Don't Be My Valentine

Несколько раз Билл останавливался, чтобы придирчиво осмотреть стены и пол - и боясь, и ожидая увидеть снова те царапины, но ничего не обнаруживал, и сам не знал, успокаивает это его или напротив, беспокоит. В какой-то момент он даже начал сомневаться, а не показалось ли ему из-за излишней впечатлительности. Потому как тролли - это уже чересчур. Потом, какие-то царапины и могли остаться на стене со времен когда этим тоннелем пользовались - следы от тележек, слетевших со своего транспортного пути, или повреждения от перевозимых грузов. А его воображение успешно достроило всю остальную картину. В итоге же он и вовсе пришел к выводу, что не может утверждать определенно, что именно он видел, и видел ли вообще, и собственная неспособность четко разграничить реальность и воображаемое напугала его сильнее любого тролля. Пеннивайз бы радовался, как дитя, подумал Билл обескураженно, если бы узнал. Запирал бы тогда в подвалах в каждый свой визит, в воспитательных целях. И веселился бы над тем, как я недоумеваю: до каких пор все происходит по-настоящему, а с каких - домысливается в результате причудливой работы мозга. Почему-то от этих мыслей сразу стало легче, словно они давали некую гарантию на то, что все увиденное и причудившееся - лишь фантазия. Сейчас было приятнее считать это результатом расшалившихся нервишек из-за кое-чьих злых клоунских шуток, нежели чем-то непонятным, пугающим неизвестностью. В конце концов - здесь темно, невероятно тихо, кислый воздух, влажность и холод, восприятие уже нарушено общим дискомфортом условий. Черте что примерещиться может, а Пеннивайз как никто другой знает, какие рекордные высоты способна брать фантазия человека пребывающего в состоянии напряжения из-за страха. А может, Билл от недосыпа вообще просто уснул за столиком, и теперь ему снится очередной кошмар, а они у него обычно такие вязкие и пугающе реалистичные, что даже проснувшись невозможно избавиться от неприятного ощущения: все это происходило на самом деле. Это было бы идеальным вариантом - очнуться сейчас ото сна рядом с Греем, и пусть бы он даже опять взялся после этого мучить своим копанием в мозгах. Звук - пронзительный, скрежещущий - накрыл внезапно, как и моментально последовавшая за ним паника. Билл резко остановился, прислушиваясь, но слышал лишь удары своего сердца - странный крик больше не повторился. Не имея ни малейшего понятия, что из способного жить внизу под землей могло бы издавать подобные звуки, Билл, тем не менее, испытал уверенность что этот вопль или визг принадлежал чему-то живому. И голодному, торопливо поддакнул Внутренний Голос, как всегда невпопад. И оно точно где-то там впереди, добавил он. И, чтобы уж Биллу стало окончательно тошно, завершил: караулит. После чего умиротворенно замолк, оставив Билла одного. Билл стоял, и не мог заставить себя двинуться с места. Хотя все равно выхода не было, и все равно надо было идти вперед. Ну или вернуться назад, спуститься в тот разлом в полу, и отправиться в путешествие на один этаж ниже. Что тоже мало вдохновляло. Он без особой надежды посветил в темноту. Шагов двадцать - и все, вся зона видимости. Причем условной. Он постарался вслушаться, но никаких визгов более не последовало. Что могло здесь так верещать? Уж не тролли, явно. Тролли же рычат... наверное. Или воют. Хотя воют оборотни. И рычат они же. о чем я только думаю Билл осторожно крался вперед только что не на цыпочках, не переставая размышлять над тем, какие звуки могут издавать тролли. Почему-то из памяти тут же напрочь выдуло все, что он только знал из фольклора о горном народце. В голову лишь упорно лезла чушь про подмененных людей, которых тролли утаскивали под землю, оставляя взамен них двойников - троллей, принимающих облик похищенного человека. А у меня есть такой, внезапно развеселившись, догадался Билл, как раз наверное сейчас подписывает тем девчушкам с тортом блокнотики. Моим именем. Меня пристроил под землю, а сам в моем обличье развлекается в мире людей. Хотя Алиду ему навряд ли удалось бы обмануть. А вот кому-то удалось, удалось! Биллу вдруг стало неимоверно стыдно. Что она должна была решить, когда он, под явно наспех придуманным предлогом сбежал, аккурат во всемирный День любви. Мало того - сбежал развлекаться со своими фантазиями. Вообще, довольно подло, если рассматривать ситуацию объективно. Не так желает провести этот день женщина, состоящая в прочных отношениях. Неужели я набрался детского эгоизма от Пеннивайза, посетовал Билл. Предаваясь самобичеванию с печальным упоением махрового мазохиста он несколько отвлекся от своих пугающих реалий, вернувшись же в них уловил некое едва заметное изменение, и сначала не понял, к чему его отнести. А когда сообразил, по коже просто мороз пробежал: он слышал звуки. Шлеп-шлеп. Пауза. И снова шлеп-шлеп. Очень-очень тихий, приглушенный звук. Как будто чьи-то босые ступни медленно идут по каменному полу: шлеп-шлеп-шлеп. И опять тишина. Билл примерз к месту с занесенной для шага ногой. Шлеп-шлеп. То, что находилось там - в темноте впереди, шло прямо на него. И оно не могло не видеть единственный источник света в этом склепе. При этом оставаясь невидимым для Билла. Билл покачнулся на одной ноге, удержал равновесие. Он не был готов к тому, чтобы встретиться в этом чертовом тоннеле с кем-то или чем-то, не был. Затравленно огляделся: стены, пол, потолок. Под потолком монорельс. Можно, конечно, попробовать вскарабкаться на него вторично - о да, в прошлый раз он это проделал просто с восхищающей ловкостью - и эпично обрушить его своим весом, ибо теперь ему уже сто процентов так не повезет. Можно еще конечно побежать назад - аккурат до провала. А там либо вниз, либо, опять же, перелезать верхом. И еще одно немаловажное обстоятельство - пока он вот так стоит, окаменев, он просто неопределенный объект. Как только он побежит - автоматически превратится в объект охоты, это непреложный закон животного мира. Шлеп-шлеп. То, что тихо перемещалось в темноте, явившись из глубин тоннеля, приблизилось еще немного. Билл стоял не шевелясь, и почти не дыша. Он не гасил свет на телефоне - это было бессмысленно, сам он не обладал даром видеть в темноте, и просто лишил бы себя возможности хоть как-то отвечать на вероятные сторонние действия, его же маленький маячок все равно был заметен издалека. И уж точно его увидели раньше, чем он понял, что не один здесь. Максимально напрягая зрение, Билл до болезненной рези в глазах всматривался в область за зыбкой границей между еще хоть как-то освещенным пространством и зоной подступившей почти-темноты. Шлеп. Шлеп. Оно было точно там, Билл это чувствовал. Почти видел. Оно было совсем близко - если бы Билл сделал шаг вперед, луч его фонарика высветил бы наконец это нечто во тьме. Но - Билл сам не знал почему - шевелиться было нельзя. Что-то ползало по полу тут, рядом, что-то, что пока не реагировало на пришлого чужака, привлечь его внимание хоть вздохом - и конец. До Билла донеслось невнятное и тихое не то ворчание, не то урчание, и, сам изумляясь собственному ассоциативному ряду, он вдруг отчетливо подумал "пещерный медведь" - хотя идиоту было ясно, что тут не пещеры, и медведям тут попросту нечего делать. Не говоря уже о том, что представление Билла о пещерных медведях было весьма смутным и расплывчатым, и даже не подкреплялось никаким визуальным образом. И тут вдалеке снова прозвучал все тот же скрежет-визг. И он еще не стих, а торопливое шлеп-шлеп-шлеп уже шустро уносилось на его отдаленный зов. Опуская наконец ногу на пол, Билл буднично поздравил себя с преждевременной сединой. И что характерно, вариантов у него не прибавилось - либо назад, либо вперед. Либо в одну сторону, либо в другую. Оно ушло, ушло, фальшиво попытался он себя успокоить, одновременно с негодованием и злостью вопрошая сам у себя же: да КУДА, мать твою так, это самое Оно могло уйти, если это блядски прямой тоннель, который ведет из точки А в точку Б?! Неважно, просто ушло, и все, отрезал он, и стоит последовать его примеру и тоже уйти. Ноги намеревались было изобразить что они ходить разучились, и вообще приросли к полу, но Билл напомнил им, кто тут у них главный и кто принимает решение, а кто его исполняет, после чего они все же понуро побрели вперед. Вот сейчас он уже шел именно что на цыпочках, останавливаясь и прислушиваясь, впрочем, медленно, но верно сдающие нервы и взявшая старт к Плутону на атомной тяге фантазия сослужили плохую службу, и теперь ему то и дело мерещились то шлепающие шаги, то тихое клацанье, то невнятное ворчание, которое он для себя определил как медвежье. Сам себя ощущая натянутой до предела струной, которая вот-вот порвется, Билл чувствовал что ему остается совсем немного до полной потери контроля над собой. Когда из темноты впереди донеслись присоединившиеся к ворчанию странные утробные звуки, напоминающие не то жевание, не то глотание, какие издают звери во время кормежки в зоопарке, Билл уже был практически уверен, что они звучат конкретно в одном месте - в его голове. Мозг выдал категорический отказ на прием и обработку информации, поступившей вместе с сигналами от зрительного центра, и Билл какое-то время совершенно бездумно и апатично созерцал увиденное, прежде чем все импульсы дошли и входные данные были переданы. Их было много - он не знал наверняка, сколько, может, дюжина, может, полтора десятка, а может больше. Голые, безволосые, с белесо-бледными шишковатыми телами и странно вывернутыми суставами, непропорционально большими ушами и звероподобными мордами, напоминающими помесь обезьяны с летучей мышью. Кажется, они что-то ели, рассредоточившись по небольшому участку впереди - кто-то почти по-человечески сидел на корточках, кто-то бродил на четвереньках чисто по-обезьяньи, но тоннель кишел ими, узкий лучик света, заметавшийся от стенки к стенке высвечивал все новых и новых особей. Билл стоял, застыв, как громом пораженный, и просто не мог принять то, что видели его глаза, но они видели, по счастью свет был слишком слабый, чтобы разглядеть подробности, но и уже ухваченного хватало, чтобы заключить: он глядит на нечто невозможное, чего в мире - нормальном мире - не существует. Увы, он знал, что зато в Особом Личном Мире Билла Скарсгарда могут встречаться особо эксклюзивные сорта дерьма. Они не реагировали на свет его фонарика, и не обращали внимания на него самого, больше занятые поглощением какого-то небольшого количества еды: несколько особей грызлись между собой, отнимая друг у друга какие-то невнятные куски. Голову сильно повело, Билл испугался, что сейчас просто-напросто хлопнется в обморок тут-то стая и наестся вволю по ходу первый раз в жизни пошатнувшись, неловко завалился на стену, свезя по ней рукой. Это было совсем небольшое движение. И едва ли сам Билл отметил хоть какой-то сопровождавший его звук. Но все головы синхронно как одна повернулись в его сторону, и все фигуры замерли. А у Билла окончательно отказали нервы, и, выходя из ступора, он бросился назад со спринтерской скоростью. И тут же услышал дружный шлепающий топот за спиной - они совершенно очевидно были хищниками, эти твари, и среагировали на убегающий объект соответственно своей природе. Паника - вообще идеальный способ поднасрать самому себе, и усугубить все то, что еще не усугублено, летя галопом, не разбирая дороги, Билл вполне ожидаемо зацепился об желоб на полу и грохнулся, повторно ударившись все той же многострадальной коленкой. Выроненный телефон отлетел в сторону, но благо что не разбился, и продолжал светить, хотя бы не обрекая на участь остаться в темноте. Билл сумел дотянуться до него, осознавая, что это, пожалуй, единственное, что он успевает, пронзительный визг за спиной вызвал буквально паралич, от которого невозможно было даже моргнуть. Застыв на месте, вцепившись в телефон, Билл стиснул зубы, топот за спиной просто оглушал, он уже почти чувствовал как его хватают когтистые лапы, а зубастые пасти впиваются в тело, но тварь, что бойко скакала в авангарде всей кодлы, неожиданно пролетела вперед, и пока Билл изумленно вытаращивался в ее мелькавшие пятки, следом за ней пронеслась мимо него и вся остальная стая. Он стоял на четвереньках, выпучив глаза и судорожно стискивая телефон в руке, а они просто бежали мимо, все, один за другим, и через несколько шагов все как один резко затормозили и застыли тоже, а Билл почувствовал, что у него волосы встают натурально дыбом: при общей человечности строения тела позы и движения у тварей были чисто звериные. Застыв - кто полусидя, кто - на четвереньках, они все одинаково чуть наклонили головы, поводя мордами по сторонам, в слабом свете Билл разглядел узкие щели глаз, в которые едва было видно белки - одни белки, словно все твари в притворной гримасе закатили выразительно глаза. Они же слепые, внезапно дошло до него, живут в темноте, и слепые, как летучие мыши. И ориентируются, как мыши - на звук. Головы, вздрагивающие, и вращающиеся во все стороны, и эти чуть шевелящиеся, слишком развитые для человека уши - это не просто признаки внешнего поведения, это единственный способ ощущения мира, который они могут воспринимать только звуком. Они даже не пытаются принюхиваться, потому что тут, под землей, им было не к чему принюхиваться, да и тот кислотный запах мог вообще отбить обоняние. Билл очень-очень плавно приподнял одну руку, прижал к бешено колотящемуся сердцу - оно так стучало о ребра, что его грохот самому Биллу казался гремящим на весь тоннель. "Не так громко" - мысленно взмолился он, жалея, что невозможно остановить свое сердце на время, как, например, можно на время задерживать дыхание. Они пытались его - не высмотреть - выслышать, эти твари, он почти что видел, как они напряженно сканируют пространство вокруг, та особь, что рысачила у них впереди флагманом, села вообще как каменное изваяние. Деформированные носы и рты, и огромные уши, длинные мощные когти на пальцах рук и ног - и тем не менее, животными они не были, это была человеческая порода, с поправкой на подземные условия жизни. Тварь, что была у них за главного ловчего, определенно принадлежала к самцам, равно как и еще трое ближних к Биллу созданий, насчет пола остальных он ничего не мог утверждать. Бьющийся в истерике неприятия мозг, отчаянно ищущий куда бы спастись, тут же кинулся в теории относительно способностей к размножению у этого сообщества. А правда, забавно будет, - вдруг нервно подхихикивая, начал Внутренний Голос, если вот прямо сейчас, именно в этот момент, у тебя на телефоне вдруг прорежется сеть, и тебе плюхнется какое-нибудь сообщение, или и вовсе кто-нибудь позвонит?! Билл, чувствуя, что ему становится по-настоящему дурно, с тихим ужасом уставился на экран телефона. Значка об отсутствии сигнала не было. Это был просто закон подлости в действии. Сейчас мне позвонит Алида, холодея, подумал он, чтобы поинтересоваться, в какую точку мира я отправился за ментоловыми сигаретами. И звонок телефона разнесется по всему подземелью, и вся стая... Он плавно надавил на кнопку, отключая телефон. И оставаясь в полной темноте. Теперь, по сути, он был с этими тварями на равных и не видел ровным счетом ничего, как и они, вынужденный так же напряженно вслушиваться в звуки. Они не были бесшумными, эти существа - только лишившись возможности видеть он осознал, насколько шумными они были: хриплое дыхание, постоянное посапывание и даже почти похрюкивание, кряхтение, клацание длинных когтей по полу, теперь он понимал, что помешало им расслышать ритм его сердцебиения: они производили практически непрерывную какофонию звуков, напоминая постоянно что-то бормочущих в клетках зоопарка зверей. Внезапно одна из убежавших вперед тварей издала тот самый отвратительно скрежещущий визг, и Билл едва успел зажать себе ладонью рот, гася невольный вскрик от неожиданности. Очевидно, визг был сигналом: стая на секунду прекратила свою возню и воцарилась тишина, потом вдруг обрушившаяся дружным топотом , удаляющимся прочь по тоннелю. Билл все стоял на четвереньках, замерев, и не мог заставить себя шевельнуться. Надо было опять включать телефон, прекратив это пребывание в темноте, надо было поднимать себя на ноги, надо было скорее валить отсюда, что только духу есть. А он все не мог нажать кнопку, едва только представлял себе, как включающийся телефон высветит притаившихся рядом жутких существ с плоскими носами и бельмами вместо глаз, напряженно вслушивающихся в каждый звук. И, конечно, именно в этот момент кто-то пробьется через толщу земли, и телефон зазвонит. И вот тут-то и хана всему. На раз-два-три, решил он, включаю телефон, отключаю сигналы сообщений и вызова, вскакиваю, и бегу отсюда со всех ног, очень желательно не слишком сильно ими при этом топая. Когда слабый свет озарил небольшой участок тоннеля Билл закусил губу: он готовился увидеть застывшие рядом уродливые голлумообразные фигуры. Конечно, сети уже не было, но Билл все равно убрал звук, аккуратно поднялся с пола. Ему казалось, что он все делает немыслимо громко, особенно дышит, шуршит одеждой, а главное - позволяет стучать своему сердцу, исполняющему стремительное стакатто. Он посветил туда, куда унеслись подземные твари, но тоннель был снова погружен во тьму и тишину, и оставалось только гадать, где и чем занимается стая. Билл лишь понадеялся, что может, все они свалили в свой провал, и коллективно гоняют сейчас там какую-нибудь сдуру пролезшую сюда крысу. Вместо сдуру полезшего сюда человека, мрачно подытожил он. Скорость он взял олимпийскую, рванув с места так, словно бежал за чемпионской медалью, мчась по тоннелю он старался не думать о том, что может наткнуться еще на таких же тварей - но ведь они явно охотятся и перемещаются стаей, разве нет? Хотя конечно это не означает что какие-нибудь гордые одиночки не решат отделиться от нее и уйти в самостоятельное плавание. Они слепые, напомнил он себе, да, у них чуткий слух и стремительные реакции, но они слепые, и у меня есть шанс увернуться. Когда пол совершенно неожиданно исчез из-под ног Билл даже не успел испугаться, а уж тем более понять, что происходит - просто ощутил под собой пустоту, понял, что летит вниз, а уже в следующий миг упал на кучу кирпича. Он провалился вниз, в этот чертов подвал. От ужаса, вызванного этим пониманием он даже не почувствовал боли, тут же вскакивая на ноги. Телефон он удержал в руке, освещая им пространство вокруг, убедился, что он именно в тех самых покрытых плесневым грибком стенах. Где-то в очень-очень отдаленных глубинах подвала разнесся уже знакомый скрежещущий визг, от которого за спиной точно крылья отросли: наверх по каменной круче Билл не взбежал, а взлетел. Цепляясь за разломы в обрушенном перекрытии вскарабкался назад в тоннель, оглянулся, осматривая оставленный позади провал - эти твари снизу сделали себе два подкопа, ну разумеется, как звери, что устраивают два входа в нору. Новый взвизг прозвучал уже ближе, и Билл ломанулся как пришпоренная лошадь на скачках. Он успел пробежать не так много, прежде чем врезался в решетку, перегораживающую тоннель, и успел обрадоваться окончанию своего похода, прежде чем понял, что это такие же запирающиеся с той стороны на засов ворота как и те, что он раскопал из-под завала на складе. И здешняя решетка тоже была погнута и продавлена внутрь, и это намекало, что ее тоже неоднократно испытывали на прочность. - А мозгов-то видно совсем никаких нет, - пробормотал Билл, просовывая сквозь прутья руку и как никогда радуясь худобе запястий. Нашарив на пластине в центре засов он подергал его, но тот тоже заржавел и никак не хотел двигаться, пришлось отбить о него весь кулак, прежде чем он поддался. Рывком подняв его вверх, Билл потянул за створки, еле-еле раздвинув их, и, скользнув за решетку, поспешно вернул в прежнее положение, опустил засов на место, быстро оглядевшись, прикатил к воротам какой-то большой короб на колесиках, упер в засов, а сверху пристроил еще и перевернутую тележку. Твари снизу были действительно совершенно безмозглые, но он не хотел чтобы они, колотясь в створки, случайно выбили засов из пазов. Попятившись от решетки, он огляделся еще раз. Ровные ряды тележек вдоль стен, пара агрегатов неизвестного предназначения, какие-то тали и маленький кран. И большие транспортные ворота наверху, от которых в нижнее помещение разгрузки вел пологий пандус и лестницы по бокам. Бросившись к воротам, Билл лихорадочно принялся нажимать поочередно все кнопки, расположенные на настенном щитке, и на какую-то из них последовал слабый отклик: ворота рыкнули и неуверенно приподнялись наверх. Примерно на пару ладоней. После чего остановились. - Ну же! - Билл от души пнул по ним, заставив приподняться еще немного, но они тут же застыли вновь. Плюнув, он улегся на пол, решив, что просто проползет под ними. Надеюсь, несвоевременно решил проявить заботу Внутренний Голос, эти ворота не рухнут вниз аккурат когда ты будешь протискиваться под ними. В ту же секунду ворота дернулись, чуть поехав вниз, ахнув, Билл быстро перекатился колбасой под ними, и тут же они и правда опустились в прежнее положение. - Твою мать, - выдавил он, глядя в небо над собой. Он выбрался где-то в одном из внутренних дворов здания, возможно, когда-то сюда и приезжали разгружаться машины, но сейчас здесь было пусто. Отряхивая и одергивая на себе одежду, оглядываясь по сторонам, Билл поспешно похромал отсюда, пока не появился кто-нибудь с вопросами, на которые вразумительных ответов предоставить не получится. Пребывание на солнечном свету на вызывающе обыденной улице почти ошеломило, соотнести эту картину повседневности с тем, что осталось позади просто не представлялось возможным. А ты предъяви претензии администрации, хихикнув, принялся подуськивать Внутренний Голос, заяви им "безобразие, что это у вас в подвале тролли бегают", и спуститесь туда вместе с комиссией, и составьте акт. Если найдете на что. Ты ведь не можешь не понимать, что если ты отправишься вниз с кем-то еще, не будет ни провалов, ни погнутых решеток, ни неведомых тварей. Это не значит, что этого всего не существует - оно есть, в том мире, который создает твое воображение. Я что-то изменил в себе, вдруг подумал Билл, сбил свои настройки где-то, и теперь у меня невольно стало получаться приоткрывать дверь в какие-то иные измерения реальности. То, что я вижу, не существует в повседневном окружающем меня пространстве и времени, но это не значит, что оно не существует вообще. И тем более не значит, что оно не способно причинить физический вред. Или и вовсе - убить. Вслед за этой совершенно не радующей мыслью пришла и другая, еще хуже: как знать, в какой момент и по какой причине, а главное - чему - он приоткроет двери в следующий раз? Пеннивайз говорил именно об этом, вспомнил он, и тут же мысленно застонал - вот уж только к этой инстанции и не хватало апеллировать, верх адекватности, ничего не скажешь. Задвинув подальше позыв ворваться в кафе косплея Квиррелла из "Философского камня" с воплем "тролли в подземелье!" Билл вошел чинно, и где-то даже с интеллигентным видом. Кстати, напротив находился тот самый выход из зала, куда ему, так красиво ухаживая, открывал дверь Бобби-чертов-тролль-Грей. Оный, к слову, замечательно проводил время: не обнаружив его на прежнем месте Биллу даже не пришлось искать пропажу. Она передислоцировалась, облюбовав себе один из столиков наверху, на открытой площадке, куда с двух сторон вели витые лестницы. Грей исполнил свою угрозу, и на всю катушку отрывался в образе известного актера. При этом он решил не отказывать себе в публичности, и не лишать людей возможности лицезреть его из любой точки кафе. Позиция была выбрана безошибочно - он был виден всем и отовсюду. Как раз сейчас с Греем фоткались на телефон сразу трое прекрасных дев, опасно балансируя над высотой, и что-то журча хрустальными голосками. У Билла аж в глазах потемнело от злости, когда он увидал в собственном исполнении весь набор блядских гримасок, ужимок, улыбочек, и томной жестикуляции с продуманно-изящными взмахами рук. И все это под запись. Привалившись к стене, плотно сжав губы, Билл мрачно исподлобья наблюдал как по завершении фотосессии все трое дев были осчастливлены автографами "настоящего Билла Скарсгарда", после чего они, по очереди допущенные повисеть на этом "настоящем", наконец, сердечно распрощались, и отбыли восвояси, бойко цокая по ступенькам каблучками. Грей вернулся на свое место, нависавшее прямо над лестницей, и, вооружившись ложкой, снова принялся за успешное уничтожение устрашающих размеров шоколадного торта, от которого его, видимо, оторвал внезапный налет нестеснительных скарсгардофанаток. Отлепившись от своей опоры Билл добрел до лестницы, поднялся, молча заценил сердечко на шпеньке, красующееся в центре стола в подстаканнике как цветок в вазе. "Будь моим Валентином" - призывало оно. Мешком свалившись на сиденье напротив Билл показал сердечку два фака. Перевел тяжелый взгляд на Грея, который продолжал с увлечением наворачивать торт как ни в чем ни бывало, вообще не прореагировав на появление Билла, и демонстративно интересуясь лишь своей тарелкой. Словно бы ему действительно доставляло удовольствие поедание человеческой еды. Впрочем, может, и доставляло - он не мог не понимать, что его вернувшийся компаньон сейчас испытывает все нарастающее раздражение, а если это существо что и любило по-настоящему, так это негативные эмоции, и чем они были сильнее, тем ему было слаще. Скрестив руки на груди Билл кашлянул. - Тебя не должно тут быть, Билли, - с набитым ртом и очень спокойно произнес Грей неожиданно.