она-то, может, и не прочь, однако я не рискнул продолжать. Кто знает, что она на самом деле об этом думает. Я не хочу, чтобы она потом жалела о чём-либо. Сейчас же максимум, на что я был готов пойти, это… Мои ладони плотно обхватили её маленькие, начавшие только приобретать формы грудки. Новая волна наслаждения охватила это хрупкое тельце, и Сири вновь обмякла на кровати, лишь сладко вздыхая и ёжась в моих заботливых руках. Даже сквозь ткань сорочки я чувствовал, как напряглись соски. Я принялся стискивать их, не забывая при этом массировать саму грудь вращательными движениями. Опустившись к её лицу, чтобы заняться чувствительными местами на шее, я отметил, как по лбу пробежала капелька пота, глаза девушки налились безумным блеском, а дрожащие губы плотно сжимали ткань подушки. Учитывая, что это мой первый опыт, подобная реакция была лучшей похвалой моим стараниям и я продолжил нещадно ласкать её с куда большим старанием и самоотвержением. Грудь, соски, шея… Мои пальцы и язык, невзирая на усталость, работали на истощение, вознося несчастную на небеса. Без непосредственной стимуляции половых органов достижение оргазма требовало большего времени и усилий. Тем не менее, через полчаса таких "прелюдий" внутренние стенки бёдер заметно намочились, а сама "клиентка", обессиленная и изнеможённая, уткнулась в подушку, блаженно вздыхая. Ещё бы, для такой мелочи и такой объём услуг… Не имею привычки хвастаться, но учитывая, сколько сил я вложил в это — даже Рюки бы понравилось, зуб даю. — Надо будет тебе завтра поведать о прелестях мастурбации, — утирая вспотевшие ладони о подобранное одеяло, снисходительно произнёс я, укрывая засыпающую Сири. — Ведь делать такое на постоянке я точно не смогу… да и желания нет. — З-з-заткнись… зану-у-уда… — просипела она, явно начиная отходить ко сну, но при этом вернувшись рассудком на бренную землю. — О как, теперь ты меня слышишь, малявка, — хохотнул я. — Кстати, пока ты ещё тут: какого чёрта Сая делает в моей постели? — М-м-м? — Очевидно, она ещё пребывала в прострации от случившегося, отчего любые мысли давались ей с трудом… Наверное, поэтому она не орёт на меня: до её серого вещества попросту не дошла информация о моих к грязных прикосновениях. — Она постоянно… к тебе перебирается. Говорит… ты очень грустный, когда спишь… что тебе одиноко… М-м-м, не знаю… спроси сам. — Ясно. Вернее, ничего не ясно. Но расспрашивать сейчас толку никакого, да и уже поздновато для разборок: часы показывали три, двадцать четыре — я провозился с ней даже больше, чем планировал. Женщины: невозможно жить с ними — невозможно жить без них. Глаза ужасно слипались, зато исчезли эти странные ощущения в теле — осталась лишь глухая усталость, что несомненно моё. Ноги болели пуще прежнего, отчего я буквально рухнул на свой футон, едва не пришибив малышку, и сразу поспешил уйти от всего этого как можно дальше, хотя бы ненадолго. — Бурная ночка, малыш? — в своей манере поприветствовал меня сидящий под деревом Гейл. Парк уже стал привычным для нас местом сбора и, случись что, мы всегда могли отыскать друг друга в одном из немногих оговорённых мест. — Ты всегда по утрам такой недовольный, что хочется выбить это из тебя силой. — Так вперёд, — я хмуро пожал плечами. — Веришь или нет — самому не в радость. Да к чёрту… что там с тем пацаном? — Ехе-е-е, — протянул он заговорчески, что мне стало не по себе. — Я тебя за этим и ждал. Хочу, чтобы ты лично послушал. Я его пока "разогрел", и только… — Значит, ты и впрямь мучил ребёнка? — произнёс я как можно более сухо, пытаясь унять нарастающее чувство отвращения. — Я тебе уже говорил, что это не рёбенок. Это теперь лишь безвольная кукла. Без эмоций и сострадания. И не важно, чью маску оно носит, детскую или взрослую. — Да пофигу… всё равно это не правильно… Напарник, не желая развивать данную тему, лишь мотнул головой и, отряхнувшись от выпавшей на землю листвы, неспешно направился по тропинке. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Вся эта ситуация мне очень не нравилась, но возразить было решительно нечего: из-за этого шкета я чуть не разбился насмерть, а Гейл едва избежал заточки в сердце. Это дикое место, где нет места жалости: или ты, или тебя. И детство тут заканчивается ровно тогда, когда ты можешь уверенно держать в руках оружие и пользоваться им по назначению… то есть уже лет в десять-двенадцать. Если не раньше, я уже ни в чём не был уверен. — Не-е-ет… — простонал я, наблюдая как Гейл возится с тяжёлой плитой, что прикрывала канализационный лаз, едва мы свернули в проулок. — Ты серьёзно? — А где, как ты думаешь, я его держу? — изумленно вопросил он. — Кругом, куда ни плюнь, люди — на его крики полгорода сбежалось бы, а внизу разве что крысы его услышат, е-хе-хе. — Не будь засранцем, — выдохнул я, присаживаясь рядом на корточки и помогая с плитой. В прошлый раз мы уже пользовались системой подземных коммуникаций. Она разделена на сточную ветку, по которой стекали дождевые воды и где стояла относительная свежесть, и туалетную, где… Хм, мне вообще стоит это хоть как-то комментировать? К моему дикому недоумению, теперь мы пробирались по ветке под номером два. Смрад стоял такой, что даже блевать было бы крайне затруднительно… ведь для этого требовалось открыть рот. И повязанные на лицо тряпки, пропитанные чем-то пахучим, едва ли спасали положение. Мне хотелось придушить напарника, но он нёс единственный факел, а оказаться в кромешной темноте в этом фекальном аду категорически не хотелось. Невзирая на достаточно широкую, очень… о-о-очень относительно чистую площадку, я всем естеством опасался, что моя ступня вот-вот соскользнёт в эту текущую субстанцию, что я во век не отмоюсь от этого… У-ух, мерзость. — Бля-я-я-я! — Я жадно заглотнул воздуха, когда мы свернули в боковой проём и вдруг оказались в крохотном помещении, куда, на удивление, почти не просачивался этот запах, но всё ещё было довольно душно. — Богом кл… кхе-кхе… клянусь, я тебя убью… — Прости, — искренне извинился он, сморкаясь в ладонь, дабы прочистить нос от частичек витавшего в воздухе дерьма… как я его понимаю. — Зато посмотри на это с другой стороны: никто в здравом уме сюда не полезет, это отличное место для подобных дел. — Вот про здравый ум ты верно подметил, — сплюнул я под ноги. — Лучше запомни эту фразу и старайся сам ей следовать… я тебя умоляю. — Не будь занудой, — произнёс он столь знакомые слова. Порой мне кажется, что они все в сговоре меж собой. — От неприятного запаха ещё никто не умирал, знаешь ли. Хохотнув, Гейл забрал у меня лицевую повязку, обтёр теми же травами, что и ранее, после чего вернул обратно. Проделав то же самое со своей, он двинулся дальше, ощупывая стену по правую руку. Вскоре, нащупав что-то ему одному знакомое, напарник сдвинул в сторону массивную каменную стену… хотя, когда мы прошли в проём, выяснилось, что это «фальш-стена», лишь обделанная снаружи тонким слоем камня, а внутри — деревянная. Неплохо, очень даже. Непонятно только, когда он успел это сделать… или даже найти это место. — Добро пожаловать в мою обитель, — всплеснув руками, торжественно выдал он, попутно поджигая от своего факела настенные светильники, коих тут насчитывалось довольно прилично, ведь помещение было не из маленьких. — К слову, я редко кого вожу сюда. Можешь быть польщён. — Угу, спешу и падаю, — скривился я, окидывая взглядом эту так называемую «обитель». Хотя устройство его жилища мне и впрямь очень даже импонировало: книжный шкаф, пусть и не забитый доверху, но тем не менее с неплохой коллекцией книг; широкая двуспальная кровать, явно сколоченная самостоятельно и на месте — видно, что работа сносная, но грубая; такой же грубо сколоченный стол и пара табуретов. Но что меня больше поразило: громоздкий камин в углу. Неужто тоже вручную им самим собирался, или он каким-то образом умудрился привести сюда каменщика? И куда он только дым девает в этом склепе? Ох, точно… небольшая выпуклость на стене проходит от печи и до самого потолка — дымоход, полагаю. — А дым куда идёт? — я указал на камин. — Прямо над нами имеется цех по производству чего-то там… — закусив губу, он поморщил лоб, силясь что-то припомнить. — Ладно, неважно. В общем, у них там печи горят едва ли не постоянно. Лишний дымок ни у кого пока не вызывал вопросов, ха-х. — Да ты хитрожопый, как я погляжу, — ухмыляясь, я потрепал его за плечо. — Только сейчас это понял? Ну ты и тугодум. Закончив с освещением, он принялся разжигать камин. Всё же под землей довольно прохладно, да ещё камень этот повсюду: такое помещение сложно обогревать. Не понимаю, как он тут живёт? Но это сейчас не имеет значения… — Бля-я-я… — только и вырвалось у меня, едва я завидел это. Закончив с осмотром помещения, я только сейчас приметил знакомую фигуру в углу комнаты. Мальчик сидел связанный на стуле и с кляпом во рту. На его босых ногах я не досчитался нескольких ногтей — они были вырваны с корнем, превратив пальцы в непонятное месиво из мяса и запёкшейся крови. Его оголённую грудь покрывали шрамы, местами давно затянувшиеся, а местами всё ещё сочащиеся чем-то буро-коричневым. Голова паренька безвольно болталась на груди, изо рта ровной струйкой тянулась светло-розовая слюна. Боги… да что он с ним сделал… — Зачем? — прошептал я, медленно оборачиваясь к подошедшему сзади напарнику. — К чему такая жестокость? Это… — мои нервы сдали, — это же ёбаный ребёнок, грёбаный ты садист! — Успокойся, истеричка, — ровным тоном произнёс он, устремив на меня холодный взгляд. — Этот "ребёнок", как ты выразился, уже попытался один раз сбежать, когда я недостаточно туго затянул узел, недооценив его мышечную силу. И вот результат… Приподняв рубаху, он продемонстрировал грубо наложенный шов в районе нижних рёбер, чуть повыше левой почки. — Засади он чуть ниже или чуть выше… — вздохнул напарник. — В общем, хорош распаляться. Лучше давай с ним побеседуем. Мне снова нечего было возразить, хоть моё желание припечатать его об стену и не угасло. — Эй, малой, — вытащив кляп, Гейл грубо пошлёпал мальчика по щекам, отчего тот слабо зашевелился. — Проснись и пой. Пацан пробубнил что-то невнятное, но голову поднимать не спешил. Тогда напарник дал ему вдохнуть горсть какого-то стёртого в порошок растения и тот разошёлся кашлем, затем как-то странно запрокинул голову назад, безумно вглядываясь в тёмный потолок. — Не перегибай палку, — напомнил я. — Не хватало, чтоб он ещё траванулся. — Не боись, дозировка слабенькая, — отмахнулся он. — Сейчас покайфует и язык развяжется. Это растение использовали ещё со времен Великой войны — как раз для допросов. Люди от него впадают в состояние транса, ни на что не реагируют, лишь пускают слюни и балдеют. И тогда их можно спрашивать о чём угодно — они выложат всё, что у них в голове есть, и даже то, что не спрашивают… если достучаться до их сознания. — Сыворотка правды? — скептично фыркнул я. Слышал я что-то похожее про пентонал-натрия, что, вроде как, используется спецслужбами для допроса, мол под ним люди настолько расслабляются, что не могут лгать. Конечно, бред это всё, что уже не раз и не два подтверждалось многими именитыми учеными… как и такой же знаменитый детектор лжи, или полиграф. Человек слишком сложно устроен, чтобы вот так запросто понять все его механизмы, и уж тем более использовать их в личных целях. — Что тут смешного? — Он вот так вот запросто возьмёт и все выложит, ага, — я категорично скрестил руки на груди и фыркнул в порыве скептицизма. — Пусть и ребёнок, но которого с раннего возраста натаскивают как машину-убийцу, выложит все тайны лишь благодаря какому-то растению… охотно верю. — Смотри, — ухмыльнувшись, Гейл поднял голову паренька за волосы. Лицо мальчика приобрело выражение, как если бы тот страдал синдромом Дауна, пуская слюну на штаны и чуть менее чем полностью игнорируя наше присутствие. Поморщившись, напарник опустился поближе и зашептал над самым ухом. — Имя? Твоё имя? — Гэ-э-э… — прохрипел тот в ответ. После чего прикрыл на секунду рот, словно задумываясь над чем-то, продолжая пялиться куда-то в одну точку, а затем бессвязно пробормотал. — М-М-Мори… х-хороший… Мори… в-всё сделает… — Видишь? — Гейл довольно потрепал мальца за щёчку. — Мори нам сейчас всё выложит. — Ладно-ладно, делай как знаешь, — махнув рукой, я присел на ближайший табурет. Это надолго. Такими темпами мы узнаем что-то путное в лучшем случае к полудню, учитывая, что сейчас только восемь. Вид злобно сгорбившегося над несчастным мальчиком Гейла пробирал до костей, но что тут поделаешь? Отпустить и забыть однозначно не вариант. Конечно, остаётся вопрос, на кой вообще было истязать его, если у напарника при себе имелась «чудо-травка», но сейчас его задавать не имело смысла — не хотелось отвлекать "маэстро" от работы. Тем более, что неизвестно, сколько продлится наркотический эффект… а лишний раз пудрить мозги ребёнку тоже не имело смысла — может и не выдержать. — Ты мой хороший… — ласково, но одновременно и пугающе, нашёптывал напарник тому на ухо. — Давай, поведай дяде Аргейлу, что тебе было велено делать в ночь фестиваля Памяти? Будь паинькой… Бедолага снова как-то странно прохрипел, словно готовясь выплюнуть свои лёгкие. Хватит… я этого не вынесу больше. Сплюнув вязкую слюну, я отошёл в противоположный конец комнаты, где располагался горящий камин. Плавно переплетающиеся языки пламени немного успокоили разыгравшиеся нервы, а тепло приятной волной раскатилось по телу. «Боже… пусть это побыстрее закончится уже…» — взмолился я неизвестно кому. Всё равно я не верил во всю эту чушь, но так я хотя бы отвлекал себя от всего этого. Впрочем, чего и следовало ожидать, мне никто не ответил.