***
— Любопытно. — Минори изящно провела указательным пальцем вдоль лезвия. — Почему раньше не сказал? — Со всеми навалившимися заботами просто вылетело из головы, уж прости, — закусив губу, виновато пробормотал я, попутно разглядывая бурлящие в колбах эссенции. На следующий день я таки заставил себя наведаться к Минори — я не был у неё с тех самых пор, как вернулся в город из той проблемной деревушки. Впрочем, я и не особо был ей нужен, ведь моя хозяйка была более ценным образцом, поэтому эта фанатичка предпочитала "мучить" преимущественно её. А мне-то что? Лишь бы ничего смертельного… Минори с энтузиазмом вертела в руках мой танто, и так и эдак, словно ребёнок, получивший на Новый год долгожданную игрушку. Не знаю, почему раньше не рассказал ей о том случае, когда этот маленький и довольно хрупкий на вид клинок смог покрошить в фарш целую толпу мертвяков, да ещё эту… химеру? Да, наверное это более подходящее наименование, учитывая сколько в этом существе было намешано всего. В любом случае, с этим кинжалом что-то нечисто, и мне определённо будет полезно знать как можно больше. Скривившись, я в который раз потёр набухшую левую щеку. Ох, её ещё долго будет дергать… блядство. Долбаная Сири, что я такого сделал? Стоило мне вернуться и попытаться деликатно (насколько это вообще применимо к подобному) завести разговор о мастурбации, как перед моими глазами пронёсся потолок, а сам я пришёл в себя уже лежащим на другом конце комнаты. Вот и старайся потом на благо других… бабы, едрить их налево. Чёрт с ней, пусть теперь сама выкручивается как хочет, мне плевать. Тем более, что имелись проблемы и поважнее… «Ты уверен, что малец не лжёт?» — с сомнением спросил я, когда Гейл опустился на соседний стул. Казалось, тогда прошла целая вечность, пока я вглядывался в самое сердце пламени, игриво переливающегося в камине. Напарник всё это время изгалялся над мальчиком, направляя его вялый поток сознания в нужное нам русло. Под землёй начинаешь терять счет времени… Всё же здесь не столь уютно из-за давящих стен — как бы клаустрофобию не заработать… «Ну, в начале малец точно не врал, а по истечению действия препарата… кто знает, — он коротко дрогнул плечами, наблюдая за играющим в камине пламенем. — Так ты слышал? Я думал, что тебе неприятно на это смотреть… неженка». «Сам такой, — скорей для приличия, чем от обиды, бросил в ответ. — Я и не смотрел… Очень сложно не слышать, находясь так близко. Значит, они и впрямь выслеживают эту малявку…» «Выходит. Жаль только, что так и не ясно, кто именно: всё же мелким пешкам такую информацию не раскрывают. Ясно только, что приказ поступил от куратора… или как там их… я уже забыл. Но это нам всё равно ничего не даёт. Одно точно — это кто-то из городского совета — адъютанты подчиняются исключительно им». Вздохнув, Гейл в раздумьях покусывал нижнюю губу, и спустя тянущиеся вечностью минуты тишины он наконец произнёс: «И что планируешь делать?» «А что я могу тут планировать? — нахмурившись, я отвёл взгляд в сторону. — Мне это всё на хер не сдалось. Это только той дурёхе подавай месть и правосудие, а мне лишь бы жопе было комфортно. Скажу что-нибудь — и она точно наворотит дел сгоряча. Нет, к чёрту это всё, будем сидеть тихо и не рыпаться, авось пронесёт». «Как знаешь, — не став спорить, он лишь сдержанно ухмыльнулся. — В общем-то твоя позиция вполне оправдана: разгребать чужое дерьмо — только испачкаться самому. Одобряю». «От тебя это звучит как-то по-скотски, знаешь ли…» «А это и есть по-скотски, друг мой, — сохраняя ухмылку, он тем не менее умудрился кивнуть со вполне серьёзным взором… Странное сочетание. — Жизнь вообще сплошное скотство, уж поверь моему опыту. Знаешь, почему я тебя тогда решил под крыло взять, едва мы только встретились? Потому что ты — это ты. Да, звучит глупо, но в тебе нет этой вот "романтики", что постоянно норовят всучить каждому встречному. Доблесть, честь, отвага, долг, благородство… — Гейл смачно сплюнул в тёмный уголок. — Твой мозг не забит всей этой ересью, ты поступаешь ровно так, как считаешь нужным сам, без оглядки на чьё-то мнение и мифические идеалы… Впрочем, за что и расплачиваешься порой». «Вот уж от кого не хочется выслушивать нотации, так это от такого как ты», — насупившись, пробормотал я. «Какие нотации, напарник? Я наоборот делаю тебе комплимент. Добро — зло; любовь — ненависть; дружба — вражда… Какое это имеет значение? Есть лишь две жизненные позиции: позиция живого человека и позиция трупа. Ты или жив, или мёртв. Остальное детский лепет. И если всё, что ты сделал до этого, сохранило тебе жизнь, значит, ты всё делаешь правильно… как и я». «Не думаю, что тут есть, чем гордиться, — почесал затылок. — Но и возразить мне нечем. Да, я никогда не оглядывался на что-либо для принятия того или иного решения, я всегда действовал импульсивно, исходя из конкретных условий… но порой внутри откладывается ощущение, что я делаю что-то неправильное. Иногда хочется спросить: а что если бы я тогда поступил иначе?.. Но потом понимаю, что это всё чушь — человек поступает именно так, как он поступает. Даже если каким-то образом он сможет вернуться в тот самый момент, он всё равно поступит точно так же». «Эва куда тебя понесло-то, дружище, — хохотнул он, встряхнув меня за плечо. — Вот тебе мой совет: не нагружай себя подобным. Действуй по совести и ни о чём не жалей». «Это мне говорит человек, лишённый какой-либо совести», — скупо улыбнувшись, я сбросил его руку с себя, но он этого, казалось, и не заметил. «Как грубо». Потянувшись, он встал дабы помешать начавшие тлеть угли. Я и не заметил, как недавно только рвавшееся ввысь пламя начало понемногу угасать… сколько же мы тут сидим?.. «Между прочим, я очень хорошо умею слушать, — как бы меж делом вставил Гейл. — По крайней мере многих баб я именно так и заваливал, ведь они любят поболтать». «Ага, и мужиков вдобавок», — припомнив ту его фразу, в шутку бросил я. «Не, с мужиками всё сложнее, — он задумчиво разглядывал ярко-красные трещинки между углями. — Вернее, зависит от государства. В Кель-Игваре, например, сыскать парня на ночь не так сложно — на юге к этому относятся вполне терпимо и никто не замыкается в себе. А в странах, вроде Илларкии или Лендейля, где царят традиции и прочее мракобесие, — тут да, нужно места знать. Да и сами парни ещё те "затворники", их приходится долго "кочегарить"…» «Ладно, давай только без подробностей», — я брезгливо махнул рукой. «Сам спросил ведь», — пожав плечами, весело хохотнул Гейл. «В-вам… к-конец…» Мы синхронно обернулись на звук слабо шепелявящего голоска. Парнишка, продолжая пускать слюну на грязные от телесных выделений и крови штаны, гнусаво что-то бормотал, то и дело совершая попытку поднять отяжелевшую голову. Когда же ему это удалось — нас в упор разглядывали два широко распахнутых, налитых кровью серых глаза. Хрипловатый жуткий смех разнёсся по комнате. «В-вам конец… Прецептор найдёт вас… Никто н-не… осмеливается нападать на… приближенных слуг его светлости… — вероятно от сухости в горле, мальчик разразился диким кашлем, после чего его даже вырвало чем-то коричнево-красным. Но что осталось неизменным, так это его запал. — В-вы умрёте в страшных муках… Ваши головы будут висеть над входными воротами… Ваши глаза выклюют стервятники, а ваших… женщин продадут богатеньким извращенцам, что… будут издеваться над ними день и ночь… День и ночь…» «Гляди-ка, — загоготал Гейл, указывая на пленного, — от него всё ещё есть польза, несмотря на то, что действие порошка уже давно прошло! Нет, всё же плохо они воспитывают нынешнюю молодежь, я разочарован». Начавшая было проступать нахальная ухмылка на лице паренька тут же сошла на нет, едва тот осознал свою оплошность. Ещё бы: хотел проявить характер, а лишь выдал новую порцию информации. Похоже, он всё-таки сопротивлялся действию наркотика, пусть и с трудом. Весьма похвально. «Ладно тебе, не расстраивайся ты так, — наигранно подбодрил напарник паренька поглаживанием по волосам, на что тот уже не отреагировал, опустив голову и окончательно впав в апатию. — В конце концов, ты ещё слишком юн, чтобы тягаться с дядей Гейлом, у тебя изначально были "плохие карты"». Заявление про карты было довольно странным, учитывая, что тут никто не играл в какие-либо карточные игры… Блин, о чём я вообще сейчас думаю? «Ну что, сам сделаешь или опять всё грязное дело мне?» — вынув из-за пояса простенький кинжал, Гейл протянул его рукоятью вперёд. «С-серьёзно? — я напряжённо вылупился на оружие. — Вот так просто?» Я понимал, что сказал глупость, но ничего не мог с собой поделать. Какая-то часть моего сознания протестовала всему этому, ведь так неправильно. Когда как другая задавалась вполне резонным вопросом: а какой есть выбор? Отпускать паренька нельзя — как пить дать он всё выложит. Или вовсе сам попытается повторить задуманное. Держать как питомца тоже глупо — это, наверное, даже хуже смерти… Путь в никуда. Смерть тут самый гуманный выход, как ни крути. «Вот так просто», — безмятежно повторил Гейл, продолжая держать нож в протянутой руке. В отличии от меня, у него ни один мускул не дрогнул, проговаривая это. Я даже не знал, завидовать такому спокойствию или… «Давай сам, — сдался я после недолго размышления. Всё же моя рука может дрогнуть в такой ситуации. Ладно ещё женщина… но ребёнок — это перебор, я… — Я не смогу». «Рано или поздно тебе придётся это сделать, — холодно произнес он, подкинув кинжал в воздух и перехватив его за рукоять. — Не забывай, где ты теперь… И никогда не недооценивай своего врага, в каком бы облике он ни предстал пред тобой». Его губы ещё не закончили произносить речь, как тело легко развернулось на месте и вонзило короткое лезвие аккурат меж рёбер мальчика, чуть левее от сердцевины грудной клетки: там должно быть сердце, насколько я помнил. Судя по мимолетному всхлипу и отсутствию судорог в конечностях — Гейл успешно поразил нужный орган. Глаза ребёнка так и остались приоткрытыми, а изо рта вместо слюны засочилось тёмно-красным. «Если тебе от этого станет легче, — закатив глаза, пробормотал напарник, вытирая нож о чистый участок одежды покойного, — он практически не мучился, это была быстрая…» «Заткнись, — отрезал я, вытаскивая из поясного футляра аккуратно сложенную тряпку, затем опустился на колено и утёр бледное, ещё даже не расцветшее лицо. — Просто… помолчи». Мысль о том, что если я этого не сделаю сам, то на душе будет проще, на поверку оказалась полнейшей чушью. Мне не стало легче… Всё так же погано. Я старался как можно тщательнее оттереть детские губы от уже запёкшихся за время бурых корок, дабы придать лицу хоть немного нейтральный вид. Ему, может, уже и всё равно, но только так я мог отдать ему хоть какую-то дань… уважения, что ли. Это не его "война"… как и не моя. Но мы оба в ней увязли, и один из нас из-за неё умер. Именно поэтому мне не хочется со всем этим связываться — умирать за что-то, на что тебе глубоко насрать… Это неправильно. Это отвратительно. Мерзко. Грустно даже когда умирают состоявшиеся и пожившие мужики, а если это ребёнок… — Иллиан? Ты в порядке? Мои костяшки уже успели побелеть оттого, как сильно я сжал ладонь в кулак, когда из наваждения меня вывел голос Минори. — А, что?.. Порядок, я просто задремал, — пробормотал я, утирая вспотевшее лицо. — Ты уже закончила? — Почти, — клинок в её руках мерцал тем самым коричнево-зеленистым, болотным цветом, пока она водила пальцами по нему, то хмуря, то расслабляя лицо. Этот блеск выглядел тусклым, но хорошо различимым. — Наверняка сказать трудно, но это определённо не работа кузнецов Цитадели. — В смысле? Этот сплав какой-то особенный? — А ты этого ещё не понял? — прикрыв глаза, она тяжело вздохнула, словно учитель, вынужденный объяснять двоечнику простейшее уравнение. — Я уже как-то поясняла, что эрий сам по себе не может взаимодействовать с физическими элементами, лишь манипулировать при определённых условиях, вроде прямого приказа… — Да-да, сигилы-шмигилы, все дела, — отмахнулся я, иначе это надолго затянется. — Не сочти за грубость, но давай ближе к делу. — Этот сплав… без глубокого анализа я не могу установить конкретные элементы, но… — Она вновь прикоснулась указательным пальцем к металлу, на что тот опять слабо замерцал зеленоватым светом. — Да, тут определённо имеются частицы эрия. — Я один тут замечаю противоречие? — теперь уже нахмурился я. Никогда не любил слишком усиленно шевелить извилинами, от этого у меня болела голова. — Этот ваш эрий не взаимодействует с другими элементами, но его умудрились запихать в стальной сплав. Значит, он всё-таки может взаимодействовать, не? — Как у вас там, на Земле, говорят? Любое исключение лишь подтверждает правило? — Да, я что-то похожее упоминал. И что? — И всё, — Минори пожала плечами. — Он действительно не взаимодействует ни с чем… если не выполнить определённые условия. На данный момент подобными техниками по изготовлению эриевого сплава обладают лишь сотни из миллиона. И большая часть таких мастеров осела в Цитадели, ведь это тоже знания… — Ну да, ваши эти фанатики больно уж яростно оберегают их, что даже убить за них готовы, — закатил глаза. — Ладно, подобный металл редок, а что в этом особенного? В конце концов, лорд Ванберг вполне мог позволить себе заказать нечто такое, учитывая его положение и скромный быт — бабла небось немерено скопилось… — Ты не дослушал до конца, — покачала она головой. — Судя по реакции клинка даже на слабый поток энергии, содержание эрия в нём не менее чем тридцать процентов от общего состава. Истолковав моё безразличное молчание как невысказанный вслух вопрос, она пояснила: — Насколько мне известно, сейчас лучший эриевый сплав может похвастаться лишь шести-семи процентным соотношением, и то это уже считается великой удачей. Если мне не изменяет память, то в древних записях упоминались сплавы с таким составом, но подобное оружие имели при себе лишь древние. — Так это раритет, выходит? — Теперь во мне немного разожглось любопытство и, поднявшись с табурета, я осторожно забрал танто из рук Минори. — Э? А у меня он почему-то отказывается так же светиться. — Пусть в тебе и течёт эрий, но ты его не контролируешь, — она устало потёрла пальцами виски. — К тому же ты постоянно держишь его за рукоять — твоя энергия попросту не доходит через неё до лезвия. Прикоснись к нему. — Ух ё… — Едва я приложил пальцы к лезвию, как в глаза ударил яркий бледно-зелёный свет. Впрочем, спустя мгновенье тут же поутих, и клинок теперь лишь переливался слабо поблёскивающим сиянием. — Чего это он? — Я уже говорила: в тебе достаточно большой источник, вот он и отреагировал так. К слову, наши Гвардейцы также поголовно вооружены оружием из эриевого сплава, но он практически не мерцает, слишком мал состав для данного эффекта. — Зашибись, — частично весело, частично саркастично усмехнулся я. — Будет заместо фонарика… Фэнтезийная версия лампочки Ильича, блин. — Ничего не поняла, но рада, что тебе нравится, — сухо произнесла Минори. — Вкупе с твоей силой это оружие может быть достаточно грозным, несмотря на скромные размеры. Береги его. — Разумеется, я тем более уже привык к нему, — кивнув, я осторожно вернул лезвие в ножны и погладил длинную рукоять с чёрно-белой вышивкой. — Довольно приятный дизайн. Бросив взгляд на наручные часы, я ошарашено бросился извиняться и собираться домой: время совсем уж позднее, я просидел здесь почти полдня. — Иллиан. — Едва я собрался сделать шаг к выходу, как Минори осторожно ухватила меня за рукав рубахи. — Насчёт того голоса… — Голоса? — развернулся я. — Хм?.. А, то, что я тебе сегодня рассказывал? Она кивнула. Если говорить про танто я просто не считал чем-то срочным, то упоминать язвительный голос в своей голове я изначально не планировал. У меня до сих пор складывалось ощущение, что я просто еду крышей и ничего такого в помине нет… несмотря на все странности, приключившиеся со мной. Что тут скажешь? Иногда проще посчитать себя психом. Но к моему удивлению, Минори отреагировала на рассказанное вполне спокойно, хотя ничего конкретного ответить не смогла. Из её слов выходило, что это вполне может быть духовное создание из другого мира, хоть ранее ничего подобно замечено не было. Ну, в это хоть и не верилось от слова совсем, но раз я сам каким-то макаром очутился в другом мире, то почему бы не взяться и другим подобным существам? Вполне логично… Только вот обязательно надо было этому существу селиться во мне? Гадость какая… делить собственное тело с кем-то ещё… фу-фу-фу. — Я постараюсь что-нибудь выяснить, но пока соблюдай осторожность. Не дай этому существу поглотить твой разум. — Что я слышу? — моё лицо вытянулось. Мне сейчас послышалось, или эта вечно безэмоциональная и бесчувственная девица сейчас… — Неужто ты обо мне беспокоишься? Как мило. Особенно учитывая её сложные взаимоотношения с людьми вообще и со мной в частности. — Конечно, беспокоюсь, — серьёзно кивнула она без намёка на какие-то эмоции, будто констатируя очевидный факт. — Ты очень ценный образец, хоть и не настолько, как та девочка. Мдэ… Мои ожидания разрушены, даже не начавшись выстраиваться… Ни хрена не мило. Она ранила меня в самое сердце. — Спасибо, — буркнул насупившись, — я обязательно передам это Сири. Высвободившись от её руки, я покинул этот уютный уголок. Солнце ещё высоко, несмотря на поздний час, но по крайней мере погода уже стала напоминать осеннюю: меня тут же обдал холодный ветер, заставив поежиться. Пора бы переходить на тёплую одежду.***
— Ради всего святого, постарайся снова не запачкаться! — прикрикнула я на малышку, уже собравшуюся залезть на высоченное дерево. Сая сердито продемонстрировала язык и всё равно полезла наверх. Ну что с ней поделаешь? Не наказывать же. Несмотря на местами пронизывающий насквозь ветерок, погода в парке стояла вполне дружелюбная: солнце по-прежнему нещадно пекло, заставляя людей прятаться в тенях зданий или под широкополыми головными уборами. Я и сама натянула капюшон аж до носа: лучи, попадая в глаза, заставляли чихать и исходить соплями — только заболеть и не хватало. Но выбора нет, оставить эту малышку без присмотра — случиться беде, ведь она временами становилась неуправляема, что даже Иллиан не мог с ней совладать, хоть его и не назовёшь таким уж добрячком. Впрочем, помяни нечестивого… — Ты забыл, что сегодня твоя очередь за ней присматривать, червь? — «приветствую» я подошедшего «слугу», в руках коего углядывалось что-то съестное. — Или ты окончательно решил её на меня повесить? — Не бухти, и так тошно, — отозвался Иллиан, кряхтя присаживаясь рядом на лавочку. — У меня что, не могут быть свои дела? Кстати, держи, заместо извинений. — Делай что хочешь, но только в своё свободное время, — закатив глаза, я всё же выхватила мясные шарики на палочке: голод брал своё, не осталось сил на сопротивление. — Хоть еду принёс… уже какая-то польза. — Сейчас отберу, — пригрозил он, на что я лишь сухо продемонстрировала ему кулак. Довольно ухмыльнувшись, он перевёл взгляд на свою подопечную. — Ну как она? Без изменений? — Ты с ней спишь, тебе должно быть виднее, — пожала плечами, отрывая очередной кусок то ли свинины, то ли говядины: мясо такое перчёное, что сразу и не определишь. — Ты понимаешь, что подобные фразы звучат чересчур двусмысленно? — скривился Иллиан без какого-либо намека на юмор… что довольно странно. — Да ну тебя. — Я крепко сплю, я не могу утверждать наверняка, что она чувствует, — он в задумчивости склонил голову. — Днём она всегда такая радостная и энергичная… Признаться, я волнуюсь. Для ребёнка такое состояние не очень-то здоровое, учитывая произошедшее. Дети крайне чувствительны к подобного рода вещам. — Не глупи, — наблюдая за его выражением лица, я невольно смягчилась. Видеть Иллиана таким серьёзным — большая редкость, подобная забота для него не свойственна. — Я иногда просыпаюсь посреди ночи, поэтому часто наблюдаю, как она сладко сопит, прижавшись к твоей спине. Если ей и больно, то она ни за что не подаст виду, а в ином случае мы тут ничем не поможем. Подобное лечит лишь время… Я по себе знаю. — Не скажу, что я рад перспективе быть её подушкой-обнимашкой, — усмехнулся он, явно расслабившись. — Но раз ей так проще, то чего уж… — Выдав довольный оскал до ушей, он перевёл взгляд на меня. — А ты до сих пор плохо спишь? Даже после моей "терапии"? — З-заткнись уже, слизняк! Илллиан с лёгкостью ушёл в сторону от выпада кулаком, но я в последний момент высвободила немного энергии, и слабый потом воздуха снёс его со скамьи, заставив совершить кувырок через себя и приземлиться лицом в грязь. — Тьфу… вот же маленькая… — отплевывая землю, он поднялся на пошатывающиеся ноги. — Ты хоть думай где используешь магию. А если увидит кто? — Ну извини! — я недовольно скрестила руки на груди. — Сам виноват… Просила же никогда не вспоминать об этом. — Женщины… — отряхивая одежду, с усмешкой выпалил он. — Вечно вы всё усложняете. Как будто в этом есть что-то плохое. Серьёзно, ты ведь уже достаточно взрослая и должна знать о… Нервно сглотнув, он примирительно поднял руки, стоило мне угрожающе вскинуть свою. Что за идиот… Говорить подобное леди — вершина безрассудства. Будь мой отец жив — точно отправил бы этого оболтуса на плаху! — Лучше скажи, работа имеется какая? — решила я сменить тему, дабы не сидеть в гробовой тишине, когда Иллиан вновь опустился рядом. — Мне нужно оттачивать навыки, а сидя в четырёх стенах ничего путного не добьёшься. — К слову, об этом я и собирался поговорить, — неуверенно пробормотал он, что меня насторожило. Как я заметила, врать он умеет отменно, но иногда ложь чувствуется за версту, если его что-то беспокоит. Он довольно странный даже по собственным меркам: порой он умеет мастерски скрывать свои эмоции, а порой они у него на лице все написаны… Как, например, сейчас: взгляд уведён в сторону; пальцы постукивали друг по другу, сложенные в домик; правая ступня выстукивала какой-то ему одному ведомый ритм. — В чём дело? — Ближайшее время вам двоим не стоит высовываться из таверны, — осторожно произнёс он. — Что ты опять натворил? — я постаралась заглянуть ему в глаза, но он старательно уклонялся, что меня начинало злить. — Ничего… просто… — Что «просто»? Вы двое снова куда-то вляпались, а мы теперь расхлёбывай, так получается, да? — Да нет же… — Ясно, — тяжело выдохнула, ощущая прилив негодования. — Значит, я права. Ты сам как маленький ребёнок — вечно влезаешь куда ни попадя, ещё и нас вплетаешь в свои авантюры. Что за эгоист? Когда ты уже начнёшь думать не только о себе, а… — Да захлопни ты свою ёбаную пасть, мелюзга! — прорычал он. Его глаза налились каким-то безумным блеском, словно передо мной не человек, а дикое животное… хищник. — Заебала уже! «Мы то», «мы это»… За-е-ба-ла! Если ты сейчас не заткнёш свою хлеборезку, то я лично надеру твою тощую задницу, что ты у меня до следующей якумы не встанешь с постели! Я здесь царь и бог, ясно тебе, куриные твои мозги?! Либо ты подчиняешься, либо валишь на хуй! Точка! Ошеломлённая, я лишь продолжала взирать на его взбешённые яростные очи, прожигающие меня изнутри. Передо мной и правда был другой человек… ведь Иллиан никогда не позволял себе ничего такого. Мне впервые стало по-настоящему страшно с ним находиться рядом, будто… Нет, всё верно, я будто вновь вернулась в тот момент, когда он обещал бросить меня в поместье, на растерзание убийцам. Нет, какая чушь! Это не другой человек. Он, пускай лишь на мгновенье, просто стал тем самым Иллианом. — Иди домой, — холодно бросил он, отвернувшись и поднявшись с лавки. — Я сам пригляжу за Саей. На сегодня ты свободна. Не оборачиваясь, он спокойным шагом направился в сторону небольшой лужайки с пеньками, где малышка резвилась с другими ребятами. — Сэмпай! — донеслось со стороны лужайки. — Привет, красатуля, — резко сменив тон, добродушно воскликнул Иллиан на манер Гейлу. — Не скучала тут без меня? Что она ему ответила, я уже не слышала, ведь мои ноги несли меня прочь от этого места. Я всегда ощущала уколы совести оттого, как я обращалась с ним, но это… это перешло все границы. Меня всегда раздражало то, что он относится ко мне, как к ребёнку: снисходительно, с улыбкой, не воспринимая всерьёз. Но подобная реакция оказалась хуже всего. Меня словно сковало ледяным холодом. — Ублюдок, — все мысли перемешались, но основная непроизвольно сорвалась с уст, пока я разбирала дорогу до столь уютной и безопасной комнаты.***
— Иди сюда, моя прелесть, — едва слышно "заклинал" я, пытаясь подпустить добычу поближе. — Ты мой хороший… Хрюндель вальяжно расхаживал по опушке небольшой полянки посреди леса, обтёсывая клыки о ближайшие деревья и периодически валяясь в грязи. У-уф, вот уж действительно «свинья». Но ничего не поделаешь — шкура лендского вепря здорово подскочила в цене из-за очередной моды, отчего мне и приходилось теперь торчать на дереве, выжидая подходящего момента для нанесения удара. Уже как дней пять я пытался выследить хоть одного дикого кабана, но до сих пор терпел лишь неудачи. Что тут скажешь… местные твари довольно живучи, одного выстрела из лука недостаточно, а следопыт из меня никакой от слова совсем. Спрашивается: «На кой хрен я вообще в это полез?» А у меня был выбор? Нам лишь один раз так повезло, что целая деревня сбросилась на услуги наёмников, дабы решить конкретную проблему — ничего подобного в ближайшее время явно не предвидится. К тому же, все более-менее стоящие заказы тут же разбирали члены местной гильдии наёмников, которые очень уж яростно борются за каждый контракт… В общем, связываться с толпой кровожадных дикарей определённо не лучшая из затеей. Благо хоть местные трапперы оказались довольно дружелюбными ребятами и даже поделились кое-какой мудростью (разумеется, не за бесплатно… кто бы сомневался). Прикупив несколько пузырьков очень пахучей мази, я стал практически невидимым для местной фауны, что позволяло мне подбираться к ним чуть ли не вплотную. Что я и сделал, балансируя на толстенной ветке, дабы подпустить хрюнделя как можно ближе и свалиться на него с моим верным танто, словно мешок с… картошкой, во! У-уф, и всё же от этой мази нещадно щипало в носу, что дышать приходилось через раз, и то по большей части ртом. — Ути какие мы жирненькие-то, — довольно прошептал я, наблюдая, как хрюшка постепенно приближалась к моего дереву, водя рылом по ветру. Не уверен, но думается, что от меня пахнет какими-то помоями, отчего этот запах даже привлекал Вепря, не то что не отпугивал. — Тихо… тихо… Ха! После того случая на крышах я решил уже не сдерживать себя, поэтому без какой-либо запинки соскочил с ветки, стремительно сокращая расстояние между мной и свинюшкой. Сосредоточиться… Вложить энергию в клинок… Мои пальцы плавно скользнули по короткому лезвию, заставив его мерцать привычным болотным цветом. Оставались считанные метры до здоровой грязной туши; рука с танто ушла вверх и в сторону. Взмах! Ноги отдались резкой болью по приземлению, и я непроизвольно осел на колено. Рука без какого-либо сопротивления врезалась во влажную от пролившегося мелкого дождика траву. Земля заглотила лезвие более чем на половину, скрывая от взора бурые пятна. Лишь лёгкий "плюх" завалившегося на бок зверя послужил мне отчётом об успешности манёвра. «Падла!» — пронеслась первая мысль, едва я сделал попытку встать: ноги отказывались так просто распрямляться — всё же высота приличная, не менее десяти метров. — «Могла бы и помочь…» «Я тебе не союзник, смертный, — грубо отозвался проснувшийся голос. — Хватит беспокоить меня по пустякам». — Я тоже тебя люблю, — поморщившись, саркастично бросил я в пустоту. Охая, я абы-как занял устойчивое положение, хотя мои конечности словно одеревенели, отказываясь разгибаться ни под каким предлогом. Массируя икры, я краем глаза заметил укатившуюся в заросли ягодника клыкастую морду — мой секущий удар таки достиг шеи, и свиная голова легко отделилась от туловища. Будто кусок колбасы отрезал. Кто бы ни был этот мастер, что выковал данный клинок — я ему по гроб жизни обязан, это же просто потрясающе. Броня? Щиты? Блокировка оружием? Да с этой силой мне теперь на всё и вся чхать сто раз! Один взмах — и противник упадёт замертво, лишившись головы или других конечностей. Если бы только один такой удар так сильно не выматывал… ох-ох… Приближаясь к туше, я чуть было не споткнулся на ровном месте. Ноги более менее отошли, но острую боль теперь заменила раскатившаяся по телу слабость. В общем-то оно и не удивительно — я ещё сколько добирался до этого лежбища, потом взбирался на дерево, выжидал… Эх, охота явно не моё ремесло. Никогда бы не подумал, что так соскучусь по обчистке карманов… — Прости, брат, но пока придётся пожить скромно, — пробормотал я сам себе, ломая голову, как бы половчее содрать столь ценную шкуру. У-уф, блядство… Господе Иисусе. Этот боров и сам по себе пахнул будь здоров, так стоило мне одним резким, заранее отточенным движением вспороть брюхо — тут же расстался с завтраком. Фу-у-ух, вот уже расходы пошли… М-мерзость. Честный заработок… отвратительно. А я ещё что-то задвигал про совесть. Какая, нахер, совесть, когда ты весь измазан в крови и потрохах, и от тебя несёт за километр?! Да я уже даже ребёнка ограбить готов, только бы не дышать этим… Но ничего не поделаешь, сейчас привлекать к себе внимание очень рискованно. Если раньше риск и без того был велик — поймали за жопу и вперёд, в темницу или на каменоломню куда-нибудь, — то теперь речь идёт о жизни и смерти. Я ведь им точно не нужен — из меня просто вытрясут всё, что надо, а потом избавятся. Да и за девчат душа тоже болит… Блядство. После того случая Сири так со мной и не разговаривала. Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Обычно я стараюсь ничего не держать в себе, по мере возможностей выплёскивая эмоции — нервы целее, лучше не копить всё это на душе. А тут чего-то прорвало. И ведь теперь не подойти, не извиниться… Потому что, собственно, извиняться-то и не за что. Как бы грубо я ни выразился — всё это правда, она и впрямь меня достала своим отношением. Я всё это время старался не воспринимать её всерьёз, делая скидку на эмоциональное состояние. Но у всего есть предел! У меня тоже есть принципы и гордость… какие-никакие. Я, мать вашу, только и делаю, что рву жопу ради других, и что я получаю? Хрен с маслом по всей роже! Дырку от бублика! Неужели так сложно проявить хоть немного заботы или уважения?! Одна лишь Сая радует сердце своей беззаботностью, но и от неё полно хлопот. Блядь!.. На хуй это всё!.. Заебало! Прополоскав в ближайшем водоёме срезанную с горем пополам шкуру и попутно умывшись, я запихал трофеи в специальный, обделанный кожей мешок и с облегчением вдохнул свежий воздух: к этому запаху, казалось, привыкнуть было невозможно, хоть я его уже постоянно вдыхаю то тут, то там. Этот прошибающий ноздри металлический аромат с оттенком ржавчины. Не понимаю, как эти так называемые садисты, маньяки и прочие не совсем здоровые личности могут им наслаждаться. Хохотнув от очередной глупости, забравшейся в мозг, я тряхнул мокрой от воды головой и неспешно двинулся назад, в уже ставший родным Хигадеру. Нужно успеть сдать кожу до закрытия магазина. — …Да что ты вообще знаешь, молокосос?! Ты даже жизни толком не нюхал, а сидишь тут такой весь важный… Слыш, ёбт, да я в столице три срока отмотал! Баланду хлебал и камень ебашил, что вон какие ручищи, видал? Хули ты тут хмыкаешь, личинка! Те ваще сколько якум-то? Чё? Двадцать? Ха, сопля зелёная, шёл бы ты отсюда, тут сёрьезные дяди отдыхают, матом ругаются и спиртное распивают — детям тут не место!.. Хорош, мужики, нехрен меня оттаскивать, я с ним ещё не закончил! Ну хорош, говорю, ничего я ему не сделаю! Эй!.. — Зашёл, блин, расслабиться, — закатив глаза, я одним движением заглотил остатки дешёвого пойла и потянулся к глиняной тарелке с нарубленной кубиками какой-то сушёной рыбой. Настроение было хуже некуда. Я хоть и успел до закрытия, но за все свои труды смог выручить лишь жалкий полтинник… блядство. И ведь торговаться уже попросту времени не оставалось — или бери, или проваливай. Поганый денёк. Пришлось даже нарушить собственный порядок и пойти выпить. С такими доходами я теперь не то что эль — даже добротное вино не могу позволить. Пришлось "сосать" эту дрянь, что, наверное, гонят где-то в городе, максимум с недельной выдержкой. Ладно, после второй кружки уже будет плевать, что пить… лишь бы пить. Испытывая стыд за свою слабохарактерность, я подыскал неприметное заведение, находящееся как минимум через несколько улиц от дома — всё же времени ещё восьмой час, девчата вполне могли гулять где-нибудь поблизости, хоть я и запретил им выходить. Но кого я обманываю — чёрта с два они теперь меня послушают. Я ведь никто в доме… всего лишь обеспечиваю их всем необходимым, кормлю и плачу за жилье. А так да, я им не начальник… абсолютно… сука. Я резко подался вперёд — мой лоб болезненно столкнулся со столешницей, что чуть искры из глаз не посыпались. У-уф, отлично. Средство хоть и сомнительное, но свою задачу выполнило — пока у меня болит голова, всякие поганые мысли не будут лезть на рожон, а то я снова начну себя накручивать не по делу. Забавно, ведь обычно для этого люди и пьют, чтоб отвлечься и отключить мозги. Спрашивается, зачем тогда пью, если это не помогает? А хер знает… Может, и впрямь алкоголизм? Да какая уже разница, всё равно сегодня-завтра все сдохнем к херам… — У вас свободно? — сверху донёсся приятный женский голос. — Позволите присесть? Мой язык было понесло сострить что-нибудь, вроде «присаживаются обычно на кукан», но, подняв взгляд, я немного растерялся: потрёпанная временем, но нисколько не утерявшая былого шарма женщина с любопытством в глазах разглядывала меня сверху вниз. Из-под уличного плаща проступала пышная грудь, закутанная в плотную кожаную броню — весьма интригующе, ведь даже в этом мире не так уж и много искательниц приключений женского пола. Природный интерес и в этот раз взял верх, поэтому я унял свой полёт фантазии и лишь сдержанно кивнул. Я не настолько пьян, чтобы не заметить: свободных столиков даже при столь людной обстановке хватало, но эта женщина целенаправленно выбрала именно мой. Сомнительно, что я заинтересовал её как мужчина — я не привык себя переоценивать. — Вы, как я погляжу, не больно-то бережёте здоровье, — взяв со стола одну из пустых деревянных кружек, она вдохнула остаточный аромат былого напитка и с усмешкой вернула на место. — Неудачный по финансам юби? — Скупость, красавица, — пожал я плечами, разглядывая её, на удивление, гладкое, лишь местами усеянное мелкими морщинками лицо. Вот уж верно говорят: «женщины — как вино, с годами становятся только лучше». — Природная скупость и скромность. — Интересно, — она устало облокотилась щекой на правую руку, отчего тёмно-рыжая прядь волос скользнула вниз, частично закрыв от меня левую часть лица. — Ты со всеми девушками столь откровенен или только со мной? Обычно мужчины любят себя нахваливать… — С чего ты взяла, что я откровенен? — я осторожно отхлебнул свежую порцию самогонки, стараясь не отводить от неё взгляд. Что-то мне не нравилось в этой ситуации, но не мог сказать, что именно. — Я вполне могу врать… Все мы — лжецы. Просто кто-то более или менее искусен, чем другие. — Фи, больно у тебя мрачный взгляд на людей, мальчик, — весело подмигнула она, словно я сейчас сказал что-то приятное. — Какой есть, — скупо улыбнулся я. — Сами люди не давали мне поводов думать о них как-то иначе… — Допив последнюю кружку одним глотком, я тяжело выдохнул. — Взять вот, к примеру, тебя. — И что же я? — Думала, я не замечу, что свободных столиков хватает? И твоя одежда сидит на тебе, словно влитая… но больно чистенькая. Значит, вне города ты точно не работаешь. А в самом городе работы не то чтобы много… Особенно для барышни твоего склада ума. — Любопытно, — уголки губ вытянулись в ухмылке. — И какая же я, по-твоему? — Манипулятор, — я довольно прикрыл глаза, закидывая в рот кубик сушёной рыбы. Давненько у меня не было подобной практики, и я наслаждался своим триумфом. — С той грацией, с который ты двигаешься, как говоришь и смотришь… Знаешь, на какой-то миг я и сам поддался твоему шарму… — Я склонил голову поближе к столу, глядя на неё исподлобья. — Вот только, сочтя меня за глупого мальчишку, ты недооценила мой расчётливый и прагматичный ум. Может, если бы ты сразу подключила свой природный "арсенал"… Хм, какой это размер? Третий или четвёртый? В любом случае, довольно неплохо… может что-то и вышло бы. А так шанс упущен — я уже понял, что тебе что-то от меня надо. Именно от меня, а не кого-то ещё. Так вот, сделай одолжение: говори, что хотела и проваливай. Мне сейчас определённо не нужно женское общество, хоть ты очень даже и ничего. Прозвучало слегка пафосно, но сейчас я был слишком раздражён, и мне нужно было получить кайф хоть от чего-то. Впрочем, моя новоявленная собеседница не больно-то спешила что-либо ответить, продолжая разглядывать меня с той же ухмылкой, упираясь щекой в правую руку. Лишь когда я сделал глубокий вдох, дабы немного прочистить опьяневшее сознание, её приглушенный хохот вновь вернул моё внимание. — А ты не промах, малыш, — она одобрительна склонила голову чуть на бок. — Не понимаю, почему леди Сириен постоянно называет тебя «идиотом»? В воздухе повисло напряжение. По крайней мере меня охватило именно такое ощущение. С одной стороны, хорошо, что мы в людном месте — она не рискнёт атаковать меня при свидетелях. С другой — моё положение аналогично: мне её тоже не достать. Сейчас мы лишь можем разглядывать друг друга напряжёнными глазами. — Ты сейчас… ступаешь по охрененно тонкому льду, — как можно тише заговорил я, дабы не прибавлять свидетелей, — адъютант. — Почему ты так в этом уверен? — в тон мне ответила она. — Может, я простой наёмник, посланный найти последнего выжившего наследника семьи Ванбергов, ты об этом не думал? — Угу, — прищурив глаза, сдержано кивнул я. По её лицу теперь практически невозможно было что-либо прочесть. Она словно одела маску безразличия, сохраняя лишь эту ухмылку. — «Найти» — это само собой… а что потом? — Я не имею права разглашать подробности сторонним лицам, — женщина демонстративно-разочарованно пожала плечами. Мда, она умеет играть на эмоции, мне практически верится в эту искренность. — Всё это я могу лишь сообщить непосредственно леди Сириен. — Тогда почему сразу не направилась к ней? Если ты смогла найти меня, то разыскать эту дурёху особого труда бы не составило. — Я и разыскала, — откинулась она на спинку стула, вытянув ноги под столом. — Или ты думал, что я не замечу твоего приятеля, что постоянно крутится неподалёку от девочки? Это верно: я тогда попросил Гейла подстраховывать Сири, пока меня нет рядом, обещая после возместить убытки. Глазастая какая… — Он ведь наверняка даже разбираться бы не стал: выпустит кровь и бросит в ближайший переулок. — Ну и что нам в таком случае делать? — раздраженно прошептал я. Этот разговор мне уже осточертел. — Ты мне скажи, — она сместила голову влево, отчего прядь волос ушла в сторону, обнажая внушительный шрам, проходящий вдоль левого виска и оканчивавшийся на щеке. — Хочешь верь, хочешь нет, но я не желаю кровопролития. Я хочу лишь поговорить. — Охотно верю, — саркастично произнёс я, разглядывая её шрам и припоминая, где я уже мог это видеть… или слышать. — Ведь личные палачи его светлости так любят поговорить, прежде чем похищать людей, правда? Хватит молоть чушь, я прекрасно знаю, что ты из этих. Я узнал твой шрам. Именно, этот. Якум двадцать назад молодая девушка с точно таким же шрамом в сопровождении карательного отряда забрала молодого паренька, после чего его никто не видел. Что, я ошибся? Людей с похожими отметинами так много? — Как ты?.. — запнулась она, явно растерявшись. — Ты же тогда едва ли родился. — Я просто хорошо слушаю людей, — прожевав последний рыбный кубик, я в последний раз оглядел зал и осторожно вылез из-за стола. — Если на этом всё, то поступим следующим образом: я сейчас спокойно выхожу через дверь, ты выходишь спустя какое-то время, и мы оба расходимся каждый своей дорогой. Если я увижу, что ты хоть шевельнёшь рукой до того, как за мной захлопнется дверь — я подниму тут такой шум, что нас обоих потом будут отскребать от пола. Я местных завсегдатаев хорошо изучил — эти зашибут и не поморщатся, настоящие животные. Сам не знаю, как у меня это получилось, но до выхода я шёл на негнущихся ногах, всё ожидая удара в спину. К счастью, дверь за мной захлопнулась без происшествий — этой женщине определённо не нужна была шумиха. Но теперь я оказался на успевшей потемнеть улице, где временами проходили лишь одинокие прохожие. Опасно. Нужно срочно выбираться отсюда, поближе к людям. Набрав полные лёгкие воздуха, я что есть силы рванул вниз по улице, стараясь держаться подальше от тёмных мест. Кто знает, какими навыками владеет эта женщина — вполне может прилететь и метательный клинок из-за угла. П-пиздец, этот город застроен через какую-то непонятную жопу. Ну вот кто додумался сделать переходы между улицами в виде проулков? Покажите мне этого умника — я ему кишки выпущу, без шуток! Потоптавшись напротив такого проулка, попутно унимая бесновавшееся сердце, я всё же осторожно, но быстро засеменил вдоль тени. Благо ещё не так сильно стемнело, да и развившееся зрение позволяло отчетливо видеть очертания стен, мощённой улицы и мелкого набросанного мусора. Ну что за люди? Даже научившись соблюдать чистоту, всё равно какая-то скотина будет гадить… Будто я вернулся в Россию. Боже, я тут чуть ли не буквально с полными штанами пытаюсь добраться до дома через тёмные переулки, постоянно ожидая удара в спину, а мозг даже в такие минуты умудряется выдавать какую-то ахинею. Как же я порой тебя ненавижу… — Дружище, ты чего крадёшься? От столь внезапного появления за спиной напарника у меня аж защемило в причинном месте. Фу-ух, нет, нужно успокоиться, нервы не так хорошо восстанавливаются. — Твою мать, я чуть не пересрался! — прошипел я, затаскивая Гейла в тень за воротник. — И не отсвечивай, она может быть где-то рядом. — Я, конечно, безумно рад, что мы сейчас вдвоём в столь романтичной обстановке, — приглушенно хохотнул он, — но мы всё ещё недостаточно друг друга знаем… — Сейчас уссусь от смеха, — отмахнувшись, я осторожно выглянул на соседнюю улицу: раз, два… Отлично, хотя бы шесть человек имеется. — Пошли, нет времени объяснять. — Ты чего такой взбаламученный, напарник? — недоверчиво спросил он, но всё же последовал за мной спешным шагом. — И что за «она»? Ляпнул даме что-нибудь неприличное и теперь скрываешься от побоев? О да, местные девки бойкие особы… — Они нашли нас, — коротко бросил я через плечо. Гейл без лишний пояснений всё понял: его лицо приобрело серьёзность, а глаза принялись выискивать возможный хвост. — Уверен? — Нет, блядь, я от делать нехуй тут дурку валяю… скучно мне вот стало! — сорвался было я, но тут же осёкся. Только лишнего шума нам и не хватало сейчас, прохожие не преминули странно покоситься на нас. — Ясно, — понимающе кивнул он, осторожно ступая чуть правее и поодаль от меня, дабы была возможность прикрыть тыл. — Что будешь делать? — Без понятия, — честно ответил я. — По-хорошему — валить вообще из города надо… Вот только куда? Ну, как минимум, нужно занять оборону. Всё же они не рискнут поднимать шум, а тихо забрать нас мы им точно так просто не позволим… Ты как, со мной, Гейл? — Это не моё дело, — сухо бросил напарник, отчего я тут же занервничал. Ещё не хватало, чтобы за моей спиной вдруг оказался противник вместо союзника. А с него станется — этот скользкий тип тот ещё беспринципный ублюдок. Даже если он сам называет меня «другом», и я фактически стал воспринимать его так же — это ничего не меняет: он с лёгкостью оборвёт мою жизнь, если ему будет от этого выгода. Я в этом никогда не сомневался. Тогда почему я вообще ему доверяю? От безысходности? Возможно. Потому что мы стали близки? Вероятно… Но ставки больно высоки. Может, может мне стоит сразу убить его? А что, если я применю свою силу быстрее, чем он свои навыки — у меня есть шанс. Не знаю какой, но есть. Если я окажусь не прав — я буду уязвим в самый неподходящий момент. Я один… У меня нет права на ошибку… Но почему я медлю? Мои пальцы уже начали подрагивать в сторону рукояти, слегка выпирающей из-за спины, но сама рука продолжала безвольно покачиваться в такт моим шагам. Моя жизнь ценнее чего бы то ни было… этого ничто не изменит. Но как и в случае с тем пареньком — я не могу. Как бы он меня ни бесил, сколько бы отвратных вещей ни сделал и ни сказал… Нет, не думаю, что смогу… — Мне нравится ход твоих мыслей, — прошептал он прямо над ухом, заломив мне запястье, пальцы которого по-прежнему тянулись к рукояти танто. Прыткий какой… и тихий. — Молодец, значит, мои уроки не прошли для тебя даром. Никому не доверяй, особенно мне. Жаль только, ты слишком долго раздумываешь. В таких делах колебаться — смерти подобно. — И что дальше? — процедил я сквозь зубы: выкручиваемое запястье начало ныть от слабой циркуляции крови, пальцы потихоньку немели. — Сделаешь это здесь? — Что сделаю? — усмехнулся он, после чего хватка исчезла, и я поспешно принялся растирать саднящую правую кисть. — Я сказал, что одобряю ход твоих мыслей, но не сказал, что они верные в данный момент. Гейл беззаботно пожал плечами и возобновил путь. Мне же ничего не оставалось, как отправиться следом. — Чуть руку не вывихнул, мудила, — пожаловался я, хотя на моём лице расцвела довольная улыбка. Как же иногда приятно ошибаться. — Ты мне слишком симпатичен, чтобы так скоро расставаться, — напарник растрепал мои и без того взъерошенные волосы. — К тому же, подгадить властям — это ведь так весело, правда? Я с сомнением покачал головой, когда Гейл разразился задорным хохотом. Он ебучий псих, если находит в этом хоть что-то весёлое. Впрочем, иметь на своей стороне подобного психа скорей полезно, чем накладно. Он искусный мечник — сейчас это имело наибольшее значение. Я лишь понадеялся, что мои опасения не подтвердятся, и адъютанты не рискнут вламываться с шумом и целой оравой. Какими бы профи ни были эти «слуги его светлости» — нужно лишь продержаться одну ночь.***
— Сестрёнка, ты такая обжора! — расхохоталась Сая, едва мы вошли в просторный зал первого, питейного этажа нашего постоялого двора. — Старша́я лисица столько наготовила, а ты умудрилась всё умять в два счёта, порази-и-ительно! — У меня так-то имя есть, мелочь, — привычно бросила шагавшая позади Рюка, неся плетённую корзину с остатками провизии. — Свежий воздух всегда помогает нагулять аппетит, — пожала я плечами. — Да и уже сорок второй юби заканчивается, скоро последнее тепло отойдёт и нагрянут заморозки. Нужно наслаждаться прогулками и пикниками, пока есть возможность. — А лишний жирок не боишься нарастить с такими "прогулками"? — «лисица» игриво потрепала меня за щеку; от её острых коготков расходилось болезненное покалывание. — Ай! Отпусти, — отшатнулась я. — Пустяки… Завтрак пропущу и всё. — Несбалансированное питание, — наставительно покачала она головой. — Ты, вроде, девушка, а понятия не имеешь, как следить за фигурой. Стыдоба. — М-мне плевать… — я отвела взгляд. — Было бы для чего стараться. — Не грусти! — поравнявшись со мной, малышка вцепилась мне в рукав. — Сэмпай любит тебя такой, какая ты есть, хи-хи! Вы всегда такие милые, когда ссоритесь! — Не мели чушь! Каждый раз, словно первый, слыша от неё нечто подобное, я приходила в смущение и безрассудство, отчего едва не оторвала её длинные остроконечные ушки, пока выкручивала их. Сая со слезами взмолилась о пощаде: — Вуа-вуа-вуа, за что?! Нинада-а-а-а! Прасти-и-и-и! — Не принимай всё так близко к сердцу, она ведь не со зла, — мягко произнесла Рюка. — К тому же, чего это ты так покраснела, если это в самом деле чушь? — Здесь просто душно и жарко! — отмахнулась я, отпуская бесновавшуюся малышку и хмурясь. — Меня просто выводит из себя подобная глупость! Мы с ним лишь вынуждены терпеть друг друга, не более того! Он ужасный, отвратительный, пошлый… — Ладно-ладно, остынь уже, — выдав смешок, «лиса» окинула взглядом начавший заполняться зал и с грустью продолжила. — Сейчас работы невпроворот будет… Вынуждена вас покинуть. Сая, дорогая, присмотри за сестрёнкой, чтоб они с сэмпаем не ругались, хорошо? — Положись на меня, старша́я! — задорно воскликнула она, потянув меня в сторону лестницы. — Быстрее, пока он не вернулся — приведём комнату в наилучший вид, порадуем его! — Вот ещё, — буркнула я, не сопротивляясь её маленьким ручонкам, — радовать это животное… Не обращая внимания на моё бухтение, Сая довольно вышагивала впереди, насвистывая что-то незнакомое. Ей легко быть беззаботной, ведь к детям и подход особый. Она свято уверена, что все окружающие её люди хорошие постфактум… даже после всего того, что случилось. Воистину детский рассудок очень быстро адаптируется… Мне бы так. Поначалу Иллиан обращался со мной аналогично ей: с добротой, свойственной родителю или опекуну. Но чем дольше мы жили вместе, тем больше грубости я на себе испытывала. Если раньше он держал всё при себе, показывая себя только с лучшей стороны, что меня, конечо, раздражало, — сейчас же я была готова вернуть того, «старого» Иллиана. То, что я вижу теперь каждый юби… он стал нервным, норовил высказать всё, что думал и не стеснялся в выражениях. Он определённо стал более открытым, но это и ужасно. Его не заботили никто и ничто, кроме него самого. Мне до сих пор не верилось в это. Но когда тебе прямым текстом говорят: «от тебя одни расходы и никакой пользы» — он не оставлял ни единого шанса для собственного понимания. Такое просто невозможно понять. И это после того, как он бросил пусть и мимолетную, но очень значимую фразу: «мы словно семья». У него очень извращённое понятие «семьи», это уж точно… Мои размышления оборвал удивлённый возглас Саи, когда та отперла дверь комнаты. У дальней стены, где располагался стол с моими письменными принадлежностями, закинув ногу на ногу, сидела женщина в тёмном одеянии. То, что это женщина, мне удалось понять лишь по пышным губам и ровным линиям щёк, ведь добрую половину лица скрывала тень от капюшона — в комнате царил полумрак, свечи так и стояли на своих местах потушенные. — Леди Сириен, я полагаю? — пролистывая одну из моих книг, произнесла женщина, но тут же отложила литературу в сторону. — С-сетрёнка, вы знакомы? — испуганно прошептала девочка. — Встань позади меня, — мягко прошептала я в ответ, затем перевела взгляд на непрошенную гостью. — Вы ещё кто? Что тут забыли? — Что же это я, где мои манеры? Приношу свои извинения, — поднявшись, она выполнила короткий, отдающий помпезностью поклон, и сбросила с головы капюшон. — Шарин Лакрон. Моё почтение, миледи. — Боюсь, я не знакома с вашим домом, леди Шарин, — настороженно произнесла я. — Я не «леди», — она рухнула обратно на стул, демонстрируя всем своим видом расслабленность и непринужденность, словно не было никакого незаконного проникновения. — Уже нет. Мой дом не был чем-то выдающимся и не имел широкой огласки. Не удивительно, что никто и не заметил, когда его полностью стёрли с лица земли. Я тогда была еще маленькой, поэтому от дворянки у меня осталось лишь моё фамильное имя да память о предках. — Соболезную всем сердцем, — попыталась я выдать сочувствие, но, судя по ухмылке «гостьи», вышло так себе. — И тем не менее вы не ответили на второй вопрос: что вы тут забыли? И откуда узнали обо мне? — Так ваш… Хм, я даже не знаю, кем вы приходитесь друг другу. Этот простолюдин ведёт себя больно уж непринуждённо с вами, да ещё дерзит постоянно, — она недовольно прикрыла глаза, убирая с лица прядь рыжих волос. На мгновенье мой взгляд выцепил растянувшийся по всей левой щеке шрам: эта женщина определённо имела боевой опыт, нужно быть начеку. — То есть, он всё это время утаивал от вас? — Утаивал что? Шарин не успела ничего ответить, поскольку в комнату с шумом ввалились два «тела», пропотевшие и тяжело дышавшие. — Шустрая какая, — выпалил Иллиан, обнажая свой причудливый кинжал и принимая боевую стойку, — и смелая. — Принцесса, ты не могла бы выйти ненадолго? Взрослым тут поговорить нужно, — дружелюбно улыбнулся Гейл малышке, слегка приоткрывая захлопнувшуюся входную дверь. — С-сэмпай? — Сая перевела взволнованный взгляд на Иллиана. — Всё в порядке, родная, — произнёс тот, продолжая испепелять взглядом непрошенную гостью, поигрывая пальцами на рукоятки клинка. — Найди Рюки и посиди с ней, у нас тут серьёзный разговор, тебе будет очень скучно. Она понимающе кивнула и без лишних слов исчезла за дверью. — Я не врала тебе в кабаке, — женщина примирительно развела руками, стараясь выказать дружелюбие. — Я действительно хочу лишь поговорить. — Так говори, кто тебе мешает? — процедил сквозь зубы Иллиан. С его взъерошенных волос слетали капли пота. — Просто не делай по возможности резких движений. — Какие мы недоверчивые, — фыркнула она, но тем не менее кивнула. — Только позволь сперва вопрос: какую цель ты преследовал, утаивая от неё всё это? — Что «это»? — раздражённо спросила я. — Это её не касается, — злобно отрезал он. — Ты ведь и сам понимаешь, что ещё как касается, — не унималась Шарин, подавшись вперёд головой. — Речь идёт о её жизни и чести дворянина. — Захлопнись! — выпалил Иллиан, постепенно переходя на повышенный тон. — К чёрту эту вашу честь, срал я на дворян и им подобных! Я всё это время присматривал за ней, я могу её защитить и не вовлекая во всё это дерьмо! — Во что вовлекать? — я начинала распаляться вслед за ним, не понимая, что тут происходит. Почему меня игнорируют? — Она уже вовлечена, — спокойно произнесла женщина. — Как бы ты ни старался оградить её — она уже стала частью сего действа, ты этого не изменишь. Нужно было сразу увозить её как можно дальше, а теперь шанс упущен… — Заткнись, — прошипел он. Его пальцы начали белеть оттого, с какой силой он сжимал оружие. Неизвестно, что его до сих пор останавливало, дабы не ринуться в бой прямо сейчас. — Всегда есть выход… Ты и тебе подобные — я вырежу каждого, если потребуется, но я не позволю этим выродкам забрать её. В растерянности, я перевела взгляд на облокотившегося к стене Гейла, что без особого интереса, скрестив руки на груди, следил за их прениями. Казалось, ему вовсе не было дела до того, что тут происходит, и спрашивать его о чём-либо совершенно бесполезно. — Мальчик, не знаю, что ты там себе нафантазировал, но ты определённо ошибся с выводами, — пожала плечами Шарин, насмешливо разглядывая закипающего Иллиана. — Ты прав, я состояла в рядах адъютантов, но это было давно. Теперь я по другую сторону баррикады. Именно поэтому мне нужна леди Сириен. — «Другая сторона»? — скептично фыркнул он. — Отлично, только повстанческого движения тут не хватало. Знаешь что? На хуй это всё! Делайте что хотите и как хотите, но без неё. Ты верно подметила — нужно было сразу валить. Вот мы и свалим! Немедленно! Как только!.. — Хватит уже меня игнорировать, раздери вас пятеро! — выкрикнула я, когда моё терпение достигло апогея и из ушей уже начал валиться пар. — Что здесь происходит? Куда это меня хотят забрать? Какое ещё движение?! — Малявка, ты хоть не лезь… — взмолился было он, но я осталась непоколебима. — Умолкни, зверушка! Я с тобой по прежнему не разговариваю! — После этих слов взгляд перевёлся на женщину. — Если есть что сказать — говори. — Адъютанты в настоящий момент получили распоряжение на поимку последнего выжившего члена семьи Ванбергов, — откинувшись на спинку стула, она устало вздохнула. — Дом Ванбергов по-прежнему сохранил своё место в совете, и по закону леди Сириен обязана занять причитающееся ей место. — Но… разве адъютанты не подчиняются лично совету? — Верно. Вы ещё не поняли? Убийц для вашего отца нанял совет. Я не знаю всех подробностей, поскольку источников информации в последнее время становится всё меньше. Но ваш отец был человеком чести, а некоторые члены совета уже давно промышляют теневой торговлей. Узнай он об этом — в столицу тут же улетела бы весточка. Король хоть и беспечен, но не одобряет подобное — его всегда волновала забота о подданных… — Меня сейчас вырвет радугой, — пробормотал Иллиан, скривив лицо, на что женщина не обратила никакого внимания. — Что же они такого делали, если отец мог им так сильно помешать? — взялась допытываться я. — Судя по участившимся случаям отравления и мелким грабежам, речь о каком-то наркотике, — помрачнела она. — Эта дрянь вызывает сильную зависимость, сводя людей с ума. Вы бывали в бедном районе города? Он практически вымер… Туда и раньше опасно было соваться, а теперь и того хуже. Такими темпами оно распространится по всему городу… Есть даже случаи детской смертности, хотя мы побороли её еще сорок якум назад… — Они идиоты, — презрительно выдал Иллиан. — Травиться чем-то или нет — выбор каждого, мы не можем нести ответственность за каждую отдельную жизнь. Даже если это дети. — Ты отвратителен, — прошипела я, на что тот выдал лишь хмурый взгляд. — Так или иначе — это не наше дело, — заключил Иллиан. — Мы уберёмся из города, как представится шанс. — Даже если вам нет дела до невинных людей — подумайте о мести, — продолжила женщина. — Ваш отец стал жертвой этих никчемных свиней. Неужели ваши честь и гордость позволят вам так просто сбежать? Что бы он сказал на это? — Он мёртв! — гневно выкрикнул Иллиан, расчерчивая воздух клинком в опасной близости от Шарин. — Ему уже плевать на всё! — Типичное мышление черни, — хмыкнула та, скрестив руки на груди. — Леди Сириен, мы давно следили за вами. Ваши успехи поразительны, учитывая ваш юный возраст. Окажите поддержку сопротивлению, и мы поможем вам осуществить вашу месть. На нашей стороне уже немало торговцев и деловых людей, это лишь вопрос времени… — Да ты, блядь, вообще в своем уме?! — завопил мой подручный. Если Иллиан перешёл на вычурную брань, то это плохо: его уже не остановить. — Вы какой-то хуйнёй страдаете, и ещё ебучего ребёнка на это подбиваете?! Девочка и так пережила немало, ей это все на хуй не сдалось! Ей бы учиться, тренироваться, смеяться и веселиться, а не участвовать в бойне! На хуй ваших невинных, на хуй ваше сопротивление, на хуй всю ебанину про честь и её злоебучего отца туда же! Я не для этого… Удар вышел столь мощным, что он пошатнулся, опёршись о ближайшую стену. Я даже подумать не успела, как моя ладонь уже оставила красный след на его щеке. — К-как ты… — По моим щекам прокатились слёзы, а слова застревали в горле. — К-как ты… смеешь… — Ты ещё молода и не понимаешь, куда ввязываешься… — Заткнись! Ты у нас всё понимаешь и знаешь, да?! Да ты с самого начала обращался со мной лишь как с обузой! Даже когда ты улыбался мне — про себя ты лишь повторял «какая она никчемная»! Даже когда ты радовался — глубоко внутри ты лишь раздосадовано бранился «какие от неё расходы»! Если бы не «печать» — ты бы бросил меня ещё в поместье, я права?! Ну так вперёд! Тебя никто не держит, проваливай! Ты ужасный… отвратительный человек! Тебя лишь волнуешь ты сам и никто другой! Животное! Эгоистичный Ублюдок! Не удивительно, что ты постоянно бормочешь во сне про мамочку — она, небось, сбежала от такого как ты при первом же случае… — Да что ты знаешь обо мне, мелюзга! — Мои ноги оторвало от земли: в ярости Иллиан поднял меня за ворот платья, всматриваясь своими безумными глазами в мои. Не будь я в похожем состоянии — скорей всего испугалась бы… но мой разум был поглощён гневом и обидой, отчего даже холодное прикосновение стали его клинка к моей щеке не вызывало в моём сердце какого-либо отклика. Я ответила ему его же взглядом, полным ненависти и отвращения. — Поглядите только, у неё папочка умер! Пиздец какое горе! Очнись, дура, если и впрямь не хочешь казаться ребёнком! Люди умирают, дерьмо случается, нужно думать о себе! По крайней мере не ты сама убила его… — запнувшись, он отвёл взгляд. — Дура… что ты вообще можешь знать о жизни… — Убирайся… — Глаза нещадно щипало от слёз, стекавших на его грубые запястья. Из-за бешеного стука сердца я не слышала собственных слов. — Пошёл… вон! Его пальцы сильнее сжали ткань моего платья, будто он был готов задушить меня или ударить. Но уже в следующий миг он мгновенно разжал их, позволив мне упасть и болезненно приземлиться на мягкое место. — В пизду всё, — хрипло бросил Иллиан, убирая клинок за спину. Оттолкнув в сторону Гейла и Шарин, он с шумом вылетел наружу, захлопнул за собой дверь. Только сейчас я заметила, что эти двое стояли подле нас, угрожающе выставив перед собой короткие мечи: наверное, Шарин метнулась мне на выручку, а Гейл прикрывал своего напарника. Хорошо хоть до резни не дошло. — Уберите оружие, оба… прошу, — поднявшись, выдавила я из себя, утирая лицо и оправляя платье. — Пусть красавица не лезет на рожон, — осклабившись, Гейл сверкнул взглядом. — Всё же не культурно прерывать людей в столь интимный момент. — Я лишь хотела осадить непослушную чернь, леди Сириен. Только и всего. — Зачехляя меч, она одёрнула подол плаща. — Благодарю, что поделились со мной информацией, — успокоившись, я поднялась с пола и постаралась выдавить из себя непринужденное выражение лица. — Если вам понадобится какая-либо помощь — дайте знать, а сейчас я очень устала. — Понимаю, — кивнула Шарин. — Тогда позвольте откланяться. Женщина лёгкой походкой вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Не обращая внимания на оставшегося стоять поодаль Гейла, я присела на край кровати, прокручивая произошедшее в голове. Так сразу во всём этом и не разберёшься. — Я его никоим образом не защищаю, но напарника тоже можно понять, — подал голос Гейл. — Пусть даже ты и права, что он омерзителен, что думает только о себе… — Знаю, — отрезала я, разглядывая свою покрасневшую ладонь, где всё ещё ютился жар. — Он на самом деле не плохой человек, просто он… такой. Но сейчас он был поистине отвратителен, и я не хочу его видеть. — Плохой… хороший… — пробормотал он, направляясь к выходу. — Какое это имеет значение? Он заботится о вас… это главное. У тебя всё равно никого больше нет, девочка. Довольствуйся тем, что имеешь. — Спасибо, — искренне произнесла я, улыбнувшись. — Пускай и странно услышать нечто подобное из твоих уст… всё равно — спасибо. — Это не для тебя, — обернувшись напоследок, сухо бросил он. — Он мне и впрямь понравился, знаешь ли… Не хочется терять человека из-за столь несущественных мелочей. Уверен, впереди будет ещё много веселья.***
— Сука… сигарет бы сейчас… — пробормотал я, пытаясь унять дрожь в пальцах. В груди неистово ломило, будто меня засунули в блендер и нажали «пуск». Говорят, в такие минуты часто помогает никотин… как жаль, что я не курю. Да и всё равно здесь ничего похожего на табак не было, не считая той контрабанды, из-за которой нас чуть за жопу не взяли. Блядство, надо было попросить напарника отсыпать немного. «Сэмпай, ты иногда такой страшный…» Взбешённый, я тогда даже не заметил, как Сая всё это время стояла под дверью. Я резко обернулся на звук, чем только ещё больше напугал её. «Я что тебе сказал?! — я хотел подобрать более мягкие слова, но моя голова пульсировала с такой силой, что язык действовал независимо от мозга. — Идти к Рюке! Какого хрена ты тут забыла, личинка?! Проваливай, пока за компанию не огребла!» Вжав голову в плечи, она убежала вниз по коридору и в мгновенье ока исчезла на лестничном пролёте. Я и на ней сорвался, лишь ещё больше накричав на малютку… Да что за день сегодня такой? Дабы не усугублять ситуацию ещё больше, я поспешил выйти наружу, натянув капюшон толстовки на самый нос. Правда, это не спасло меня от осуждающего взора Рюки, обнимавшую и успокаивавшую Саю возле кухонного помещения. У меня не было права отвести взгляд, я это полностью заслужил… Как холодно. Солнце уже успело скрыться за горизонтом; над городом сгустились сумерки; и без того прохладный ветерок начал усиливаться, продувая меня насквозь. Проклятье, я так и не успел купить тёплой одежды. Понадеялся, что этим займутся девчата, как более хозяйственные. Кожаная броня, что я до сих пор не успел снять после вылазки за город, позволяла сохранять накопленное телом тепло, но её было крайне мало: грудь, колени, плечи да запястья. И то мои пальцы в печатках были оголены для более удобного хвата — хреновый утеплитель для кистей. Я пытался растереть окоченевшими пальцами руки, благо шерстяная ткань неплохо нагревалась от трения, придавая телу хоть немного лишнего тепла. Как вдруг на мои плечи опустился старенький потрёпанный плащ. — Ты забыл, — из-за плеча показалась знакомая, с вечно раздражающей ухмылкой, физиономия, а мои волосы тут же превратились в кошмар наяву из-за кое-чьих неугомонных ладоней. — Не благодари. — Не дождешься, — буркнул я для виду, закутываясь в плотную, обделанную кожаными вставками ткань. Не самая тёплая одежда, но холодок со спины постепенно исчезал. Отогревшись и успокоив разыгравшиеся нервы, я поднял на него опустошённый взгляд. — Я облажался, не так ли? — Отчего же? — пожав плечами, Гейл одёрнул ворот своей меховой рубахи, больше напоминавшей джемпер. — По мне так всё вышло куда лучше, чем могло быть. — Прикалываешься? — вздохнул я. — Ничуть, — он серьёзно покачал головой. — Ты высказал всё, что думаешь, как и они все. Открытость — первый шаг на пути к взаимопониманию. Твоя проблема в том, что ты изначально выбрал путь отрешения и замкнутости, не позволяя кому бы то ни было заглянуть себе в душу. В общем-то, хороший ход… но тогда тебе следовало придерживаться его до конца. И так ты определённо не сблизишься с человеком, что тебе дорог… — Завязывай, — я устало облокотился на стену таверны, позволяя затёкшей спине отдохнуть. — Никто мне не дорог. Она права — я всегда думаю только о себе. Я всё это время присматривал за ней исключительно из-за «печати», теперь я это понимаю. Когда она назвала меня «отвратительным», я больше всего хотел её ударить… впрочем, это чувство таилось во мне с того самого дня, как мы остались вдвоём. Она выводила меня из себя одним своим присутствием. Когда она, выжившая из ума, лежала над трупом своего парня — я всерьёз рассматривал возможность уйти. Просто уйти и забыть обо всём этом. Но если она без меня сможет существовать, то мне без неё уже жизни нет… И это охуеть как злит. Не знаю, что именно меня выводит из себя… ведь девочка сама по себе ни в чём не виновата. Но нельзя вот так просто взять и связать с кем-то свою жизнь… Меня даже никто не спросил, хочу ли я. А я ни хера этого не хочу… Блядство… Мне вообще всё это в хуй не впилось… Мне становилось легче с каждым произнесённым словом, боль в груди слегка утихла… но какой ценой? Пускай это всё правда, но мне дурно от собственных мыслей. Меня тошнит от сказанного мною же… Хотя, кто тебя ещё поймет, если не ты сам? Может, я перегибаю палку? Возможно, во мне сейчас говорят лишь какая-то детская обида, перемешанная со стрессом и усталостью? Почему нет? Человек такой хрупкий. Мы не радуемся мелочам, но они могут свести нас в могилу… Забавно. — Я устал, — вздохнув, я было собрался уйти куда глаза глядят — здесь мне однозначно не имело смысла оставаться, — как вдруг я припомнил терзавший меня вопрос. — Кстати, ты тогда мешочек с теми листьями умудрился прикарманить… У тебя осталось ещё? — Ишгальчук-то? — С задумчивым видом Гейл похлопал себя по поясным сумкам и, довольно хмыкнув, выудил маленький свёрток бумаги, закрученный на манер «косяка». — А то, эти листья дают очень горький и плотный дым, их надолго хватает. Но ты уверен? Может быть плохо с непривычки. — Да уже похуй как-то. — Подхватив брошенный мне «косяк» и осторожно убрав в поясную сумку, я впервые за долгое время протянул Гейлу руку для рукопожатия. — Прости за хлопоты… и прощай. Может, ещё свидимся. — Так говоришь, словно ты собрался убраться отсюда в одиночку, — скривившись, он нехотя пожал руку. — Кто знает, — пожал я плечами и неспешно двинулся вниз по улице, подняв на прощанье руку и проговаривая уже на ходу. — Так или иначе, мы ведь всё равно не друзья. Рано или поздно это должно было случиться… напарник. — Верно, — его голос прозвучал необычно мрачно и отдалённо, словно между нами возник невиданный ранее барьер. — Значит прощай, напарник. Было весело. — Да, — не оборачиваясь, прошептал я, ведь на таком расстоянии он мог расслышать меня только если я буду кричать, чего мне не хотелось: я наорался лет на десять вперёд. — Было весело. Мой разум впервые за долгое время был чист, словно душа младенца. Увеличивая расстояние между мной и Сири, я ощущал «натяжение» того самого «поводка», что всё это время удерживал меня подле её ног, словно домашнего питомца. Но это натяжение было столь же приятным, как и давящим: я ощущал вкус свободы с каждым преодолённым мной шагом. Никаких забот, никакого волнения, никакой опасности… Как же я скучал по беззаботности. Даже столь тёмные безлюдные улицы не казались мне уже такими страшными. Мне уже нечего было бояться. Расправив полы плаща, я вдохнул ночную прохладу полной грудью и устремил взгляд ввысь. Боже… здесь просто изумительное звёздное небо, и почему я раньше не замечал этого? Это огромное (по меркам нашей луны) бежево-коричнево-серое светило разгоняло тьму, насколько позволяли наплывающие редкие угрюмые тучи. Всегда мечтал прогуляться с девушкой под полной луной… Как жаль, что для этого уже слишком поздно. В бездну всё. Я устал… Я ухожу. Варитесь в своём «котле» сами. Без меня.