Сборник драбблов

— Аххс-сша… Демон нависает сверху, прямо стоит над душой молодого мужчины, а тому хоть бы что. Где паника? Где крики ужаса и мольбы?! — Ах-шскак… — Ш-ш-ш, погоди ты, — человек отмахивается от демона и сосредоточенней вглядывается в телевизор. — Мне тут послений сайд-квест остался. Охренел ли демон? О да, натурально так охренел. Где это видано, чтоб на него шикал смертный? Впрочем, этот смертный всегда удивлял. Ну, по крайней мере с тех пор, как Сухо пришёл за ним в первый раз. Сначала Бэкхён наорал на него, что припёрся не вовремя. Выдал тысячу и один аргумент в свою пользу, и демону не осталось ничего, кроме как вернуться восвояси и подлечить нервы. Во второй раз Бэкхён решил узнать, по какой причине демон пришёл по его душу. И чаю предложил. Демону. Чай. Сейчас, вот, Бэкхён доигрывает Человека-паука и шикает, чтоб не отвлекали. Забавный он, этот Бэкхён. — Слушай… — начинает было Сухо, но затыкается сразу же. — Ну подожди ты полчаса, твою-то мать! Или в другой день приходи! Я уже заманался Кувалду ловить. На экране парень в спандексе летает с крыши на крышу, метелит кулаками и подручными средствами каких-то головорезов. И, чёрт его дери, Сухо погружается в происходящее на экране. Ему реально интересно. — А это что за женщина? — почему-то шёпотом спрашивает Сухо. — Соболь. Стерва редкостная, — тоже шёпотом отвечает Бэкхён. И всё неправильно. Всё должно быть не так. Сухо не должен подчиняться капризам смертного. Не должен затаив дыхание наблюдать за тонкими пальцами, что уверенно нажимают на гейм-пад. Не должен украдкой разглядывать чужое лицо. — Ты чего пришёл-то опять? — не отрывая глаз от экрана спрашивает Бэкхён. — Я же уже ясно дал понять, что не пойду с тобой никуда. Вон, даже оберег от демонов повесил, — кивает в сторону окна. — Я… Сухо и сам не знает, что «я». С самого начала он понял, что попытка забрать душу этого человека — дело провальное. Понял, объяснился с начальством. Так почему же он действительно снова здесь? Возможно, потому, что с Бэкхёном его вечное одиночество не кажется таким беспросветным. Возможно, потому, что Бэкхён оказался в самом деле интересным собеседником. И Сухо в самом деле не понимает, почему им понадобилась его душа. Такая светлая, такая добрая и ранимая. — Будешь чай? — не отрываясь от игры спрашивает Бэкхён. Боковым зрением отмечает чужой кивок и продолжает: — Тогда поставь, пожалуйста, чайник. Мне тут в самом деле чутка осталось. Сухо поднимается и идёт на кухню. Принимает человеческую, материальную форму и набирает воду. Щелкает кнопкой и с интересом наблюдает за танцем пузырьков. Когда он готовил себе чай в последний раз, пузырьки тоже можно было увидеть. Только сверху, на поверхности котелка. Дьявол, как давно это было. И чай делался из найденных корешков и травинок, всегда горький и не особенно целебный. А сейчас этого чая сколько угодно: и зелёный, и белый, и с малиной, и с цитрусовыми. Достаёт чайные пакетики, заливает кипяток в чашки, ждёт, пока пакетики настоятся, и возвращается в комнату к Бэкхёну. — Слушай, а как звать-то тебя? — через плечо бросает Бэкхён, а Сухо едва не падает на ровном месте с подносом в руках. Как давно кто-то интересовался его именем, а не рангом? — Сухо. — Сухо… — тихо говорит Бэкхён, будто смакуя чужое имя на языке. — Красиво. Это что-то значит? И теперь только Сухо всё понимает. Только сейчас до него доходит, почему с Бэкхёном случилось не так. Сухо значит защитник. Теперь он будет защищать Бэкхёна. Ото всех, от себя. И если начальство решит наказать его, то возвращение в мир живых, становление обычным смертным — не такая уж неудача.