Хочу тебя понять

      Артефакторика — наука тонкая, и требует не меньшей точности и концентрации, чем Зельеварение. Сложные формулы, скрупулёзные расчёты, верно подобранное сочетание компонентов. Но и в том, и в другом случае настрой, чувства и эмоции, с которыми волшебник наделяет уникальными свойствами предмет или создает новый состав, имеют огромное значение. Если ты зол, зелье будет горчить; если расстроен, вкус будет кислым; если влюблен, приятное сладкое послевкусие обязательно себя проявит. Артефакт, создаваемый для защиты, никогда не сможет полноценно выполнять свои функции, если мастер не вложил при его создании искреннее желание уберечь будущего владельца. И как бы это парадоксально не звучало, но чудес не бывает. Даже Магический мир подчиняется законам, существуют прописные истины, которые невозможно оспорить. У каждого действия есть свое противодействие, а повернуть время вспять, обмануть Смерть нельзя. За всю историю Магии найдётся пара примеров-исключений, которые лишь подтверждают правило. Нет заклинания, способного отразить смертельное проклятье, кто-то или что-то должны умереть. Мир разделён людьми на две составляющие: одушевлённые и неодушевлённые предметы. Но кто вам сказал, что вещи без души ничего не чувствуют, не умирают? Классический вариант артефакта «Хранитель Души» не настолько всемогущ, коим его сделал Том. Этот амулет предназначен для защиты своего хозяина от мелких сглазов, порчи, проклятий, но не смертельных. То, с какими помыслами он приступил к его созданию, и те чувства, которые он питает к человеку, для которого амулет предназначался, дополнили его свойства. Сильные, настолько сильные чувства и желания были вложены, что сделали его почти неуязвимым. Это, пожалуй, прорыв, новые веяния в науке. Но, увы, оберег не запустить в массовое производство, душевная привязка делает его уникальным, настроенным лишь на одного человека.       После того, как Тому открылась правда о том, что он является волшебником, ему было интересно абсолютно все, он хотел обладать всеми доступными знаниями, и любая из дисциплин давалась ему легко. Он действительно был гением. Тёмные искусства привлекли его тем, что это самая таинственная и малоизученная сфера Магии. Но, помимо этого, его неимоверно увлекла артефакторика. После окончания Хогвартса он отправился в «Горбин и Бэркес», так как именно там пересекались его любимые из занятий. Он виртуозно зачаровывал предметы, которые в последствие причиняли кому-то боль. У него не было иллюзий относительно того, в какую компанию он попал, и его абсолютно не смущали чужие страдания. Он дотошно изучал старинные проклятые реликвии, пытаясь расшифровать наложенные чары, воспроизвести их и усовершенствовать наносимый ими урон. В ходе этих исследований им было создано и несколько тёмных проклятий, одним из которых являлась Тёмная метка. Она давала власть над её носителем, возможность управлять, подчинять, наказывать за провинность. В какой-то момент он потерял контроль, и уже было недостаточно знать самому, на что ты способен, об этом должен знать каждый, а недостойным не место в его будущем совершенном мире. Погоня за бессмертием и его обретение — это должен был быть апогей его жизни, вершина величия. Он хотел доказать всем, что нет никого сильнее его, истины лишь миф, а его слово — закон. Реддл не замечал ничего и никого вокруг себя, потому как суждение о том, что вид сверху лучше, ошибочно.       Он был на вершине магического Олимпа, уверенный в своей несокрушимости, окружённый не воздушными облаками, а чёрными грозовыми тучами, из которых не прекращаясь лил кровавый дождь. А вот насчет падения молва судит правдиво. Падать больно, чем выше ты забрался, тем сильнее будет притяжение, и тем стремительнее ты рухнешь в бездну. Том познал опьяняющий вкус власти и горечь после того, как дурман рассеялся. Он смог взглянуть на свою жизнь со стороны и ужаснулся. Он разрушил не одну судьбу, лишил сотни детей крова и родителей, обрёк их на выживание в сиротских приютах. Волдеморт сделал все, чтобы каждый маг познал на себе, каково это бороться за существование в равнодушном к тебе мире, знать, что ты беспомощен, и никто не придёт и не спасёт тебя. И тем сильнее выбивался из этой реальности Гарри, мальчик, который несмотря ни на что, сохранил непотускневший, чистый свет своей души. Его не смогли сломить ни равнодушие, ни жестокость, ни одиночество, ни Смерть, которая с рождения ходила за ним по пятам. Все остальное просто меркло по сравнению с его внутренним сиянием. Он был невероятно силён, и сила эта, неведомая и недоступная доселе Тёмному Лорду, стала причиной его поражения. Но сам Том не считал себя проигравшим, ведь обрел он гораздо больше, чем имел в прошлом.       Сейчас ни одно богатство мира и власть над ним не могли соблазнить его на то, чтобы отступить от намеченной цели. Получение прощения было далеко не первостепенным. Том хотел быть рядом, ловить взгляды и улыбки своего бесценного сокровища, прикоснуться, обнять, поцеловать, ощутить горячее дыхание на своей коже, уберечь от всех тревог. Самыми счастливыми для него были воспоминания о моментах, проведенных вместе, когда Гарри был открыт перед ним. Пары минут не хватило, чтобы вдоволь насладиться и утолить голод, а увидеть страх на его лице — хуже пыток Круциатусом. Раньше страх перед ним, перед его именем тешили самолюбие, это приносило удовлетворение, доказывало его могущество. Теперь же это ранило, заставляло чувствовать острую колющую боль в груди. Том успокаивал себя тем, что вскоре вновь увидит Гарри и попытается исправить очередную ошибку.       Размеренная жизнь вдали от суеты Лондона и политических интриг определенно шла ему на пользу. Он полностью привел в порядок старый дом своих предков, который ещё совсем недавно был похож на хижину или шалаш. Компанию Тому составляла преданная Нагайна, которая была рядом почти на протяжение всей его сознательной жизни. Окружив участок защитными чарами, он обезопасил себя от возможного внезапного вторжения авроров, если министерство отважилось бы отступить от договора; а также от нежелательных встреч с маглами, поселение которых было поблизости. Разумеется, для Гарри доступ был открыт, но Реддл и предположить не мог, что тот вновь посетит его. Мальчик, как и всегда, удивил Тома.       Мужчина регулярно следил за происходящими изменениями в МагМире и даже несколько раз выбирался на Диагон аллею под личиной Марка. Маги были счастливы, они улыбались, просто потому что не нужно было волноваться о том, что эта улыбка будет кому-то неугодна. Опустевшая улочка стала настолько оживлённой, что было сложно продвигаться в этой толпе. Юные волшебники, видимо, впервые оказавшиеся в этом месте завороженно рассматривали причудливые витрины и диковинные здания. Том вспомнил и свой первый поход за покупками к школе. И каким бы серьезным, равнодушным и независимым он не хотел казаться, он был ребёнком, который только что поверил в сказку. Хорошо, что судьба распорядилась таким образом, и злой волшебник с холодным сердцем смог найти согревающий огонь, иначе ни у кого не было бы будущего в этом мире.       У Тома было достаточно времени для размышлений над своим прошлым. Он рассматривал различные варианты возможной действительности: если бы не создал свой первый крестраж, который, на самом деле, получился случайно; если бы он не поверил в пророчество и не помешался на идее угрозы, исходящей от младенца. Могла ли его жизнь сложиться иначе? Смог бы он стать счастливым? По сути, все годы, на протяжении которых им вёлся террор Магического мира, он не ощущал себя счастливым. Всесильным — да, неуязвимым — да, но не счастливым. Ему очень хотелось бы избавиться от этих неприятных воспоминаний, но он понимал, что без них он не стал бы тем, кем является сейчас.       Оставшиеся дни до конца августа он провел в обустроенной лаборатории, создавая самое надёжное средство, которое сможет обезопасить Гарри. Он почти не спал и не ел, он спешил, работая на пределе своих физических и магических возможностей, так как у него будет всего один шанс увидеть гриффиндорца до его отъезда в Хогвартс. Знание, что Гарри не защищён, придавало значительную мотивацию и стимул не останавливаться ни на минуту.

***

      Гарри считал себя полным идиотом. Важная поправка: трусливым, жалким идиотом. Да, вот это точная характеристика его поведения, которая крутилась в голове парня уже несколько часов после возвращения в особняк на Гриммо. Он ощущал себя какой-то малолетней хаффлпаффкой, которая готова сбежать или упасть в обморок при виде профессора Снейпа. Как его вообще приняли на факультет отважных львов? Хотя нет, неудачное сравнение. Снейпа вообще побаивались все, включая некоторых профессоров. Ну да ладно. Но, Мордред раздери, что это была за истерика? Пришёл, увидел, поблагодарил, ушёл… все — вот, как это должно было выглядеть, чёткая последовательность действий и фраз. Так нет же! Мало того, что чуть не разревелся на глазах у Реддла из-за грёбаного желания остаться и непозволительного обжигающего прикосновения, так ещё и сбежал, как самый последний трус. Вот, что после этого Том о нем подумает? После этой мысли Гарри словно ледяной водой окатило. С каких пор его вообще волнует, что о нем подумает Реддл?       Не найдя никаких аргументов в свою защиту или оправдание, он решил воспользоваться проверенным методом избавления от ненужных мыслей. Завтра ему ещё предстоит объясняться с друзьями о произошедшем на свадьбе, а как и что им говорить, он пока не решил. Поттер боялся того, что на утро опять проснётся знаменитым, и газетчики вновь начнут полоскать его имя на все лады, сочиняя очередные небылицы. Плохи его дела. Почему он всё время попадает в какие-то неприятности? Гарри был сильно вымотан событиями этого ужасного дня. Ему нужен был отдых. Не желая натыкаться на реддловские вещицы, он прямиком направился в комнату Сириуса. Она осталась почти такой же, какой была при жизни крестного. Юноша лёг на кровать и с головой укрылся пледом, в надежде спрятаться от всего мира, словно под мантией-невидимкой.       Этой ночью его преследовали кошмары. Сумасшедшая Белла на пару с Волдемортом пытались его убить, попутно разрушая все на своем пути. Гарри был безоружен, он пытался скрыться от них, убежать, но те не отставали. Таинственная Мелл, приветливо махала ему рукой и улыбалась, а затем исчезала, просто растворяясь в воздухе. Он бежал изо всех сил, отчетливо ощущая, что те на исходе, и ему не уйти. Огромный василиск преградил путь, а тёмные маги нагнали его. Выхода нет, он окружен со всех сторон. Безумный смех и властный шипящий голос заставили мурашками покрыться все тело. Но в тот момент, когда он был на волосок от неминуемой гибели, яркий алый вихрь окутал его, ограждая от врагов. Теплый, согревающий, отгоняющий все страхи, словно священный огонь. Феникс…       Гарри проснулся, резко вскочив и тяжело дыша. Он все еще ощущал жар, оставленный на коже спасительным нечто. Ни о каком сне уже и речи не могло идти. Юноша поднялся с кровати и отправился в душ. Было раннее утро и солнце только-только взошло на свою смену. Беспокойная ночь не позволила привести мысли в порядок, в голове по-прежнему царил хаос. За завтраком Кричер принес хозяину свежий номер Пророка. Парень с волнением пролистывал страницы нелюбимого издания, ожидая кричащей обличающей статьи. Но нет. Статья о торжестве Уизли и омрачившей это событие Лестрейндж, которой удалось сбежать от авроров во время ее перевода из изолятора в Азкабан. Вести о назначении нового директора Хогвартса, к слову, им стала бывший профессор трансфигурации — Минерва Макгонагалл. Успешный рейд по поимке контрабандистов редких ингредиентов. Назначение Кингсли Бруствера на должность Главного Аврора. Обзор новых игроков в командах по квиддичу. Ну и ещё какая-то чушь про скидки во «Флориш и Блоттс» к новому учебному году. И всё, никакой сенсации, никаких догадок, почему Мальчик-Который-Выжил вновь избежал смерти. Это приятно удивило и успокоило Гарри.       В обед на Гриммо наведались лучшие друзья Поттера. Спокойная Гермиона и немного растерянный Рон не устроили допрос или что-то подобное, не задавали вопросов. Все трое расположились на кухне: одни терпеливо ждали, когда Гарри соберется с мыслями, а тот прилагал все усилия, чтобы его ответ был правдив и, в то же время, не выдал лишней информации. Как оказалось, никто не слышал, какое заклинание было брошено Беллатрикс, также никто не мог видеть цвет самого проклятия. Все было известно только Рону с Гермионой, которые предпочли не раскрывать гостям и аврорам эту информацию, сообщив, что пожирательница пыталась применить Круцио. Лестрейндж, видимо, на почве нервного срыва от разрушенной мечты покарать Поттера, окончательно тронулась умом, и ничего внятного, кроме «Не может быть, нет, невозможно», выдать не могла. А благодаря влиянию Кингсли, в Пророк не просочилась информация о нападение на Избранного, остался лишь факт побега из-под стражи осужденной преступницы, и попытка омрачить свадьбу старшего сына министерского чиновника, возглавляющего отдел по связям с маглами. Гарри был безмерно благодарен своим друзьям, они вывели его из-под ненужного внимания магической общественности Британии. Но им нужны были ответы на незаданные вопросы. Они ничего не требовали от него, они ждали, когда тот сам будет готов поделиться. В этом и заключается смысл дружбы: быть рядом, оберегать и поддерживать, когда это требуется. Гарри решил не разрушать доверие между ними, рассказав, что получил в подарок на день рождения защитный артефакт, который и спас его от смертельного проклятия Беллатрикс. Он продемонстрировал почерневший камень на цепочке, который зачем-то носил с собой, пояснив, что раньше нефрит был темно-зеленым, а впитав в себя Аваду потерял свойства и силу. Имя дарителя он не стал раскрывать, сообщив, что получил подарок от анонима.       Гермиона после этого прочитала лекцию на тему о том, что нельзя бездумно использовать непроверенные волшебные предметы от неизвестных доброжелателей, которые могут обладать абсолютно непредсказуемыми и опасными свойствами. Подруга была огорчена такой беспечностью Гарри, но все же была рада тому, что амулет уберег его. Рон задумчиво молчал, и лишь покидая дом друга, когда девушка уже вышла на улицу, задержался, чтобы наедине поговорить с Поттером. — Гарри, это очень редкая и сильная магия. Тот, кто сделал его, чертовски могущественный волшебник. Если ты не хочешь говорить, кто это, я не настаиваю, но… — Рон, я правда не знаю. — Ты серьезно думаешь, что можешь меня обмануть? — похлопав друга по плечу, рассмеялся рыжик. — Мы знакомы с тобой уже много лет, и я чувствую, когда ты пытаешься что-то утаить. Это прокатит с Герми, но не со мной.       Гарри виновато потупил взгляд, рассматривая пол и шнурки на ботинках Рона. Ну, а что тут скажешь? Врать он не умел от рождения. Возможно, такой острой проницательности можно было ожидать от всегда собранной Гермионы. Она была умна, чертовски умна, но порой просто не замечала самых простых вещей. В чем-то профессор Трелони все же была права, говоря, что девушка сухая, как и страницы ее любимых книг. К счастью, от этого она не становилась хуже. — Я хотел сказать, чтобы ты был осторожен, потому как, у меня на примете всего два волшебника, которые могли создать что-то подобное, и один из них мертв, а второй как раз добивался противоположного эффекта всю твою жизнь. — Буду, не переживай, Рон. — И еще, я не слепой, Гарри, и не тупой. Что с тобой происходит? — О чем ты? — Ты подавлен, всё время о чём-то думаешь. Нет, думать в целом нормально, но у тебя на уме явно не заботы о будущем сезоне квиддича. Ты будто маску нацепил, улыбаешься вымученно, как под пыткой, из Норы сбежал сюда. — Рон, все в порядке. Сам понимаешь, с трудом верится, что все закончилось. Вот, и размышляю временами. И сюда я не сбежал, это мой дом. Я просто вернулся домой. — Хорошо, друг. Пусть будет так, но, знай, мы всегда рядом и поддержим тебя, чтобы не случилось. Не забывай об этом. — Что вы там шепчетесь? — крикнула Грейнджер, которая явно была недовольна заминкой. — Да, так, напомнил Гарри, что мама завтра организует праздничный ужин, — пояснил Рон Гермионе, и уже обращаясь к другу. — Это, кстати, тоже не забудь, а то мама очень расстроится и прибьет меня. — Не забуду, иди, иначе Герми прибьет тебя раньше. — До завтра, дружище!       Чего-то подобного Гарри и ожидал, и чувствовал себя крайне мерзко сейчас. Но рассказать правду он не мог. Он сам себя не мог понять, что уж говорить о своих друзьях.

***

      Оживленная платформа 9¾ напоминала муравейник. Сотни юных волшебников и провожающие их родители спешили сдать багаж и занять хорошие места. Среди всей этой толпы выделялись лишь присмиревшие аристократические слизеринцы, которые мерно шествовали с высоко поднятой головой. На них мало кто обращал внимание, но все-таки они не избежали косых взглядов и перешёптываний. Для кого-то это первое захватывающее путешествие в самую известную школу Чародейства и Волшебства, для кого-то это последний год обучения и последний год детства. Одним еще предстоит изучить азы магических наук, кому-то дается шанс еще чуточку побыть ребенком. Этот год должен быть особенным, многообещающим и нормальным. Никаких тайн и сражений, никаких опасностей, кроме как возможного провала на экзамене.       До отправления оставалось не больше пятнадцати минут. Золотое трио дружно вошли на платформу, сразу утопая в гаме волшебной суеты. Они радовались встрече с однокурсниками, делились своими впечатлениями о проведенном лете. Изменившийся до неузнаваемости Невилл привлекал к себе внимание представительниц прекрасного пола и не только среди школьниц. Еще бы, парень вытянулся и почти сравнялся ростом с Роном, раздался в плечах, а плотно прилегающая к телу рубашка не скрывала рельеф твердых мышц. Видимо, парень серьезно налег на силовые упражнения, ну уж точно не за посадками цветочков в теплицах он провел лето. Вот тебе и прирожденный герболог. На фоне Лонгботтома, перемены в облике Гарри были не столь заметны. Он полностью отказался от очков, отдав предпочтение обычным магловским линзам. Не было мешковатой потрепанной одежды. Забавно, Кричер закатил скандал по поводу гардероба недалекого хозяина и даже устроил ритуальное сожжение неугодной ему одежды. Поэтому одет Поттер был с иголочки, чтобы соответствовать древнему роду, главой которого он теперь являлся. Он тоже подрос, но до ржавой каланчи, как любит выражаться домовик, Гарри было ещё сантиметров десять. Он не обладал столь развитой мускулатурой, что Невилл или Рон, но многолетняя игра в квиддич, ежегодные приключения и летний лагерь под руководством Дурслей, сформировали гибкое жилистое тело, которое в новой упаковке смотрелось весьма привлекательно. Он не особо участвовал в диалоге, ограничившись парой фраз, рассматривал собравшихся магов. Внимание Поттера привлек маленький щуплый мальчик, который неотрывно за ним наблюдал. По всей видимости, это будущий первокурсник. Он нервно теребил в руках какой-то листок, продолжая смотреть на гриффиндорца. Ребенок нерешительно подошел к компании старшекурсников и одернул Гарри за рукав пиджака. — Ты же Гарри Поттер? — спросил мальчик немного запинаясь. — Да, а ты? — поинтересовался в ответ юноша. — Коди, Коди Бекер. Я хотел сказать, что хочу стать ловцом, как и ты! — справившись с волнением, гордо заявил ребенок, протягивая нынешнему капитану команды Гриффиндор старенький листочек.       То была статья из какого-то спортивного обозревателя семилетней давности, в которой восхищались тем, что первокурсник Хогвартса Гарри Поттер стал самым молодым ловцом за последнюю сотню лет. Там же красовалась его колдофотография, где он, стоя на древке метлы, преследует снитч. — Что ж, отлично, Коди. Буду рад видеть тебя на отборочных, если поступишь на Гриффиндор, — протянув мальчику руку, сказал Гарри. — Правда? — просиял ребенок, сжимая своей маленькой ручкой ладонь своего кумира. — Конечно. Ты раньше играл в квиддич? — Нет. — Эм, ну, тогда для начала тебе будет лучше просто посмотреть. Не спеши, еще успеешь наиграться. — Я обязательно приду! — сообщил Коди напоследок.       Забавный малый. Такой горящий взгляд, желание идти за своей мечтой. У Гарри не было такого, у него мечты-то, по сути, не было. Не время было тогда для чего-то подобного. Он искренне порадовался, что у следующего поколения студентов все будет иначе, и мысли их будут заняты обычными свойственными детской фантазии вещами, а не тем, как побороть Тёмного мага.       Гарри вернулся к своему занятию, краем уха слушая, о чём говорят его друзья и однокурсники. На секунду ему показалось, что он увидел человека, которого здесь быть не должно. Он даже зажмурился, чтобы избавиться от видения. Но, открыв глаза, картинка не изменилась. У одной из колонн стоял Марк, точнее Реддл в его обличии. Стало как-то не по себе. Что ему здесь понадобилось? Уж не удумал ли он выкинуть какой-нибудь грязный фокус? Поттер решил подойти и выяснить, зачем Реддл явился на Кингс Кросс. — Гарри, ты куда? — окликнула его Гермиона. — Я на минуту, поздороваюсь со старым знакомым.       Чем ближе он подходил к Марку-Тому, который с улыбкой смотрел на Гарри, тем тяжелее давался каждый следующий шаг. Поборов ненужные сейчас страхи, он оказался напротив самого опасного волшебника. — Что ты здесь делаешь? — сквозь зубы выговорил Гарри. — Пришёл тебя проводить. Ты же не против? — Не находишь, что сейчас уже поздно интересоваться моим мнением? Что тебе нужно? — Ты сейчас очень похож на символ своего факультета. Не рычи, у меня лишь благие намерения. — Серьезно? — Вполне, — Том достал из кармана мантии бархатный зелёный мешочек. — Это взамен испорченного амулета.       Поттер взглянул на ладонь Реддла, затем отрицательно покачал головой. — Гарри, прошу, не отказывайся. Это для твоей же безопасности. — А кого мне опасаться? Если ты снова меня не обманул, то угроз больше нет. — Не упрямься, мне нет смысла тебе лгать, и я не единственное зло в этом мире. Случай с Лестрейндж может повториться, — Том осторожно взял руку юноши, вложив в ладонь амулет. — Хорошо, это все? — резко одёрнув руку, спросил Гарри. — Нет, я хотел… — Гарри, нам пора, — раздался поблизости низкий голос Рона. — Да, уже иду, — Гарри обернулся к другу, который весьма недоброжелательно рассматривал Реддла. — Ох, вижу, что я ему не нравлюсь, — подойдя ближе к Гарри, прошептал Том. — Нам нужно поговорить наедине. — Мне не о чем с тобой разговаривать, — он отступил на шаг назад, увеличив дистанцию. — За оберег, спасибо, но друзьями мы не станем, уж поверь. — Я буду ждать тебя каждые выходные в Трёх Мётлах, до тех пор, пока ты не придёшь, — не обращая никакого внимания на слова гриффиндорца, сообщил мужчина, рассеиваясь в воздухе и оставляя последнее слово за собой. — Гарри! — настойчиво позвал его Уизли. — Иду! — обречённо взвыл парень. — Кто это был? — Да, так, никто, маг-самоучка, летом познакомились. — А что он делал на вокзале? — Не знаю, провожал кого-то, наверное. — Ясно, — буркнул рыжик.       Они зашли в поезд и последовали в купе, где уже разместилась их компания. Невилл, Луна, Гермиона и Симус о чем-то оживленно болтали, Джинни в купе не наблюдалось. Гарри проскользнул внутрь к месту у окна. Гермиона же вместе с Роном отправились в купе старост. Протяжный гудок алого экспресса ознаменовал отправление состава. Седьмой курс Гарри Поттера начнётся через несколько часов.