Сборник драбблов

Мир людей и морской народ мирно сосуществовали тысячи лет. Люди научились не загрязнять воду, русалки привыкли общаться с ними с помощью жестов. И, казалось бы, что могло пойти не так? Люди. По природе своей чудовища, они считали себя выше эволюционной цепи. Они не считали достойными жизни большую часть свого же вида, превращая в рабов, что уж говорить о существах, которых они в массе своей не понимали и боялись. Русалок в рабов они превратить не могли, но придумали нечто страшнее. Изощрённее. Люди, всегда искавшие знания, изучали всё, что их окружало. Воздух, растения, животных. Почему бы не изучить русалок, что по глупости и наивности поднимались на поверхность? Пропавших русалок даже не искали, зачем? Это закон жизни, естественный отбор. Только вот пропавшие русалки начали возвращаться обратно. Мёртвыми. С широко раскрытыми глазами, скрюченными руками и без чешуи на хвостах. Люди выяснили, что чешуя русалки способна врастать и заживать на человеческих тканях, способна полностью заменять кожу после ожогов. А то что с русалки приходится сдирать чешую заживо — маленькая жертва, на которую все вполне готовы пойти. Людям нравилось так думать. Чанёль тоже был согласен с естественным отбором. До некоторых пор. Пока не пропала его невеста. Пока он не нашёл её на дне, обезображенную от ужаса и без чешуи на длинном хвосте. Боли его не было границ. Скорби его не было предела. Ненависть его лилась через край. Он просто не мог простить людям смерть своей любимой. — Я больше не позволю никому пропасть. Ни один житель морского народа больше не окажется на дне, — сказал однажды Чанёль, находясь на грани решительности и безумия. — И как ты это сделаешь? — без особенных эмоций спросил Сехун, его близкий друг. — Я буду портить сети. Буду переворачивать их лодки и сдирать с людей кожу, отправляя их трупы к родным берегам. Чтобы люди поняли — мы готовы им противостоять. — Ты не в себе после смерти Бэ… — Не произноси её имя, Чонин, иначе снова подерётесь, — снова безэмоционально предупредил Сехун. Чонин, чуть старше самого Сехуна, хотел было огрызнуться, мол, не учи меня, но вовремя одумался. Произносить имя невесты Чанёля было под строжайшим запретом. Чанёль будто в самом деле сходил с ума, бросался с кулаками, не оставляя в запале живого места. А иногда казалось, что Чанёль мог попросту убить. — Чанёль, ты понимаешь, чт… — Вы со мной? Чанёль решительно и испытующе смотрел на друзей, уже зная ответ. Сехун, в раннем детстве лишившийся матери из-за людей, был самым хладнокровным из всех, кого знал Чанёль, и самым жестоким. А Чонин… Чонин вспыльчивый и пошёл бы на что угодно, чтобы никто не уличил его в трусости или слабости. — С тобой.