Хочу тебя понять

      Всю дорогу до Хогвартса Гарри был мечтательно задумчив, мысленно находясь где-то далеко, но никак не в купе поезда. Блестящие глаза, непроизвольная улыбка и неосознанные прикосновения большим пальцем к своим губам — всё это наводило на вполне определённые выводы. Что-то подобное проявляется после употребления Амортенции, но, как известно, любовный напиток не действует на него. Факультетские товарищи не тревожили парня, так как и сами были довольно веселы после каникул, с упоением рассказывая друг другу, какими увлекательными были их праздники. А Поттер всё ещё не мог вернуться в действительность, пребывая на Гриммо в объятиях Тома. Что самое интересное, ему не было стыдно за свою податливость и ответное желание. Это был самый волнующий поцелуй из всех, который, возбуждая, будоражил кровь. Неимоверно хотелось повторить. Прокручивая в голове всё, что с ним случилось за прошедшие дни, юноша совсем не заметил того, как поезд прибыл в Хогсмид. Что ж, пришла пора включаться, оставляя на время волнующие воспоминания.       Такое поведение друга не укрылось от Рона Уизли, который в отличие от той же увлечённой Крамом Гермионы, подметил явные перемены в настроении Гарри. Он в душе порадовался и ожидал подходящего случая, чтобы разузнать, кто же та роковая девушка, которая смогла задеть струны одинокой души. А случай подвернулся тем же вечером. После вкусного ужина, Рон должен был отправляться на обход, а Поттер решил составить другу компанию. В коридорах было немноголюдно, видимо, большинство студентов предпочли греться в уютных гостиных своих факультетов, нежели бродить без толку по холодным коридорам. Парни обсуждали предстоящую игру и просчитывали свои шансы на победу, а также сильные и слабые стороны сборной Рейвенкло по квиддичу. — Ну, дружище, и кто она? — пользуясь небольшой паузой в их диалоге, рыжик резко изменил тему. — Ты о чём вообще? — не понял вопроса Гарри. — О, да брось. По тебе же видно! Ты весь светишься, — шутливо прикрыл глаза ладонью, будто его действительно ослепил незримый яркий свет. — Это кто-то из школы? Или ты замутил с более опытной дамой? — выразительно поиграв бровями, выдал Рон. — Что? — выкрикнул Поттер. — А то! Колись говорю! Негоже от лучшего друга утаивать свои амурные походы по завоеванию девичьих сердец.       Гарри потребовалась минута, чтобы собраться. Неужели у него всё на лице написано?! В очередной раз проклиная свою неспособность сдерживать эмоции, парень попытался переубедить Рона. — Слушай, друг, не знаю, что там тебя ослепило, но никаких девушек я не завоёвывал. Я был занят другим… другими вещами. Ну, понимаешь, дела родов, тренировался в заклинаниях, старый знакомый в гости заходил. Вот, собственно, и всё. Кроме леди на портретах — никаких дам, — огорчённо подытожил Поттер, во всяком случае, ему показалось, что он был весьма убедителен. — Ооо, — удивленно протянул Уизли. — Точно? — Точно, — усмехнулся Гарри, похлопав друга по плечу. — Странно. Ты выглядишь почти также, как и на пятом курсе, когда по уши втюрился в Чанг, — рассуждая скорее с самим собой, нежели обращаясь к Поттеру, произнес староста. — А может это вовсе и не девушка? — Чего?! — брюнет закашлялся от неожиданного, но точного вывода Уизли. — Так, приятель, спокойнее, дыши. Ты чего так покраснел? — Рон, думай хоть иногда, прежде чем вслух говорить! — А что я такого сказал? Ну, всякое бывает. Вот Чарли, например, уже несколько лет встречается с Дейвом. Они счастливы, между прочим, и скоро заключат партнёрский союз. И ты бы тоже присмотрелся вокруг, а то у тебя по части прекрасного пола сплошное фиаско. — Ты что, меня с каким-то парнем свести пытаешься? — Ничего я не пытаюсь! Просто мне стыдно за Джинни, что она… — Так, стоп! Наш разговор определённо свернул куда-то не туда. Говорить про Джинни я с тобой не буду. Спасибо, друг, но, давай, я как-нибудь сам разберусь со своей личной жизнью. И сводник из тебя так себе. — Не обижайся, Гарри. Ты изменился, выглядишь гораздо лучше и улыбаться стал чаще. Вот я и решил, что ты кем-то увлёкся. — И это будущий аврор! — воскликнул Поттер, поражаясь проницательности своего друга. — Неубедительно, гражданин Поттер. Опять решил темнить, как будто сам Волдеморт тебе предложение сделал.       Гарри замер в изумлении. Рон, безусловно, пошутил, но, чёрт возьми, это было чересчур метко. Пока всё, что происходило на Гриммо оставалось только между ним и Томом, это казалось чем-то фантастическим, личным, правильным. Но стоило другу обозначить это словами, как Поттера словно током проняло. Он не сможет открыто поделиться со своими друзьями. Они не поймут, никто его не поймёт. Люди судят поверхностно, не вникая в тонкости и детали. Осознание нагрянуло в не самый подходящий момент. Кажется, он начал влюбляться в своего врага, и очень бы хотелось верить, что бывшего врага. — Прости, — Рон поспешил оправдаться. — Это было неуместно. Просто я хотел сказать, чтобы ты не закрывался от меня. Поверь, я не буду осуждать. — Идём, — без лишних комментариев, не желая развивать этот странный диалог, ответил Гарри. — Когда придёт пора, ты всё узнаешь, — напоследок всё-таки внёс пояснения насчёт своего состояния. — Значит, я был прав! — победоносно выкрикнул Рон и поспешил догнать удаляющегося друга. — Умоляю, скажи, что это не Малфой? — с фальшивым ужасом выпалил рыжий. — Мерлин, Рон! Да с чего бы? — Он весь ужин за тобой следил, — пожимая плечами, поделился своим умозаключением. — Видимо, старые привычки остались. Это не Малфой. — А зря, из вас вышла бы горячая парочка. — Я не верю своим ушам! С тобой всё хорошо? — Да ладно тебе! Это всё Париж, насквозь пропитанный романтикой и любовью. Я ещё не отошёл от его атмосферы. — Сходи-ка ты к мадам Помфри за успокоительным. — Не, мне и так хорошо, — отмахнулся Рон. — А вы уже целовались, ну с не Малфоем? — похоже, этот рыжий поезд уже не остановить. — Рон, честно, я тебя ударю, если не замолчишь! — пригрозил Гарри.       Уизли продемонстрировал, как будто бы закрывает рот на невидимый замок и выбрасывает ключ. Но спустя минуту не удержался и заливисто рассмеялся. Поттер покачал головой и не стал отмахиваться, когда тот, закинув руку ему на плечо, начал в красках описывать свой французский вояж.       Поздним вечером Гарри незаметно ускользнул из гостиной факультета от шумной компании гриффиндорцев. Ему было необходимо подумать, и для этого нужна тишина. Он выбрал не самое популярное в зимний период место для уединения. Поднявшись по витиеватой лестнице на самый верх Астрономической башни, невербально накинул на себя согревающие чары. Рон натолкнул его на очень неприятные мысли. Даже если допустить, что Том теперь не является Тёмным Лордом и взял курс на светлую сторону, его прошлые поступки были слишком ужасны, чтобы простить. А если сам Гарри не определился со своим отношением к нему, то что говорить о друзьях! Они не смогут этого принять. С другой стороны, разве его должно волновать чьё-либо мнение, когда речь о своём собственном счастье. Невольно вспомнились слова директора о том, что в Хогвартсе тот, кто нуждается в помощи, всегда её получает. Да, сейчас бы ему очень пригодился совет такого мудрого человека, как Дамблдор. Мальчик жалел, что был слаб и беспомощен в ту ночь и не смог предотвратить гибель наставника. — Я прожил долгую и насыщенную жизнь, и ты, как никто, теперь должен понимать, что смерть — это новое интересное приключение, а не конец, — за спиной раздался такой знакомый глубокий голос. — Директор! — воскликнул юноша. — Но как?       Перед ним стоял седовласый волшебник в мерцающей серебром мантии. На его лице была улыбка, а голубые глаза светились ничуть не потускневшим ярким светом из-под очков. — Мальчик мой, я рад, что ты по-прежнему умеешь удивляться. Ты думал обо мне и, видимо, очень захотел поговорить. — Я… профессор! — он подбежал к старцу и обнял его.       Это не было видением или миражом, будто бы настоящий, живой Альбус Дамблдор решил совершить вечерний променад перед сном. Гарри чувствовал, как его обняли в ответ. Его переполняла безграничная радость, облегчение от того, что он был, наконец, услышан. Они подошли к самому краю, огороженному кованой оградой, смотрели в освещённую жёлтыми огнями подступающую ночь. — Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить. — Но я не сержусь на вас. — Ты очень добр, Гарри. Что же тебя так тревожит? — Вы знаете, что война окончена? — Да, в загробной жизни есть свои преимущества, многое доселе неведомое становится доступным. — И вы знаете, что произошло между мной и Реддлом? — Я до последнего верил, что Том сможет найти то, что он искал всю свою жизнь. Признаюсь, я и подумать не мог, что его светом станешь ты и исцелишь его душу. Тебя это пугает? — Нет, не знаю. Просто, понимаете, мне сложно ему слепо верить. Я боюсь, что всё может обернуться куда страшнее. А ещё, сегодня Рон выдал прекрасную речь, что поддержит мой выбор. Но я ума не приложу, как ему или Гермионе об этом рассказать. Том не умилительный карликовый пушистик, чтобы всем нравиться. — Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. Не стоит напрасно переживать из-за того, что ещё не случилось. Твои друзья любят и ценят тебя. Ваша многолетняя дружба построена на откровении и доверии друг к другу. Не решай за них, и они тебя приятно удивят. Что касается Тома, здесь я не могу дать тебе совет. Принимать ли его чувства, отвечать ли взаимностью — ты сможешь сам дать правильный ответ, прислушавшись к своему сердцу. Всё в твоих руках, Гарри. — Спасибо вам, профессор! Мне вас так не хватает! — Когда-то я уже говорил тебе, что человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нём. Сейчас у тебя есть преимущество, которое позволит нам встретиться вновь, даже если память подвергнется забвению, — старец ободряюще опустил свою ладонь на плечо юноши. — Ты истинный Повелитель смерти. И самое главное, Гарри, не жалей умерших, жалей живых. А сейчас помоги тому, кто действительно нуждается в твоём внимании. — О чём вы? — спросил юноша, но директор исчез, словно его здесь никогда и не было.       Этот разговор был очень ценен для него. Кроме того, что он смог вновь увидеть своего наставника, он получил такую нужную в данный момент поддержку. Гарри никогда не забудет тех, кто боролся за него и вместе с ним, они всегда будут в его душе. Мальчик не спешил покидать тихую башню, не желая возвращаться, он продолжил обдумывать слова директора. Но вскоре его покой был нарушен. — Поттер, — гриффиндорец обернулся. — Малфой, — отозвался юноша, смело отвечая на прямой взгляд слизеринца.       В первой половине учебного года, они почти не пересекались, кроме, разве что, совместных уроков. Слизеринцы в целом старались держаться вместе, не вступая в какие-либо дискуссии и перепалки. Правда, всё же было несколько неприятных стычек, которые закончились для участников Больничным крылом. Но сам Малфой вообще был каким-то уж слишком притихшим, держался от всего этого подальше. Впрочем, Гарри тоже старался не привлекать к себе ненужного внимания, в шпионские игры больше не играл. — Ты тоже видишь его? — Кого? Здесь никого кроме нас нет. — Я слышал, ты говорил с ним… с Дамблдором. — Тебе показалось. — Чёрт, я схожу с ума, — закрывая лицо руками, почти прокричал Драко, и затем шёпотом, — прихожу сюда, чтобы выпросить прощение, но, видимо, этой пытке не будет конца, — он прислонился к каменной стене, и тут же сполз вниз, усаживаясь на холодный пол. — В чём дело, Малфой? — Радуйся, Потти, то, что не смог сделать ты, завершит мой разум. — Меня это ничуть не обрадует. Что с тобой происходит? — Какая тебе разница? Иди в свой львятник, оставь меня одного. — Вообще-то, — Гарри присел рядом с Драко, — я пришёл сюда первым.       Малфой не спешил изливать тайны и тревоги своей души. Он упрямо молчал, сжимая ткань мантии в руках, но и уходить не спешил, поэтому Гарри начал говорить. — Я ненавидел тебя, и Снейпа тоже. В тот день из-за вас на моих глазах погиб самый великий волшебник и очень дорогой для меня человек. Не думал, что моя неприязнь к тебе может быть такой обширной. Я даже жалел, что Сектумсемпра не убила тебя. Но спустя несколько недель, ещё до того, как был установлен мир, я понял, а точнее вспомнил, важную вещь. Когда мысли не затуманены гневом и отчаянием, картина той ночи предстала совсем в другом свете. Тебе было страшно, ты боялся за себя, за семью, но даже этот страх, питаемый первобытным инстинктом выживания, не смог заставить забрать чью-то жизнь. Я слышал, как директор сказал тебе, что ты не убийца. Он не обвинял тебя, и это так, Малфой, ты ни в чём не виноват. Дамблдор был готов к смерти, но не от твоей руки. Он спасал твою душу, и ты должен быть благодарен ему за это, за возможность прожить свою жизнь, исправить допущенные ошибки. Вымаливать прощение у тени воспоминаний бессмысленно. Пока ты не простишь себя — твой кошмар не прекратится. Можешь назвать меня тупым шрамоголовым идиотом, гриффиндурком и далее по списку, но поверь тому, кто проклинал себя за то, что вообще родился на свет, не позволяй себя сломать своим же страхам.       Он не лукавил, он понимал, что сейчас гложет Малфоя. Гарри и сам через это не раз проходил, и горького опыта выхода из замкнутого круга было более чем достаточно. — Я так хочу забыть, но не могу! — потерянно и горько, наконец, произнёс Драко. — Не нужно забывать, нужно принять, принять и идти вперёд. Нельзя закрываться от прошлого, иначе оно неминуемо обрушится на тебя и раздавит, если будешь стоять на месте. — Почему ты мне помогаешь? — Потому что хочу идти вперёд, Малфой, — он поднялся с холодного каменного пола и протянул руку слизеринцу. — В каждом из нас живут демоны, и только от тебя зависит, будете ли вы мирно сосуществовать.       Драко с некой долей сомнения смотрел на ладонь гриффиндорца, но, решив последовать совету Поттера, ухватился за неё, как за спасительный круг. Гарри помог ему подняться и, направив к лестнице, облегчённо вздохнув, пошёл следом.

***

      Первый учебный день пролетел почти незаметно. Гарри даже не пришлось напрягаться, чтобы отвлечься от своих мыслей, дотошные преподаватели прекрасно справились с этой задачей, решив уделить знаменитому студенту всё своё внимание. Ещё и с какой-то садистской нежностью обеспечили домашней работой, что из библиотеки теперь придётся не вылезать всю неделю. Уж Гермиона это проконтролирует.       Вечером Поттер должен был явиться к Снейпу на отработку за предрождественскую вылазку. И, разумеется, он почти опоздал, но всё-таки успел буквально за минуту до назначенного часа. Постучав в двери класса Защиты, не дожидаясь приглашения, зашёл. — Мистер Поттер, какая неожиданность, — профессор сидел за своим рабочим столом, перебирая свитки с работами студентов. — Вы меня удивили. Я даже поспорил сам с собой, удастся ли вам нарушить устоявшиеся традиции. — Я пришёл вовремя, сэр. — Да, и теперь я должен себе бутылку огневиски. — А если бы я опоздал? — Я всё равно был бы должен себе виски, — усмехнулся Снейп. — Может быть, спор лишь предлог? — не без улыбки поинтересовался мальчик. — Не нарывайтесь, Поттер! — угроза прозвучала почти мирно. — И в мыслях не было. Профессор, что мне нужно делать? Здесь нет котлов и ингредиентов, которые я мог бы испортить, — отсутствие перечисленного, на самом деле, обрадовало юношу, он очень не любил отработки в классе Зелий. — Вы поможете мне с проверкой эссе, — на парте, возле которой стоял сейчас Гарри, появилась внушительная стопка пергаментов. — Хорошо известные вам темы: оборотни, дементоры, боггарты. Приступайте, у вас два часа.       Не всё так плохо, как мог предположить Гарри. Проверкой работ студентов младших курсов он ещё никогда не занимался, но это было гораздо лучше, чем без магии драить оловянные котлы, уделанные не пойми какой дрянью. А темы ему действительно были не просто хорошо известны, можно сказать, что в этой области он уже специалист. Поттер не стал задавать лишних вопросов, просто сел за парту, взял в руки первый свиток и приступил к изучению.       Теперь Гарри начал понимать нелюбовь профессора к студентам. Такого бреда он, пожалуй, ещё никогда не встречал. Что только не было накарябано в этих изложениях. Парень даже посочувствовал всему преподавательскому составу, которые умудряются терпеть невежество и пытаются чему-то научить глупых студентов. Юноша оторвался от очередного «гениального» эссе, растирая виски, пытаясь отогнать подступившую головную боль. Прошло уже почти полтора часа, и Гарри честно не представлял, как выдержать оставшиеся тридцать минут. Видимо, это не укрылось от глаз Снейпа. — На сегодня достаточно, мистер Поттер, — сжалился учитель. — Задержитесь ненадолго, — мужчина плавно поднялся, обошёл стол и встал около, упираясь бедром в боковую панель. — Где вы взяли шкуру василиска? — Вы же знаете, профессор, что слухи о моём сражении со старым змеем были правдивы. Тайная комната теперь хранит его бренную тушу, а в прилегающих тоннелях осталась его старая кожа, которую он сбрасывал неоднократно. — Вы хоть знаете, сколько стоит одна чешуйка этого редкого существа? — Полагаю, что немало. — Немало, — повторил Снейп, обращая взор к потолку, и затем продолжил, возвращая внимание студенту. — Это целое состояние, Поттер! — Не отказывайтесь, сэр. Я не хотел задеть вас, просто не знаю, как по-другому отблагодарить. Вы спасали меня неоднократно, а я вёл себя, как полный идиот. Наверное, потому, что было легче верить в вашу виновность, чем пытаться разобраться и постараться понять. Никакое состояние, ни маленькое, ни большое не смогут перекрыть то, что вам пришлось пережить. Вы хороший человек, теперь я это знаю. И я очень надеялся, что этот подарок просто порадует вас, как гениального мастера своего дела. — Я и не собирался отказываться, я ещё пока в своём уме. Но, признаюсь, не ожидал от вас такой откровенности. — Я не должен лгать — мой девиз по жизни. — Спасибо, Поттер. Моя сова вернулась, так и не доставив вам ответ. Что вы сделали с домом Блэка? — О, точно. Кричер не переставая ворчал, что устал уничтожать всю корреспонденцию и подарки, сдобренные Амортенцией и даже неприятными проклятиями. Пришлось усилить щиты, чтобы бедный домовик не злился и не сводил меня с ума. Не думал, что вы что-то будете мне писать, поэтому и не включил вас в список исключений. — Да, думать, по-прежнему остаётся неугодным для вас занятием. Впрочем, неважно. Подойдите ко мне.       Гарри сделал так, как было сказано. Подойдя к профессору, он увидел, что тот достал небольшой фиал из стекла тёмно-фиолетового цвета. Юноша с вопросом посмотрел на Снейпа, ожидая какого-то пояснения. — Это воспоминания о вашей матери, — ответил Северус, в его голосе прозвучали какие-то незнакомые, тёплые интонации, — её детстве, первых шагах по ступеням Хогвартса, успехах в изучении магии, её взрослении. — Профессор, я не знаю, что сказать. Как вам удалось их достать? — Это мои воспоминания. — Вы были знакомы в детстве? — Да. Лили была моим первым другом. — Я ничего об этом не знал. Почему о вас, как друге моей мамы, никто не упоминал? — Потому что я сам разрушил нашу дружбу, а после так и не набрался смелости извиниться. На занятиях окклюменцией вы видели одно из самых неприятных воспоминаний, но это была всего лишь часть. Лили пыталась осадить вашего отца и его компанию, но вместо того, чтобы принять помощь, я оскорбил её. В тот день я потерял не только друга, но и шанс быть рядом со своей любовью. — Вы любили маму? — Нет, Поттер… люблю.       Юноша поражённо смотрел на сникшего мужчину. Сказанное профессором пока не укладывалось в голове, но таким человечным и уязвимым он ещё ни разу не видел своего учителя. Гарри поспешил найти слова поддержки. — Уверен, мама простила вас и никогда не держала зла. Не терзайте себя сожалениями о давно минувшем прошлом. Она хотела бы для вас счастья и была бы огорчена тем, что вы упорно не желаете идти дальше. — Вы не можете этого знать. — Нельзя вечно цепляться за мечты, потому как вы забываете о настоящем, забываете о своей жизни. Эти слова мне сказал профессор Дамблдор, когда я часами сидел, глядя в Зеркало Еиналеж. Я видел в отражении улыбающихся маму и отца и больше всего на свете хотел, чтобы они были живы, и я бы смог их обнять. Но когда я понял, что выжигаю себя и не желаю возвращаться в реальность, было тяжело и больно, но я смог отпустить мечту, потому что они хотели, чтобы я жил. И вы, профессор, должны, нет, вы просто обязаны найти своё счастье, чтобы ваша подруга и первая любовь смогла с небес порадоваться за вас.       Повисло молчание. Поттер внутри переживал, что его в лучшем случае вышвырнут из класса за шкирку, так как всё, что он только что сказал было весьма не тактичным. Более того, он, считай вчерашний ребёнок, пытается чему-то научить опытного, казалось бы, непробиваемого мужчину. — Ты очень похож на неё, Гарри. Я был не прав, когда говорил, что ты копия Джеймса, — Северус протянул стеклянный сосуд юноше и заглянул в глаза, которые являлись живым подтверждением его слов. — Спасибо. — Это я вас должен благодарить, — мальчик сжал в руках фиал, — эти воспоминания… они бесценны. — Уже поздно и тебе пора возвращаться в общежитие. — Да, хорошо. Доброй ночи, профессор.       Отбой уже наступил около получаса назад, поэтому Гарри сейчас невольно нарушал школьные правила. Воспоминания о матери и новые черты характера самого таинственного из профессоров. Это того стоило. Он с нетерпением ожидал момента, когда сможет увидеть свою маму, пусть это будет не по-настоящему, но это сделает его ближе к ней. Добравшись без происшествий до спальни, он был приятно удивлён, увидев небольшую записку на подушке.       «Я люблю тебя, душа моя».       Кажется, наступило время прислушаться к своим собственным советам и отпустить прошлое, шагнуть навстречу своему будущему.