Горячее сердце.

       На улице стояла довольно прекрасная погода, но всё мешало назойливое солнце, что умудрялось попасть своими лучами прямо мне в лицо, но мне хватало и моего лучика света, что сейчас ждал меня в гостиной. Я уже закончил своё маленькое удовольствие, возвращаясь к этому ангелу. Никогда бы не подумал, что моя судьба именно здесь, с ним, но верны ли мои догадки? Имею ли я чувства любви к нему? Я не знаю, но он первый, кто создал эти чувства..        Я решил одеться, не стоит испытывать терпение моего ангела с черными кудрями. Какие же у него прелестные кудри. О таких позавидует даже многие прекрасные девы. Что ж. Одеться мне не составило труда, но сделать шаг. Ещё один. Ещё. Чёрт. Даже это мне удаётся с трудом?.. Странно. Выйдя, я поправил свой шейный платок с жёлтым камнем, что делал подборочки из белой ткани. Вот. Сейчас я вижу его милое личико, на котором глянцем покрылись щёки. Несколько черных кудрей выбились из прически, из-за чего я невольно потянулся к ним, поправляя за покрасневшее его ухо. Я нечаянно коснулся его щеки. Мягкая, нежная... Но... Нет. Держи себя в руках, Онегин. Он тебя не поймёт. Нужно выдержать этот чертов день, но это стоит того, коль он будет рядом, остальное неважно. – Евгений, что-то не так? - Владимир удивлённо посмотрел на мою руку, а после в мои глаза, словно стараясь, что-то в них прочесть. Я отвёл взгляд. – Всё в порядке, Владимир. Я лишь поправил ваши кудри. Они у вас с детства таковы или отрезали, подделываясь под моду Германии? – Они у меня с детства таковы, лишь иногда хожу к тупейному художнику, ибо порой волосы достигают больших размеров. - Ленский невинно улыбнулся, из-за чего я чуть чаще задышал. Пришлось отойти от него, отвернувшись. – Так куда нам идти,дорогой мой друг? – Д-друг? Ох, ну... идёмте. Я проведу вас к моему экипажу!        Я прошёл за моим прозрачнокрылым ангелом. Ехали мы не долго, около получаса, но этот час показался мне мгновением. За это время я успел рассмотреть его хорошенько, запомнить все движения. Он иногда закусывал нежно розовые губки, словно в предвкушении, а может это лишь мне кажется. Эти тонкие, изящные пальцы блуждали по тонким бёдрам юного поэта, словно тот старался меня совратить. Гадёныш.        Вдруг я услышал голос Владимира: – Евгений, куда вы смотрите!? - он вскрикнул, отдёргивая от моих постыдных мыслей. – Смотрю на вашу цепочку, мой друг. Вы носите с собой часы? - как же повезло, что мне удалось найти зацепку краем моих глаз. – А, это мои карманные часы, - он достал из карманов своих штанов маленькие часы в серебряном окаймлении, - подарок моего друга из Германии. Мы с ним учились вместе, но это не должно вас интересовать... – Почему же? - удивлённо спросил я, притворно подняв бровь в заинтересованности. – Он... был первым... - тут он прервался, но вдруг остановился наш экипаж. - Вот мы и приехали!        Ленский пулей вылетел из экипажа, о чем-то говоря с кучером, словно меня нет. Что же таит это чудо? Или он не на столько невинен, как я представляю себе? Пустое. Даже если так, я не упущу момента взять его, крепко прижать к своей груди, часто проводя по чёрным, как смоль, волосам, но таким мягким и шелковистым. Хочется взять его в охапку и привезти обратно к себе, а после устроить ужин вдвоём. При свечах. Только мы вдвоём, но что-то мне подсказывает, что этот день так не закончится. Ах... Жаль.        Я попытался поймать за плечо Ленского, но тот увернулся, и сделав вид, что это случилось не специально, повёл меня в усадьбу семьи Лариных, по пути бормоча про двух прекрасных дев, что так засели в его юную голову, в которую ещё не засадили сей опыт, что женщины - все твари, отнюдь не божеские. Им нужны развлечения, деньги, подарки и ухаживанья, а после... После мужчины им не нужны. Нет прежних девиц, желающих настоящей любви, но это не значит, что я за верных мужей. Нет. Мужчины тоже не верны, но меньше женщин. Меньше, но дело не в этом.        Сейчас я сделал ещё пару шагов к белой, как снег, двери и стучусь в неё...