Руки, полные богов (сборник драбблов)

      Первой мыслью Анубиса наутро было сожаление о том, что со всей божественной силой в этом мире еще существует похмелье.       Второй — что не стоило принимать Амона в гости, пока Анубис учится в колледже.       Или, вернее сказать, пытается учиться.              Человеческие достижения в области медицины Анубиса восхищали — он быстро схватывал и проблем с учебой не возникало. Даже Осирис не особенно протестовал и не требовал возвращения сына в Дуат. Почти три года пролетели незаметно, а грядущие экзамены нисколько не пугали.       С достижениями в области жизни студенческой у Анубиса складывалось чуть менее успешно. По крайней мере, пока он не научился быть более скрытным и хотя бы реже попадаться.       Он с удивлением узнал, что опиумные настойки и мак теперь не в моде: сушат коноплю и ее же курят.       Женская команда по регби увлеклась фотографией и хотела сделать обнаженный календарь: весь университет гудел, обсуждая.       Время запретов прошло, сменившись безудержной свободой — и студенты, конечно же, оказались на острие этих изменений. Неважно, что остальную часть времени им приходилось прилагать все усилия, чтобы учиться в пафосном британском университете.              Амон, конечно же, написал письмо, что приезжает.       Конечно же, оно пришло ровно накануне.       Конечно же, селить гостей у себя в комнатах запрещалось, но кто же соблюдал эти запреты? Анубису помогли провести яркого Амона внутрь жилых помещений студентов, устроили вечеринку и всего пару раз спросили шепотом:       — Он хиппи?       — Он из Америки.       Это объяснение всех удовлетворяло и вызывало понимающие взгляды.              Выползая из кровати, Анубис думал, что он явно самый несчастный бог на свете. Хотя злорадно не мог не вспомнить, что Амон всегда пил куда хуже, чем он сам. А тут еще оказалась пара бутылок настойки, которая действовала и на богов… Сет ее регулярно присылал. Видимо, в благодарность, что здесь, как в школе, не «вызывают родителей».       Ленни, обычный человек, спал на соседней кровати. Не трогая его, Анубис медленно направился в ванную, где холодный душ неплохо привел в норму.       Достаточную, чтобы начать вспоминать вчерашний вечер и усиленно расталкивать Ленни.       — Да что тебе надо? — угрюмо отозвался тот и попытался зарыться поглубже.       Анубис решительно прервал его попытки, стягивая одело с лохматой головы:       — Где мой друг?       — Да откуда я знаю? В последний раз видел, как они с Дженни курили косяк у библиотеки.       Анубис почти слышал, как скрипят шестеренки в голове Ленни, пока тот что-то соображает. Себя он чувствовал не лучше.       Наконец, Ленни вытаращил один глаз. Второй так и оставался сонно закрытым.       — Ты его найди, а? Нам проблемы не нужны.       Конечно, не нужны, подумал Анубис. Пара месяцев до выпуска, а им уже делали парочку «последних предупреждений».       Почти торопливо Анубис выполз на территорию кампуса. Прошипел ругательства и вернулся за темными очками — долбаное солнце сегодня светило слишком ярко.       В стороне суетились какие-то люди, но библиотека была в другой стороне. Проклиная всё на свете и Амона, Анубис шагал по дорожке, сунув руки в карманы куртки, сгорбившись и больше всего желая упасть обратно в кровать, накрыться этой самой курткой и проспать хотя бы до обеда.       Амон нашелся на тех же ступеньках. Он разлегся, выпуская в воздух дым — но, кажется, от простой сигареты. Взгляд у него был ошалелый и определенно не протрезвевший.       Плюхнувшись рядом, Анубис выдал что-то нецензурное. На что Амон хихикнул:       — А ты знаешь, мне нравится студенческая жизнь.       — Угу, не у тебя завтра лекция в девять утра.       — Тебя же это не останавливает.       — Пойдем в комнату. Тебя тут не должны заметить.       — А? Не, меня Дженни к себе позвала. Ей нравится моя сила.       Анубис щурился даже в темных очках, смотря на утренние лучи на камнях зданий, суетящихся людей вдалеке. Пара секунд ушла на то, чтобы вспомнить Дженни, студентку-теолога. Еще пара, чтобы сообразить, о чем говорит Амон:       — Силу? Ты ей силу показал? Совсем сдурел?       — Не бузи. Просто немного щекочущего тепла. И только в постели.       — Ты с ней переспать успел?       — Да мы просто пообнимались и после травки! Может, она и не вспомнит сегодня.       Амон погрустнел, а Анубис решил, что на разговор уйдет слишком много сил, но он помнил, что Дженни кого угодно перепьет.       — Никогда не иди учиться, Амон.       — О, я слишком неусидчив для этого. Хотя студенческая жизнь мне нравится. Но я хотя бы крышу не сжигал.       — Чего?       — А что, не помнишь?       — Я не был настолько пьян.       Амон снова хихикнул. Анубис попытался убедить себя, что смутные воспоминания не имеют к нему отношения. Как и хождение по краю крыши с бутылкой настойки — кажется, он делал это на спор и… да-да, там жили девочки, как раз в той стороне, где сейчас мельтешение народа.       — Даже если бы я упал, ничего мне не было, — заявил Анубис и засунул руки поглубже в карманы.       — Только пришлось бы долго объяснять, как на тебе всё так быстро заживает. Хорошо, не понадобилось. Еще лучше, что, когда ты начал там курить, уронил зажигалку и поджег крышу, мы успели сбежать и анонимно сообщить о пожаре.       С тоской смотря в сторону людей, Анубис подумал, что у него отлично получается игнорировать запах гари. Ну, может, всё не так плохо.       Амон зашевелился и с непозволительной прытью уселся на ступеньку рядом с Анубисом. Подмигнул:       — Подруга Дженни о тебе спрашивала. Ее покорили танцы на крыше, когда там всё гореть начало.       Анубис бессильно прикрыл глаза. Просто нужно подумать о завтрашней лекции. Он здесь ради учебы.       — Мне тут сказали, — мечтательно протянул Амон, — после итоговых экзаменов такие вечеринки! Я задержусь.       Анубис порадовался, что у него божественное здоровье.