Сборник драбблов

      Руки и уши уже успели изрядно замёрзнуть, когда Ифань толкнул тёмную, в отблесках неона, дверь. Мягкий свет бра освещает небольшой холл в бордовых тонах, по углам стоят пальмы или фикусы (он никогда их не различал), у двух противоположных стен — кожаные диваны. Мужчина прикрывает за собой дверь, оглядывается, выискивая взглядом вешалку, и, найдя её, снимает длинное шерстяное пальто. Ву не знает, что привело его сюда. Нет, вообще-то, конечно, знает, но не хочет в этом признаваться. Не знает, когда всё пошло крахом, и почему именно эта мысль показалась единственно верной. Почему вместо того, чтобы поговорить с Чунмёном, чтобы решить разногласия, чтобы найти общий выход, он пришёл именно сюда? Самая дурацкая мысль, которая могла прийти в голову. Подумать только: он настолько отчаялся, что готов обмануть и предать свою любовь. И ладно бы это был какой-нибудь коллега, какая-то ничего не значащая интрижка. Нет. Ву собирается заплатить за своё предательство: заплатить деньгами, чтобы сбросить напряжение, заплатить проститутке.       — Ифань?       Удивлённый голос точно насмешка судьбы. Ифаню даже кажется, что это невзаправду. Что он настолько боится разоблачения, что голос бойфренда ему чудится. Однако взгляд всё же поднимает и видит — кто бы мог подумать — своего бойфренда.       — Чунмён? Что ты здесь делаешь?       — Я здесь работаю!       В смысле «работает»? Он что.? Продаёт своё тело в этом сомнительном заведении? Поэтому не спал с Ифанем уже более трёх месяцев?       — Директор Ким, Сара звонила. Просила передать, что не сможет обслуживать клиентов какое-то время. Сломала ногу, — подходит к Чунмёну девушка, по всей видимости, администратор. — Ох! Могу я Вам чем-то помочь? — обращается уже к Ифаню.       — Мина, будь добра приготовить кофе. Ифань, — не глядя, — за мной.       Мужчины идут длинными малоосвещёнными коридорам и молчат. А что им, собственно, сказать? «Любимый, а какого чёрта ты не сказал мне, что ты — хозяин борделя?» или «Сладкий, скажи, пожалуйста, с какой радости ты решил снять шлюху?». Только вот тайна Кима не идёт ни в какое сравнение с лажей Ву. Чунмён открывает дверь своего кабинета, пропускает Ифаня вперёд и подпирает собой дверь, будто без его помощи несчастная слетит с петель.       — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Ву решает идти в нападение первым. Так у него будет время придумать себе оправдание.       Но едва ли ему это позволяют.       — И не думай нести чушь, мол, проследил за мной и решил зайти поздороваться. — Чунмён зол. Ву понимает это по холодному блеску в родных глазах и шипению вместо ласкающего слух тенора. — И давно ты пользуешься такими услугами?       — А что мне ещё оставалось, Чунмён? Мне надоело одиноко дрочить, в то время как «Прости, Ифань, я устал и вообще не в настроении». Ты что, женщина, чтобы так отвечать мне? Мне нужен секс, дорогой, и ты это знаешь!       Мужчина в бессилии сжимает кулаки и не решается подойти к любовнику ближе. Чувствует, что стена между ними, выстраиваемая несколько месяцев, в секунду укрепилась глубоким рвом общей обиды. Ему просто не переплыть.       — Не женщина. Однако мне надоело, что ты хочешь только секса. Когда в последний раз мы куда-то выбирались? Когда ели долбаную пиццу, смотря футбол вместе? За семь лет мне надоело просто трахаться.       — И ты не мог мне это просто сказать? — выкрикивает Ву, но тут же смолкает, понимая, что налажал ещё раз.       Чунмён говорил ему. Чунмён показывал ему. Чунмён просил его.       — Прости меня… — потухший шёпот куда-то в пол. — Я совсем…       — Я люблю тебя, Ифань, — устало и скрещивая руки на груди, закрываясь. — Очень люблю, но так продолжаться не может. Мы устали.       — Ты… — Ву не верит в свою догадку и всё же подходит ближе, кладя руки на напряжённые плечи любовника. — Ты же не бросаешь меня? Чунмён, ведь не бросаешь?!       — Я предлагаю взять перерыв.       Глаза Кима закрыты, а голова смиренно опущена. Он давно понял, что этого разговора не миновать. Из своей ли трусости или, наоборот, клинического оптимизма не решался. Не стоило так долго тянуть.       Ву смотрит на бледное лицо и понимает, что, если не сделает хоть что-то прямо сейчас, «перерыв» трансформируется в «расставание». Рискует и всё же мягко тянет чужие плечи на себя, касается холодными губами полупрозрачных век, вдыхает самый любимый из всех запах волос.       — Я вернусь в свою старую квартиру. А на следующей неделе позову тебя на свидание. Ты, кажется, в парк аттракционов хотел?       Ставки сделаны. И только крупье-Чунмён знает, выиграет ли прямая ставка Ифаня.