Сборник драбблов

      Кай, вообще, не плохой. Дружелюбный даже. Дружелюбное приведение Кай. Как Каспер, только под рукой нет симпатичной Вэнди.       Кай не знает точно, когда и как он стал этим самым приведением. Просто проснулся однажды и понял, что нематериальный. Вот совсем. Не то чтобы даже не просвечивает, а его вообще не видно! Также понял, что ничего о себе не знает: ни имени, ни кем был. Знает только две вещи: любит танцевать и трахаться. Причем трахаться любит настолько, что даже готов идти на некого рода преступление. Секс с человеком без его ведома — это же преступление?       Кай сидит на крыше малоэтажного здания и весело болтает ногами в воздухе. Хорошо. Солнце садится, цикады начинают петь громче. Оп. А вот и тот, на кого Кай облизывается уже неделю. Высокий, крепкий, с выбеленными волосами и штангой в ухе. Постоянно таскается с таким же, как он сам, дылдой и баскетбольным мячом.        Но сегодня, на счастье Кая, любовь всей его призрако-жизни до тех пор, пока не трахнет, поднимается в квартиру один. Кай улыбается и незримой — в буквальном смысле — тенью проникает в квартиру вслед. За дверью шумит вода. В душе, понимает Кай. Он уже знает, что люди часто принимают душ. Да вообще моются. И едят. И спят. Кай хотел бы попробовать что-то из этого, да никак. Он не знает иных человеческих потребностей кроме плотских. И ведь поговорить об этом не с кем! Впрочем, не такая уж это досада. Кай осматривает крохотную квартирку, отмечая лёгкий беспорядок. Какой же его любовь хрюшка. От нечего делать приведение выводит на пыльной полке имя своей новой любви — Ифань. Ему нравится, как звучит это имя. Мягко перекатывается на языке, оседает где-то под рёбрами.       За спиной открывается дверь, и приведение замирает в ожидании. Ифань в одном лишь полотенце на голове дефилирует к кухонному закутку и жадно пьёт воду из графина, а после направляется к кровати, где с удовольствием располагается и со стоном вытягивает бесконечные ноги.       Кай едва слюной не давится, видя всё это великолепие. Два метра чистого экстаза. Широкие плечи, узкие бёдра, длинный даже в «лежачем положении» член. А какая у Ифаня задница!       Ифань, будто читая мысли, встаёт и подходит к окну, закрывает шторы, погружая комнату в полумрак, и возвращается на кровать, ложась на живот.       Собирается ли Кай ждать, пока его любовь уснёт? Ну, нет. И так уже ждал гораздо дольше привычного. Моментально сбрасывает с себя одежду и подходит ближе. Вплотную. Аккуратно ставит одно колено на кровать, стараясь не задеть человека, и забирается полностью, усаживаясь на чужую задницу. Ифань дёргается и тут же замирает, пытаясь понять, что происходит. Пытается повернуться, сбросить с себя невидимый вес, но останавливается, чувствуя на своей спине мягкий укус. Кай кусает ещё раз, под левой лопаткой, оставляет поцелуй на правой, снова кусает и чередует с поцелуями. Руки мягко скользят по чужим плечам, прижимая к матрасу, и отмечают под собой дрожь. Ифань дрожит от непонятного возбуждения, не боится, не пытается орать и биться в панике. Кая это радует: все, к кому он приходил до этого, верещали не хуже скота на убой. Ифань нравится ему всё больше и больше.       Кай отрывается от полюбившейся спины и поднимается, заставляя человека подняться следом. Приподняться. Приподнять зад. Ифань чудесно послушен. С одного лёгкого касания принимает правильное положение и спину и голову опускает, прячет в простыне. Кай любовно оглаживает крепкие ягодицы, массирует пальцами, раздвигает в стороны, чтобы приблизить своё лицо. Вытянуть язык, чтобы провести широким мазком от крестца до яиц, очертить их, покатать на языке, а потом вернуться и погладить языком тёмный сфинктер. Ифань выдыхает, пряча свой выдох в ладонях, и расслабляется. Размеренно дышит в полный объём лёгкий и ждёт новых ощущений. И Кай даёт их. Проникает языком глубже, кружит, вытягивает и легонько покусывает, вызывая максимальный спектр всего мыслимого и немыслимого. Ладони скользят по бокам, гладят грудь и живот, возвращаются к бёдрам, чтобы сжать их и развести в стороны чуть больше. И продолжает экзекуцию языком и губами. Увлажнённое невидимой слюной тело несколько хлюпает, чем веселит Кая, а Ифаню весьма неловко и даже стыдно. Но и в половину не так неловко и стыдно, чем когда явно ощущает в себе что-то инородное. Явный член. По ощущениям, скорее, микро-ракета, но это уже лирика.       Кай прикусывает губы от наслаждения и толкается вперёд, удобнее укладывая ладони на заднице Ифаня. Чтобы смять в пальцах, чтобы пару раз шлёпнуть, каля удовольствие. И Ифань, кажется, счастлив. На каждом толчке громко дышит, на каждом шлепке выскуливает что-то. Кай, правда, слишком увлечён, чтобы вслушиваться в чужое бормотание. Он и так знает наверняка. Что происходит? Кто-нибудь, помогите! Этого не может быть, это сон! И всякая подобная чушь. Кай за многие годы своей призрако-жизни уже привык и даже не обращает внимания. Это всё не важно. Важно, как хорошо ему и как сейчас хорошо Ифаню. Член человека стоит не хуже, чем у самого Кая, весь красный от напряжения, увитый вздувшимися венами. И это только подстёгивает на более резкие толчки.       Если бы Кай мог издавать звуки, он непременно бы рычал и стонал, шептал бы что-нибудь сладко-пошлое в чужое ухо. Моя сладкая детка. В тебе невозможно хорошо. Я кончу прямо в тебя. Тебе хорошо с папочкой? О, и Ифань ответил бы ему не менее страстно и сладко.       Ещё, ловит Кай из чужого невнятного бормотания и улыбается шире. Ему нравится, когда нравится тем, кто под ним. И он же дружелюбное приведение, он не может отказать в чужой просьбе. Сильнее нажимает на зад, заставляя Ифаня полностью лечь, и снова толкается, выбивая из любовника уже почти крики. Выстреливает толчки как пулемёт, сжимает пальцы на плечах не хуже капкана. И тащится. С ума сходит от удовольствия, бушующего в крови, от накала, что грозит заискрить между их телами. Кай думает, что, был бы он человеком, задохнулся. Умер бы от ощущений. А так только впитывает и впитывает энергию, экстаз, эйфорию. И до того голову сносит, что не замечает, как тело сводит судорогой и перед глазами встаёт пелена.       Кай несколько секунд лежит на тяжело дышащем Ифане, а потом поднимается, чтобы исчезнуть, но…       — Закончи…       Кай оборачивается, широко раскрыв глаза, пытается думать, что показалось.       — Сам кончил. A мне что прикажешь делать?       Ифань поворачивается и садится на кровать. Смотрит перед собой, тщетно пытаясь разглядеть своего незримого любовника, и сердито поджимает губы.       Приведение в таком шоке, что просто возвращается на кровать, не пытаясь убраться от странного человека от греха подальше, и устраивается между колен. Касается пальцами красного члена, задумчиво разглядывая чужое лицо, по губам читает: «Ртом» и выполняет непроизнесённый приказ. Чувствует, как пальцы Ифаня скользят между волос и чуть сжимают их, выдают с потрохами, как хорошо их хозяину. В горло стреляет горьковатое семя, и Кай отстраняется, борясь с желанием выплюнуть. Не привык он брать в рот.       — Почему ты пришёл только сейчас? Ты же неделю рядом ошиваешься, — недовольно бурчит Ифань и теперь смотрит вниз, туда, где должно быть лицо Кая.       А Кай почти ощущает на себе этот взгляд.       — Представляю твоё замешательство. У меня вся родня — монахи, и я, типа, чувствую, когда рядом находятся духи. Жаль, не могу увидеть тебя.       Кай замирает весь, пока Ифань гладит ладонями его лицо, и усиленно думает, что ему теперь делать.