Хочу тебя понять

      Именно этого Гарри и боялся больше всего: необдуманного, неподвластного контролю порыва, своего искреннего желания. На сей раз он не дал остальным своим страхам и панике даже голос подать, не медля ни секунды, оказался возле лежащего на полу мужчины. Но что делать дальше, мальчик представлял с трудом. Опустившись на колени, расстегнув верх сюртука профессора, он попробовал нащупать пульс на шее. Первые мгновения ничего не ощущал, показалось, что кровь в жилах Снейпа застыла, сердце прекратило её разгонять. Поттер не остановился, продолжая вдавливать пальцы в тонкую кожу, надеясь, что просто не нашёл нужное место. И спустя несколько минут, он почувствовал еле заметный отклик, отголосок слабого удара, затем второй, третий. Только сейчас Гарри смог по-настоящему вздохнуть. Юноша не хотел причинять боль, но его горячность в очередной раз взяла верх, затмевая разум. Рана у виска Снейпа кровоточила, необходимо было срочно что-то предпринять. Позвать кого-то на помощь или попытаться всё исправить самому? Первый вариант был отметён почти сразу же: юноша не смог бы найти нужного и, что самое главного, правдоподобного объяснения, почему преподаватель находится в таком состоянии. Значит нужно справляться самому. Сейчас Гарри очень пожалел, что его так называемая отработка не проходит в кабинете Зелий, ведь там точно должны были быть нужные составы, которые смогли бы залечить рану и привести профессора в себя. Драгоценное время шло, а мальчик по-прежнему не находил решения. Мысли роем носились в его голове, путая и не желая чётко выстраиваться в ряд, чтобы можно было пройтись по пунктам, отбрасывая неподходящие. В этом сумбуре удалось вырвать лишь одно, казалось бы, нужное сейчас слово. — Энервейт! — тихо, но уверенно произносит юноша, направляя волшебную палочку на бессознательного мага. — Ну же! Профессор, очнитесь!       Чары подействовали, правда эффект виден не сразу, но вскоре Снейп морщится, хмурится, спешно хватает ртом воздух, пытается пошевелиться и привстать. — Какого чёрта?! — первое, что следует за пробуждением. — Поттер! — Это я у вас должен спросить, профессор. Думаю, вам лучше не двигаться, вы ранены. — Да неужели! Средний ящик, первый ряд, третий слева сосуд. Живо!       Студент мгновенно подорвался, за секунду оказался на подиуме, где располагался учительский стол, открыл нужный ящик, схватил фиал и вернулся обратно. Руки плохо слушались, и выдрать плотно засевшую в горлышке пробку удалось с трудом. Молча протянув Снейпу неизвестное зелье, парень выжидающе смотрел на него, в душе ликуя, что и на этот раз ему повезло. Мужчина сразу же опрокинул в себя фиал и просто лёг на пол, крепко зажмурившись, всё ещё удерживая и сжимая холодное стекло в руке. Нужно немного подождать и перетерпеть неприятный вкус и ощущения, скоро зелье подействует, заживляя рану, останавливая кровь. — Вот скажи мне, куда ты опять вляпался? — не открывая глаз, не глядя на гриффиндорца, спросил маг, его голос звучал устало, и в нём не были слышны злость или обвинение. — Опять неуместное геройство? Как ты вообще нашёл его? — Кого? — Поттер! — свирепо прожигая мальчишку взглядом, прокричал профессор. — Не строй из себя ещё большего идиота! Голова и так раскалывается, избавь меня от лживого удивления. — Как вы поняли? — Своего бывшего работодателя я знаю очень хорошо. — Это не он, точнее не совсем он. — Конечно, а я радужная фея, — саркастично воскликнул профессор. — Абсурдно, не находишь? — Вы не понимаете, он изменился и больше не причинит никому вреда. — Поттер, ты хоть слышишь то, что говоришь?! Это Тёмный Лорд! Убийца твоих родителей, тот, кто оставил этот шрам на твоём лице. Забыл? Тебя что, тоже кто-то приложил о стену, при этом ещё и выбил последние мозги?       Мужчина предпринял попытку встать, Гарри был рядом, помогая ему подняться. Оказавшись на ногах, Снейп отбросил руку мальчика, невербально призвал свою палочку, достал из кармана белый платок, и, смочив его Агуаменти, принялся очищать кровь с лица. В очередной раз Поттер подивился недюжинным самообладанием, которым был наделён слизеринский декан. И да, разумеется, юноша прекрасно знал, о чём говорит. Пожалуй, впервые он знал гораздо больше, чем другие, чем сам Снейп. — Дамблдор поверил, — мальчику показалось, что это послужит весомым аргументом. — Портрет — это всего лишь крошечный отпечаток души и сознания волшебника. Альбус мёртв, и на сей раз, уверен, он не одобрил бы твои приключения. — Всё немного иначе, профессор. Присядьте, — махнув в сторону преподавательского места, попросил юноша, — я постараюсь объяснить.       Снейп подошёл к своему столу и занял рабочее кресло. Что собрался объяснять этот глупый ребёнок, ведь и так всё более чем кристально ясно. Мужчину определённо беспокоило спокойствие Поттера, его реакция и слова о Волдеморте. А Гарри уже понял, что ему не избежать и не утаить всей правды. Пока он точно не знал наверняка, сработает ли то, что он задумал, но очень постарается донести свои мысли до профессора. — Пожалуйста, не волнуйтесь и не сопротивляйтесь, иначе будет больно. — С меня уже достаточно и твоего стихийного всплеска. Имей совесть, Поттер, и не испытывай моё терпение на прочность, оно не безгранично. — Легилеменция, — быстро выдал юноша, — только наоборот. Я покажу вам свои воспоминания. — Издеваешься надо мной? — Снейп не удержался от смеха. — Из тебя абсолютно никакой менталист. — Поверьте, профессор, сейчас вы убедитесь в обратном.       Поттер закрыл глаза, концентрируясь, проговаривая про себя, что и в какой последовательности хочет показать, а что не должно стать доступным Снейпу. Вспоминал основной принцип заклинания, способного проникать в чужой разум и мысли. Палочка ему не потребуется, он уверен в этом, достаточно лишь заглянуть в глаза профессора. Зельевару было не по душе глупое представление, но он решил дождаться завершения, с некой долей превосходства наблюдая за студентом, готовящимся применить свои «феноменальные» способности на одном из лучших менталистов современности, который оказался не по зубам даже Тёмному Лорду.       Стоило их взглядам столкнуться, как профессор ощутил мягкое, но уверенное, бережное, но настойчивое давление на свои внутренние защитные щиты. Усмешка тут же сошла с его лица. Если попробовать визуализировать этот незримый процесс, то можно представить, как разбирают сплошную глухую каменную стену, аккуратно, камень за камнем, из которых формируется мост через широкий ров, наполненный какой-то, по всей видимости, ядовитой и опасной живностью; как незваный гость тихо ступает по ровной песчаной дорожке, умело обходя скрытые ловушки, словно знает об их расположении, а затем почти без усилий стучит в массивную дверь из неизвестного прочного металла, закрытую на тысячи замков. И вроде бы это гость, но в его руке связка из множества ключей, которые способны открыть каждого из надёжных стражей этой неприступной крепости. А гость ждёт, терпеливо ждёт приглашения. Он не предпринимает попыток отпереть замки или ещё раз постучать. — Пожалуйста, профессор, — эхом в сознании Снейпа звучит голос его студента.       Замки с щелчком и скрежетом исчезают, тяжёлые двери поддаются, лишь слегка открываясь. Этого совсем небольшого зазора достаточно, чтобы добровольно приглашённый гость смог попасть внутрь и полностью завладеть сознанием хозяина, перенося их в жаркий июльский день в какой-то зелёный парк.       События последних семи месяцев, самые важные моменты не только из жизни Гарри Поттера, но и всего Магического Мира. Добровольный отказ от трона, раскаяние и, прости, Мерлин, влюблённый Тёмный Лорд. Очередная смертельная опасность, подстерегающая героя, и волшебное спасение. Загадки Дамблдора, разочарование и обман, и она, могущественная богиня, снизошедшая до смертных, вынужденно склонившая голову. И мальчишка, который в очередной раз уступил место у руля своим чувствам, не подумал, не просчитал риски наперёд и стал по-настоящему уникальным, единственным существом во всей Вселенной, которому удалось подчинить Смерть. Теперь он её Повелитель.       В кабинете было тихо. После возвращения Гарри всё также смотрел в глаза Снейпу, но уже не воздействуя на его сознание. Профессор отходил от путешествия по воспоминаниям и не спешил как-либо реагировать, он неподвижно сидел, обдумывая полученную информацию, пытаясь всё уложить в своей голове. — Профессор? — тишина немного пугала мальчика, поэтому он решил окликнуть учителя. — Мне жаль, Гарри, — глухо произнёс мужчина. — О чём вы? — Я хотел, чтобы у тебя была спокойная, мирная жизнь. Я неоднократно до срыва голоса ругался с директором, умоляя его найти иное решение, не впутывать тебя в войну. Альбус же был непреклонен. Он считал тебя сильным, важным и нужным участником, будущим лидером. Мне было горько безмолвно наблюдать за твоим взрослением, не имея даже крохотной возможности уберечь от всей черни, которая так и норовила тебя поглотить. И как же я был рад, когда чёртов Лорд заключил этот мир! Подумал, что теперь свободен не только я. Но всё оказалось куда сложнее. Это попросту несправедливо. Слишком большая ноша и ответственность… и твои принципы нисколько их не облегчают. Ты всегда был слишком добрым, временами чересчур наивным, но твоё сострадание и благородство… Ты освободился от крестража, это очень хорошо. Но что если в этом и была его цель? Лорд был и остаётся превосходным манипулятором, от такого не избавиться и не забыть прежние привычки и убеждения. Ты стал сильнее, гораздо сильнее, возможно, теперь тебе нет равных в этом мире. Но что будет, если тебе действительно придётся его остановить? Ты сможешь, даже не напрягаясь, упокоишь так же, как и Бинса, например, не причиняя боли. Но сможешь ли жить дальше после этого? Ты сможешь смириться с тем, что сделал? — Я не знаю, — всё-таки Гарри показал больше, чем хотел, и Снейп увидел всё, включая самые потаённые мысли и страхи. — Поэтому мне жаль, что однажды тебе придётся сделать выбор — стать спасителем и кумиром или предателем и изгоем. — Вы так уверены, что он не мог измениться? — Я склонен видеть и ожидать худшего от людей. — Почему же вы пошли за ним? — Я был юн и слишком глуп, чтобы понять, что это путь саморазрушения, но когда осознал, было уже слишком поздно. Свои грехи я буду искупать до конца жизни, быть может, и после. — Профессор, вы неправы! Вы сделали достаточно, чтобы прекратить эту войну, вы помогали людям. — Наивный! Ты ничего не знаешь! Я совершал ужасные вещи, или думаешь, что Пожиратели Смерти — это закрытый клуб книголюбов? Я носил его Метку, убивал людей… твои родители погибли из-за меня! — Ошибаетесь, Том рассказал мне о том, кто поведал ему о пророчестве. Но это ничего не меняет, вы не могли знать, о ком шла речь, а когда узнали, молили пощадить, пусть не меня, вы пытались спасти мою маму. Тогда я не понял, почему вам это было нужно, но когда вы рассказали мне о том, что были влюблены в неё… Вы же истязали себя, винили в её смерти, пытались искупить вину, спасая меня раз за разом. Вы сильный, профессор, так найдите же силы, наконец, простить себя, потому что я не смогу дать вам желаемое, мне не за что вас прощать.       И Гарри был искренен в своих словах, он не винил Снейпа в смерти родителей, также как и Дамблдора в том, что подталкивал его к краю. Прощение — это щедрый дар, которым не каждый способен поделиться, облегчить чьи-то муки. Зло, порождаемое ненавистью, обидой, горем, активно пользуется этим, подпитывая свои резервы, разрастаясь, создавая очередное зло. Поттер не хотел быть источником, из которого тьма могла бы черпать свои силы. Он не мог нести ответственность за всех в этом мире, но себя пытался направлять на правильный путь, искать лучшее в окружающих, помогать. Никто не знал, как внутри его раздирает на части от осознания того, что, возможно, не будь его, и миру было куда проще, спокойнее, и лишь его рождение стало началом очередной кровавой бойни. Ах, если бы… можно продолжать до бесконечности, рассуждая по сути о пустом, несбыточном. Нужно жить здесь и сейчас, создавая прочный задел на будущее. Постоянно оглядываясь на прошлое, неминуемо споткнёшься и встретишься с холодной землёй гораздо раньше, чем было суждено, загонишь себя в безвыходную ловушку. Крепко держась за эту мысль, Поттер решился не отталкивать Тома, и теперь был готов защищать и хранить его тайну.       Разговор с профессором закончился глубокой ночью, они обсудили многое. К сожалению, убедить Снейпа в том, что у Гарри всё под контролем, не удалось. Цинизм, реализм или богатый жизненный опыт подсказывали зельевару, что радикальные перемены явление крайне редкое, если не сказать несуществующее, но мальчишка настоял на своём. Поттер стребовал Непреложный Обет, который не позволил бы бывшему шпиону раскрыть информацию, тем самым навредив Тому Реддлу. Это было одно из условий магического контракта — не причинять вреда и не вмешиваться, даже если самому Гарри Поттеру будет грозить опасность. Зельевар же спорил, выдвигал весьма расплывчатые формулировки, но в упрямстве гриффиндорцу всё-таки проиграл и, кажется, нисколько не удивился, когда магия скрепила Обет даже без необходимого свидетеля. Юноша знал и уже начал свыкаться с тем, что теперь ему угрожать или навредить физически весьма непросто. А ещё было приятно осознавать, что за тебя волнуются, переживают, пусть всё это скрывается за своеобразной манерой речи, гневными взглядами и сведёнными бровями, но Северус Снейп сказал сегодня достаточно, что мальчик смог разобрать за всеми этими искусными масками отеческую заботу, нечто совсем иное, непохожее на исходившее от Сириуса взбалмошное покровительство.       Сопротивляться своим желаниям, ограничиваться себя в чём-то — слишком часто Гарри приходилось делать именно так. Но своё влечение к Тому он подавлять не стал. Не в этот раз. Испытывать на себе взгляд, который улавливал каждое движение, чувствовать исходящую силу, которая совсем не кажется опасной, наоборот, бережно обволакивает, согревает, и под воздействием всех этих будоражащих факторов хотелось забыть о прошлом, просто жить, и неважно куда унесёт это бурное течение, волны которого слишком непредсказуемы, ещё и пороги встречаются на пути слишком часто. Поттер сам был неправильным, нетрадиционным, исключением из множества правил, чтобы сейчас начать пугаться и осуждать себя за то, что он рассуждает и очень часто думает о мужчине, Томе, могущественном колдуне, хочет быть с ним рядом, чувствовать сильное тело и его терпкий, совсем не сладкий, с ноткой горчинки аромат. Увы, забыть не получалось, простить тоже, понимание было близко, но сейчас самым важным было совсем другое — внутренний голос, который уверенно подталкивал следовать желаниям: «Мне это нужно». Там же, где-то глубоко внутри Гарри был готов к очередному разочарованию и боли, которую придётся перетерпеть, если глупые инстинкты были слепы и проморгали угрозу и опасность, умело скрываемую Реддлом. И если так случится, то мальчик действительно не знал, сможет ли сделать правильный выбор, потому как Волдеморта, которого совсем не знал, но был поверхностно осведомлён о его деяниях и бесчувственной натуре, он бы попытался, но скорее всего, не смог хладнокровно убить. Возможно, не будь у них этого июля, и Гарри бы сломал себя в угоду спасения мира, потерял бы навсегда, но сделал то, что от него ждали. Сейчас Поттер был не уверен, что сможет отпустить и положить своё счастье на жертвенный алтарь. Невесёлая улыбка появлялась на его лице в такие моменты, ведь Гарри Поттер никогда не был эгоистом, и как же аукнется эта новая черта? Он не хотел узнать ответ на этот вопрос.       Слишком насыщенная на события первая неделя семестра подошла к концу, подкидывая Гарри, пожалуй, слишком много поводов для беспокойства. Он поведал Тому обо всём в письме и очень просил не предпринимать каких-либо действий в отношении Снейпа. Когда пришёл долгожданный ответ, юноша смог успокоиться.       «…Ни о чём не переживай, мне абсолютно всё равно, что обо мне думают другие, но тебя я не хочу разочаровывать и огорчать.       Привлекать к себе ненужное внимание не буду. Я верю тебе, Гарри».       И почему-то мысль о том, чтобы покинуть Англию после окончания Хогвартса, казалась Поттеру всё более и более привлекательной. Они мельком коснулись этой темы, точнее Том воодушевлённо рассказывал о своих путешествия по свету, его познания о других странах и магических культурах были обширны. Гарри же никогда не покидал пределов Британии, и его глаза загорелись, когда Реддл обмолвился, что они обязательно должны побывать в магической части Норвегии, там, где до сих пор почитают и преклоняются перед своими богами и богинями, одной из которой являлась Хель — повелительница мира мёртвых и теней, владычица подземного царства. Это была бы отличная возможность не только добыть информацию о Смерти, но и попросту быть вместе, избавиться от суеты и не бояться быть узнанным, не прятаться.       С Томом Гарри больше не встречался в Хогсмиде или где-то в Лондоне, они договорились подождать до пасхальных каникул, потому как гарантий не было, что всё пройдёт мирно, а не так, как в прошлый раз. Но обменивались письмами они почти каждый день. Временами Поттеру хотелось плюнуть на всё, сбежать из школы и оказаться в доме Реддла, услышать его голос, а не читать немые письма, пусть и каждое слово в них было пропитано нежностью и тоской. Но юноша одёргивал себя, не отпускал контроль над искушением, и прозвучит невероятно, но старался следовать школьным правилам, быть обычным студентом, больше времени проводить с друзьями, тренировать команду до полного изнурения, нехотя готовиться к экзаменам и не думать о силе и возможностях Повелителя Смерти, не представлять себя в объятиях Тома, дурманящий вкус его губ, обжигающих прикосновений на своём теле. И если с мыслями худо-бедно, но ему удавалось бороться, то во снах он был бессилен, беззащитен, обнажён… и то, что там происходило между ним и Томом, нельзя было вспоминать на утро без стеснительно-стыдливого румянца на щеках. Неуправляемые гормоны в молодом организме бурлили, порождая горячие, волнующие и очень интимные фантазии, которые почти каждую ночь обрушивались на Поттера. Он старался вымотать себя за день, чтобы сил не оставалось, но это выходило не всегда. Порой Гарри хотелось взвыть от невыносимого томления, ведь раньше не было столь яркого и непреодолимого желания. В какой-то момент он даже вспомнил о том, как на пятом курсе Волдеморт влиял на его сознание и сны, насылая весьма реалистичные кошмары, и эта мысль заставила призадуматься, а не мог ли Том сейчас сводить Гарри с ума, но весьма, что уж тут скрывать, приятным способом. Но нет, крестраж — вот что их тогда связывало ментально, а значит, что не на кого было скинуть ответственность за свою похоть, одержимость и желание обладать и отдаваться. Хуже всего было от того, что Поттер не знал, как взглянуть Реддлу в глаза после всего, что он… что они творили в его снах… словом, неопытность и непорочность, но предвкушение и надежда, что сны смогут воплотиться в реальность, нужно лишь набраться терпения и немного подождать.