Сборник драбблов

— Привет. Иди в спальню, раздевайся, я сейчас. Хан говорит это одними губами, не разрывая разговора с американскими партнёрами и даже не смотря на него, Чунмёна. А Чунмён уже даже не обижается. Привык давно, что у Хана на первом месте работа и только потом — всё остальное. Чунмён кивает по привычке, идёт не спальню, а в душ. Знает, что Ханово «сейчас» растянется минут на сорок в лучшем случае, потому и не спешит никуда. Намывает своё тело, глубоко вдыхая запах Ханова геля для душа, тщательно избавляется от лишних волос на теле, не менее тщательно делает себя чистым т, а м. Когда он возвращается, Хан сидит в кресле и смотрит в никуда. Совсем заработался. Наверняка, если бы Чунмён не пришёл, Хан бы и не заметил, живя в вечном понедельнике. Но Чунмён пришёл. И сейчас Чунмён получит столько любви, чтобы хватило ещё на неделю. — Привет. Чунмён подходит близко-близко, проводит пальцами по Хановым волосам и приподнимает лицо за подбородок для поцелуя. Целует мягко, ненязчиво совсем. Знает, что сейчас его вечно занятой любовник сбросит свою маску и выпустит наружу страстного зверя. Хан укладывает руки на Чунмёновой заднице, облачённой в полотенце, а потом это полотенце медленно стягивает. Ни к чему оно. Тянет за бёдра на себя, припадая губами к белой коже. Хану нравится кожа Чунмёна, нравится её цвет и запах, гладкость и упругость. Хан целует живот и подвздошные косточки, ведёт кончиком языка по паховой связке, дразня, а потом невесомо касается члена. Чунмён вздрагивает, выдыхает медленно, готовясь получить все удовольствия на свете. Хан долго ласкает его. Сосёт, гладит, щекочет. Не прекращая, скользит пальцами к анусу, кружа пальцами около. Мягко нажимает, не проникая внутрь, поглаживает, дразнит. А Чунмён задыхается. С ума сходит. От ощущений, от осознания, что холодный Хан «теплеет» только для него одного. Что становится горячим до душевных ожогов для него одного. Хан усаживает Чунмёна себе на бёдра, позволяя устроиться с комфортом, и медленно входит. Плавно, тягуче, распаляя обоих. Ночь только начинается, но она безжалостно коротка. Не хватает её, чтобы достаточно долго ласкать, достаточно раз сказать «люблю», достаточно раз насладиться чужой близостью. Но они не торопятся. Знают, что этих коротких ночей у них много. Целая жизнь.